Семнадцатый

Глава 20. Диего

Мадрид, Испания

Октябрь 2024 года

– Парни, вечеринка у меня дома?

Едва команда успела снять форму и слегка перевести дух после матча с «Боруссией», как мой лучший друг, который забил решающий гол, уже строил планы на вечер. Марти стоял посреди раздевалки в одних трусах, энергично вытирая свои взъерошенные светлые волосы, которые, честно говоря, давно требовали стрижки. Однако ему казалось, что именно эта прическа привлекает девушек. Спорить с ним я не собирался – этот урок я усвоил еще в свой первый сезон, когда поспорил с ним, что он не осмелится прийти к тренеру без штанов. В тот день Марони устроил всей команде взбучку за легкомысленность и несерьезное отношение к делу.

– Я точно приду. – Лукас подошел к Марти и стукнулся с ним кулаками, а лицо зачинщика вечеринки озарила довольная улыбка.

– Я с вами, – поддержал Рафаэль, слишком воодушевленный перспективой потусить с парнями.

– Чико, тебе нет двадцати одного, прости. – Марти крепко обнял нашего молодого защитника, скрутив его в захвате и шутливо теребя его короткие волосы.

Рафаэль резко вырвался из хватки Фабиано.

– В Испании алкоголь продают с восемнадцати, придурок!

– Верно, но дело в том, что ты француз, засранец. – Мой лучший друг шлепнул Рафаэля полотенцем по спине, заставив того подпрыгнуть и скривиться от жжения.

– Во Франции возрастной порог такой же, как и у нас, Марти, – вмешался Уилл, выйдя из душа.

– О, заткнись, всезнайка, – буркнул Марти. Он плюхнулся на скамейку возле моего шкафчика и натянул чистую футболку. – Ну что, Капитан? Ты с нами, или у голубков планы на этот вечер?

Марти принялся игриво поднимать брови, делая прозрачный намек на мои отношения с Селеной.

Два дня назад между мной и Маккой произошел переломный момент, когда я наконец-то поцеловал ее. Этот поцелуй оказался тем глотком свежего воздуха, которого мне так не хватало все это время. В отличие от неудачной попытки поцеловать ее в раздевалке «Кадиса», наш поцелуй на кухне был наполнен искренностью и страстью. Мы решили не торопиться, и пока размеренно следовали этому плану. Селена считала, что нам нужно больше времени, и хотя я был уверен, что терять его уже не стоит, учитывая годы, проведенные порознь, я уважал ее желание. Когда я говорил, что все свое время готов посвятить ей, я не лгал. Она всегда была частью моей жизни, и теперь я намеревался вернуть ее.

Тем не менее последние пару дней напоминали период, когда мы были перевозбужденными подростками, украдкой целующимися в укромных уголках. Но в отличие от того юноши, каким я был в семнадцать, нынешний мужчина приобрел кое-какие навыки, благодаря которым наши вечера проходили куда увлекательнее, чем раньше.

Сегодня я планировал провести именно такой вечер, поэтому мне хотелось поскорее покинуть раздевалку, чтобы встретиться с ней и отправиться домой. О вечеринке у Марти не могло идти и речи. Я провел слишком много вечеров без Селены, чтобы сейчас упускать шанс наслаждаться каждым моментом вместе.

– Господь, что за влюбленного чудика ты подсунул вместо моего друга? – рявкнул Марти прямо у меня над ухом.

– Катись к черту, Марти, – раздраженно бросил я, отталкивая Фабиано. Его пальцы бесцеремонно ощупывали мои мышцы, будто он был гребаным ученым, а я – лабораторной крысой.

– Это значит «нет»? – с ухмылкой уточнил он.

– Это значит «отвали».

Я вскочил со скамьи, натянув свежевыстиранную футболку на еще влажное от душа тело. Нужно было поскорее выбраться из раздевалки, прежде чем кто-нибудь из ребят решит завалиться ко мне с расспросами о моих делах с Маккой. Команда знала про нас все, но мне совсем не хотелось обсуждать наши отношения. Мы только начинали, и многое еще требовало обсуждения, но я не хотел зацикливаться на прошлом.

Не допустить повторения ошибок прошлого – вот что важно. Пусть тогда инициатива исходила от Селены, но виноват был я. Я оттолкнул ее именно тогда, когда больше всего нуждался в поддержке. Затем я предал ее доверие, подтолкнув к неверным выводам и побегу.

Разумеется, я злился на нее. Гнев этот не утих даже спустя годы. Но вместе с тем я злился и на самого себя: ведь если бы я сумел дать ей ощущение надежности и безопасности, она бы никогда меня не покинула. Доверие – хрупкая вещь, и его отсутствие говорило о моем провале. Теперь нам предстоял долгий путь к восстановлению того, что было разрушено. Постепенно, шаг за шагом, в темпе, удобном для Селены.

Я протянул руку к спортивной сумке, когда Лукас позвал меня:

– В субботу все как обычно, Капитан?

– Да.

Каждый год Лукас, Марти, Уилл и Андреас приходят поддержать меня и мою команду на благотворительном турнире по сбору средств для приюта «Гнездо пеликана», который я спонсировал. Эта традиция зародилась после того, как я случайно встретил удивительную женщину по имени Аманда Перес. Она обладала даром убеждения. Под мягкими глазами цвета ржавого металла скрывались воля и решимость. Аманда была страстной поклонницей футбола, что неудивительно для Испании, где любовь к этому виду спорта буквально витала в воздухе. Но Аманда Перес была моей фанаткой.

Однажды, когда я зашел за бутылкой воды в супермаркет, мы столкнулись с ней у кассы. Она набрала целую тележку хлопьев, молока и прочих товаров и пыталась самостоятельно отнести все сумки к машине. Я предложил ей помощь, а она уставилась на меня округлившимися от удивления глазами – женщина меня узнала. Тогда я понял, пути назад уже не было.

В тот день Аманда представила меня своим «птенцам» – маленьким сироткам, жившим в ее приюте. С тех пор мое сердце безоговорочно принадлежало этим детям.

Идея организовать футбольный турнир пришла от самой сеньоры Перес, мне оставалось лишь собрать команду и тренировать ее. Парни с энтузиазмом поддержали идею, и с тех пор ни одна игра не обходилась без их участия.

– Моя любимица будет играть? – поинтересовался Лукас, имея в виду шестилетнюю рыжую девочку по имени Скай, к которой он успел привязаться. Она обожала его и ходила хвостиком всю ярмарку.

– Ты же знаешь, что не стоит выделять любимчиков среди детей? – напомнил я.

Он фыркнул, но не успел ответить, как дверь в раздевалку распахнулась, и на пороге появились старший и младший Марони в сопровождении с клубным врачом – Луиджи Барбьери.

– Карраско, собери всех, – произнес тренер.

Судя по его нахмуренным густым бровям цвета соли и перца, как и волосы, и резкому тону, мы оказались в заднице. Хорошее настроение, царившее после победы, моментально улетучилось. Я понял, что виной всему были люди, стоящие за спиной Марони.

– Да, тренер, – кивнув, я бросил спортивную сумку на лавочку и направился в душевую, собирая членов команды. Через пару минут все игроки выстроились у своих шкафчиков, а Марони со своим помощником и Луиджи, а также четырьмя незнакомцами в строгих черных костюмах и с кожаными портфелями встали вдоль дальней стены раздевалки напротив нас.

– Парни, знакомьтесь, – начал Марони. Он, как всегда, был одет в костюм-тройку. Тренер широко расставил ноги и спрятал руки в карманы брюк. – Это представители ВАДА⁶⁸. Они намерены провести допинг-контроль нескольких игроков, поэтому я назову фамилии.

– Какого черта, тренер? – возмущенно воскликнул Марти, выражая и мои мысли.

Мы уже проходили допинг-тестирование в начале сезона для создания биологического паспорта спортсмена, который отслеживал состояние нашего здоровья и возможные изменения, вызванные применением допинга. Все результаты были чистыми. Зачем теперь вдруг понадобилось вмешательство ВАДА?

– Мартинес, следи за языком, – строго оборвал Марони, метнув в сторону друга уничтожающий взгляд.

Марти промолчал, подчиняясь приказу.

– Джентльмены, это просто стандартная послематчевая процедура допинг-контроля, – вступил в разговор один из представителей ВАДА, элегантно одетый мужчина с аккуратно зачесанными назад окрашенными волосами, явно с целью скрыть седину. Он поправил лацканы дорогого пиджака и важно на нас взглянул. – Прошу вас не осложнять процесс и не затягивать его.

– Придурок, – тихо процедил Лукас, и я не мог с ним не согласиться.

– Гамильтон, Васкес, Карраско, Родригес, Уолберг и Мартинес – вы в списке. Шаг вперед, остальные свободны, – продолжил Марони. – Встречаемся в воскресенье на утренней тренировке и разборе сегодняшней игры.

Тренер развернулся и покинул раздевалку, вслед за ним удалился Тони, оставив нас наедине с Луиджи и представителями ВАДА. Среди названных фамилий оказался практически весь состав нападающих, сыгравших сегодня. Хотя допинг-пробы – привычная часть спорта, такие проверки всегда вызывают вопросы не только у нас, но и у журналистов, которые почему-то всегда оказываются в курсе происходящего. Эти ребята превращают каждую проверку в шоу, строя нелепые догадки о наличии в нашем теле запрещенных веществ.

– Ну что, парни, – вышел вперед Луиджи, энергично хлопнув руками. – Вы знаете, что надо делать. Давайте ускоримся, чтобы быстрее вернуться домой к своим близким. Они уже заждались!

Черт возьми. Врач был прав. Селена ждала меня, чтобы вместе отправиться домой. Я уже должен был быть с ней в машине, но эта неожиданная проверка спутала все планы.

Взяв три бутылки воды со стола, я уселся на скамью, наблюдая, как оставшиеся члены команды уходят, желая нам удачи. Я достал телефон и отправил сообщение Селене:

Я: Детка, мне жаль, но тебе придется ехать домой одной.

Как только я нажал на кнопку отправки, на экране загорелись две зеленые галочки, и Селена тут же начала печатать. Я осушил полбутылки воды, читая ее сообщение:

Лунный свет: Что? Но почему? Что-то случилось?

Я представил, как она слегка нахмурилась, закусив нижнюю губу, и нетерпеливо постучала ногой, ожидая объяснений, как делала всегда, когда ее что-то тревожило.

Я: Все в порядке. Просто нужно задержаться, чтобы пройти тест на допинг.

Лунный свет: Ох…

Клянусь, я услышал ее тихий вздох, и с улыбкой на лице продолжил печатать.

Я: Извини, возможно, все немного затянется. Мне жаль.

Я: Я обязательно заглажу свою вину сегодня ночью. Обещаю.

Пока я допивал первую бутылку воды, пришло новое сообщение от Селены.

Лунный свет: Буду ждать тебя дома, Чемпион.

Дом.

Пять долгих лет никто не ждал меня дома. Мысли путались в попытках выразить всю гамму чувств, охвативших меня в момент, когда пришло осознание, что это наконец случилось. Раньше моя жизнь была выверена до мелочей: строгий режим, порядок, личные ритуалы. Одиночество стало привычным спутником, будто часть меня самого. Вечером окна дома оставались темными, воздух пропитывали запахи недавней уборки, а тишина нарушалась только моим возвращением домой. Никто не считал минуты до того момента, когда я открою дверь, чтобы встретить теплыми объятиями и сладкими поцелуями. Эта идиллическая картина казалась нереальной, но если кто и мог нарушить эту гармонию, то это Селена.

С этими мыслями я убрал телефон в спортивную сумку, осушил пару бутылок воды перед анализами, надеясь скорее вернуться к своей девочке.

Краем глаза я заметил Уолберга, сидящего напротив. Его руки нервно сжимали затылок, ноги подрагивали, а весь вид выдавал раздражение. На лице – смесь усталости и напряжения.

Какого черта происходит?

Почувствовав мой пристальный взгляд, Рамси поднял голову. Наши взгляды встретились, и я увидел красные глаза, плотно сжатые челюсти. Несколько раз он провел рукой по подбородку, затем поднялся и отвернулся, оборвав наш короткий контакт.

Но если он думал, что сможет так легко от меня отделаться, то сильно ошибался. Внутри нарастало тревожное чувство, что дело вовсе не в наших непростых отношениях. Интуиция подсказывала: здесь было что-то другое, что-то, что могло стереть сегодняшний триумф от победы и превратить этот день в катастрофу.

Проклятье! Как же хотелось оказаться неправым!

Я подошел ближе к Уолбергу. Он начал лихорадочно швырять вещи в свою сумку.

– Скажи мне, что я ошибаюсь, и у меня нет никаких причин прикончить тебя прямо здесь помимо той, что ты придурок с большим эго и нежеланием воспринимать спортивное соперничество как стимул.

Рамси даже не удостоил меня взглядом.

– Иди к черту, Карраско, – процедил он сквозь зубы.

– Капитан, – отрезал я, хлопнув ладонью по дверце шкафчика.

Позади послышался шорох, и, обернувшись, я увидел, что Лукас и Уилл следили за нами, оставаясь на своих местах. Марти вскочил с места, готовый вмешаться. Он всегда старался защитить меня, хотя в этом не было необходимости. Я покачал головой, давая понять, что справлюсь сам.

– Диего, в чем дело? – донесся голос Луиджи откуда-то сзади, где он обсуждал протоколы допинг-контроля с членами ВАДА, помогая им заполнять необходимые документы.

– Все в порядке, док, – ответил я, взяв бутылку с водой и помахав ею в воздухе. – Просто восполняем водный баланс.

Он метнул в мою сторону предостерегающий взгляд, после чего вновь погрузился в бумаги. Вскоре наш врач увел представителей ВАДА в медицинский кабинет, оставив одного из контролеров в раздевалке следить за порядком. Мужчина в костюме с блестящей лысиной внимательно изучал каждого из нас, словно искал малейший намек на попытку обмануть систему.

Осушив почти половину бутылки, я посмотрел на Рамси:

– Спрашиваю еще раз, давай без игр. Почему ты выглядишь как загнанный в клетку зверь?

Рамси медленно повернул голову, его взгляд скользнул мимо меня, устремившись куда-то вдаль, и вдруг в его голубых глазах я заметил расширенные зрачки. Меня пронзило ужасное осознание.

Твою мать!

Этот сукин сын под чем-то. Конечно, можно было бы списать его состояние на обычный адреналин после напряженной игры, но тревога, написанная на его лице, говорила о другом. В его организме наверняка присутствует нечто такое, что может стоить ему дисквалификации на несколько матчей, а то и на весь сезон, не говоря уже о крупном штрафе. Но это был бы самый лучший исход развития событий. Если в его крови найдут запрещенные вещества, то последствия могут быть гораздо серьезнее – вплоть до полного окончания карьеры.

– Что ты принял? – тихо спросил я, приближаясь к нему так близко, чтобы никто другой не услышал нашего разговора.

Рамси перевел на меня взгляд, и в его глазах мелькнуло нечто, напоминающее смесь удивления и страха. Черт, я оказался прав. Над нашими головами нависла угроза, готовая в любой момент обрушиться на нас апокалипсисом.

Уолберг вытер выступивший на лбу пот и тяжело опустился на скамейку с глухим стуком. Я сел рядом, игнорируя любопытные взгляды товарищей, продолжавших наблюдать за нами, как ястребы.

– После возвращения из аренды пресса буквально преследует меня, – начал Рамси, и в его голосе слышалось отчаяние. – Они постоянно вспоминают историю с судом и Сарой, и это сводит меня с ума. Последние недели я совсем не спал, чувствовал себя выжатым как лимон. Постоянное напряжение, усталость, боль в ноге… Черт, мне просто нужен был отдых и концентрация, понимаешь? Эта бесконечная борьба за место в команде… Я просто смертельно устал, – закончил он, проводя руками по взъерошенным волосам. – Голова идет кругом, как будто там бушует ураган. И это постоянное давление…

Я знал, через что он прошел. Сам сталкивался с подобным давлением и продолжал это делать ежедневно, но вместо того, чтобы искать легкий выход, я находил утешение в другом. Музыка и пробежки стали моей терапией. Физическая нагрузка позволяла снять стресс и дать телу необходимую разрядку, а музыка умиротворяла бурю в голове. Рамси выбрал иной путь – разрушительный.

– Что именно ты принял?

Его взгляд был полон вины и раскаяния. Он понял, что допустил ошибку.

– Ибупрофен.

Ложь. Мы оба знали, что дело не в простом обезболивающем. Если бы это было так, он не сидел бы сейчас, трясясь от страха. В его организм попало что-то посерьезнее.

– Не пытайся вешать мне лапшу на уши, – прошипел я.

Рамси сник. Поняв, что проиграл, он опустил глаза к белоснежной плитке пола, и затем, убедившись, что у поблизости нет свидетелей, потянулся к спортивной сумке и достал из нее пузырек с таблетками, который я тут же узнал. Его не должно было быть там или у кого-либо еще, если он не собирался покончить со своей спортивной карьерой.

Mierda!

Согласно правилам ВАДА и ФИФА, игрок, уличенный в использовании запрещенных веществ, рискует получить дисквалификацию на срок от нескольких месяцев до полного окончания карьеры. Для Рамси это означало одно: как только результаты анализов станут известны, и выяснится, что он играл под действием допинга, его могут отстранить на четыре-пять лет. Сейчас ему двадцать четыре года, а значит, к моменту окончания срока наказания ему будет около тридцати. Не всякий клуб захочет связываться с игроком такого возраста, особенно учитывая его проблемное прошлое: обвинения в изнасиловании, скандальные истории с прессой и многочисленные дисциплинарные взыскания. Риск преждевременного завершения карьеры слишком велик.

Несмотря на все разногласия, я не мог желать Рамси такого финала. Он был отличным футболистом с огромным потенциалом, и что-то внутри меня говорило, что вне футбольного поля он неплохой парень. Я слышал рассказы Уилла об их дружбе, и в этих историях не было ничего плохого о Рамси. Теперь же передо мной стоял растерянный, сломленный и одинокий человек, которому отчаянно нужна была поддержка и дружеское плечо.

Мой взгляд остановился на Уилле, который неотрывно смотрел на нас. В его глазах читалась тревога. Он понимал, что с его другом что-то не так, но гордость и скрытая обида мешали ему сделать первый шаг. Однако я видел, что он хочет помочь. Его молчаливый призыв говорил сам за себя: «Помоги ему, потому что я не могу».

И, честно признаваясь самому себе, я отчасти чувствовал ответственность за случившееся. Мое появление в клубе перевернуло привычную жизнь Рамси. Невольно я выбил почву у него из-под ног, придя в команду и создав конкуренцию, какой бы здоровой она ни была. Да, руководство уже задумывалось о замене Рамси, но именно я нажал на спусковой крючок, вытеснив его сначала из стартового состава, а потом и из команды.

Эти события подкосили его. И теперь, когда у него появился шанс показать руководству и болельщикам, что он оставил прошлое позади, он вновь облажался.

– Черт возьми, я не хочу прощаться с футболом, – прохрипел он. – Это вся моя жизнь. Буквально. То, кем я являюсь, это все благодаря футболу. Если я потеряю его, я… я не знаю, что буду делать дальше, понятно? Проклятье! – Он продолжал судорожно теребить волосы, взлохматив шевелюру. – Я не могу все потерять…

Наконец он поднял на меня глаза, полные слез, и, клянусь, мое сердце дрогнуло. Могло ли такое случиться с Рамси, мать его, Уолбергом, человеком, который ненавидел меня с первого дня нашего знакомства?

Иисус, какая ирония судьбы?

– Я хочу продолжать играть, понимаешь? Я просто… – Его голос дрожал, как и руки, безвольно повисшие вдоль тела. Он выглядел ужасно, и если мы останемся здесь дольше, не только наши друзья поймут, что происходит, но и этот подозрительный сотрудник ВАДА.

– Чертовски надеюсь, что это того стоит, – прошептал я себе под нос, вставая со скамейки. – Вставай.

Рамси недоуменно посмотрел на меня, хмурясь.

– Встань, мать твою.

Он послушно поднялся.

– Ты заноза в заднице, Уолберг, – сказал я, и он сразу напрягся, ожидая, что я выдам его. – Тем не менее, я хочу, чтобы ты кое-что знал. Во-первых, я никогда не хотел отобрать у тебя место в команде и не стремился занять чье-то еще. Я создаю свой путь и пишу свою собственную историю. Во-вторых, мне жаль, что я вел себя как придурок, когда только пришел сюда, и вместо того, чтобы поговорить с тобой, предпочел тебя игнорировать. И, наконец, я всегда приветствовал здоровую конкуренцию, ты это знаешь. И я так же искренне верю, что в моем успехе есть и твоя заслуга. Я благодарен тебе за то, что ты был моим партнером по команде, моим соперником на поле и тем толчком, который заставлял меня каждый день становиться лучше.

– Диего, – испуганно выдохнул Рамси, оглядываясь назад, но я быстро остановил его, прежде чем он успел неправильно интерпретировать мои слова.

Я решил помочь ему. Вернуть долг. Независимо от последствий.

– Просто обещай мне, что это был первый и последний раз. Никаких больше наркотиков, таблеток и прочего дерьма, которое может прийти тебе в голову! Ясно?

Рамси смотрел на меня в шоке.

– Ты меня понял, Уолберг?

– Да, да, черт возьми! – прорычал он, заставив меня сжать кулаки.

– Если это повторится, я не стану прикрывать твою задницу снова. Ты вылетишь из команды, и я лично дам тебе прощальный пинок. – Я обернулся назад, чтобы удостовериться, что наблюдатель из ВАДА все еще здесь и станет свидетелем моего решения. – А теперь врежь мне.

– Что?

– Давай, у нас нет времени.

– Ты в своем уме? Я не собираюсь тебя бить. – Рамси отступил на шаг назад.

– Хочешь, чтобы тебя поймали за употребление наркотиков? Готов завершить карьеру? – Я был зол на его безрассудство и подошел ближе.

– Ты издеваешься надо мной? Меня все равно накажут.

– Эй, что здесь происходит? – вмешался Луиджи, появившись как нельзя кстати.

Отлично, именно то, что нужно.

– Заткнись, Уолберг! – Я приблизился к нему и сильно толкнул в грудь, заставив его отступить. – Либо ты получишь наказание за драку, либо за допинг. Решай, ублюдок.

Я подначивал его, надеясь, что он примет правильное решение.

– Карраско, Уолберг, немедленно отойдите друг от друга!

Я не двинулся с места, как и Рамси, который теперь наоборот сократил дистанцию и уперся лбом в мой. В его кристально-голубых глазах читалась решимость и благодарность, смешанная с чувством вины и сожалением. Он сделал свой выбор, как и я. И мы оба понимали, что с этого дня наши отношения изменятся. Нет, мы не станем лучшими друзьями, но лед между нами наконец тронется.

Мы предвидели последствия и наказание, которое наложит на нас Марони, когда вызовет в свой кабинет. Мы примем любое его решение, но только после того, как нас с Рамси доставят в больницу, чтобы вправить ему нос, который я собирался сломать. Он заслужил это, и сам это понимал, поэтому глубоко вздохнул и изо всех сил толкнул меня в грудь, но перед этим из его уст вырвалось спасибо:

– Спасибо, капитан.

После этих слов его кулак врезался в мою челюсть, заставив меня ощутить во рту вкус собственной крови.

Черт, я давно не испытывал подобного.

Я сплюнул кровь и ринулся на Рамси, чтобы защитить его задницу, подставляя свою. Именно так поступают настоящие капитаны, не так ли?

***

– Мы несем ответственность за свои решения. Каждый из нас обязан помнить, что последствия наших поступков отражаются не только на нас самих, но и на всей команде, клубе, каждом игроке. Неважно, находимся мы на поле или вне его – мы представляем один из величайших клубов мира, который постоянно находится под пристальным вниманием. Любая ошибка может поставить под удар всех вокруг, включая ваше собственное будущее.

Марони не поднимал взгляда, пока говорил. Обычно он избегал криков, предпочитая холодный тон и задумчивый взгляд из-под нахмуренных бровей. Но сегодня мне хотелось, чтобы он закричал. Крик был бы менее болезненным, чем глухое разочарование, звучавшее в его голосе, словно холодное лезвие, пронзающее грудь.

Карло многое сделал для каждого из присутствующих в этой душной комнате. Но еще он стал нам другом, наставником, авторитетом. Для меня же Марони стал примером достойного мужчины, отца и человека, на которого хотелось равняться не только в спорте, но и в жизни. Я давно потерял такой ориентир, поэтому мысль о том, что я мог его подвести, была невыносимой.

– Наказание ждет всех. Карраско и Уолберг пропустят один домашний матч и два выезда, а также будут отстранены от групповых тренировок. Остальных ждут дополнительные тренировки, а значит, придется пожертвовать одним днем отдыха. И никаких вечеринок.

Карло Марони всегда выделялся своим уникальным подходом среди мировых футбольных тренеров. Он возглавлял «Королевские щиты» уже одиннадцать лет, воспитав поколение футболистов, уже оставивших яркий след в истории клуба и своих национальных сборных. Его успех основывался на стальном характере и тех принципах, которые он воспитывал в своих игроках: страсть к игре, стремление побеждать, дисциплина и единство. Эти качества присущи каждому игроку «КЩ», именно поэтому любая наша ошибка становилась общей бедой. Так случилось и на этот раз.

Когда нас с Рамси развели по разным углам раздевалки, Луиджи сразу отвез нас в больницу. Врачи зашили рану над моим глазом, приложили к распухшей губе лед, а Уолбергу вернули на место нос. После того как нас отпустили домой, мы вернулись на базу, где уже собралась вся команда вместе с Карло и Антонио Марони. Некоторые ребята вынуждены были вернуться с полпути домой, оставив там семьи и любимых, и я чувствовал свою вину перед каждым из них.

– Вот черт, – пробормотал Рафаэль рядом со мной, и другие ребята поддержали его. Несмотря на то, что никто из них не бросил косого взгляда в нашу сторону, атмосфера в кабинете была напряженной.

– Ты не согласен со мной, Кюри? – спросил Марони.

– Нет, тренер. То есть да… – замешкался бедолага и опустил глаза.

– Есть ли у кого-нибудь еще вопросы или замечания?

– Нет, тренер! – прозвучало в унисон.

Марони стоял перед нами, окруженный полукругом игроков. На нем все тот же классический костюм, хотя пуговицы на пиджаке и верхней части рубашки расстегнуты. Он убрал руки в карманы брюк и продолжил, глубоко вдохнув:

– Согласно решению ФИФА и ВАДА, Уолберг и Карраско должны пройти допинг-тест через два дня, поскольку медицинские заключения из больницы указывают на использование болеутоляющих препаратов, что вам дали. Остальные игроки получат результаты тестов завтра. Тем не менее федерация выражает свое недовольство задержкой с проведением контроля, а «Боруссия» настаивают на отмене результатов матча и его повторном проведении. Кроме того эта новость уже просочилась в прессу, что означает лишь одно – из-за этого инцидента СМИ начнут атаковать нас со всех сторон. Они буквально схватятся за наши яйца.

Он был абсолютно прав. Через несколько часов спортивные издания и соцсети заполонят новости о том, что игроки «Королевских щитов» оказались замешаны в скандале с допингом. Весь футбольный мир будет обсуждать ситуацию, ожидая решений ФИФА относительно аннулирования матча и выводов ВАДА.

Я осознавал весь масштаб последствий своего выбора и то, как оно отразится на всей команде. Но несмотря на признание своей ошибки, я не жалел о решении помочь Уолбергу. Я поступил бы точно так же ради любого другого игрока, поскольку считал это правильным. Но почему же тогда я чувствовал себя так, словно подвел и их, и себя?

Мне предстояло пропустить матч Лиги чемпионов против «Манчестер Юнайтед» и две ключевые встречи в Ла Лиге. Как капитан и лидер команды, я обязан был вести ее к победам в каждой из этих игр, помогая занять первую строчку в турнирной таблице и удерживать ее. Настоящий капитан справился бы с этим, а я все испортил.

– В любом случае… – Марони наконец поднял голову и посмотрел на нас, стараясь вложить в каждую фразу все свое спокойствие. – Нам необходимо сосредоточиться на следующем матче чемпионата. «Атлетико Мадрид» попытается воспользоваться сегодняшней ситуацией, надеясь на беспорядок после случившегося, поэтому нам придется удвоить усилия, чтобы надрать им задницы. Никакого иного исхода я не приму, всем все ясно?

– Да, тренер! – хором отозвалась команда.

– Тогда жду вас послезавтра на утренней тренировке. – Марони повернулся к нам спиной и направился к своему столу, заваленному кипами документов.

Его молчание означало, что разговор был окончен, но никто не двинулся с места, пока Антонио не выступил вперед и хлопнул в ладони, подгоняя парней:

– Давайте, парни. Расходимся.

Рамси покинул кабинет последним, бросив на Марони и на меня все тот же виноватый взгляд, который не покидал его последние часы. Я понимал его чувства. Впервые за долгие годы мы оказались в одной лодке, которая, казалось, шла ко дну.

Остальные уже покинули комнату, но я медлил, размышляя, стоит ли остаться и поговорить с тренером. Однако Марони опередил мои мысли, окликнув меня прежде, чем я успел принять решение:

– Да, тренер?

Марони обратился к Антонио и Луиджи:

– Оставьте нас.

Когда они ушли, в кабинете повисло молчание, которое нарушали лишь тихие шаги тренера. Он прошел к большому экрану телевизора, где мы обычно анализировали наши матчи. Тренер уселся в кожаное кресло и, сжав переносицу, оперся локтем на деревянный подлокотник.

– Я наблюдаю за тобой многие годы, начиная с тех пор, когда ты был еще ребенком. Мне повезло видеть твой рост, как футболиста и как личности, – сказал он, убрав руку с лица и устремив на меня усталый взгляд. – Ты хороший парень, Диего. Великодушный и отзывчивый человек, феноменальный футболист с огромным потенциалом. Ты также хороший капитан. Но тебе не нужно ничего доказывать ни миру, ни кому-либо еще.

Проклятье. Марони не говорил прямо, замалчивая очевидное, но мы оба знали, о чем идет речь. С каждым днем сезон близился к концу, и мое будущее, которое я видел исключительно в «Королевских щитах», вскоре должно было приобрести конкретные очертания.

Мне всего двадцать два года, я не мог закончить карьеру так рано, но играть в каком-то другом клубе я тоже не хотел. Цвет моей формы – белый, мой номер – семнадцать. Здесь мой дом, здесь моя семья.

– Воспользуйся этим небольшим перерывом с пользой. Очисти голову, отдохни от физической нагрузки, в том числе и от индивидуальных тренировок. Дай своему телу и разуму немного расслабиться. Удели время своему сердцу, Диего. – Он мягко похлопал меня по плечу и поднялся. – Иди.

Я молча направился к двери, не находя в себе сил и смелости что-либо сказать. Но Марони вновь остановил меня, когда мои пальцы легли на дверную ручку:

– Не всех людей нужно спасать, Диего. Особенно тех, кто не желает быть спасенным. Иногда достаточно протянуть руку.

– Да, тренер, – ответил я через плечо и вышел в длинный прохладный коридор.

Здесь воздух был свежее, и дышать стало легче, несмотря на давление в груди. Это помогло сосредоточиться на словах тренера. Неужели он догадывался о настоящей причине нашей ссоры с Рамси? Вряд ли. Если бы Марони узнал о допинге, Уолберга ждало бы нечто большее, чем пропуск пары игр. Он слишком справедлив, чтобы закрыть на это глаза.

Кроме того, наши с Рамси конфликты и напряженная атмосфера всегда имели место. Это не первый случай, когда мы цеплялись друг к другу, хоть и впервые дело зашло так далеко.

Эти воспоминания вызвали пульсацию боли в губе, но стоило мне услышать звонкий голос Селены, как дискомфорт исчез.

– Диего!

Она бежала ко мне, словно участвовала в марафоне. Ее челка разделилась на две части, развеваясь при каждом шаге, а хвостик подпрыгивал в такт движениям. Сегодня на ней была черная джинсовая юбка, доходившая до середины бедер, на ногах – босоножки цвета свежей травы, гармонирующие с ее миниатюрной сумочкой, перекинутой через плечо. Но самое притягательное в ней было то, что она надела футболку с моей фамилией и номером на спине, завязанную на талии, открывающую плоский живот и оливковую кожу.

Черт, еще утром я не сдержал гордости, увидев ее в таком виде. Кто-то, кто не был моим родственником, но носил мою фамилию и пришел поддержать меня. Формально Селена должна была присутствовать на стадионе как моя помощница, и ей вовсе не обязательно было демонстрировать такую привязанность. Однако именно это она и сделала.

– Что случилось с твоим лицом? – Как только Селена подбежала ко мне, она увидела следы драки, и ее руки мгновенно легли на мое лицо. Она осторожно поворачивала мою голову то в одну, то в другую сторону, тщательно изучая повреждения. – Ой… Тебе очень больно?

Ее большой палец едва коснулся пореза на губе, но глаза, полные беспокойства, неотрывно следили за моей реакцией. Селена положила вторую руку мне на грудь в области сердца. Я покачал головой.

– Все в порядке, Маккой. Лишь небольшая царапина. Врачи уже наложили швы, так что я буду жить.

– Швы?! Я убью его!

Не нужно было спрашивать, о ком она говорила, но пришлось остановить ее, когда она сорвалась с места, намереваясь найти Уолберга.

– Спрячь свои коготки, тигрица. – Я рассмеялся, глядя на ее надутые губы и грозный взгляд.

– Он сделал тебе больно! Тебе, черт возьми, наложили швы! Ты отстранен от игр, Диего! Ты не сможешь сыграть в дерби! И во всем виноват этот засранец Уолберг!

Я фыркнул и решил пошутить, чтобы разрядить обстановку:

– Не могу понять, ты переживаешь обо мне как ассистент или как моя девушка?

Селена замерла на месте, округлив глаза.

Иисус, она была прекрасна. Во всех ролях и в любом настроении…

– Иди сюда, – я притянул ее к себе за талию. – Все хорошо.

– Нет, это не так.

Ее рука снова потянулась к ране на моем лице, но я перехватил ее и поднес к губам, нежно касаясь пальцами ее подушечек. А затем оставил на них мягкий поцелуй.

– Почему ты не уехала?

– Ждала тебя.

– Все это время?

– Все это время.

Селена улыбнулась мне самой привлекательной и успокаивающей улыбкой, затем обняла меня за талию и прижалась всем телом. Я ответил взаимностью, впитывая ее тепло. Склоняясь к мягким волосам цвета пшеницы, вдохнул цветочный аромат ее духов и нежно поцеловал их, наслаждаясь ощущением уюта, покоя и умиротворения.

В этот момент я впервые подумал: а что если мой дом был совсем в другом месте?