Я одержим тобой

Глава 545 Властный деспот

Дмитрий не стал их останавливать, а просто молча наблюдал за тем, как Светлана уходит вместе с его отцом. Он догадывался, что тот хочет ей сказать.

Маша потянула его за подбородок, поворачивая его голову к себе:

— Пап, ну пожалуйста, я хочу эту собаку!

— Я куплю тебе маленькую, — Эта собака была слишком большой, ему казалось, что для маленького ребенка это небезопасно, он боялся, что она может укусить девочку. Хоть и говорят, что собака — друг человека, но все-таки что, если…?

— Нет, мне только эта нравится, — Маша вела себя как маленький ребенок, трясь макушкой об отцовскую шею.

— Эту собаку я вырастил и надрессировал так, что она никогда никого не укусит. Если Маше она нравится, то она может взять ее, — снова встрял Вениамин Родионович.

Он знал, что Дмитрий боится, что собака может причинить ребенку вред. Собаки этой породы очень послушные несмотря на то, что они очень большие, они вовсе не агрессивные. И те собаки, которые прошли дрессировку, не ходят в туалет где попало. Им достаточно лишь лежанки, еды и воды, вот и все усилия. Даже домработницам не обязательно беспокоиться о них.

— Ну пожалуйста! Видишь, и дед согласен отдать мне собаку! — Маша безостановочно продолжала капризничать, чуть ли не плача на виду у отца.

Он всегда бы мягок по отношению к дочери и наконец согласился.

Маша сразу же заулыбалась и поцеловала его в щеку:

— Спасибо, папочка!

Она вырвалась из его рук и с радостью побежала к самоеду, чтобы погладить его по голове. Пес нежно потерся своей головой об ее ладонь, и она счастливо заулыбалась.

Девочка посмотрела на Вениамина:

— Раз дед Вениамин отдал его мне, значит, теперь он мой, и я хочу дать ему новое имя!

Пока Вениамин воспитывал пса, он дал ему имя Буран, под стать его белому меху. Он был белым, как снежный шар, но тем временем очень большим и сильным, поэтому имя ему очень подходило.

Вениамин присел на корточки рядом с девочкой, коснулся головы Бурана и сказал:

— Конечно, раз я подарил его Маше, значит, теперь он твой.

Маша радостно держала собаку за голову, гладя его по шерсти:

— Я хочу его назвать Снежок, потому что как большой белый шар снега.

Вениамин улыбнулся и нежно сказал:

— Машенька очень умна, это имя звучит намного лучше, чем то, что я придумал.

Маша продолжала гладить собаку по голове, без остановки приговаривая ее имя, очень гордясь своей идеей.

Паша, сидевший неподалеку, молча сидел и изучал шахматы, в которые только что проиграл деду.

Стас вошел в комнату с большим пакетом продуктов. Он купил не только фрукты и мороженое, но и вкусняшки для ребят.

Он поставил сумку на стол и окликнул их:

— Скорее сюда, а то мороженое растает!

Маша быстро помчалась к нему, и в мгновение ока очутилась около Стаса:

— Где мое мороженое? Я хочу кушать.

Стас дал ей мороженое, а второе протянул молчаливому Паше.

— Эй, почему ты такой грустный? Мороженое-то будешь?

Не поднимая глаз, мальчик буркнул:

— Не буду.

Он еще не до конца изучил эту игру и не собирался сдаваться.

— Мальчишка слишком хмурый. Кажется, он снова проиграл. — Сказал Стас.

Дмитрий сел напротив своего сына:

— Давай сыграем.

Стас огляделся по сторонам, но не увидев Светлану, спросил:

— А где Света? Я принес ей пирожное.

Дмитрий поставил десерт на край стола, не обратив внимания на слова Стаса и начал расставлять фигуры на шахматной доске.

— Ты первый ходишь.

Паша посмотрел на него:

— Нет, ты.

Дмитрий приподнял брови:

— Нехорошо быть таким упрямым.

Однако он все же сделал свой ход.

— Я не упрямый, я просто хочу ясно знать, что я могу, чтобы другие люди не указывали мне, — Паша серьезно посмотрел на доску, тщательно подбирая каждый свой ход.

Стас съел Пашино мороженое, затем подвинул стул, сел рядом, и принялся наблюдать за противостоянием оцта и сына на шахматной доске. Посередине игры половина пешек Паши была съедена, и он уже был близок к поражению. В этот раз Паша не выдержал, это его сильно задело, и он перехотел доигрывать. Не сказав ни слова, он встал и пошел прочь. На вид был очень рассерженным.

Стас прищелкнул языком:

— Зачем ты так строго с ним, мог бы просто поддаться и дать ему выиграть! Тогда бы он обрадовался! Он уже полдня проигрывает.

Дмитрий подумал, что у его сына слишком высокая самооценка для того, чтобы радоваться выигрышу в той игре, где ему поддавались.

— Я-то могу ему уступить на пути к росту, а вот уступят ли другие? — Дмитрий взял пирожное, встал и вышел из-за стола.

Стас скривил губы и пробормотал:

— Бесчеловечный.

Бесчеловечный по отношению к своему другу, бесчеловечный к своему сыну. Он просто самый настоящий бесчеловечный человек.

Илья Никитич вместе со Светланой вышли из дома и направились наружу. Он не хотел разговаривать с ней в комнате, поэтому решил позвать ее в укромный уголок во дворе. Большие пышные деревья камфор густо поросли листьями и заслоняли собой солнце. Это было тенистое местечко, где дул ветерок и было совсем не жарко.

— Я слышал о том, что у тебя случилось, — первым заговорил Илья Никитич, встав под деревом спиной к Светлане.

Светлана посмотрела на его спину. За эти два месяца с небольшим он очень сильно похудел, и в его глазах уже не было столько энергии, как раньше. Дело было не в том, что рядом с ним были дети, а в том, что в нем уже не было того духа. На детей у него всегда хватало сил.

— Ты с самого начала знала, должна была понимать ее мысли. Ты должна была понимать важность Дмитрия для нее. Она надеялась на счастливую жизнь для своего сына, а не на разрыв семьи после ее смерти.

Голос Ильи Никитича был тихим и глухим. Он позвал Светлану, чтобы вразумить ее. Он хотел, чтобы она не беспокоилась о прошлом, в конце концов, в этом не было ее вины. Разве она виновата? Она не могла выбирать, где родиться, она не могла выбрать своих родственников, это все зависело от ее рода.

— Я думаю, что она надеялась, что ты будешь заботиться о ее сыне. Она не хотела, чтобы вы расставались из-за ее ухода. Если ты чувствуешь стыд, просто останься рядом и позаботься о нем, позаботься о детях. Не было ни одного спокойного дня, чтобы у меня не болело за них сердце.

Что станет с детьми, если их родители разойдутся?

Илья Никитич обернулся и посмотрел на Светлану:

— Люди всегда начинают сожалеть только после того, как человек умрет, но мало кто понимает, что после смерти ничего уже не вернуть. Обещай мне, что на этот раз ты вернешься вместе с ним.

Светлана опустила глаза:

— Я обещаю, я понимаю, о чем Вы говорите.

Илья Никитич удовлетворительно кивнул:

— Я буду здесь несколько месяцев, и иногда буду приезжать, чтобы навестить ребятню.

Казалось, что он имеет в виду, что он будет возвращаться для того, чтобы проверить, хорошо они уживаются или нет. Светлана поняла его намерения и была очень тронута:

— Папа, спасибо Вам.

Все-таки, смерть Елизаветы Родионовны так или иначе имела к ней отношение, поэтому он был с ней так мягок.

Илья Никитич махнул рукой:

— Пошли внутрь, тут жарко.

Светлана ничего не ответила. Но ее сердце отнюдь не было спокойным. При словах Ильи Никитича ее сердце дрогнуло. Когда он говорил о том, что люди начинают ценить людей только после их смерти, ей казалось, словно он говорит о себе, о чувствах между ним и Елизаветой Родионовной. Он очень сожалеет о ней.

Он понимала, что она должна дорожить тем, что у нее есть сейчас, будь то любимый человек или семья. Пережив эту ситуацию, она теперь ясно знала свои чувства к Дмитрию. Они оказались так глубоки!

Когда она ступила на порог, кто-то схватил ее за запястье. Она увидела, что это был Дмитрий. Ничего не сказав, она последовала за ним.

Здесь, в восточном крыле дома, была комната, в которой он ночевал прошлой ночью. Она была чистой и просторной. Хотя дом и был деревянным, комната была оформлена в современном стиле и была очень удобна.

Дмитрий подвел ее к кровати и, ни о чем ее не спрашивая, обнял ее и поцеловал в губы. Его поцелуи всегда были властными и высокомерными. Но в этот раз все было иначе. В этот раз его поцелуй был словно нежное прикосновение воды, которая то поднималась, то опускалась вновь.

Светлана посмотрела в его темные и глубокие глаза и поняла, что муж проверяет…