Сдавайся, это любовь…

Глава 43

Чибисов

Улыбался, смотрел, отвечал на дежурные вопросы… Но никто не мог увидеть, что происходит сейчас внутри меня. Доктор Аня будто специально оставила на большом мониторе телевизора это ещё невнятное темное пятнышко, напоминающее, что в животе любимой женщины бьётся сердце моего ребёнка…

Этот рваный звук до сих пор саундтреком звучал в голове, вытесняя всё, что было хоть чуть-чуть менее важно. Всё в мусор превратилось. Лишь тёплая ручка Люси, зажатая в моей ладони, и тук-тук-тук… Вот это важно! Очень важно.

– Ну? Раз уж папка тут, – Лисицына захлопала в ладоши и пересела к компьютеру, быстро щёлкая ноготками по клавиатуре. – Проведём опрос. Итак, имя?

– Чибисов Кирилл Петрович… – я на автомате выдал и имя, и дату рождения, и прописку с номером и серией паспорта, что всплыли в памяти сами по себе. – Аллергии нет, группа крови четвёртая отрицательная. Заболеваний нет, на ВИЧ, СПИД проверяют раз в два месяца, когда кровь прихожу в донорский центр сдавать…

– Редкая группа, – закивала головой Анечка. – Хорошее дело делаете, Кирилл Петрович.

– От меня не убудет.

– Держи, – Аня словно поняла, что я не могу оторвать взгляда от стены, боясь, что монитор погаснет, катнулась на стуле, что-то оторвала и протянула мне крохотную карточку, дублирующую изображение на экране. – На память.

– А мне? – захлёбываясь слезами, пропищала Люся, вскакивая с кушетки.

– И тебе, и тебе! – Аня вскинула руки и выдала точно такую же ленту с фотографиями Малыше, вновь вернулась к компьютеру, чтобы продолжить опрос.

– Кирилл, – прошептала Люська и быстро перебралась ко мне на колени, прижалась, уткнувшись носом в шею. Прятала смятение, слёзы, смущение. Судорожно вдыхала воздух, пытаясь справиться с подкатывающей истерикой. Вот только это была не та истерика, которую нужно гасить и унимать, а та, которой хочется насытиться до последней капли. Это счастье, которое внутри закипает с такой силой, что ты уже не можешь контролировать бурление эмоций.

Понимал её. Чувствовал. Потому что ощущал всё то же самое.

– Товарищ майор! – стук в дверь отвлёк нас друг от друга, а ещё через мгновение в кабинет всунулась наглая морда Лёхи Генеральчика. Он закрыл своей огромной ручищей лицо, чтобы не дай Бог не увидеть ничего лишнего. – Я не смотрю! Ничего не вижу, чесслово! Нас в управление к генералу вызывают! В отделе истерика, все тебя ищут, Кир…

Молчал, не понимая, как после того, что я только испытал, можно вернуться в реальность. Как, побывав на краю неба, где всем телом ощущаешь эйфорию, ты можешь спокойно поехать на «ковёр» к пузатому генералу? Не понимал…

Но и от этих мыслей меня отвлёк звук… звук падающего стула. Анечка вскочила, как ужаленная, переворачивая кресло прямо на пол, а потом бросилась к окну, путалась в вертикальных жалюзи, рвала руками ленты регуляторов, пытаясь пробраться к подоконнику. Схватила лейку и стала делать вид, что поливает искусственный цветок… Бедолага.

Какого, мать твою, здесь происходит?

– Чибисов? Я хоть туда попал? – хрипел Генеральчик, мучаясь от желания убрать ладонь. – Ты тут?

– Тут…

– Я могу убрать руку? – с облегчением выдал Лёха, но Анечка так отчаянно замахала ладонями, что мне страшно стало, что сейчас руки вывихнет, так отчаянно она подавала сигналы нам с Люсей.

Малыша тихо икала, стирала слёзы, непонимающе переводя взгляд с Лёхи на Аньку. А потом посмотрела мне в глаза и пожала плечами.

– Нет! – не выдержав, вскрикнула Лисицына и пулей вылетела из кабинета, намереваясь проскользнуть между широкоплечим капитаном и дверным косяком. Но не учла момент, что Лёха всё же мент… А нас, как щенков, дрессируют, пытаясь выработать правильные рефлексы. Вот именно это и продемонстрировал Генеральчик, сам того не желая, выставил ладонь и упёрся в косяк. Анечка с такой силой впечаталась в его руку, что мы с Люсей аж вздрогнули, а когда по белой рубашке Лёхи потекла кровь, вовсе вскочили со стула.

– Оденься! – шикнул я, задвигая Люську себе за спину. – Генеральчик, какого хрена?

– Да я ж ничего не видел! – начал было он оправдываться, пытаясь схватить врачиху за плечи, чтобы провести первичный осмотр. – Девушка, простите… Я не нарочно! Я…. Аня?

– Чёрт! – проорала Лисицына и, сжав нос пальцами, бросилась наутёк.

– Ну, ты и придурок. А я всё думаю, чего это друг мой в холостяках до сих пор? Ведь старше меня, а всё бобылём ходит, – повернулся, помогая Люсе застегнуть молнию на юбке, поправил хлопковую блузку, быстро поцеловал в макушку и сел, чтобы надеть ей туфли. – Ты всем женщинам сначала носы ломаешь?

– Алексей? – аккуратно спросила Люся, прищуриваясь в темноте кабинета УЗИ, чтобы внимательнее рассмотреть его лицо.

– Так-так-так… Я чего-то не знаю? – взял Люсю за руку и повёл в коридор. – Вы что, знакомы?

– Нет. Обозналась. – Малыша явно хотела меня обмануть, оттого и движения её были резкими, порывистыми. – Кирилл, ты на работу?

– Ты со мной, – сжал пальцы крепче, почувствовав, что она пытается выкарабкаться.

– Я на машине! – Люся махнула ключами.

– Теперь нет, – забрал брелок и бросил его Лёхе. – Сначала в управу, а потом отгонишь к моему дому.

– Есть, – вяло ответил Генеральчик, продолжая сканировать пустой больничный коридор.

– Встречаемся на месте…

– Кирилл, – шептала Люся, быстро семеня за мной. – Ну, я же могу просто поехать домой.

– Можешь, конечно, вот только потом ищи тебя с федералами. А нас матушка вечером ждать будет, – открыл пассажирскую дверь, помогая Люську сесть. Генеральчик метался по парковке, размахивая брелоком, чтобы найти нужную тачку. Я присвистнул и махнул в сторону небольшой красной «ауди».

– Какая ещё матушка?

– Твоя, милая. И папенька будет, и даже брат.

– Ты что, им звонил? – Люся взвизгнула и вцепилась в меня ногтями.

– Нет. Это ты им утром написала, что вечером заедешь на ужин. Вернее, написал я, но с твоего номера, – я рассмеялся и рванул с места, пытаясь прийти в себя. Что генералу надо?

– Чибисов, ты террорист какой-то! Всё у тебя схвачено, за всё уплачено!

– Так и есть, Люсёк. Поэтому выдыхаем и успокаиваемся. Ну, давай…

– Что?

– У нас сорок минут пути по пробкам.

– Для чего?

– Для того чтобы познакомиться, – я вырубил магнитолу и отрегулировал кондей, чтобы не дул на малышу. – Ты же хотела познакомиться? Вот, идеальный момент. Спрашивай что угодно.

– Где твои родители? – Люська недобро прищурилась и впилась в меня своим фирменным расстрельным взглядом. Понимал, что в ней сейчас слишком много сомнений, противоречий и ненужных мыслей. И чем быстрее я сниму этот нехороший синдром, тем быстрее мы начнём шагать вперёд.

– В Питере, приедут на следующих выходных, чтобы познакомиться с моей женой.

– С какой женой? – прохрипела Люся, растекаясь по сиденью.

– С единственной, любимой и глубоко беременной. Но о последнем я не стал говорить, потому что это не только мой секрет. Ещё вопросы? – обернулся, а оценив бледное лицо Люська, решил сбавить напор. – Я курю, пью редко, и то для компании, не вставляет меня алкоголь. Квартира своя, не обременён ипотекой, внебрачными детьми и букетом заболеваний. Терпеть не могу бардак. Трудоголик. По выходным хожу на хоккей, летом выбираюсь на море, зимой езжу к родителям в Питер. Аллергии нет. Люблю мясо, ненавижу покупную еду, умею готовить.

– Ты прям эталон какой-то, – Люся растирала ладонями лицо, пытаясь собраться с мыслями.

– Чего ты хочешь? – диалога не выйдет… Ладно, идём с козырей.

– Ты серьёзно?

– Ага. Расскажи, малыша, о чем ты мечтаешь? Чего хочешь?

– К чему ты это спрашиваешь?

– А потому что могу предположить, что женщина, обросшая бронёй, острыми шипами и смертоносными зубками, просто обороняется. Такие женщины прут вперёд, как танк, навстречу своей мечте. Вот я и задаю тебе вопрос, малыша, – взял её холодную ручку, прижался губами и уложил себе на колено. – Какова твоя конечная цель? Ты ж работаешь, наверное, больше меня. Только и слышно: Курочкина там, Курочкина сям… Ну?

– Я хочу выбраться из города, – Люся вдруг закрыла глаза и откинула голову на спинку кресла. – Мечтаю выращивать пионы, крутить компоты и встречать закаты у костра, обернувшись в плюшевый плед. Когда всё допекает, я закрываю глаза и представляю себе небольшой двухэтажный домик на берегу озера. Огромная зелёная поляна, по периметру – сливы, яблони, а вокруг дома тянется просторная терраса на деревянных колоннах. Плетёную изгородь опутывает виноград, а воздух пропитан сладостью цветущих роз. Меня это успокаивает, Кирилл, – малыша сжала мои пальцы. – Там тихо, спокойно, а с соседнего участка слышатся голоса препирающихся соседок, не поделивших пограничную черноплодку. Почему ты это спросил? – Люся словно поняла, какой будет мой следующий вопрос, и распахнула веки.

– А теперь снова закрой глаза, малыша…

– Что?

– Закрой, не ерепенься.

– Хорошо…

– Ты сидишь в пледе у костра. Огонь обнимает сухие поленья, в воздух выстреливают жирные искры, подсвечивая блескучие звёзды. Протягиваешь руку… Вот и вопрос, малыша. Есть ли мне место на соседнем кресле в твоей идеальной мечте? Хочешь ли ты ждать меня с работы, будить в выходные, чтобы распилить мозг, что мы совершенно никуда не ходим, а потом проторчать в очереди Ашана два часа. Зато вместе… Ты будешь нервничать, постукивать каблучком, но потом положишь голову мне на плечо и выдохнешь. Есть ли в этой картинке место простому менту с ворохом проблем, с его дурацким характером и вечными качелями на погонах? Видишь ли ты меня на своей лужайке? Могу ли я срубить ту спорную черноплодку, чтобы соседки не орали и не тревожили сон нашей дочери?

Салон утонул в тишине… Шум города стих, исчезли голоса, нервные вскрики клаксонов дерганых водителей. Двигал ногами на автомате, крутил баранку, отчаянно ожидая вердикта.

Мне вдруг стало так важно вдохнуть сладость тех роз, почувствовать аромат завтрака, услышать пение птиц… Я настолько погрузился в её мечту, что уже даже успел полюбить тех орущих соседок. Но черноплодку всё равно придётся спилить…

– Да, – закивала Люся, отщёлкивая ремень безопасности. Она рванула ко мне, потянула руки, обнимая за шею, шептала, жгла горячим дыханием и смывала тревогу льющимися слезами. – Только не трожь черноплодку… Не трожь, Чибисов!

– Моя Чибисова… Моя…