Сдавайся, это любовь…

Глава 14

– Что тут происходит? – сквозь скрежет металла голос мужа был еле слышен. Я скорее читала по губам, видела ужас и панику в его глазах, но внутри было пусто.

Все заготовки, которые я так отчаянно репетировала этот час, проведенный на полу возле своей квартиры, исчезли. Лопнули мыльными пузырями, оставляя лишь горечь обиды.

Это не в моем характере – вот так сидеть и молча наблюдать, как муж что-то объясняет брату, отчаянно жестикулирует руками, но я почему-то упорно продолжала хранить молчание. Казалось, что если я заговорю, если издам хоть малейших звук, то остатки моей стеклянной реальности под кодовым названием «семья» взорвутся миллиардами осколков.

Смотрела на родного человека и не понимала, как упустила начало конца? В какой момент он из мужа превратился в соседа? Когда его семья стала чем-то обычным, как кашпо с фикусом на балконе? Да я их лица видела чаще, чем своих родителей, подруг и друзей. Когда они успели свить вокруг меня кокон? И когда в этом коконе кончился кислород? Когда?

Я нарочно вновь и вновь прогоняла разговор с рыжухой, нарочно вспоминала ту эсэмэску, которая предназначалась не мне, чтобы набраться злости, гнева, чтобы всплеск адреналина затворил меня! Но нет. Я как спрятавшийся в глиняном горшке Буратино, наблюдала за крахом Карабаса-Барабаса.

– Готово, хозяйка, – бригада слесарей, вызванная Петей, чтобы как-то попасть в квартиру, остановила свою жужжалку, в подтверждение взлома собственного жилья. Итальянская дизайнерская дверь, как в замедленной сьёмке, шлёпнулась о каменную стену, наполняя душу хаосом страха. Это конец…

– Спасибо, – я достала из кошелька деньги, из последних сил улыбнулась и бегом скрылась за ставшим бесполезным куском металла.

Чувство ненужности в этих стенах только усилилось, оно давило на меня прессом, пыталось выбить из-под ног почву, и я уже чувствовала надвигающуюся истерику.

Чтобы пробраться внутрь, пришлось перешагивать через баулы картофельных мешков, пластиковые ящики с цветочной рассадой и какие-то пакеты. Весь коридор был заставлен хренью типа лопат, коробок со стеклянными банками и прочей ерундой. А дверь моей спальни подпирал лист фанеры, острые углы которой впивались в шелковые обои.

– Что ты тут устроила? – Миша схватил меня за локоть и тряханул, пытаясь развернуть к себе. – Зачем дверь снесла?

– Что с замком, Миша?

– Маме показалось, что ночью кто-то пытался вскрыть дверь, – залепетал мой муж. Бывший муж. Он стал бесцельно переставлять с места на место эти уродские мешки, с которых посыпались ошметки грязи.

– А что твоя мама делала в квартире моей сестры? – усмехнулся Петя, закончив телефонный разговор.

– А почему я должен отчитываться, в конце концов? – вспыхнул Миша. – Это и моя квартира тоже!

– Так она тогда и моя, – Петька вдруг стал раздеваться, причем в полном смысле этого слова. Повесил куртку на вешалку, стянул футболку, а потом и джинсы. – Поживу тут с вами.

– Минуточку! – муж стал откровенно заикаться, шпарить меня непонимающим взглядом. Казалось, ещё чуть-чуть, и он расплачется. Боже… Как я этого не замечала? Как?

– Вот именно, Мишаня, – Петька щелкнул мужа по носу и пошлепал на кухню. – У тебя всего минуточка, чтобы вынести всю эту рухлядь вон из этого дома.

– Что он несёт, Людмила? – Миша вспыхнул и с ещё большей силой стал хватать меня за руки. – Почему Пётр должен жить с нами? И вообще, тебе не кажется, что ты свихнулась на этой квартире? Твоя…Твоя… А я? Как же я?

– Он будет жить со мной, – внутри меня хлопнула какая-то бомба. Я с остервенением скинула уродливую фанеру с птичьим дерьмом на пол. – Я подала документы на развод.

– Когда? Людмила, когда ты успела?

– Пока смотрела, как вскрывают дверь в мою квартиру, – вошла в спальню, еле сдержав рвущийся наружу мат. Поверх кровати были разложены какие-то тряпки в очень знакомый цветочек. Я влетела в гардеробную, скинула надоевшее платье и надела спортивный костюм. – Делить нам с тобой нечего, поэтому у тебя есть два часа, чтобы исчезнуть из моей квартиры. Из моей жизни. Из моих воспоминаний.

– Что?

– Миша, давай разойдемся по-хорошему? Тихо, мирно и без обоюдных истерик. Я терпеть этого не могу, – собрала тряпье и вышвырнула в коридор, закрыв за собой дверь.

– Как это нам делить нечего? – Миша влетел в кухню, но стушевался, очевидно, запамятовав, что в квартире мы не одни.

– Тогда бери своё и уходи. Поживёшь у рыжухи.

– У какой рыжухи? – муж к расставанию по-доброму не был готов. Все время озирался, словно искал поддержки, понимания. Но упс… Матушки-то его здесь не было. – Да все гуляют! Все! Что, думаешь, я не знаю, с кем ты до ночи трахаешься, а потом приходишь вся такая уставшая?

– Тем более. Миша, тем более. Просто уходи.

– Нет, я все заберу! – взвыл Миша и заметался по квартире. – Не думал я, что после четырех лет ты вот так выбросишь меня на улицу. А ты подумала, где я буду жить? Квартиры свои я сдаю. А там контракт…

– Квартиры? – Петя поставил на подоконник чашку кофе, пока я усаживалась поудобнее. – Сдаёшь? Хм, а ты зажиточный, я смотрю.

– А тебя это вообще не должно касаться. Это семейные временные трудности, Пётр. Ничего криминального не произошло. Людмила, ты же не думаешь, что я просто так дам тебе развод? – Миша выкидывал тюки в коридор, случайно задел фанеру, и та пластом рухнула ему на голову.

– У нас нечего делить, – я закурила, ощущая пытливый взгляд брата. Но я не могла поднять глаза, мне вдруг стало так стыдно. И перед ним, и перед самой собой. Более идиотской ситуации и случиться со мной не могло. Дольше всего я разводилась с Барановым, но там было что делить, а последующие разводы проходили тихо, мирно и без вот этих театральных постановок.

– А я сейчас найду, что делить. Найду… – Миша стал бродить по квартире, разглядывал каждый угол, чтобы найти то, чем попрекнуть. И, очевидно, нашел. Его лицо вмиг стало счастливым, довольным, а рука поднялась, обводя стену в коридоре. – Вот! Эти обои клеил я!

– Но купила их я.

– Но клеил-то я!!!!

– Да их и клеить не нужно было! – взвыла и спрыгнула с подоконника. – Если бы твоя мама не додумалась выставить закатки вдоль стены. В квартире рванувшим лечо ещё месяц воняло!

– Да мы же потом всю зиму жрали эти закатки!

– Вы жрали, Миша. Вы всей своей семьей жрали их у меня в квартире, замок в которой ты сменил, забыв уведомить, в то время как твои тайные хоромы сдаются в аренду. А может, и матушкину вы сдали? А что? У ёбнутой гостеприимной Люси можно перекантоваться, да? – выплеснула в раковину ставший горьким кофе. – Достал ты меня, Курочкин. И фамилия твоя меня достала. А теперь разжевываю один единственный раз. Факт вынужденной смены замков зафиксирован участковым. Бригада слесарей официальная, есть и квитанция, и заказ-наряд. Поэтому мне на раз-два раскатать тебя в суде, если будешь ерепениться. А ещё твоя рыжуху сегодня устроила скандал у лифта, и у меня даже свидетели есть, не считая Петю. Поэтому давай так. У тебя неделя, чтобы вывезти из квартиры свои вещи. Ключи оставишь консьержу ровно после того, как вставишь новый замок. И запомни, Курочкин, моя квартира застрахована, а это значит, что в договоре есть перечень всей техники, мебели и вещей. Вместе с чеками, кстати. Поэтому потрудись, забирая своё, не прихватить лишнего – раскатаю так, что твои друзья по соцсетям ещё год мозаику твоих перлов собирать будут.

– Людмила, прогони Петра, и мы спокойно поговорим, – Миша потянул ко мне руку, пытаясь ухватиться вновь, но я отпрыгнула.

– Петь, можно я у тебя поживу?

– Погнали, систер. Я денди купил, как в детстве…