Семнадцатый

Глава 18. Диего

Пальма-де-Майорка, Балеарские острова, Испания

Май 2019 года

Мой единственный выходной канул в Лету, и виновниками тому стали друзья, решившие преподнести урок бывшему учителю физики, который приставал к одной из учениц нашей школы. Марко и двое других игроков команды услышали крики о помощи, когда в прошлый пятничный вечер шли на тренировку через школьную парковку. Они бросились туда и застали ужасающую сцену: учитель грубо удерживал Анхелу, прижимая ее к стене и пытаясь залезть к ней под юбку. Марко не задумываясь бросился на ублюдка с кулаками.

Но на этом они не остановились. Парни решили пойти дальше и разукрасить машину учителя краской, оставив на ней «памятный сувенир» от школы в честь его увольнения.

Сердце мое наполнялось гордостью за друзей, но разум отказывался поддерживать их импульсивные действия. Конечно, написать на машине обидчика слово «насильник» казалось справедливым возмездием, но не предугадать возможные последствия – чистейшее безрассудство. Нужно было действовать иначе: тихо, незаметно, и уж точно не проворачивать этот акт вандализма посреди бела дня прямо перед школьными камерами на парковке.

Как только эта новость дошла до директора школы, ребят отстранили от занятий на две недели, а также от участия в трех матчах. Но тренировки никто не отменял. Более того тренер Хесус придерживался принципа, что если кто-то из команды провинился, даже вне футбольного поля, то отвечать будет вся команда. Вот почему наш заслуженный выходной обернулся наказанием за грехи моих неразумных товарищей и, конечно же, моего так называемого лучшего друга.

Когда мы наконец покинули душный зал, нас встретил свежий вечерний воздух. После знойного дня, когда солнце спряталось за горизонт, остров окутывал холодный морской бриз. Обычно в такие моменты я натягивал на себя толстовку или легкую куртку, но сегодня позволил ветру охладить свое разогретое тело, принося долгожданное облегчение.

– Ладно, парни, до завтра, – произнес Абидаль, крепко пожав всем руки и собравшись домой.

– Капитан, прости за сегодняшний день. – Нико протянул мне руку в качестве извинений. – Дурацкая затея.

– Черта с два она была дурацкая! – вскипел мой лучший друг, мгновенно распрямившись и забыв о боли в спине. – Этот мерзавец заслужил каждый удар, что я ему нанес. Повезло ему, что ограничился одним зубом в память о школе.

– Ты вообще не должен был так поступать, Марко, – отругал я его, слегка хлопнув по затылку. – Мы потеряли трех ключевых игроков перед важным матчем!

– А что, по-твоему, я должен был делать? Стоять и смотреть, как этот урод прикасался к ней своими грязными руками? Или подождать, пока он зайдет слишком далеко?

– Ты должен был думать головой, прежде чем действовать сгоряча и подводить всю команду! – возразил я, понимая их желание защитить девушку, но не одобряя выбранные методы. – Надо было поступить умнее. Мы бы разобрались с ним позже, не привлекая внимания всей школы и не навлекая гнев тренера.

Марко опустил взгляд, признавая свою ошибку. Нико тоже молчал, уставившись в пол. Оба понимали, что напортачили.

– Ладно. Что сделано, то сделано. До завтра, парни.

– Ты не идешь? – удивленно спросил Марко.

– Жду Селену. Пока.

Пока я был на тренировке, Селена, как обычно, сидела в библиотеке над учебниками. Уже полгода это стало нашей рутиной. Она дожидалась меня, и потом мы вместе гуляли по парку до темноты или отправлялись на пляж, наслаждаясь шумом волн и закатом. В те редкие дни, когда удавалось улизнуть от родительского надзора, мы прятались в чьей-нибудь комнате, вдвоем создавая свой маленький мир.

Я любил такие вечера больше всего. Мы с Селеной наслаждались обществом друг друга и совершенствовали свои знания в области сухого петтинга. Мне нравилось целовать ее, ощущать каждую клеточку ее дрожащего тела, отзывающегося на мои ласки. Но мне хотелось большего. Можно ли осуждать подростка, впервые познавшего страсть в четырнадцать с Клариссой Харпер из старших классов и с тех пор живущего активной сексуальной жизнью? Едва ли.

Сегодня вечером мы планировали остаться у меня дома. Мама с Альваро отправились на празднование третьего дня рождения нашей кузины Саманты, а затем собирались заглянуть к дедушке на поздний ужин. Дом был пуст, и я, честно говоря, лелеял надежду на нечто большее, чем привычный сеанс головокружительных поцелуев и нежностей, после которых мне приходилось скрываться в ванной, чтобы облегчить мучительное напряжение.

Конечно, я не возражал против обычного общения, без всяких намеков на секс, но последний раз я был с девушкой прошлым августом, а сейчас наступил май. Кроме того, через месяц меня ждали летние сборы в Малаге, обещавшие продлиться еще два, и это означало, что нам с Селеной предстояла недолгая разлука.

Быть вдали друг от друга непросто, но мы справимся.

– Замена замка в моем доме – твоя идея, маленький ублюдок?

Не поворачиваясь, я сразу узнал этот вальяжный, тягучий тембр голоса. Я слышал его в самых жутких снах, которые предпочел бы забыть, как и воспоминания о человеке, что приближался ко мне шатающейся походкой.

Мой отец еле держался на ногах. Он выглядел отвратительно: рваные грязные джинсы, изношенная белая футболка, вымазанная машинным маслом и пятнами крови, и фланелевая рубашка, которая мешком висела на нем. Волосы его отросли, как и борода, отсутствующая четыре месяца назад, когда Рикардо появился на нашем пороге с бутылкой дешевого виски, пытаясь открыть дверь своим старым ключом. На следующее утро я вызвал мастера и поменял замок.

– Не смей смотреть на меня как на кусок дерьма, сопляк! – Рикардо Искундер, некогда образцовый муж и отец, замахнулся на меня, но я остался неподвижен, не предпринимая попыток защититься. Алкоголь в его крови мешал ему целиться, он потерял равновесие, споткнувшись и упав на землю.

Иисус.

Я рад, что парни ушли и не видели этого. На мнение и разговоры окружающих мне наплевать, но я ненавидел их взгляд. Мне не нужна была жалость.

Я лишился отца, но именно Рикардо потерял семью.

– Вы разрушили мою жизнь, – стонал он, лежа на земле. – Это все ваша вина… Я все потерял…

Он свернулся клубком, его слова были едва различимы сквозь мертвую тишину, но в ночи я уловил приглушенный плач и проклятья. И как бы сильно я ни ненавидел этого человека за все, что он сделал, я не мог игнорировать щемящее чувство в груди.

– Вставай, – сказал я, наклоняясь к нему и помогая подняться, несмотря на его сопротивление.

От него исходил отвратительный запах – смесь пота, алкоголя и табачного дыма, настолько сильный, что на глаза навернулись слезы.

– Отвали от меня!

– С удовольствием, – ответил я, убирая руки, когда Рикардо наконец смог стоять сам.

– Маменькин сыночек, – презрительно сплюнул он на землю, затем вытер рот рукавом рубашки. – Это она тебя надоумила, не так ли? Твоя мать всегда была такой…

– Cállate⁶³! Не смей говорить о моей матери! – предупредил я.

– Она су…

На этом моя жалость к нему закончилась. А что он ждал, размахивая перед разъяренным быком красной тряпкой? Последствия предсказуемы.

Я бросил спортивную сумку на землю и схватил Рикардо за рубашку, притянув его ближе.

– Никогда больше не смей открывать свой поганый рот в адрес женщины, которая годами терпела твою жалкую задницу!

Рикардо откинул голову назад и рассмеялся, словно чертов Джокер. Его лицо перекосилось, тело слегка тряслось. Я встряхнул его, чтобы привести в чувство, и в тот момент, когда его карие глаза встретились с моими, я заметил, насколько расширенными были его зрачки.

Mierda.

Он был под чем-то. Ощущение дикого отвращения поднялось у меня в горле, и я резко оттолкнул его, словно заразу. Я не мог больше смотреть на него. На ту версию человека, в которую он превратился. Я ненавидел его. Ненавидел своего отца. Человека, который украл у меня детство. Мне пришлось стать свидетелем его жестокости, а затем рано повзрослеть, чтобы защищать свою семью.

И даже после этого ребенок во мне все еще цеплялся за мысль, что отец мог найти путь к исцелению. Но увидев Рикардо в таком состоянии, я понял, что все это время лелеял несбыточную мечту. Если человек покатился по наклонной, обратный путь для него будет слишком крут для подъема. Люди не способны найти свет, если однажды провалились в тьму.

Горькая правда, какой бы болезненной она ни была, подтверждала правильность моего решения – держаться подальше от отца и ограждать от него маму и брата. Чем скорее он исчезнет из нашей жизни, тем лучше, потому что я не мог гарантировать, что в следующий раз смогу сдержаться.

– Какого хрена тебе нужно?

– Убавь свой тон, мальчик. – Он положил руку мне на грудь, пытаясь оттолкнуть.

– Какого. Хрена. Тебе. Нужно?

– Деньги.

Ну конечно. Этот ублюдок вспоминал обо мне только тогда, когда ему что-то требовалось, особенно деньги, на которые он мог купить себе бутылку джина, виски или наркотики.

Я отпустил его, поднял сумку с земли и, забросив ее на плечо, повернулся в сторону школы, чтобы забрать Селену и поскорее уйти отсюда. Мне вовсе не хотелось, чтобы она познакомилась с этим жалким подобием человека, чья сперма дала материал для моего рождения.

Но я опоздал.

Селена уже бежала ко мне с радостной улыбкой на лице и рюкзаком за плечами. Ее волосы, собранные в хвост, мотались из стороны в сторону с каждым ее шагом. Но как только она заметила меня рядом с Рикардо, ее шаги замедлились.

Черт побери.

– Ты обязан помочь мне. – Тяжелая рука легла на мое плечо, вынуждая развернуться. – Нужны наличные. Ты мой сын. Ты должен помочь своему старику!

– Нихрена я тебе не должен. – Я сбросил его руку и отступил на шаг. – У меня нет для тебя денег ни сегодня, ни когда-либо еще. Благотворительность окончена. Мы закончили.

– Черта с два мы закончили! Ты купаешься в деньгах! Я читал газеты о том, что клубы тобой заинтересовались! Тебе предложили контракт, так? Ты ведь уже подписал договор?

Нет, это неправда. Интерес был, но предложений – нет. Но собирался ли я ему что-нибудь объяснять? Пусть катится в ад.

Конечно, я подозревал, что с этими новостями и возможным переходом в высший дивизион интерес Рикардо ко мне, вернее, к новым возможностям, которые у меня появятся после подписания контракта, возрастет. Те деньги, что я иногда давал ему, чтобы он держался от нас подальше, покажутся ему недостаточными.

Я вкалывал на тренировках, а потом работал на местной заправке, зарабатывая деньги, часть из которых шла в карман этого ублюдка, а другая – на помощь маме. Деньги были небольшие, я страшно уставал, но эта работа позволяла мне совмещать учебу, тренировки и время с Селеной, так что это того стоила.

Кстати, о Селене.

– Диего, все в порядке?

Нет, черт возьми. Ничего не в порядке.

– Да, детка. – Подойдя к ней раньше, чем она оказалась рядом со мной и неподалеку от этого ублюдка, который вцепился бы в меня мертвой хваткой, я увел ее подальше. – Подожди меня здесь, я скоро вернусь.

Поцеловав ее в лоб, я вернулся к Рикардо, который все еще смотрел на Селену. Проклятье!

– Не смотри на нее! – прорычал я, закрывая ему обзор своим телом. – Проваливай к черту, Рикардо. Я серьезно. Исчезни, пока я не вызвал полицию и не натравил ее на тебя и твоих дружков.

– Она хорошенькая? Твоя девчонка удовлетворяет тебя или тебе отсасывает шлюха поопытнее?

Вот и все.

Красный.

Я видел только его.

Проклятый красный цвет, возникающий всякий раз, когда этот сукин сын попадал в поле моего зрения. Я больше не контролировал бушевавший внутри меня шторм. В такие моменты ярость, словно вода, вышедшая из берегов, сметала все на своем пути. Все дыхательные упражнения и советы тренера и дедушки куда-то улетучились.

Как бульдозер я ринулся на Рикардо и сбил его с ног. Когда мы оба оказались на земле, я уселся на него сверху и нанес первый удар, игнорируя крики Селены. Она просила меня остановиться, но я не мог. Красный туман застлал глаза.

В каждый удар я вкладывал слова, которые никогда не осмеливался произнести много лет.

«Я люблю тебя, папа».

«Ненавижу тебя, отец».

Костяшки пальцев болели, теплая кровь стекала по рукам, но это не помогло утихомирить ярость. Весь мир остановился, оставив лишь нас двоих. Я ничего не слышал, кроме шума и звона в ушах. Я не мог остановиться. Не мог перестать выплескивать на своего отца боль и ненависть, копившиеся годами. Ребенок во мне кричал, умоляя прекратить, но я видел слезы на его глазах, синяки на лице и сломанную руку в гипсе из-за «случайного» падения с лестницы, и не мог этого сделать.

Когда мысль о том, что я вот-вот убью своего отца, пронзила сознание, хрупкое тело, словно одеяло, окутало меня сзади, а маленькие ручки накрыли окровавленные кулаки. Запах орхидей и фрезий вытеснил запах крови.

– Диего, довольно. Все хорошо. Я здесь.

Селена продолжала шептать мне это, пока я не пришел в себя и не вернулся в реальность. Она повторяла эти слова снова и снова, пока мое одеревеневшее тело не расслабилось, и я не соскользнул с Рикардо, который наконец перестал смеяться, как сумасшедший. Он перевернулся на бок, чтобы сплюнуть кровь, скопившуюся у него во рту.

– Вставай. Пойдем домой.

Селена поднялась и взяла меня за руку, невзирая на кровь, покрывшую пальцы. Посмотрев на нее, я ожидал увидеть на ее лице ненависть или хотя бы страх, но ничего подобного не обнаружил. Она все так же смотрела на меня своими ярко-голубыми глазами, похожими на чистое небо, и улыбалась той же яркой улыбкой.

О Боже, как я любил эту девушку. Любил.

Мне нужно было сказать ей об этом. Прокричать всему гребаному миру, как сильно я любил Селену Маккой.

– Это было последним предупреждением. В следующий раз я не остановлюсь.

Бросив восемьдесят евро на лежавшего на земле Рикардо, я прижал Селену к себе, поцеловал ее в макушку и направился домой.

Что-то внутри меня говорило, что ее мягкие черты лица, блеск в небесно-голубых глазах и теплая искренняя улыбка станут лекарством от кровоточащих ран прошлого.

– Спасибо, мой лунный свет.

Ей не нужны были объяснения. Мы оба знали, что случилось бы, если бы Селены там не оказалось.

– Всегда.