Я одержим тобой

Глава 459 Ждал всю свою жизнь

Вениамин Родионович стоял рядом и горестно рыдал про себя.

— Какая же она несчастная!

Дмитрий стоял в дверях и все никак не заходил в палату, растрепанные волосы скрывали его выражение лица.

— Я помню, как она в свой двадцатый день рождения, когда родители умерли, а меня схватили, она бегала везде и пыталась меня вытащить, — у Вениамина Родионовича комок к горлу подступил, — Я тогда еще всего не знал, как она это сделала. Только через какое-то время узнал, что она заключила сделку с одной женщиной по имени Анфиса Никоновна, чтобы только меня не посадили в тюрьму, она ей заплатила крупную сумму денег, чтобы расплатиться по моим долгам и меня отпустили. А мачеха…

Моя сестра сразу уехала с Анфисой в другой город. Эта Анфиса подсунула мужу Лизу, надеясь, что у них завяжутся отношения, полюбят друг друга… После этого Лиза забеременела, Анфиса захотела, чтобы ребенок был их, официальным, поэтому всем заявила, что она сама беременна…Ребенок после родов перешел к Анфисе, и она всем говорила, что это ее ребенок, которого она родила.

Только к несчастью, Фадей заметил Лизу, считая, что она хотела увести мужа Анфисы. Тогда его отец Никон Кириллович все еще был у власти и был могуч, Фадей безобразничал, и он схватил Лизу, заставил ее уйти от Ильи. Она конечно сопротивлялась, но он как-то узнал о ее первой любви и тоже схватил Афанасия, чтобы шантажировать ее. Лизе ничего не оставалось делать, как позвонить Илье Никитичу и сообщить, что пора расстаться, потому что она до сих пор любит Афанасия.

После звонка Фадей заключил ее и Афанасия под стражу, на целых шесть лет… Позже Анфиса узнала об этом, она пришла к брату и попросила отпустить их. Тогда уже прошло шесть лет, Фадей рассчитывал, что прошло столько времени, и их чувства между Лизой с Ильей угасли. Да и ребенок Анфисы и Ильи уже подрос, поэтому согласился отпустить ее…

Целых шесть лет! Тот ее схватили, сразу после родов. Из-за этого она получила травму и больше не могла иметь детей. С головой у нее тоже возникли проблемы, только через год восстановилась. Уже потом, чтобы быть рядом со своим сыном, она вышла замуж за Илью, но Фадей был против и сказал, что согласится только при условии, что ей отдадут «семейные реликвии». А как в итоге умерла Анфиса, я совершенно не знаю.

Выдержав паузу, Вениамин поднял свои покрасневшие глаза, посмотрел на Дмитрия и скорбящим голосом продолжал:

— Эта женщина, которая лежит под белой простыней — твоя родная мать, — и еще добавил с особым ударением, — Она носила тебя девять месяцев и рожала в тяжелых муках.

Дмитрий не поднимал глаз и смутно видел дрожь своего тела. Илья поднялся, в его глазах потерялся всякий смысл, он осторожно отпустил руку Елизаветы, и в полной горести и несчастье посмотрел на Вениамина Родионовича.

— Пошли, выйдем, оставим его наедине, пусть он побудет с ней…ведь он ждал этого всю свою жизнь…

Вениамин вытер лицо и вышел из палаты. В коридоре стоял Итон, он только что услышал слова Вениамина Родионовича, хотя он уже узнал правду у Светланы, он был сильно поражен. Итон переживал за друга, как Дмитрий теперь будет жить с этим.

Илья Никитич подошел к сыну и положил ему на плечо руку со словами:

— Позволь ей уйти без сожаления, — отец еще крепче сжал его плечо и с красными от слез глазами, добавил, — Она ждала всю жизнь и не дождалась, сейчас мы не можем ее отпускать с сожалением.

Он сказал и вышел из палаты, закрыв за собой дверь. Палата словно стала отрезанной от внешнего мира, что даже воздух в палате был иным. Здесь стало очень тихо, не было ни единого звука. Он лишь смутно все сидел, его тело начало дрожать еще сильнее, он медленно согнулся и стал ползти вниз по стене спиной, пока полностью не сел на пол. Голову он уронил себе в руки так, что никто не мог видеть его выражение лица, и тем более его слез. Лишь соленые капли падали на пол палаты. Сейчас у него не хватало смелости даже взглянуть на нее.

Когда Светлана пришла в себя, она почувствовала запах лекарств, который был повсюду, она была в больничной одежде и лишь помнила, что Елизавета Родионовна закрыла ее собой, благодаря чему она сейчас жива и здорова, а вот Елизавета Родионовна получила сильные повреждения. Что же с ней сейчас?

Она откинула одеяло и встала с кровати, голени ее болели, она посмотрела под одеждой на ноги, там были синяки и раны. Когда произошла авария, ее ноги как будто чем-то зажало. Она не могла даже шевельнуть ими. Видимо, тогда она и получила эти раны. Их уже хорошо обработали. Она осторожно вышла из палаты, в операционной никого не было, поэтому она перехватила по дороге одну медсестру и спросила:

— Что с пациенткой, которая после аварии прибыла к вам, вместе со мной?

Медсестра посмотрела на нее и указала в сторону другого коридора.

— В этой палате.

— Спасибо! — Светлана вздохнула с облегчением, ведь если ее перевели в палату, то ничего серьезного не случилось.

Все хорошо, все хорошо! С этой радостной новостью и ожиданием она шла туда, и тут же увидела в коридоре Итон, ускорившись, она окрикнула его:

— Итон.

Он увидел и скорее подбежал к ней, чтобы придержать ее.

— Все в порядке?

— Дима пришел уже?

Итон лишь тихо дал утвердительный ответ. От чего ей показалось, что что-то не так в его ответе, она подняла глаза и посмотрела на него.

— Он все узнал.

— Что?

— Ему уже сказали правду, что Елизавета Родионовна — его родная мать.

У нее появилось какое-то нехорошее предчувствие и инстинктивно она схватила Итона за руку. Но в тот же момент Светлана вздохнула с облегчением. Хоть это и сложно было ему принять сразу, но рано или поздно он бы узнал об этом. Да и с травмами Елизаветы Родионовны кто-то должен быть рядом с ней.

— Я зайду туда, — Светлана направилась внутрь, но Итон ее задержал.

— Там Дима, — голос его стал тихим, — Ее не смогли спасти, ему сейчас нужно побыть с ней.

От ужаса ее глаза увеличились:

— Ты что говоришь такое?

Как ее могли не спасти? За что? Волны душевной боли стали нарастать, тело накрыло судорогой так, что в животе все съежилось и появилась тошнота. Она схватилась за сердце и села прямо на пол.

Итон испугался не на шутку, он стал придерживать ее за плечи и растеряно спросил:

— Может, доктора позвать? Как ты?

Она отрицательно покачала головой и ответила:

— Просто сердце болит…Как же он? — она подняла голову и взглянула за запертую дверь, слезы сразу же полились из ее глаз, — Итон, что же ему делать теперь?