Сдавайся, это любовь…

Глава 15

– Да что за непруха? – я со всей дури бахнула дверью машины, а одумавшись, стала целовать руль, пытаясь вымолить прощения. Ещё не хватало для полного счастья, чтобы моя любимая бибика послала меня ко всем чертям, потому что остальной мир уже это сделал. – Прости, родная, это я не на тебя злюсь, а на себя!

С шумом пила через трубочку уже растаявший молочный коктейль и косилась на вход в тот самый бар, в котором была погребена моя память. Прошло уже несколько дней, а я до сих пор ничего не вспомнила. Как чёрная дыра, провал…

Последнее, что я помню отчетливо – наш с Никой разговор в туалете, когда мы отчаянно пытались спасти моё платье от раздавленного яйца. А дальше туман и белый шум.

Смутные обрывки мужских лиц из той компании, к которой мы присоединились, сладкий дым кальяна, музыка, крики, и все. Я не помню, как их зовут, не помню толком, как они выглядели, поэтому и рассчитывала на видео с камер. Чтобы уж какая-то ясность в голове появилась. Но мимо…

То, что я напилась до беспамятства – это столь же нереально, как и встреча с агентом ФБР с блестящей штучкой, стирающей память ко всем чертям. Да каждая собака знает, что я больше хочу напиться, чем пью. И доза у меня такая же – пара капель, и адьёс, навстречу к «вертолётикам».

Нет, тут что-то другое…

Петьке, конечно же, я ничего не рассказала, иначе наказал бы он меня по-настоящему, а не как чёртов Чибисов.

– Ой… – От упоминания его фамилии аж задница заныла, ещё хранящая следы его образовательного процесса. Хотя, стоит признать, весьма фееричного. Жаркого. И дико приятного…

Тряхнула головой, пытаясь не думать о нём, потому что и без этого красавчика голове есть о чем болеть.

Ну ладно, память, это физиология, сегодня её нет, а завтра вернётся, как миленькая. Но к тому, что в баре не окажется нужных мне видеозаписей, я не была готова совершенно. Пялилась на начальника охраны, как полоумная, до последнего ожидая радостного возгласа: «Шутка!» Но нет… Надо мной не сжалился ни бугай начбез, ни владелец разгромленного заведения.

Тот вечер запомнился всем посетителям, сначала эти горячие конкурсы в стиле 90-х, потом какая-то эпическая драка из-за двух придурков, не поделивших пьяных баб. Наверное, поэтому никто и не обратил внимания на наше похищение. А иначе это никак не назвать! Ну, не могли мы с Никой отправиться добровольно хрен знает с кем! Не могли! Следовательно, нас оттуда вынесли.

Стоп! А как я тогда оказалась у Чибисова?

– Ууу… – я взвыла и уронила голову на горяченный руль. Ну почему всё опять сводится к нему? Почему? – Гадкий! Подлый! Отвратительный! Ну, погоди, капитан, я тебе отомщу!

У меня была одна единственная зацепка – камеры. Но их опустошила полиция на следующий день после дебоша.

Нет видео – нет фактов. Нет фактов – слушай жалобное завывание Ветра.

Я улыбнулась внезапной метафоре и вырулила с парковки, потому что торчать здесь все равно было бессмысленно. Чтобы хоть как-то порадовать поникшую подругу, я заехала в кондитерскую. И оказалась права, как только дверь её квартиры распахнулась, Ника сграбастала коробку с «Наполеоном» и убежала на кухню.

– Я уже устала вспоминать. Мои мысли скрипучими шестерёночками крутятся-крутятся, визжат, орут, а толку – ноль! Люсенька, скажи, что ты всё-всё вспомнила! – Ветер металась по кухне, бесцельно переставляя кофейные чашки с места на место.

– Нет, но нам надо собрать этот пазл, дорогая. В бар мы пришли вместе. Так? Так. Затем Мишель внезапно тронулась головой и ползком покинула бар, а следом за ней рванул Керезь, так?

– Ага.

– Дальше я пошла к шефу, а по пути познакомилась с теми красавчиками, – я нарочно умолчала и про ссору с Зориным, и про Чибисова, что так вовремя пришел на выручку. Потом расскажу, у неё и так глаза на мокром месте от беспокойства.

– А Чибисов откуда взялся? – Я настолько увлеклась, закидывая в рот одну шоколадную конфету за другой, что упустила момент, когда Ника напряглась и впилась в меня своим фирменным пытливым взглядом.

– А я не хотела со Спиренковым в конкурсе участвовать, поэтому и вытянула из зала Чибисова, – я чуть не подавилась конфетой от внезапного напора Ники. Ох и завралась я… По самую маковку.

– Так вы знакомы? – подруга явно забыла ту ночь в баре, когда я превратилась в воинственную метательницу бутылок.

– Нет, Ветер, я первому попавшемуся дала себя помацать! – мои щёки вспыхнули от дикого смущения. Но по факту я сказала правду. Он ещё тогда, мерзавец этакий, всю меня облапал. И не только облапал… Блин! Стыд? Ты где? Но в этом-то и дело, что мне совершенно не было стыдно. Поэтому вместо правды я продолжила врать своей лучшей подружане. – Виделись в прокуратуре. Два раза…

Повисшую тишину взорвал наш с ней смех. Эх… Девочкам всегда нужно или посмеяться над бедой, или от всей души поплакать. Мы выбрали смеяться. Обнялись и гоготали во всё горло, лавируя по тонкой грани слёз. Не контролировали громкость, выплёскивая всё напряжение, в плену которого находились все эти дни.

– Ох и приличная же ты женщина, Люся!

– И не говори, – я стёрла слёзы и достала из сумки свой исписанный ежедневник. – Значит так, я была в баре и попросила посмотреть видео с камер.

– Ой! Точно! Какая же ты умная!

– Умная-то умная, вот только записи там обрываются ровно на том моменте, когда мы пересели с теми мужиками от барной стойки за столик. Лиц их не было видно, они словно специально маячили спинами. Странно, да? – грызла колпачок ручки и напряженно смотрела в аккуратно воссозданную картинку на странице ежедневника. – С виду всё было так прилично. Ели, пили… Пили, ели… А потом бах… Тот, что с татуировкой на руке, разливает по столу бокал вина, и запись обрывается.

– Это ещё почему?

– А потому что мы пропустили всё самое интересное, Ник. Оказывается, что в том баре произошла какая-то эпичная драка. Двое мудаков отлупили какую-то компанию, представляешь? Ну, а там, где одна драка, там и массовый беспорядок. Кстати, бар до сих пор закрыт на ремонт, поэтому лучше бы вы с Донием сожгли его своими шалостями, дали бы шанс на страховку бедному владельцу, – горько вздохнула я, показывая подруге фото когда-то шикарного бара. – И это в приличном месте, Ник. Что за придурки устроили там погром? Но этого мы не узнаем, собственно, как и имена парней, с которыми познакомились. Кстати, а ты не помнишь, как их зовут?

– Не-а, – отмахнулась она, сморщив нос. Согласна… Мне их тоже даже вспоминать не хочется. – А коллеги? Люсь, это же был благотворительный вечер вашей конторы! Ну не мог же никто не видеть, как нас с тобой похитили?

– Ника, к тому времени из трезвых там остались только официанты. Кого спрашивать-то? У нас пол-офиса с фингалами, как после Куликовской битвы, – я выругалась и, перечеркнув обведенную фамилию Чибисова, захлопнула ежедневник. А нечего на меня смотреть даже со страниц блокнота. И так в голове каша.

– А Шкапчик? Ну, тот охранник на входе, помнишь? Ты еще к нему подкатывала!

– Ничего я не подкатывала! – возмутилась я. – Да и обиделся он за Чибисова… Не понравилось Шкапчику, что я в конкурсе участвовала, даже помочь с видеозаписями отказался. Пришлось искать телефон владельца этого когда-то шикарного заведения.

– Точно! Ты же говорила, что Чибисов этот – мент? Так пусть поможет? А давай ему заявление напишем? Позвони ему!

– Не буду, – я закрыла лицо руками, понимая, куда клонит Ника.

– Стоп! – Ника замерла в неестественной позе, а после вцепилась мне ногтями в руку. – Ты что, у Чибисова проснулась, гадюка такая?

– А почему это я гадюка? Я хотя бы знаю своего маньяка в лицо, а ты вообще проснулась хрен знает где!

– Точно… – захныкала Ника, скатываясь прямо на пол. Поджала ноги, обняла колени и вновь горько расплакалась. – Мила, мне страшно.

– Не реви, Ветерок, – я опустилась рядом, обняла и зарылась мордочкой в её волосах. – Зато у тебя появился защитник. Лев он или кто?

– Мила, ты сама-то веришь в то, что говоришь? Лёва – великий пофигист и бабник! Он же ни одной юбки не пропустит.

– Это да… Но ещё несколько дней назад я была уверена, что он яйца свои сам почесать не может, не то что прекратить потоп. А тут бах… Шкатулочка-то с сюрпризиком оказалась.

– Это точно…

– Ну? А теперь скажи, что Лёвушка хороший? – я заговорщицки заиграла бровью. – Скажи, Сквознячок… Я помню, как ты в школе пряталась в спортзале, наблюдая, как они с парнями в баскетбол играли.

– Скажу, если признаешься, что Чибисов тебе в душу запал, – смахнула слёзы Ника. – Кстати, как его зовут-то?

– Да не помню я, – неправдоподобно отмахнулась, желая только не вспоминать о причине моей изуродованной задницы. – Не птица, и ладно…

– Ой, Курочкина! Два тебе по орнитологии!

– В смысле? Что, оп-я-я-я-ять? – взвыла я, сползая всем телом на пол под звонкий смех подруги. Точно! В орнитологи и зоологи надо было идти, а не в юристы.

Я завывала февральским ветром, роняла огромные слёзы. Дело было даже не в фамилии, а в том, что земелька под ногами заскользила. Я с первого курса работаю, прошла и бессонные ночи официанткой в баре, и даже в такси поработать умудрилась, потому что хотелось и поесть, и одеться так, чтобы в академии появиться было не стыдно, пока Баранов сапоги топтал на плацу.

А я не жалею. Нет. Зато я могу и картоху на скорость чистить, и пять комплексных обедов за раз отнести, и всю ночь «бомбить», слушая стенания клиентов. Я все смогу, нигде не пропаду, забери у меня сейчас работу, машину и квартиру. Все равно выгребу и за собой кого хошь вынесу.

– Как твой «куриц»? – Никуся успокаивающе поглаживала меня по волосам.

– Подала заявление на развод. А он плачет второй день у своей матушки на груди в МОЕЙ квартире. Можно я у тебя поживу пару дней? Пока он зализывает обиду, а потом отправлюсь в отпуск, где меня ждут море, пляж и загорелые мужчины…

– Оставайся. Мой ковчег – твой ковчег. И заметь, без кур, козлов и баранов…

Не стала я рассказывать в подробностях нашу последнюю встречу с Курочкиным. Самой вспоминать тот позор не хочется. Можно было бы выбросить его за шкирку, но проблема в том, что меня ноги не несут в квартиру. Кажется, что все пропахло этими варениками с капустой и дрожжевым удобрением для рассады его матушки. Там меня не осталось попросту. Поэтому и возвращаться не хочется.

Мы с подругой ещё немного погрустили, после посмеялись, а потом вместе отправились в мою машину за вещами, с которыми я приехала к ней, зная, что не прогонит.

И лишь коснувшись щекой прохладной подушки, вновь погрузилась в томные воспоминания.

Птичка, значит… Опять птичка.

Перестрелять вас всех надо!

«Или окольцевать…» – сквозь дрёму вторило подсознание…