Сдавайся, это любовь…

Глава 34

Люся

– Ну? Кто первый? – Катя Царёва закрыла дверь хамама и встала в проёме, чтобы никто не убежал.

Я лежала на деревянном полке и искусно делала вид, что сплю. Глубоко и самозабвенно. Слышала шорохи, тяжелые вздохи, но не шевелилась. Это же как идти первой к доске! Ну, нет, Катенька, хоть ты нас и затащила сюда обманом, но первой к доске я не пойду! Во всяком случае, по доброй воле.

– Пусть Ветер начинает! – зашипела Мишель, а потом послышался глухой звук удара. Приоткрыла глаза, чтобы убедиться, что все живы. Живы… Только Вероника сгребала с себя простынь с золотой символикой спа-центра.

– А почему Ветер? Сама начинай! Она ребёнка усыновляет, замуж выходит, а мы ни сном ни духом!

– Сама-то! И никуда я там не выхожу! И вообще, я хоть усыновляю, а ты родишь и ничего не скажешь подружкам лучшим. Шпионка ты, Ветер, – Сенька вскочила и, не вынеся барахтанья подруги, забрала свою простынь назад.

– Девочки, не ссорьтесь! – хохотала Лисицына, которую практически силой заставили разбавить нашу компанию. Анечка не любитель этих вылазок, поэтому для неё это целый подвиг. – Давайте по очереди? Катя, тебе есть в чем сознаться?

– Мне? Да я самый кристальный человек на свете! – Царёва аж подпрыгнула от удивления.

– Ага! Кристальный настолько, что никому своего жениха не показывала, пока их фото в интернете не всплыли, – Олька Королёва высунула язык и отвернулась. – Захомутала главу строительной империи, женила на себя обманным манёвром и сидит тут в белом пальте!

– В пальто, – поправила её Катя. – Каким это обманным маневром? Все по любви, Лялечка. А ты? Сколько ты мне голову морочила и не говорила, кто отец Мишани? А? Сколько? Если б не я, то ты бы и вовсе не встретилась с Мироном!

– А Люська встречается с Чибисовым! – взвизгнула Ветер, отбиваясь от Сеньки.

Япона мама…

Я с таким удовольствием наблюдала за этим сыр-бором, и даже булочки расслабила, будучи уверенной, что куры мои ничегошеньки про меня не выдадут. Ан нет! При первом скачке раскололись, редиски!

– Чтоооооооооо!??!!

Упс…

А как хорошо начиналось! Как забавно было смотреть на девчачьи бои и не участвовать в них? Но! Моя лучшая подруга сдала меня с потрохами. Скрываться больше смысла не было, таиться – поздно, а сознаваться – стыдно.

– Она покраснела! Девки! Она покраснела! – Сенька вскочила на пол и стала отплясывать танец пьяного орангутанга, мотыляя полотенцем, как лассо. – Курочкина влюбилась!!!!!

– Мишина, я сейчас передумаю помогать тебе в суде! Слышишь?

– Не имеешь права! Ты мой адвокат! – Сенька нагнулась и прижалась нос к носу, пристально рассматривая мои глаза. – Точно, девки. Втюхалась! Там аж искры летают. Огнетушитель есть?

– Пущай горит бабонька!

– И ничего я не втюхалась, – я вскочила и, ловко обманув хохочущую Катьку Царёву, выбежала из помещения, где душно было отнюдь не из-за высокой температуры, а из-за кипучего женского любопытства, что страшнее лесного пожара. Встала под душ, наслаждаясь прохладным тропическим потоком, и молилась, чтобы хоть здесь они меня не застали.

Со дня ареста Баранова прошло уже больше недели. А я до сих пор поверить в это не могу! Будто в страшном сне брожу, где в любой момент на меня могут наброситься ужасные чудовища в погонах.

Да я даже сыну боялась об этом рассказать! Отец, как-никак… Но Кирилл и тут опередил меня на два шага. Поговорил с Витькой по-мужски, без соплей, ненужных драм, лишь сухие факты. И сын принял это, задумчиво, тихо, но без вопросов и трагедии.

Я даже привыкать начала, что Чибисов постоянно рядом.

Оттого и страшно стало, когда в аэропорту его, заломив, как страничку в библиотечной книге, погрузили в полицейский «бобик». Что делать теперь? Защищать? А если он виновен? Опять давать показания, что был со мной? Снова все круги ада? Дежавю…

Я даже доехала до его квартиры, прошлась по пустым квадратным метрам, осознав, что уже никогда не наступлю на те же грабли! Никогда! Поэтому и помчалась в участок, чтобы правду узнать, в кого я там влюбилась, как дурочка последняя.

Ехала и рыдала в голос, а от моей решительности не оставалось и следа.

Страшные картинки вороньей стаей метались в голове, накидывая жуткие сценарии. Но самым ужасающим вариантом развития событий оказался – лишиться его…

Гребаный Чибисов!

После Баранова я зареклась! Лежала в больнице с переломанной спиной, пустой маткой, разодранной в клочья душой и вновь и вновь повторяла обещания: никогда не влюбляться, всегда выбирать себя и не связываться с теми, у кого на плечах звезды, дающие право ломать чужие жизни.

А теперь?

Теперь я летела по вечернему городу, чтобы спасти того, кто вновь заставил дышать.

Я готова была перепрыгнуть через турникет, но коллега Чибисова, очевидно, узнав меня, пропустил без лишних слов и объяснений.

И я тут же угодила в лапы Баранова, бывший муж затолкнул меня в первый попавшийся кабинет, задрал мои руки над головой и стал шептать:

– Я его посажу, Милаша! Вот увидишь…

– Ты не знаешь Чибисова, поэтому я скорее чокнусь и начну вязать тебе теплые носки на зону, чем вновь увижу его в наручниках!

– Ты опять выбрала не того. Он молоденький, горячий, падкий до пышных тел взрослых теток. Поиграет и бросит тебя…

– Руки свои от меня убери, Баранов! Ты – пустое место! Я тебя презираю, – не знаю, откуда во мне взялось столько силы, но я не просто вырвалась, я оттолкнула растерянного Антона, да ещё и пощёчину умудрилась ему отвесить. Звонкую. Хлёсткую. Запоминающуюся. – А ещё мне тебя жаль. Чтобы выжить, тебе приходится лизать задницы богатым утыркам, опускаться и пресмыкаться перед ними. А чтобы тебя любили женщины, тебе приходится их принуждать, потому что иначе никак. А он другой, понимаешь? У него есть компас, указывающий верное направление. Кирилл знает, что такое хорошо, а что прощать нельзя. Так вот, Баранов, тебя он не простит. Поэтому я бы на твоём месте дрожала от страха…

Вырвалась из кабинета и бросилась по участку искать Кирилла. Но дурацкий зуд из слов Баранова не давал покоя.

А что если он прав? Ну, поиграет Чибисов, добьется, а дальше?

Он молодой, горячий, а мне скоро сорок. У меня взрослый ребёнок, чокнутая работа, требующая сил и времени больше, чем сын, и спайки. Я его даже ребёнком удержать не смогу, в конце-то концов! Хотя… Ещё ни один отпрыск не удержал мужика в семье.

Но моя тревога билась в истерике недолго. Когда Кирилл вышагнул в коридор с довольной улыбкой на красивой мосе, стало все понятно… Ещё не родился тот Баран, который скрутит его в кривой рог.

Или родился?

Он тащил меня к машине, а в голове уже зрел коварный план. Отомщу ему и за порку ремнем, и за его публичные собственнические замашки.

Давай, Чибисов, попробуй раскусить мой орешек!

– Люся!!! Мы тебя видим! – девки дружной толпой вломились в душевую, размахивая запотевшими бокалами с шампанским, и гоготали. – Чибисова, а что? Звучит!

– Пусть сначала добьется, – забрала у Ники бокал, ей он сейчас все равно ни к чему, а мне ой как нужен. Осушила до дна и, завернувшись в халат, рухнула в кожаное кресло.

– Ты что удумала? – Анечка Лисицына села у моих ног, с интересом смотря прямо в глаза, будто бегущую пояснительную строку искала. – Мужика изводить?

– Он должен добиться десять свиданий, девки, – прошептала я, скатываясь по креслу. – Но подыгрывать я ему не собираюсь. А что? Имею я право на романтику?

– Конечно, имеешь, – захихикала Ника, присаживаясь рядом. – Вот только проблема в том, что я немного знаю Кирилла. И поэтому могу заверить тебя в том, что он не будет понуро бродить за тобой с фурой цветов, умоляя о снисхождении королевы. Ты же понимаешь?

– Это я уже потом поняла…

Ника, конечно, права. Сто тыщ раз права!

Но когда он рядом, я просто в лужицу превращаюсь. От адвоката остаются только шпильки в волосах, а тело становится мягким, как нуга в шоколадке.

Разве я могла подумать, что подтекст слов «добейся меня» он поймёт в своем репертуаре?

Нет!

Оттого и офигела, когда на следующий день после эпического представления в участке, сидя в ресторане с Керезем и Сенькой за обсуждением их дела об усыновлении, я вновь увидела его…

– Герман Львович, – знакомый полуигривый тон заставил меня дернуться от неожиданности, а ещё через мгновение из-за спины Керезя вышел Чибисов, собственной персоной. – Доброго денёчка, дамы…

Этот ловелас-смертник сцапал Сенькину руку и как чмокнул, что бедный Керезь чуть пломбы не перемолол, наблюдая за распущенностью моего сладкого мерзавца.

– Знакомьтесь, – Гера махнул кулаком в воздухе, пытаясь приструнить друга, а потом снисходительно кивнул на свободный стул рядом со мной. – Это Кирилл Чибисов, следователь и мой хороший друг. Если вдруг посадят, дамы, то это к нему.

– Ага, это ко мне, – Кирилл поднял ладони в примирительном жесте и для верности отодвинул стул подальше от Мишиной, оказываясь практически у меня на коленях.

Достаточно было одного мимолетного касания, чтобы вспомнить, как умеет тлеть моё тело, как путаются мысли и предательский румянец с жаром пробирается по шее к лицу. Чибисов лениво повернул в мою сторону голову, едва заметно подмигнул и припарковал свой жгучий взгляд в моем декольте. Сука!

Да я забыла, как дышать. Как дура поправляла очки, раскладывала упругие завитки локонов, спадающие в неуместно глубокое декольте блузки изумрудного цвета, чтобы прикрыться. И молилась, лишь бы не вспыхнуть угольком в камине при всех. Боже, как стыдно-то!

– Людмилочка Аркадьевна… Так приятно… Так приятно!

– Прекратите ломать комедию, товарищ следователь. Вас ещё не уволили за хронические нарушения? – Этот гад так нагло щупал меня глазами на виду у друзей!

А от рухнувшей челюсти Керезя и откровенной печати шока на лице подруги мне со стыда хотелось сгореть. Ну, можно же как-то иначе? Можно же просто за скромным ужином представить меня как свою женщину? Почему нужно устраивать перфоманс?

Я со всей дури захлопнула папку, пытаясь напугать его и призвать к благоразумию, но эффект получился обратный…. Чибисов протяжно застонал, рассматривая, как моя грудь от удара заколыхалась под тонким шелком блузы.

– Ваше заявление изучают, Людмилочка Аркадьевна, – Кирилл махнул бармену, указав на чашку кофе в моей руке. – Но проблема в том, что там слишком много буковок…

– Конечно! Вы же привыкли оперировать цифрами, а буквы длиннее УК РФ в вашей голове не задерживаются, да? – сцапала электронную сигарету, с силой затянулась и отвернулась к окну, чтобы попытаться успокоиться.

– Гражданка Курочкина, а вы заглядывайте почаще, глядишь, грамоте обучите.

– На день полиции я подарю вам букварь, Чибисов. Счетные палочки приложить? Или вам двадцати одного пальчика хватит?

– Двадцать первый пальчик, как выразились…

– Так, хватит! – грозно зарычал Гера, вскакивая с места. Мы с Кириллом обернулись, рассматривая очумелых друзей. Гера откровенно сдерживал смех, а Сеня просто зависла, хлопая ресницами. – На этом вынужден откланяться. Ксюш, ты потом куда? Нужно отправить водителя?

– Нет, не нужно. Гера, я сразу в офис, а тут пешком десять минут. Вечером к родителям, ты помнишь?

– Да, как закончу все дела, заеду за тобой. Людмила Аркадьевна, ещё увидимся.

– До свидания, Герман Львович, – я даже головы не повернула, надеясь больше не встречаться глазами с Кириллом.

Сука! Сердце просто отбивало чечетку, ноги переплелись в морской узел, а мышцы живота стали так томно перекатываться, убивая меня этим невыносимым ощущением возбуждения.

Хоть бы не заметил… Хоть бы не заметил…

Иначе придётся ему дать сегодня свидание. Или стряхнуть пыль с вибратора. Ладно, вечером решу.

– Идем, Кирилл…

– Ксения, – Чибисов с шумом отодвинул стул, и уже через мгновение послышались его тяжелые шаги. Фух… Что, проиграл, капитан? Так тебе и надо!

Просто так ты меня не получишь! Придётся выиграть парочку раундов…

Ох, Люся… Вроде умная баба, знаешь, что радоваться заранее нельзя, а все туда же…

Я обернулась, чтобы с победным свистом проводить его к выходу, но в этот момент его губы обрушились на меня. Он с лёгкостью преодолел все преграды и уже втягивал мой язык сильнее, чем разрекламированный пылесос!

– Урок номер два, малыша, не поворачивайся к врагу спиной, – прошептал он мне прямо в рот и довольным бабуином пошел следом за Керезем….

… – Я видела! Собственными глазами, – Сеня улыбалась, размахивала бокалом и изо всех сил вытягивала губы вперёд. – Да он её чуть не изнасявкал прямо там, в ресторане!

– Боже! – вспыхнула румянцем Катя. – Он мне уже нравится!

– У тебя муж есть, – всплеснула руками Ника. – Руки прочь! Наш он, да, Люсенька?

– Наверное…

– У Геракла было двенадцать подвигов, а у Кирюши всего десять… Справится!

Справится… Ох, если б я знала, как он будет справляться…