Сдавайся, это любовь…

Глава 32

Мой мозг превратился в желе. Бесформенное, дрожащее и липкое…

Я не спала. Боялась пропустить хоть крохотную секундочку этой сладкой патоки, что вылилась на меня с приездом Чибисова. Смотрела в глаза, бродила подушечками по его лицу, пересчитывала мелкую рябь морщинок, белёсые затянувшиеся шрамы, впивалась длинными ноготками в отросшую щетину, повторяла завитки, блуждала по острому кадыку, гладила сильные руки, ласкала пальцы и улыбалась, наслаждаясь его ровным биением сердца.

Тук-тук-тук…

Между нами стёрлись все преграды.

Позволила себе вновь чувствовать, ощущать, вбирать и упиваться волшебством его крепких объятий, жарких поцелуев и чарующего шёпота.

Мой…

До последней морщинки мой!

Все в нём было настолько правильным, манким, соблазнительным. Он как свадебный кусок торта, за который пришлось драться с толпой озверевших гостей: сладкий, пьянящий победой и взрывом на потухших с годами рецепторах.

Хочется распробовать его до мелкой дрожи в руках… До пекучего жжения на кончике языка, до застывших кристаллов слез в глазах. И орать хочется… Визжать от щемящего счастья и хмельного ощущения, что я не одна.

Другой…

Говорят, что когда в жизнь врывается ТВОЙ мужчина, то всё меняется…

Врут.

Меняешься ты. Сбрасываешь пыльник с до сих пор трепещущего сердца, приоткрываешь душу и дуреешь в его сильных объятиях, вновь доверяя и себя, и свою душу.

Мы не расставались, не отпускали рук, не разлепляли тела… Срослись, сплелись и превратили дыхание в один протяжный томный стон…

Один на двоих. До последней капли воздуха. До последнего вздоха от полнейшего головокружительного оргазма…

Тело предало, превратилось в комок проводов под напряжением! Я искрилась, трещала и взрывалась. Вновь и вновь наслаждаясь темнотой в глазах и белёсыми мушками, рассыпающимися беснующимся салютом.

И лишь кокетливые лучи брезжащего рассвета заставили вспомнить, что за стенами этого идеального пузыря нас ждёт реальность. Кирилл все чаще курил, тяжко вздыхал и тихо ухмылялся. В его мыслях будто происходило что-то тайное, тёмное и мне недоступное. А я и не решалась на ненужные вопросы. Не испорчу! Не разрушу это мгновение…

Спокойно собрала вещи, вложила ладонь в протянутую руку и села в автомобиль, покативший нас вдоль морского берега к аэропорту.

Мы болтали о ерунде, о глупых мелочах, спорили, что купить в магазине аэропорта, а потом Кирилл ещё полчаса бродил за мной, размахивая абсолютно неприличным бикини цвета алого заката.

Над нами потешались туристы, продавцы, все с плохо скрываемым интересом следили, как он прикладывает к моей заднице эти тканевые лоскуточки и смачно облизывается. А мне было совершенно не стыдно!

Я смеялась, как девчонка пряталась от него за алкогольными витринами и просто прижимала трясущуюся ладонь к слишком быстро бьющемуся сердцу.

Стоит ли говорить, что эти алые ленты теперь прожигали мою сумочку? Нет… Кирилл вручил мне коробку и бесстыже громко зашептал на ухо, что сделает со мной, когда я примерю эту порочную, сжигающую его выдержку красоту.

– Это был ты? Да? Ты рассказал Керезю про меня? – уложила голову ему на грудь, закинула ноги на колени и закрыла глаза, намереваясь покемарить хоть пару часов, пока летим.

– Да.

– Так и сказал, что я круче твоих тестикул?

– Не называй их так, женщина! – в голос рассмеялся Кирилл, обнял меня, целуя в макушку. – Яйца! У меня, Люсёчек, яйца. Настоящие, и очень хочется думать, что большие и по-мужски стальные.

Между передними сиденьями показалось красное от смущения лицо блондинки, а через мгновение, уже все соседи отчаянно хохотали. И лишь Чибисов загадочно улыбался, рассыпая многообещающие поцелуи.

– Я до сих пор в шоке, что Сенька решила взять довольно взрослого ребенка из детского дома, – вдохнула аромат его кожи и закрыла глаза, улетая в тягучую нирвану спокойствия.

– Ну, судя по словам Геры, там обоюдная любовь с первого взгляда. Этот здоровенный сухарь так проникся к мальчишке, что сам пошёл к директрисе просить особого режима, чтобы Ксюша могла свободно приходить и гулять с мальцом. А у Керезя врожденная непереносимость «договорняков», – Кирилл растянулся в улыбке, а когда понял, что я всё это время слишком пристально за ним наблюдаю, стёр мальчишеский оскал с лица. – Говорит, что тестикулы чешутся каждый раз, когда приходится на поклон идти…

И тут салон самолета снова заполнился заливистым хохотом. И хорошо было… Уютно.

Полёт прошел незаметно. Кирилл рассказывал байки, как будучи в армии деды Королёв и Керезь щемили его по любому поводу, пытаясь сломить упрямый характер. А потом плюнули и взяли его в свою немногочисленную банду. Рассказал, как бросил уютный, но промозглый Питер и приехал на не менее сырой и малосолнечный Урал.

А когда бодрый голос командира объявил о посадке, моё сердце завибрировало знакомым ощущением тревоги.

Сжала его ладонь, пока смотрела, как в иллюминаторе мелькают яркие мачты ночного аэропорта. И перестала дышать, когда, опережая торопливых туристов, по салону пробежали бортпроводники.

Все было знакомо… Бесконечная очередь загорелых и ещё хмельных людей перед пограничными кабинками, сухое и дежурное приветствие, проверка документов, скрипучий конвейер багажной ленты и гулкий грохот чемоданов…

Голова как чумная. Этакий чугунный котелок, в котором кроме бряцающего топора ничего не осталось… Ощущения, счастье, нежность… Всё смыло, даже воздух стал тяжелым, а каждый вздох приходилось делать с усилием.

Толпа сгущалась. Голоса… Голоса…Мир стал кружиться, шум усиливался, в ушах отчаянно бились перепонки, а на шее вспыхнула кожа…

Казалось, я вновь ощутила фантомное касание ледяной руки, и в голове стал метаться отвратительный хриплый шёпот: «Ты будешь делать только то, что я скажу…».

Нет… Нет…

Не может быть. Это всего лишь предчувствие!

Я тряхнула головой в слабой попытке сбросить неприятное, липкое от едкого страха наваждение и сильнее прижалась к спине Кирилла. Смотрела на наши сомкнутые руки, переплетенные пальцы и успокаивающе покачивающиеся золотые буковки на браслете.

Чибисов.

Глупости, Люська. Глупости… Теперь всё будет хорошо…

– Спокойствие! Работают правоохранительные органы! – чужой холодный голос вмиг разрушил морок моего страха, а ещё через мгновение меня резко оттолкнули прямо в гущу толпы. Я изо всех сил старалась не выпустить руки Кирилла, сжимала до последнего, цеплялась, визжала и покорно смотрела в искажённое гневом лицо.

– Не трогай её, урод! – Кирилл заорал так, что весь этот монотонный аэропортовский шум стал тише шороха. Смотрела в его абсолютно звериный взгляд и теряла ощущение реальности.

Этого просто не может быть!

Происходящее превратилось в замедленный видеоролик: ОМОН в чёрной амуниции, берцы на толстой подошве, лупящей по внутренней стороне колена, и Чибисов, падающий на сверкающий холодной иллюминацией кафель.

– Я через час буду скакать на ваших могилах, пидоры! И песню буду горланить, чтобы вы никогда покой не обрели, – хрипел он, сквозь стиснутую челюсть. А через мгновение трое бугаев, пытающихся защёлкнуть на его запястьях наручники, рассыпались в разные стороны. Кирилл успел подпрыгнуть ко мне, вложил в руки ключи, портмоне и даже поцеловал… Его зубы с силой вонзились в нижнюю губу, скользя нежным языком по болезненной плоти.

– Адрес ты знаешь… – быстро шептал он, зарываясь пальцами в мои волосы. – Позвони Вите! Слышишь?

– Чибисов Кирилл Дмитриевич, вы задержаны…

А этот голос я знала. Он был противнее скрежета пенопласта по стеклу. Он драл мои нервы по волокнам, вселял страх и панику…

– О! Милаша? Какое совпадение…