Сдавайся, это любовь…

Глава 44

Внутри было спокойно…

Нарочно искала истерику, сомнение, тревогу, но мне откликались только счастье и какая-то гармоничная тишина, в которой вдруг не оказалось вопросов. Ни одного…

И это так странно. Непривычно. Ново.

Это как будто ты всю жизнь ходил в деревянных негнущихся сандалетах на три размера меньше, а сейчас впрыгнул в брендовые туфельки с мегаудобной колодкой на маленьком бабушкином каблучке. И тебе страшно, что эти туфли отберут, потому что в неудобных колодках ходить ты уже не сможешь никогда.

Вот и я не смогу.

Украдкой наблюдала за Кириллом, впитывала его жесты, манеру вести машину и то, как он говорит по телефону на громкой связи, совершенно не таясь, не пытаясь свернуть разговор, чтобы я не слышала.

Он будто весь на ладони. Открытый, но при этом полный тайн, загадок и сюрпризов. И неизвестны они мне лишь потому, что я ещё не отрыла это богатство. Пока.

Я как зомби улыбалась, смущалась от его быстрых взглядов и как девчонка отворачивалась в окну, лишь сильнее сжимая его колено, куда он уложил мою руку, вернувшись из «управы».

По его лицу было совершенно не понятно, с чем его встретил генерал, то ли с плахой, то ли с хлебом и солью. Чистый лист… Он всем своим видом демонстрировал спокойствие, уверенность и то, что даже если ему и устроили разнос, то меня это не касается.

И я выдохнула…

Сидела на пассажирском сиденье, отвечала на электронные письма и была весьма удивлена, что с лёгкостью могу решать рабочие вопросы вне офиса. И настолько погрузилась в пролистывание документов, что даже вздрогнула, когда шею ошпарило поцелуем. Вскинула глаза и тут же утонула… Как военный ныряльщик, рухнула на глубину, рискуя жизнью… Его серые, как грозовая туча, глаза переливались молниями и искрами веселья.

– Это тебе, – Кирилл поставил в подстаканник для себя кофе, а для меня – молочный коктейль с соблазнительной шапкой взбитых сливок и милой надписью на запотевшем бочке «Для малыши». Из обмякших рук выскользнул телефон, вместо которого материализовался ароматный, неприлично огромный и умопомрачительно пахнущий горячий сэндвич. – С рыбой, овощами и на пиздец каком здоровом цельнозерновом хлебе.

– Да ты гурман.

– Да ты беременна, – передразнил он меня и с сожалением посмотрел на свой сэндвич на точно такой же здоровой, но не очень аппетитной на вид булке. – Я пока не дошел до рациона беременных. Штудирую стадии развития ребёнка.

– Да ты шутишь! – я даже не чувствовала, что голодная, покорно мотаясь с Кириллом по его делам. В животе громко заурчало, а этикет полетел в черту, позволив мне хищно вонзиться зубами в бутерброд. Кирилл довольно замурчал, наблюдая за мной.

– А вот и нет. Я, может, только с виду опездол, а внутри – жуткий занудный ботаник с золотой медалью и красным дипломом. Кстати, это не шутка.

– Серьезно? – я чуть не подавилась сухомяткой, за что получила строгий выстрел серых глаз.

– Запивай давай.

– Кирилл, ты серьезно?

– Ага, – он настойчиво вложил мне в руку стакан. – А в армию меня забрали за драку с ректором. Он был неправ, я горяч, вот и итог.

– Ты прям кладезь интересных фактов, Кирилл Петрович.

– Это я намекаю, что генетика у папки неплохая. Но всё же лучше дочу, малыша. Ты там договорись, давай, – Кирилл внезапно опустил ладонь мне на живот и улыбнулся. – С пацаном мы с тобой коньки отбросим до его совершеннолетия.

– Твои же не отбросили! – хохотала я, наслаждаясь его задумчивостью и серьезностью. Он будто вспоминал свою молодость, сам того не подозревая, звонко цыкая от мелькающих позорных кадров.

– Мои меня в суворовское определили, а там не забалуешь. А вообще, я даже рад, потому что в противном случае сейчас бы не сажал в тюрьму, а чалился там за какой-нибудь разбой или ограбление золотовалютного фонда РФ.

– Не сгущай краски, Чибисов. Я хоть и девочка, но родители со мной тоже горя хапнули. А меня нельзя было закрыть в Суворовском.

– О!!! Подожди-подожди, не рассказывай! Я хочу сам услышать все от первоисточника.

Я за уничтожением еды даже опомниться не успела, как мы припарковались во дворе моих родителей. Застыла, сжимая в руке пластиковый стакан, пока по нему не побежали холодные струйки талого мороженого.

– Ты не шутил?

– Какие могут быть шутки? – Кирилл выскочил из машины, а потом открыл заднюю дверь и стал копошиться. Скинул кожаную куртку, а с плечиков сдернул черный льняной пиджак. И улыбался! Смотрел мне в глаза и нагло улыбался! Даже поцеловать умудрился, не беспокоясь о том, что нас могут увидеть. Взял с пола брендированный крафтовый пакет, а из огромной коробки достал неприлично большой букет белых роз.

– Белые же все любят?

Хотелось соврать! Хотелось нарушить его идеальный план по покорению моего семейства… Но чертов дзен снова затопил меня по самую макушечку. Поэтому я лишь довольно кивала и капала слюной, рассматривая своего красавца.

Как с обложечки! Словно по трафарету выведен: высокий, плечистый, щетинистый… И соблазнителен, как фруктовый лёд в жару.

– Вставай, девчонка, пойдем, – Кирилл распахнул дверь с моей стороны, подал руку и помог выбраться. – Машину придётся менять. Я проверил габариты самого надёжного автокресла, боюсь, что на заднем ряду будет тесно.

– Ты чокнутый!

– Приятно познакомиться…

Кирилл взял меня за руку, повел к нужному подъезду и даже в правильную кнопку домофона ткнул. И правда, все схвачено, за все уплачено. Поэтому его слова и про машину, и про самое безопасное автокресло приобрели другой оттенок.

Ехали в лифте молча, смотря друг другу в глаза и крепко держась за руки. А когда створки раскрылись, он даже медлить не стал, подтолкнул меня к выходу с самым пуленепробиваемым выражением лица.

– Опа Стёпа, – прохрипел Петька, уже стоявший в дверях, заслоняя с любопытством выглядывающую маму. – Это и есть твой подарок?

– Добрый вечер, – Кирилл смело шагнул вперёд и протянул изумленному брату руку. – Приятно познакомиться, я – четвертый. Последний.

Внутри будто атомная бомба затикала… А воцарившаяся тишина на лестничной площадке не обещала ничего хорошего, пока не произошло неожиданное…

– Не, ну такой хлопец, точно последний, – не выдержал отец, все это время стоявший за Петькой, и рассмеялся от души, что аж стены подъезда жалобно задрожали. – Но если ты с пустыми руками, то можешь даже не начинать свататься.

– Обижаете, Аркадий Петрович, – Кирилл звякнул содержимым пакета. – Прежде чем варварски нарушить сухой закон вашего дома, разрешите облобызать ручку моей любимой тёщи? – Кирилл, не дожидаясь ответа, взял мамину ручку и смачно поцеловал. Маменька вспыхнула предательским румянцем и с нескрываемым восторгом приняла огромный букет.

– Мария Степановна, – прошептала мамочка, отчаянно хлопая ресницами, будто улететь собиралась, чесслово.

– Так, Степановна, – отец опустил руки жене на плечи, чтобы привести в чувства. – Бери, давай, Аркадьевну, и шуруйте манты варить. А мы пока по-мужски почирикаем с «четвёртым».

– Манты? – я до сих пор, как приёмыш, мялась у лифта. Смотрела на все происходящее со стороны и не знала, расплакаться то ли от умиления, то ли от смеха. Чтобы мой папа да поделился мамиными мантами с тыковкой и морковкой – да ни в жизнь! Он, как кощей, оберегает личную полку в морозильнике, а перед Новым годом собирает всю семью, чтобы помогли перекрутить фарш и нарезать тыкву.

– Что это сейчас было?

– Парень же сказал – последний! – отец сграбастал меня в свои объятия и втянул в квартиру.

– Хана тебе, Люси, – прошептал Петька. – По глазам видно, что из его капкана уже не вырваться.

– А вдруг это я его в капкан взяла? А что? Молодой, перспективный, – скинула туфли и потопала следом за ротой мужчин, идущих за загадочным пакетом в руках Чибисова.

– Ты, зять, только знай, что я хрень буржуйскую не употребляю, – отец шикнул на меня и растопырил руки в дверном проеме, мешая войти в зал.

– А я бы с ней и не пришел, – Кирилл осмотрелся по сторонам, потом прошелся медленным искушающим взглядом по мужчинам и поставил пакет на стол. – Самогон, Аркадий Петрович… Чистейший, как слеза ребёнка.

– Мать! – гаркнул папочка, а потом сжалился и поднял руку, пропуская меня в комнату. – Хороший мужик, надо брать!

– Так уже взяла, – Чибисов как-то слишком загадочно посмотрел на меня.

– Могу вернуть, – я уперлась кулаками в бока, застыв в центре комнаты. Пыталась понять, что он опять задумал. Пустое… Этот сейф с секретами просто так не вскрыть. Отмычка нужна.

– Давай сначала я тебе верну, – Кирилл вдруг нырнул рукой в пакет и достал черную бархатную коробочку.

Ноги затряслись, а по позвоночнику побежали прожигающие насквозь мою нервную систему капли раскаленного олова.

Ясность… Режущая сознание ясность шаровой молнией пронеслась в растопленном от нежности мозге. И все стало понятно, правильно и ожидаемо. Весь пазл сложился в единую картинку: и его тяга познакомиться с родителями, и нервозность по поводу вызова в «управление», и уровень подготовки.

Он всё спланировал! Все! Словно я девчонка зеленая, которую надо выкупать у строгого бати, а не тридцатишестилетняя женщина с совершеннолетним сыном.

– Я не знаю, как правильно, – он сначала посмотрел в глаза отцу и брату, потом матери, словно позволения спрашивал, и только после этого подошел ко мне близко-близко. Слышала биение его сердца, видела нервное хождение желваков и непроходимый туман в глазах. – Но зато я знаю, что люблю тебя, малыша. Так люблю, что далеко от тебя меня чесоткой накрывает. Я хочу воплощать твои мечты, хочу удивлять и заставлять смотреть в глаза открыто, без сомнения и страха. Будет многое: слёзы, ссоры, приступы ревности… Но единственное, что я могу тебе пообещать, что ты никогда не пожалеешь, что доверилась мне. Я не подведу нас.

– Нас? – прошептала я, моргая часто-часто, чтобы стереть пелену с слез. Хотелось запомнить каждую секунду этого идеального момента…

– Нас.

– Я терпеть не могу чистить картошку, от мытья посуды у меня начинается не менее убийственная нервная чесотка, а по выходным мне хочется лежать тюленем… – зачем-то выдала одним залпом. – Полы за меня моет робот-пылесос, а свободного времени практически нет…

– Замолчи! – зашипел брат за спиной. – Не пугай единственного смертника, который способен вывезти тебя!

– Петя!!! – хором заорали мама с папой.

– Я куплю три робота, а картошка вредна, особенно беременным…

– Что????

– Упс… – рассмеялся Кирилл и подхватил меня на руки. – Давай, Люсёк, при отце говори, а то по глазам слезливым видно, что поверить не может.

– Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ!!!!!!!