Я одержим тобой

Глава 205 Горе от ума

Старик ее явно заинтриговал:

— Как только встретитесь, ты поймешь, о ком я говорю. А сейчас давай ужинать.

— Когда же она придет? — следом спросила Светлана, несколько разволновавшись, хотя и догадываясь, о ком они говорят. — Я знакома с ней?

— Ты ведь сдержанная и спокойная девушка, с чего вдруг так завелась? — тон старика стал более жестким. — Твое нетерпение в мелочах может испортить важное дело.

Затем он встал из-за стола:

— Ешь, а я пойду к себе.

Светлана кивнула. Она и сама понимала, что в этот раз проявила чрезмерную импульсивность. Раз он сегодня заговорил с ней об этом, значит, и так готов ответить на интересующие ее вопросы. А теперь ей оставалось только терпеливо ждать возвращения его сестры. Возможно, все то смятение и сомнения, терзавшие душу, наконец, смогут разрешиться.

По сравнению с тихим задним двором, в передней части было значительно оживленнее. Поскольку Светлана осталась, Трифон тоже не стал никуда уходить. Он с собой никого не брал, за исключением правой руки — Алексея. По сравнению с Дмитрием и его гвардией, Трифон был «слабым противником».

Синий ручей мчался вперед, мерцая в лучах заходящего солнца, словно река бесчисленных звезд. В это время дети играли в шахматы с Кирой и Стасом, а Дмитрий в одиночестве стоял на мостике и смотрел на дом на заднем дворе.

Сельская местность, в отличие от города, где везде и всюду горели огни, с наступлением ночи становилась совершенно беспросветной. Повсюду было так темно, что только при достаточно ярком свете луны можно было разглядеть округу.

На заднем дворе сейчас был так темно, что он вообще ничего разглядеть не мог, не то, что найти глазами Светлану. Дмитрий засунул обе руки в карманы. Все это время он смотрел на задний двор, ни на что не отвлекаясь и, похоже, ожидая, когда жена появится в поле зрения.

— Кто бы знал, что у вас такие хорошие отношения с женой, — с еле заметной улыбкой произнес Трифон, подкатив на инвалидном кресле и остановившись у ручейка. — Не зря говорят, что для близких людей день разлуки, словно год.

На лицо Дмитрия периодически падал свет, так что оно переливалось забавной игрой светотени. Дмитрий равнодушно развернулся, высокомерно посмотрев на него:

— Мне вот кажется, что вам смело можно подавать заявку в желтую прессу, журналистом. Уж слишком вы любишь в чужую личную жизнь лезть. Оставаясь в такой глуши, как Перевоз, вы растрачиваете свой непомерный талант.

Выражение лица Трифона слегка переменилось, но в такой тьме ночной никто этого не заметил:

— Мне вот любопытно, почему дети взяли не вашу фамилию? Неужели, когда Света рожала, вы даже не знали об этих детях?

Последние пару дней Трифон успешно выудил информацию из Паши, узнав, что, когда Светлана рожала их, она была в разводе с Гусевым. Поэтому близнецы взяли фамилию матери.

Трифон растянулся в ухмылке:

— Я уж думал, что у меня нет шанса. Но, похоже, еще не все кончено?

Взгляд Дмитрия случайно переместился в сторону, обнаружив какую-то черную тень рядом. Небольшая фигурка, заметив, что он смотрит, немедленно скрылась из виду. Он вопросительно приподнял брови, примерно догадываясь, кто бы это мог быть, но не подавая виду. Веки его медленно приподнялись, на красивом лице появилось привычное холодное выражение, а глаза потемнели словно бездна:

— Ну что ж, если вы думаете, что у вас есть необходимые способности.

— Но ты ведь согласен, что наличие шанса лучше, чем его отсутствие? Кстати говоря, мне стоит как раз тебя поблагодарить за то, что этот шанс у меня все-таки обнаружился.

Дмитрий отступил на пару шагов все тем же спокойным темпом. Каждое его движение было выверено, такие плавные и ровные. Пройдя мимо собеседника, уголки губ его приподнялись:

— Моя жена не любит хромых. Если хотите за ней ухаживать, сначала придется вновь научиться использовать ноги, — затем он ушел, не задержавшись ни секундой дольше.

Пустую улыбку с лица Трифона будто смыли. Невозможность ходить — этот факт доставлял ему самую сильную боль в жизни. Он обхватил руками подлокотники, впившись в них пальцами до того сильно, что на тыльной стороне вздулись синеватые вены. Любому было ясно, что он сейчас безумно зол.

Через какое-то время шаги Дмитрия затихли. Даже не оборачиваясь, он знал, насколько невыносимое выражение должно было после его слов возникнуть на лице собеседника:

— Трифон Олегович, злость вредит здоровью, — произнес он с искривленными в презрении губами. А затем продолжил свой путь вперед. Войдя в помещение, он бросил взгляд на дверь, заметив небольшую тень, которая стелилась по земле. Рост, телосложение — все указывало на ребенка.

Среди них было только двое детей — Павел и Мария. Мария была слишком простой, чтобы у нее возникло желание вот так подслушивать. А значит… Дальше думать не нужно, чтобы понять, что эта тень принадлежала Павлу.

Дмитрий еле слышно вздохнул. Когда же сын сможет познать всю прелесть душевного покоя, как обычные дети? Но в то же время нельзя было не признать, что он сам виноват. Когда он их бросил, пускай даже не зная, какие между ними отношения, вина за все лежала исключительно на нем. К этому привела его бездумная халатность. Естественно, чтобы загладить вину и обернуть ненависть сына в симпатию потребуется время. К счастью, времени у них впереди еще целая вечность.

Дождавшись, когда Дмитрий уйдет, Паша, наконец, выбежал из укрытия. Следя взглядом за фигурой отца, которая постепенно скрылась за входной дверью, глаза его заметались, а руки сжались в кулачки. Через время успокоившись, он удалился.

Заметив у ручья силуэт Трифона, он окликнул его:

— Дядя Труша!

После чего сам к нему подошел. Павла сложно было назвать обычным пятилетним ребенком. Мальчик был крайне деликатен и умен, поэтому сразу догадался, что происходит, когда Трифон попытался вытащить из него информацию. Вот только мальчик и сам собирался использовать его, чтобы доказать отцу одну вещь: маму могут увести прямо у него из-под носа. Если хочет вернуть ее, придется приложить соответствующие усилия, но что еще более важно — нужно будет делать это искренне. В противном случае есть еще целая очередь тех, кто готов поухаживать за его мамой.

Хотя Трифон и не мог ходить, но собой был хорош, способностей тоже не занимать. Именно поэтому мальчик рассказал ему все, что тот пытался окольными путями у него выведать. Например, о том, что Светлана и Дмитрий на самом деле не были мужем и женой. Он открыл эту тайну для того, чтобы Трифон осознал — у него есть шанс. Шанс стать соперником Дмитрия, чтобы заставить последнего ощутить свое шаткое положение. Если Трифон считал, что смог выведать у мальчика полезную информацию, на самом деле это Павел сейчас его использовал, чтобы помешать отцу приударить за Светланой. Только так можно было показать ему, какую ценность представляет собой мама, чтобы впредь он научился ею дорожить.

А когда все получится, тогда они, наконец, заживут вчетвером, как настоящая счастливая семья.

Трифон же был уверен, что использует Павла, но и представить не мог, что малыш был настолько умен, чтобы использовать его в ответ. Но дело было не в том, что сам Трифон не отличался умом, просто Павла все воспринимали, как пятилетнего ребенка. Откуда ему было знать, что в голову пятилетке могут прийти такие глубокие мысли?

— Как-то прохладно. Надо было теплее одеваться, когда на улицу идти. — Трифон усилием воли подавил гнев, на лице появилась свойственная ему улыбка.

Мальчик опустил голову, взглянув на свою одежду, хихикнув:

— Я так спешил, что совсем забыл. Дядя Труша, ты тут все время один сидишь? — умышленно спросил Паша, который уже слышал весь его диалог с Дмитрием.

— Нет, с твоим отцом, — ответил собеседник, взглянув на него. — Ты все еще недоволен им, верно?

— Когда он нас бросил, я был им недоволен. Причем очень сильно.

— Но, в конце концов, он ведь твой отец.

Павел специально сделал вид, что ему все равно, равнодушно ответив:

— Это еще не точно, — после чего перевел тему. — Мне отвезти тебя в комнату?

— Не нужно, я сам могу.

Павел отошел в сторону, ожидая, чтобы тот стартовал первым. Завершив необходимые приготовления, Трифон развернул кресло и направился внутрь здания. Только тогда Павел медленно поднял ногу, последовав за ним, со сторону поглядывая на него. Он лишь хотел использовать его, чтобы дать отцу понять, что маму могут у него украсть в любую секунду, чтобы он лучше к ней относился, но сам мальчик отнюдь не собирался отдавать маму какому-то калеке. Он никогда и на за что не примет его, если они будут с мамой в отношениях.

Павел шумно вздохнул. Хотя он и сердился на Дмитрия, но все-таки надеялся, что у них с мамой все получится. Он считал, что настоящая семья, это когда и отец, и мама — родные. Для него это казалось ясным, как день. Однако он немного переживал, что ситуация выйдет из-под контроля. Так или иначе, а он — всего лишь ребенок, и возможности его ограниченны.

С головой ушедший в свои глубокие думы, он незаметно для себя вернулся в комнату. Несмотря на простоту убранства, тут было тихо и спокойно, идеальное место для отдыха.

Мальчик упал на кровать. Лежа на спине, он пробормотал:

— Ну когда же мама, наконец, сможет оттуда выйти?

Он безумно скучал по ней.

Внезапно послышался скрип. В следующую секунду дверь распахнулась. Павел быстро принял сидячее положение, уставившись на вход.