Ведьзмарский лес

24

Они тряслись в закрытом экипаже вместе с Фином и Аластой. С неба опять сыпалась морось, и влага осела на потемневших волосах невесты за несколько минут. Ула не смотрела на своих спутников. Ей никого не хотелось видеть. Каждый из них так или иначе служил Дагдару и был связан с тем, как ломают жизнь леди Бидгар. Как же горько стало Урсуле. Хотелось кричать, но она сдержалась. Уле не хватало воздуха. Грудь точно сжало обручами.

Серая башенка Дома Пастыря была окружена зеваками. Крестьяне, свободные от службы стражники и торговцы пришли посмотреть на новую хозяйку земель Скоггард. Дождь лил и лил, но люди не расходились, заполняя дорогу у башенки гулом голосов, запахами лука и мокрой одежды.

Фин спрыгнул на землю первым, подал руку, когда Ула выходила из экипажа, сжал ладонь горячими пальцами, посмотрел жарким взглядом, на мгновенье вытащив хмурую невесту из её брони. Карие глаза обещали многое, что Урсуле не было нужно. Она с силой высвободилась и медленно пошла к входу в Дом. Одна. В сапожке, барахтаясь в самодельных ножнах, таился кинжал. Второй кинжал Ула оставила в спальне. Если не удастся вернуться в свою комнату, то у неё будет оружие с собой. Она не представляла, где принято проводить первую брачную ночь в замке лорда. У Скоггардов могли быть свои странные традиции.

Ула шла прямо к Дому Пастыря. Каждую ненужную мысль она безжалостно убивала в самом начале. Чувствовала, что стоит задуматься, дать волю воображению — следом придут страх и отчаянье.

«Ничего ужасного не происходит! Это всего лишь свадьба! Любая девушка с трепетом ждёт замужества. Это твой долг, Урсула Бидгар!» — Ула мысленно повторяла эти слова, как молитву Пастырю.

Там, где проходила леди Бидгар, за её спиной начинали говорить громче. Люди шептались, а многие открыто обсуждали невесту лорда. Никто не стеснялся, как и принято среди селян. Урсула привыкла к этому у себя в замке.

— Красивая, — донеслось из толпы. — Ишь как ступает.

Знали бы они, что в маленьком сапожке у невесты — кинжал, которым она готова убить мужа.

— Суровая какая-то. Разве это невеста? — посетовал женский голос. — Нерадостно ей.

— И платье совсем не невестино. А цветы где? Цветов-то и нет!

— Так и жениха не видать! — ухнуло смехом.

— А может, он у неё под юбками⁈ — остро подметили откуда-то справа.

Толпа благосклонно заржала.

— Вы это, рот закройте, — нашёлся кто-то совестливый. — Девушку уважьте. И лорд наш не таков, чтобы под юбками прятаться.

Волна одобрительного гула докатилась до Урсулы. Ей показалось, что народ с уважением вспомнил о хозяине. Она охватила взглядом серую людскую массу. Увидела беззлобные, улыбающиеся лица — и сделалось легче. Урсула выпрямила спину и расправила плечи. Ничто не затронет её. Унизительные смешки за спиной, ненависть Дагдара, неясное будущее. Всё ради сохранения наследия Бидгар. Об этом она и будет думать.

— Карвелл… — Сбившись с шага, она приостановилась.

В толпе, точно тень, мелькнуло знакомое лицо. Появилось и исчезло.

— Передумала, что ли⁈ — засмеялись, закричали на все лады голоса.

Она приблизилась к арке входа, где оставили открытыми высокие двери. Фин крутился рядом, но на расстоянии, близко не подходил. Сердце Улы то останавливалось, то пускалось бежать быстрее мыслей.

«Карвелл, мой Карвелл. Показалось или ты пришёл проводить меня? Попрощаться навсегда».

В сумбуре мыслей она ничего не замечала. Но слова, произнесённые в глубине башенки, вывели Улу из задумчивости. Текучий приятный голос советника Личварда звучал слишком громко среди гулких стен.

— Сейчас они прибудут, милорд. Леди Бидгар так сдружилась с моим сыном, что он сопровождает и поддерживает её. Эти невесты такие беспокойные создания.

В тот же миг Ула ступила под своды Дома Пастыря. Личвард-старший с улыбкой поклонился Урсуле, а лорд остался стоять прямой, как палка, губы сжаты, лицо такое, точно лягушку проглотил. Улу окатило холодом и брезгливостью от его взгляда.

«И я тебя ненавижу, Скоггард!» — подумала она и поплелась следом за женихом, постоянно упираясь взглядом в прямую спину и русый затылок, где забавно топорщилось несколько коротких прядей, выбиваясь из общего порядка.

В Домах Пастыря — маленьких башнях с высокими сводами и простенькими рисунками на стенах — никогда не умещалось много людей. На свадьбе хозяина земель Скоггард присутствовали советник, его сын, Аласта и лекарь. Священник в серой мантии стоял возле пастырского камня и держал в руках посох. Насколько Урсула помнила, этим посохом ударяют по сомкнутым рукам новобрачных, а тем нельзя отпускать друг друга.

«Он коснётся моей руки. А поцелуй⁈ Куда бы сбежать⁈»

В ужасе она блуждала взглядом по пустому маленькому залу, где свет падал через узкие окна, пахло старым горячим воском и почему-то травами. С Дагдаром их поставили рядом вполоборота, и аромат молодого леса — живого, полного весенней силы — сделался ярче.

Покосившись на жениха, Ула удивлённо подумала: «Знакомый запах, Скоггард. Ты пользуешься ароматной водой, как барышня? Нет, такой настоящий и приятный запах — терпкая древесная кора, молодая, ещё зелёная, и весенние маслянистые почки. Откуда в затхлой башне столько свежести? Не надышаться».

Аромат дарил Урсуле ощущение свободы и тихой радости. Впрочем, радость быстро улетучивалась, стоило ей вспомнить, где она и зачем стоит рядом с высоким и таким чужим мужчиной.

Старик начал церемонию с приличествующих моменту слов о Великом Пастыре, что ведёт души детей своих среди тягот жизни, о священности людских союзов и многочисленном потомстве.

«Уж от меня ты потомства не дождёшься, мерзавец. У меня кинжал в сапожке. И под матрасом тоже. Я умею с ними обращаться. Я тебе не Аласта», — со злорадством подумала Ула.

Как не хотела она смотреть на жениха, но глаза сами возвращались к ненавистному лицу. Ведь она так и не успела разглядеть его вчера. От природы мягкие черты сейчас смотрелись напряжённо резкими, желваки ходили под кожей. Скоггард так сжал челюсти, что, вероятно, мог перекусить и оружейную сталь. Глаза смотрели в одну точку, и Ула была не уверена, видит ли он священника и невесту.

Священник перешёл к следующей части венчания. Потрясал посохом, рассказывая о карах от Пастыря за прелюбодеяние и блуд.

«И почему это Пастырь не ударит в тебя молнией на этом самом месте? За Аласту. Фу, гадость какая!» Прикусив язык, Ула испугалась, что заговорит вслух.

— Возьмитесь за руки, дети, — велел священник.

Машинально Ула подняла руку и тут же опустила, поймав пустоту.

— Дальше, отец, — прошипел Дагдар, сложил руки на груди, на высоких скулах начали проступать пятна.

Священник неловко заметался перед камнем, но продолжил бубнить положенное. Слушать Ула перестала. Стояла, сцепив руки перед собой. Лорд Скоггард нарушил церемонию. Будет ли такой брак действительным перед Великим Пастырем? Она снова посмотрела на застывшее лицо мужа. Разглядела маленькую горбинку на прямой линии довольно крупного носа, шрам на рассечённой брови, твёрдый упрямый подбородок. Она вспомнила разбитые губы Аласты, и её затошнило от гадливости. Как такой светлый и с виду мужественный человек может избивать женщину! Не просто избивать, брать силой. Ужасным для Улы стало открытие, что встреть она Дагдара при других обстоятельствах, он привлёк бы её внимание. Она купилась бы на ясный взгляд серых глаз, на эти руки с тонкими пальцами, на губы — чётко очерченные, немного крупные, с приподнятыми уголками, словно чуть-чуть — и Дагдар тихо и тепло рассмеётся.

«О чем ты думаешь, глупая Ула Бидгар⁈ Не смей! Он чудовище. Развращённый и избалованный мерзавец». Она готова была ударить себя по лицу за такие мысли о ненавистном Дагдаре Скоггарде.

— Прошу вас, милорд.

Урсула слышала голос священника как сквозь пелену.

— Дальше, отец, — упрямо повторял Дагдар низким и хриплым голосом.

— Возьмите невесту за руку. — Старик умолял. — Милорд, нельзя изменить правила.

Лицо Скоггарда дрогнуло. Он опустил руки. И, решительно сжав ладонь Урсулы, рывком протянул вперёд и её руку. Улу пошатнуло, но она чудом устояла. Когда-то она говорила, что у Дагдара, должно быть, ледяные руки. Ула ошибалась. Тёплая ладонь сжала её руку немного сильнее, чем нужно, но терпимо, а через мгновенье Дагдар сам ослабил хватку. Быстрым взглядом Ула скользнула по его лицу, а он впервые посмотрел на невесту. Так смотрят в пустоту или на незначительные детали интерьера, и отчего-то Уле сделалось обидно до слёз, но она сдержалась, сосредоточившись на их соединённых руках.

Священник, заметно взволнованный, продолжил действо, нараспев произнося слова клятвы:

— Взявшись за руки, он и она пойдут по пути Пастыря. И спросит у них Великий Пастырь: «Нет ли препятствий для вашей дороги вместе?»

— Нет! — рыкнул Дагдар.

— Нет, — пискнула Ула, когда лорд сильнее сжал её руку тонкими, но невероятно сильными пальцами.

— Послушал мужчину и женщину Великий Пастырь и засомневался: «Муж, готов ли ты взять жену? Дева, готова ли ты прийти к мужу?»

— Д-да, — коротко выплюнул согласие жених.

— Да, — кусая губы, ответила Урсула.

— И спросит снова у них Пастырь: «Согласны ли вы быть вместе, любить друг друга и растить потомство?»

— Да, — на этот раз обречённо сказал Дагдар.

— Да, — не менее отчаянно произнесла невеста.

— Славься, Великий Пастырь! Вместе до самой смерти и смерть попирая.

Неожиданно старик ударил посохом по их рукам. Похоже, Дагдар не ожидал коварства от священника и машинально вцепился в ладонь Улы, а она невольно сплела свои пальцы с его.

— Будьте счастливы, дети. — Губы священника изогнулись в улыбке. — И обменяйтесь кольцами.

Сбоку возник младший Личвард с бордовой подушечкой, где лежали два кольца из светлого металла, напомнившего Урсуле серебристый листик-подвеску. Лорд надел кольцо на палец Улы, смотря мимо неё. Руки Улы дрожали, когда она исполняла свою часть традиции, а сама глаз не отрывала от края рукава, облегающего кисть до середины большой, но узкой ладони. Непривычный крой камзола Скоггарда не давал ей покоя. Любопытство, придавленное переживаниями и усталостью, тихо тлело. Может быть, потом, когда-нибудь позже, она подумает о странностях мужа. Будущая брачная ночь занимала Урсулу сильнее прочих вещей. Кинжал в сапожке придавал уверенности.