Ведьзмарский лес

58

Он отстранился, сделался далёким и чужим, будто недавно увидел её, но Ула была упорна и отступать не привыкла.

— Рэдвиг показал книги. Я прочла.

Она говорила сухо и только факты, помня о наставлениях советника Харви, учившего ее, как следует убеждать мужчин.

На самом деле Харви упомянул в разговоре с воспитанницей два способа, но второй преподать было не в его возможностях, поэтому женским чарам Урсулу так никто и не обучил. К тому же Уле казалось, что на мужа второй способ не подействует, скорее отпугнёт и разозлит. Неприятные воспоминания, оставленные Аластой, не исчезнут сразу, а госпожа Пэрриг явно владела искусством соблазнения и знала, как пользоваться женским естеством. Дагдар не примет никого, кто хоть немного напомнил бы об этом. Портить сложные отношения с лордом Уле очень не хотелось.

— Необычайная откровенность перед… — Дар не договорил колкой, злой фразы, язвительно скривил рот.

Похоже, он пытался свести разговор к насмешке и отпугнуть жену сарказмом, граничащим с оскорблением. Дагдар не до конца понимал, с кем имеет дело, недооценил настойчивости жены. Ула выпрямилась, упрямо подняла голову.

— Да, я чужачка! Я Бидгар! Но и у меня есть сердце. Оно болит за земли, за людей. За всех. Живущих здесь и спящих. Те беженцы сегодня! Среди них могут быть подданные не только лорда Скоггарда, но и эрргла… не знаю, как там вас звали. Если вы и правда тот, кем вас считают Эилис и остальные, то обязаны завершить ритуал. Я бы билась до последнего вдоха! Перепробовала бы все возможности! Ну же!

Всё-таки он заставил её потерять спокойствие. Ула чуть не сорвалась, не выкрикнула в конце убеждающей речи: «Вы же мужчина! Действуйте!» Она ожидала от мужа резких слов и ярости, упрямого нежелания слушать доводы чувств и разума. Однако он устало сложил руки на груди. Молчал, глядя на неё, и, казалось, не видел ничего вокруг. Взгляд, обращённый внутрь себя или в далёкое прошлое, стал плоским и блёклым, как у рыбы, выброшенной на берег.

— Иначе не победить советника и его мерзкого сынка, Дар. — Ей так хотелось смягчить вынужденные неприятные слова. — Ничто не спасёт нас. В ваших руках свобода для всех и жизнь земель. Дар… Дар, умоляю вас.

Имя мужа коснулось губ сладостью, терпкой корой и ароматом трав. Защемило сердце от нежности и непонятной тоски. Если бы она имела право обнять его, погладить по волосам и плечам, убеждать поцелуями и лаской… Он бы не смог отказаться.

— Отец назвал меня именем древнего народа, — тихо отозвался Дагдар. — Он верил легендам, не желал умирать после рождения сына и хотел, чтобы кто-то из Скоггардов снял проклятие с рода. Не знал как, но искал способ. Какая ирония! Эилис подсказал ему имя, за которое отец ухватился, считая его одной из ступенек к спасению. Эилис договорился о встрече. Иногда мне думается, что они заранее знали или задумали нечто, способное пробудить сородичей, вернуть старый мир лесного народа. А может быть, у них не получилось решить дело двадцать лет назад, потому что ваш… — Продолжать он не захотел, мрачно бросил короткий взгляд в сторону жены.

— Мой отец не делал этого, — повторила Ула, готовая защищать доброе имя лорда Бидгара до конца. — Когда-нибудь вы поймёте. Прошлое неважно сейчас. Я видела советника. Видела, какой он… настоящий. Он не человек. После исследований в шахтах Личвард изменился.

— Не влезайте в это, Ула. — Дагдар зашипел сквозь зубы; песочный пёс в его ногах тревожно поднял голову, прислушался к голосу хозяина. — Вы не понимаете, с чем собираетесь бороться. Ничего вы не видели!

— Так вы знаете! Всегда знали! И не никогда не считали, что ритуал — миф. Вы верите в «сказки», как сами говорили!

— Что если так?

— Зачем тогда лгали?

Дагдар приподнял брови, сощурил глаза. В полутёмном экипаже его бледное лицо выделялось резким пятном в тусклом свете от маленького окна.

— Я? Лгал⁈ Знаете ли, леди Урсула…

— Хорошо! — Подняв ладони, Ула показала, что просит прощения за нечаянное оскорбление. — Не лгали. Скрывали правду. Вы так часто повторяли, что не верите легендам.

— Зачем подвергать опасности ещё и вас⁈

— А как же Эилис⁈ Он считает вас упрямцем.

— Старый болтун, — недовольно проворчал Скоггард. — По многим вопросам мы не сходимся. Он решил, что воплощение даёт ему право учить неразумного мальчишку.

— Может, Кодвиг не так уж не прав. — Ула фыркнула. — Пора прижать советника и его гадёныша.

— Это моё дело. — Он тяжело выдохнул, сдерживая себя. — Не смейте влезать. Не пытайтесь расследовать или выяснять. Держитесь от советника как можно дальше. Насколько возможно в нашей ситуации.

— Я хочу и могу помочь. Лишние глаза и уши. Верные кинжалы…

— Вот, этого я и опасался! Поэтому хотел убедить вас, что история про эрргла — древний миф, в который не стоит верить.

— В конце концов вы согласились на игру с Фином. — Урсула с горечью вжалась в угол экипажа, устала от долгих разговоров.

Дагдар отозвался с болезненной сдержанностью:

— Поведение Фина навсегда останется на моей совести. Вся грязь. Она не коснётся вас. Морально я готов полностью принять её на себя, но даже Финиам не так опасен, Ула. — Волна ярости откатилась, и Скоггард умолял, а не приказывал. — Моя вина и слабость. Я сразу не указал ему место. Первое время жалел из-за смерти матери. Перед ним я тоже виноват. А Фин таков, каким его сделал отец. Старшее чудовище безобидно только снаружи. Он извратил крупицы человеческого в собственном сыне. Та его часть, что осталась Раяном Личвардом. Про вторую сторону вам лучше не знать, но суть его — пробуждать самое тёмное в людях. Долго, незаметно вгрызается в душу, оставляя язвы и тлен.

— С землями происходит та же беда.

— Вы правы. Всё взаимосвязано. И с меня хватит жертв. Ничего не предпринимайте. Позвольте событиям идти своим чередом. Поверьте, я не сижу сложа руки. В любом случае, полнолуние ещё не наступило.

— Ритуал проводится только в полнолуние?

— Именно так. Один шанс в полнолуние. Если они поймут, что я решился и готов рисковать, то полностью ограничат мою свободу. Личварды долгие годы повторяли слугам: лорд болен, и всё для его блага. Однажды в это поверил и я. — Он нервно усмехнулся.

Она наблюдала, как постепенно раскрывается Дагдар. Устало прикрыв глаза, он медленно произносил страшные слова. Уже без эмоций или интонаций, неживой и какой-то стёртый в полутьме. Не человек — тень самого себя. Она невольно вспомнила искривлённые деревья, хворь, поразившую земли. Лорд Скоггард виделся ей отражением умирающего леса.

— Если сбежать немного раньше…

— Нашли.

— Вы пытались⁈ — изумилась Урсула, заинтересованно распахнула глаза, даже спать расхотелось.

— Да. — Его короткий ответ пронзил Улу горьким сожалением и досадой. — Говорю же, Личвард чует меня. Тот, кто сидит в нём. Мой древний враг. — Недовольно прикусив губу, лорд замолчал, жалея об откровенности.

— Трудно не почуять. — Не подумав, она сказала то, о чём размышляла долгое время.

Дагдар вытянулся струной, напряжённо наклонился к жене, сидящей напротив. Он не произнёс ни слова, но Ула ощутила угрозу. Скоггард выглядел как человек, которого ударили. Неожиданно, в тот самый момент, когда он расслабился, раскрылся и не подозревал подвоха.

— Зря сказала…

— Объяснитесь, — прорычал Дагдар низким голосом, от которого сердце сжалось в груди, закаменело.

— Молодая листва, древесная кора и травы. Рядом с вами. Я всегда знаю, где вы недавно проходили в замке.

Ула старалась говорить мягко, осторожно, не желая оскорбить Дара ещё сильнее. Тонкая нить между ними почти ощутимо натянулась, звенела, отзываясь болезненным, неровным биением двух сердец. Он бы отшатнулся, если бы они стояли, а так — отклонился назад, к стене, резко ударившись спиной. Холодный, собранный, ни следа каких-либо чувств. Закрылся, точно камзол, застёгнутый до самого верха, плотно прилегал не только к телу, но к самой душе.

— Я неприятен вам?

Она подумала, что Скоггард ощутил себя обнажённым перед ней, пусть и женой формально, но чужой. Как будто она раскрыла самую страшную его тайну. Щёки Улы вспыхнули. Не рассказывать же, что происходит с ней рядом с Дагдаром, как загорается под кожей, как тянет её к нему. Не признаваться же в неосознанном желании вдыхать его запах, насыщаться им. Именно сейчас она остро поняла, как необходим ей ненавистный муж.

— Нет. — Она ответила твёрдо и прямо, открыто посмотрела в серые, точно дождливое небо, глаза: Скоггард должен верить. — Этот запах… — Непросто было подобрать верные слова. — Он пробуждает жизнь. Напоминает о свободе, которой я лишена.

Не ответив, Дагдар долго смотрел на жену. Лёд истаял, звенящая нить продолжала связывать их, не порвавшись. Но он молчал. Экипаж остановился, дверца открылась. Один из стражников топтался рядом. Урсула, подчиняясь импульсу, собиралась выскользнуть на воздух, не в силах находиться рядом с Даром после такого трудного разговора. Остановилась, вспомнив о деле: не успела сказать о спуске к воде.

— Важное, — шепнула она. — Беседка, через десять минут.

— Избегайте стражи, — прошептал Дагдар, продвинувшись к выходу.

— Знаю.

Он подал ей руку, помогая выйти. Тут же отпустил, напоказ недовольно поджал губы и, не оборачиваясь, ушёл. Урсула же быстро поднялась к себе.

— Ох, госпожа! Вы вся мокрая! — Горничная немедленно бросилась к Урсуле.

Ула не позволила Дане снять промокшую накидку. Постояла немного у камина, согреваясь, и снова спустилась к двери в сад. Как бы трудно ни было рядом с мужем, что бы он ни думал о ней, Ула не отступит и поможет ему добраться до леса и провести ритуал. Она даже с облегчением выдохнула. Скоггарда не нужно убеждать, но предстоит переломить упрямца, чтобы он позволил действовать сообща.