В поисках баронессы

Глава 2

У Ронана захватило дух.

Чудовищные крылья расправились прямо под его ногами, окатив его мощными порывами ветра. А спустя миг сумрачные здания, окружавшие двор, дружно качнулись. И камни, мостившие его, поплыли прочь.

Сколь бы скверно ни было видно сквозь стекла очков, сколь бы сильно ни давили ремни на кожу, тоже мешая видеть — но зрелище того, как уплывает под ноги двор и здания вокруг него, вызвало трепет. Вот ушел вниз широкий двор, с которого они взлетели. А спустя пару мгновений барон увидел крыши. Еще взмах могучих крыльев, порождающий пронизывающий ветер — и внизу поплыл стремительно удаляющийся город.

Здания делались все меньше. Вот проплыла рыночная площадь — громадная клякса, расплывшаяся среди домов. Здание театра — удивительно маленькое с высоты.

Мельком барон приметил и свой особняк вдалеке. А потом мелькнула городская стена и потянулись зеленые предместья. Сады, поля, огороды. Прудики, в которых разводили рыбу.

Мутноватые стекла очков скрадывали цвета, размазывали очертания. Но картины с высоты птичьего полета представали потрясающие.

На какой-то миг Ронану даже закралась крамольная мысль — оно того стоило! Вот это непотребство с полетом на возмутительной тварюге из далеких степей за горами на юго-востоке стоило того, чтобы увидеть то, что он увидел. И даже страшные обстоятельства, толкнувшие его на отчаянный поступок, — пожар в поместье и пропавшая без вести жена — это тоже стоило пережить. Ведь, если бы не все это, он ни за что не взгромоздился бы на летучего монстра!

Спустя четверть часа Ронан понял, что напрасно нынче позавтракал. Должно быть, виновата была качка в воздухе. Крылатому монстру было плевать, что он несет на своей спине представителя древнего рода.

Вспомнив о полученном от Гото перед взлетом напутствии, барон отклонился назад и свесился, насколько позволяли ремни, влево. Голова его очутилась аккурат над просветом между краем крыла и задней лапой твари. В этом месте даже приспособили своеобразную воронку, горлышко которой уходило назад — примерно туда же, где должен был находиться задний проход монстра.

Когда желудок опустел, к Ронану вернулась способность соображать. Он понял, почему ему велели наклоняться именно влево. Крыланы летели, вытянувшись в диагональную линию: каждый летевший позади держался по правую сторону от того, что двигался впереди. Видимо, как раз на случай, если кого-то из седоков укачает.

Спустя еще полчаса барон понял, что к концу пути окоченеет. И почему, квадратный демон их всех дери, Агнес выдали кожаную куртку, а ему — нет?!

Ветер на высоте оказался ледяным. Не верилось, что сейчас царит жаркое лето, заставляющее горожан изнывать от духоты. Ронан мечтал хотя бы о едином глотке духоты! Но, как назло, его все сильнее охватывал пронизывающий до костей холод. Да поможет ему святой Иероним! Если по прилете он не свалится с воспалением легких, это будет чудо.

*** ***

Больше всего Ронан радовался, что его сейчас не видит никто из знакомых-аристократов.

А больше всего боялся, что они сумеют прочесть о его недостойной мягкотелости в газете. Уж клятый журналюга не преминет в красках живописать то, как он на дрожащих негнущихся ногах сползал со спины крылатой ящерицы. И как позорно шмякнулся на задницу, стоило онемевшим ступням коснуться земли! Поднимать его на ноги пришлось двоим ищейкам из команды эсквайра Гото.

Он с трудом утвердился на ногах, стараясь не шататься. Одной рукой таки пришлось придержаться за бок крылана. Благо, тот стоял пока смирно.

— Вот что значит — урожденный аристократ! — услышал он за спиной оживленный голос газетчика и заскрежетал зубами от злости. — Потрясающая выдержка, барон! Немного я видел людей, которые так стоически держались бы после первого в жизни перелета. Да еще на такое расстояние!

— Издеваетесь? — процедил сквозь зубы Ронан.

И, с трудом найдя на это силы, кое-как обернулся к нему. Святой Иероним, он даже удержался при этом на ногах!

— Что? — искренне удивился тот. — А! Что вы, ни в коем случае, — почудилось, или во взгляде клятого газетчика мелькнуло нечто, похожее на уважение?

— Неплохо для домоседа вроде тебя, Ронан, — рядом с газетчиком возникла Агнес. — Не ожидала от тебя! Такой перелет — и на ногах! — она покачала головой.

Вот эти двое выглядели омерзительно бодрыми и полными сил. Ронан мог только с раздражением взирать на них.

— Держи! — Агнес протянула небольшую непрозрачную бутыль. — Из моих личных запасов. Можешь выпить вечером хоть целиком. Запить горячим! Чай или молоко — на твой вкус. Хоть подогретое вино — сегодня не повредит. Не хватало, чтобы ты завтра свалился в лихорадке, с воспалением легких!

Ронан взял протянутое, тупо кивнул. Хотел ответить — и закашлялся. Кажется, сейчас он не способен даже сипеть.

*** ***

Ночевал барон в охотничьем домике.

Управляющий дрожащим голосом поведал ему, что привел домик в порядок по приказу ее светлости. Баронесса намеревалась переждать там дни, в течение которых в поместье будут работать вызванные ею специалисты. Выведение горной плесени — не шуточки: там, где ее травят, находиться опасно!

Последнее Ронан прекрасно знал и сам. Только возникал вопрос: почему вызванные специалисты не доехали до поместья, а баронесса — до охотничьего домика?

Квадратный демон их всех побери!

Впрочем, ответы на вопросы начнут искать уже завтра. И займется этим один из лучших сыщиков Управления розыска и расследований. Какого бы мнения ни придерживался Ронан по поводу эсквайра Гото — а тот считался профессионалом.

Бутыль, щедро выданную Агнес, он за вечер опустошил целиком. В ней и было-то немного — так разливают разве что лечебные микстуры. Хотя на вкус напиток оказался похожим на травяную настойку: с пряным острым запахом и весьма неплохой крепости. Чем-то напоминало особую настойку, изобретенную охотниками из южных предгорий. Что бы это ни было — спал он после выпитого, словно младенец. И проснулся бодрым и готовым к любым действиям.

С удивлением отметил — после вчерашнего полета нет ни малейшего намека на простуду. Не говоря уж о воспалении, которого опасался. И осиплость прошла — голос вновь повиновался ему.

Ронан бодро и с удовольствием громогласно отдал приказ подать ему легкий завтрак и подготовить лошадь — он намеревался первым делом нынче съездить поглядеть на дом.

*** ***

Он издали увидел то, что осталось от родового гнезда семьи Гревилль. Вид почерневших руин производил поистине удручающее впечатление.

Неряшливые подпалины на белоснежных стенах, провалившиеся окна и крыша, обрушенные башенки по углам особняка. От парадных дверей остался неровный зияющий проем. Колонны обуглились и потрескались, на крыльцо невозможно было глядеть без слез. Черные истлевшие веревки повисли вдоль стен там, где прежде вился плющ. От сочной зелени не осталось даже воспоминания. Как и о розах, затягивавших гибкими плетями первый этаж. А местами — и второй.

Зелень, розы — это все плоды стараний Фионы. И все-таки, как она могла допустить, чтобы такое случилось?

Ронан от души надеялся, что вскоре все прояснится.

А главное — прояснится судьба самой Фионы. Как бы ни раздражала его супруга в последние годы, как бы скверно ни складывались их отношения. Особенно — эта ссора перед его отъездом… он тревожился о жене. В конце концов, они прожили вместе двенадцать лет! И он привык к ней. Привязался.

Да что там — если напрячь как следует память, Ронан мог вспомнить времена, когда Фиона была совсем другой.

Ну, может быть, не совсем. Но она точно была моложе, жизнерадостнее и приветливее, чем сделалась в последние годы. А точнее — в последний год. Должно быть, роль хозяйки большого поместья наложила свой отпечаток. Родовое гнездо Гревилль было существенно больше столичного особняка, и штат прислуги здесь был внушительнее. Да еще и люди — крестьяне, принадлежавшие поместью Гревилль. Власть над всеми этими людьми легла на хрупкие плечи Фионы… все-таки власть развращает — особенно слабых. А власть в руках женщины — это поистине страшно.

Хотя есть ведь хозяйки и более крупных владений. И они справляются со своими обязанностями, не впадая в крайности.

Вероятно, дух Фионы оказался недостаточно крепок, чтобы справиться с соблазнами, что выпадают на долю облеченных властью.

За этими размышлениями Ронан не заметил, как добрался до подъездной аллеи.

— Сэр, стойте! Вам сюда нельзя! — прямо под копыта коня шагнул человек в форменном камзоле.

— Что значит — нельзя?! — возмутился Ронан, натягивая поводья. — Я — хозяин поместья.

С запозданием он сообразил, что недалекий служитель закона назвал его «сэр», а не «ваша светлость», как полагалось бы.

— Эсквайр Гото запретил пускать кого бы то ни было, — упрямо пробубнил наглец. — Сэр, простите, вам туда нельзя! Проезжайте, — он кивнул на дорогу.

— Да что значит — проезжайте? — возмутился Ронан, в то время, как полицейский уже теснил его коня прочь. — Что вы себе позволяете? Я, — он запнулся, увидев выходящего из зияющего на месте дверей проема столичного сыщика. — Гото! — заорал он. — Эсквайр Гото!

Тот обернулся. Ронан, приподнявшись в стременах, отчаянно замахал рукой. Сыщик замер на пару мгновений, а затем заторопился навстречу. Ронан хотел было направить коня по подъездной дорожке, но полицейский не позволил.

— Стойте! — заорал издали Гото. — Стойте, не топчитесь по этой дороге.

Ронан остановился в замешательстве. И что это — он теперь не может подъехать к своему же дому?

Ладно, сейчас спросит об этом самого Гото — раз уж тот изволил направиться к нему. Тот торопился, едва не переходя на бег.

Пройдя половину пути, он вдруг свернул с ровной дорожки и потопал прямо через пожухший кустарник. Гото продирался, не обращая внимания на цепляющиеся за его камзол колючие ветки. Ноги цеплялись за корни и густые заросли, однако его это не останавливало. Ронан недоуменно наблюдал за ним.

— Не ездите по дороге! — крикнул Гото, не дойдя нескольких десятков шагов, и продолжил шествие сквозь переплетение ветвей. — Объезжайте по кустарнику! Вот здесь же, — он повел рукой вокруг себя.

Ехать через кустарник?! В то время, когда есть удобная подъездная дорога.

— Зачем так нужно, эсквайр? — осведомился Ронан, борясь с желанием сообщить ему все, что думает о нем.

— Следы! — рявкнул Гото. Поняв, что барон его услышал, остановился, уперев руки в колени и тяжело отдуваясь. — Здешняя полиция и так натоптала безобразно. Затоптала все следы — и на подъездной дороге в том числе. Я пытаюсь сохранить хотя бы то, что еще возможно.

— Вон что, — протянул Ронан.

Окинул тоскливым взором обширную полосу кустарника. Нет, вздумает ехать сквозь все это безобразие на лошади — вылетит из седла головой прямиком в колючки.

Соскочив с коня, перекинул поводья опешившему полицейскому. И, ворча и ругаясь, полез в кустарник. Кой квадратный демон снова дернул его одеться, как приличный человек?! Ясно ведь стало еще вчера, что с расследованием пожара о приличиях можно забыть начисто. Что там за следы такие на дороге, что по ней ни проехать, ни пройти нельзя?!

Гото дожидался его на месте, выпрямившись посреди густых зарослей, достигающих колен.

Ронан продирался, отмечая перемены: если там, где его остановили, кустарник покрывала свежая сочная листва, то ближе к поместью она становилась пожухшей. Кое-где листочки свернулись и пожелтели. Видно, огонь бушевал нешуточный — опалил и полосу кустов, и деревья неподалеку. Вон, и деревья по обе стороны от подъездной дороги, что росли ближе к дому, тоже увяли. Листья высохли и свернулись, а у ближайших даже кончики веток оказались подпалены. Поразительно, как не занялись от огня.

Когда они с Гото очутились на широком дворе перед бывшим родовым гнездом баронов Гревилль, Ронан перевел дух. Не верилось, что они таки выбрались из зарослей.

— Наши люди уже осматривают дом, — поведал сыщик. — Точнее, то, что от него осталось, — он выразительно кивнул на строение, покрытое сажей и подпалинами.

— А местные власти?

— Разумеется, они все осмотрели здесь сразу, как только обо всем стало известно. Сюда даже приезжала служба тушения пожаров — ваш управляющий поднял тревогу. Но это случилось слишком поздно. Они добрались незадолго до рассвета, огонь к этому времени стал угасать.

— Потому что уничтожил все, что только мог уничтожить, — убито завершил мысль Ронан.

— Я сочувствую вам по поводу произошедшего. Хвала святому Иерониму — никто из людей не пострадал.

— За исключением баронессы.

— За исключением баронессы, — эхом откликнулся сыщик. — Тем не менее, мы немедленно начнем поиски. Внутри строения тела не нашли. Никаких следов.

— Но огонь…

— Каким бы страшным ни был пожар — должно было остаться хоть что-то. Хотя бы обугленные кости. Простите, что вынужден произносить при вас это, — повинился сыщик, вторично проявив человечность, которой барон накануне в нем не заметил. — К тому же едва ли она стала бы покорно ждать своей участи внутри горящего здания. Она обязана была хотя бы попытаться вырваться из пламени! У вашей жены не было магического дара? Хотя бы малейшего. Иногда это способно спасти человеку жизнь в безнадежной, казалось бы, ситуации.

— У нее был до крайности слабый дар управления огнем, — задумчиво отозвался Ронан. — Но это даже не дар. Так, скорее — насмешка Творца. Фиона даже спичку поджечь могла через раз. Или через два. Чаще всего она пыталась использовать дар, чтобы тушить свечи после того, как улеглась. Сами догадаетесь, с каким результатом?

— О. А устроить пожар случайно — как раз пытаясь потушить свечу — она не могла?

Ронан с полминуты глядел в лоб сыщику. Потом решительно помотал головой.

— Исключено, — убежденно заявил он.

И невольно рассмеялся. Вспомнил жену — худую, плоскогрудую и вечно прямую, точно палку проглотила. С этим извечным высокомерным, чопорным выражением, застывшем на лице, с поджатыми губами. Попытался представить, чтобы она мановением кисти руки — как это делали некоторые одаренные маги — заставляет пламя разрастись.

Нет, такое ей определенно было не под силу!

— А вы не склонны к сомнениям, — заметил Гото.

— Я слишком хорошо знаю свою жену, эсквайр, — Ронан покачал головой. — В конце концов, я с ней прожил двенадцать лет! Если бы она была способна устроить пожар — давно бы сделала это. Нет, у Фионы был совершенно безобидный дар. Потому что мизерный! Она как-то пыталась раздуть искру в очаге — мы оба замерзли, возвратившись с прогулки по лесу под дождем, и она не хотела ждать, когда огонь разведут слуги. Итог: единственную слабую искру она почти задула, затем — заставила вылететь из очага. Искра приземлилась на ковер и там наконец потухла. Это все, что стоит знать о ее магических талантах и умениях.

— Помимо слабого дара управления огнем, других талантов у вашей супруги не было.

— О, — Ронан усмехнулся. — У Фионы был потрясающий дар сохранять благопристойность в любых ситуациях. Она была воплощенная леди безупречность!

— Вы восхищались женой?

— Я? — растерялся он. — Пожалуй… нет, в первые годы я и правда ею восхищался. Даже был влюблен, — покачал головой, не веря собственным словам.

Впрочем, отчего же не верить?

Двенадцать лет назад он, Ронан, хотел жениться на Агнес. Они даже объявили о помолвке. А потом он познакомился с Фионой… и сам не понял, что произошло дальше. Женился он на Фионе в тот же год. Агнес удалилась после этого на несколько лет в обитель Милосердия. Не сказать, правда, что ее сломила эта история. Во всяком случае, складывалось впечатление, что Агнес вполне довольна и счастлива.

Хотя… не его ли вина, что подруга жены сделалась столь эксцентричной особой и по сей день так и не вышла замуж? Занялась совершенно неприличным для женщины делом — изготовлением магических артефактов — и преуспела в нем. Открыла магазин в столице. Разочаровала семью…

Ронан встряхнул головой. Нашел время терзаться раскаянием о прошлом!

— Да, Фиа была воплощенная безупречность, — повторил он. — Манеры, осанка, речь — она была безукоризненна всегда, до кончиков ногтей! — невольно вздохнул — эта безупречность выродилась в чопорность и безобразную спесь. — Еще у нее был дар управляться с хозяйством. С ней Гревилль расцвел. Вот, скажем, остатки розовых кустов вдоль первого этажа — это она посадила. И сад. Даже небольшой огород разбила во внутреннем дворе. Она держала все поместье в крепком кулаке! Это нельзя не признать.

— Хм. А у вас было желание оспорить заслуги жены?

— Нет, — Ронан пожал плечами. — Правда, за годы брака Фиа так и не подарила мне наследника.

Эсквайр сочувственно покивал.

— Все это, к сожалению, не проливает света на судьбу ее светлости, — заметил он. — Ее таланты никак не могли помочь ей выбраться из огня. И они же никак не объясняют, почему мы не сумели обнаружить тела.

— Возможно, поиски продлились недостаточно долго?

— Возможно, — Гото кивнул. — К слову, вы уже говорите о ее светлости в прошедшем времени. Вы уже не надеетесь на то, что ее найдут?

— Что? — озадаченный Ронан заморгал. — Ну, — он запнулся, осознав, что клятый эсквайр прав: он и правда за истекшие сутки смирился с тем, что никогда больше не увидит Фиону!

Окончательно смирился. Настолько, что теперь, пожалуй, будет обескуражен, если она таки вернется. Взглянул на Гото — и увидел понимающий взгляд. Нет, тот не осуждал его…, но прекрасно понял, что творится в его душе. А еще — Ронан готов был поклясться — он понял, что молодой барон не слишком огорчится, если жена таки окажется мертва.