Земля любви

Глава 23

Мариана, едва завидев подъезжающий экипаж, схватилась за сердце. Что-то сейчас будет? Ох, не сносить ей головы за то, что она самовольно отдала Жулиане внучку доны Жанет!

Вместе с хозяевами в дом вошла молодая красивая женщина, Марко Антонио распорядился отнести ее чемоданы в его комнату.

Они на картого — Розана, жена моего сына, — с гордостью сообщила Жанет своей экономке.

— Сейчас ты увидишь нашу лапочку, — пообещала она Розане, имея в виду свою внучку. — Но сначала я должна сообщить тебе то, чего не хотела говорить при твоих родителях.

Розана удивленно посмотрела на красивую и гордую дону Жанет, которая стала еще высокомернее.

— Мой муж больше здесь не живет, после тридцати лет совместной жизни он завел себе молодую вертихвостку и оставил семью. Мне показалось, что твоей маме, и особенно отцу, было бы непонятно поведение моего бывшего мужа.

Розана прикусила язычок и не стала сообщать о негритянках.

— Думаю, что вы поступили правильно, — одобрила она Жанет, — но на вашем месте я бы поборолась за своего мужа.

— А ты боролась за своего? — спросила ее та с любопытством.

— У меня ничего не вышло, — честно призналась молодая женщина.

— А я не люблю терпеть поражений, — так же честно призналась не очень молодая.

Она позвала Мариану и попросила ее принести внучку. — Дона Жанет, она у кормилицы, — ответила Мариана.

— Что за глупость! — возмутилась та. — Почему ты не позвала ее сюда?

— Потому что вы запретили ей переступать порог этого дома, — отважилась сообщить Мариана.

После секундного замешательства Жанет спросила:

— Неужели ты отдала ее итальянке?

— С вашего позволения, — ответила экономка, надеясь, что при новой невестке ҳозяйка не станет устраивать скандал. И не ошиблась.

— Немедленно принеси ее назад! — распорядилась Жанет.

— Девочка ничего не может есть, кроме материнского молока, — проговорила с укором Мариана. — Вы же не хотите, чтобы ваша внучка болела!

Розана молчала с равнодушным видом, и трудно было предположить, что она так уж хочет нянчиться с чужим младенцем. Это придало храбрости Мариане.

— Я, разумеется, съезжу к Жулиане, — сказала она, — но девочку, наверное, лучше пока оставить у нее.

— Поезжай немедленно, — распорядилась Жанет.

Мариана рассказала Жулиане все новости, и Жулиана улыбнулась.

— Я рада, что избранницей Марко Антонио стала Розана, — сказала она. — Я не ревную и от души желаю ему счастья. Если они оба будут счастливы, нас с Матео не в чем будет упрекнуть. А девочку я им сейчас не отдам, молоко ей нужнее всего на свете.

Она пошла и позвонила в банк, собираясь обсудить этот вопрос с Франческо: он относится к ней как к дочери, он должен ей помочь!

— Корми спокойно нашу малышку, — сказал он, — и не держи на меня зла за то, что я стал тебя разыскивать через полицию. Но сама посуди, что мне оставалось делать? Ты исчезла, не оставив ни записки, ни письма. Мы же не знали, что с тобой. Мы сходили с ума от волнения. Мне кажется, у нас с тобой были достаточно хорошие отношения, чтобы ты меня поставила в известность о своих планах. Я привык к твоей абсолютной искренности.

Жулиана почувствовала себя виноватой, Марко Антонио был совершенно прав.

— Прости! — сказала она. — И поверь, что я тебя ни в чем не виню, ты всегда был безупречен со мной, а сейчас, я думаю, ты пожалел свою мать. Она попала в трудное положение, и тебе стало ее жалко. Ты дал ей волю, а дона Жанет сразу же отобрала у меня и второго ребенка!

— Не беспокойся, с матерью я все улажу, — пообещал Марко Антонио.

— Я тебя поздравляю, — сказала Жулиана, — и желаю, чтобы c Розаной тебе повезло больше.

— Надеюсь, — ответил он. — Спасибо за поздравление.

Марко Антонио сообщил Франческо о том, что Анинья снова у Жулианы, и тот одобрил решение сына:

— Ты правильно рассудил, сынок, совершенно правильно.

Затем Марко Антонио сообщил о перемене в своей жизни и о просьбе сеньора Гумерсинду.

— Я с удовольствием увижусь с ним и попрошу для тебя Пуки Розаны, вот только запущу фабрику Паолы, дело уже на мази, и сразу съезжу! — пообещал Франческо.

Однако дни уходили за днями, а он все был занят, занят и занят.

В конце концов Гумерсинду и Мария сами приехали в Сан-Паулу, посмотреть, как устроена их дочка.

Жанет приняла их с несвойственным ей радушием. Ей еще предстояло унизительное признание, и как только она об этом думала, то сразу же преисполнялась гневом: макаронник не смел подвергать ее подобным испытаниям!

Но Марко Антонио избавил мать от необходимости говорить о том, что было ей так неприятно. Мария от души посочувствовала Жанет, а Гумерсинду втайне чуть-чуть позавидовал Франческо — ради Паолы можно было пойти на многое.

Мужчины встретились, переговорили и о семейных делах, и просто о делах, и Гумерсинду уехал, оставив Марию еще на несколько дней в городе.

Когда Жанет поняла, что запретная тема перестала быть запретной, она вздохнула с облегчением, но вовсе не потому, что принялась жаловаться на неверного мужа, а потому, что была избавлена от лишних вопросов.

Втайне она ждала момента, когда бесстыжая Паола вышвырнет надоевшего старика или опозорит его, заведя молодого любовника. Что это случится со дня на день, Жанет не сомневалась.

Между тем макаронная фабрика заработала. Паола нашла нужное помещение, Франческо договорился, чтобы завезли оборудование. Паола наняла нужное количество людей. Теперь она с утра до ночи пропадала на фабрике, наблюдая за производством макарон, присматриваясь к работникам. Да и как иначе? От всего этого зависел вкус ее непревзойденных макарон! В результате она перестала готовить обеды дома.

— Прости, любимый, — виновато говорила она, — я опять не успела...

— Я приглашаю тебя в ресторан, — с усмешкой отвечал Франческо. И они отправлялись в небольшой уютный ресторанчик по соседству, где все их уже знали и где с некоторого времени они стали завсегдатаями. Возвращались домой поздно, ас утра Франческо был уже в банке, Паола — на фабрике.

Вернувшись однажды с фабрики немного раньше Франческо, Паола увидела стоящих у ее запертых дверей родителей. Она обрадовалась и немного смутилась одновременно. Смутилась потому, что ее отец вполне мог устроить Франческо скандал, а скандалов она не любила.

Инес своим женским глазом сразу заметила перемены в доме: их дочка жила не одна. Ас кем?

Она устроила дочери допрос, и Паола не стала отпираться. Сказала, что они с сеньором Мальяно полюбили друг друга, ради их любви он оставил семью и теперь живет с ней. Анаклето, по своему обыкновению, принялся орать во все горло, призывая проклятия на голову негодяя, который обесчестил его дочь!

— Успокойся, папа, — попыталась образумить его Паола. — бесчестят людей скандалы, которые слышны на всю округу.

В самом деле возвращающийся домой Франческо издалека услышал странные крики, которые неслись из дома Паолы, и заторопился туда.

Увидев перед собой достойного банкира, с которым до сих пор он встречался только в банке, Анаклето примолк. Но Франческо по тем итальянским ругательствам, что сыпались до этого, уже понял, в чем дело, и счел нужным сказать кое-что отцу семейства, чтобы защитить свою возлюбленную.

— Сеньор Анаклето, — произнес он строго и торжественно, — я довожу до вашего сведения, что мы с Паолой живем вместе. Я сообщаю вам об этом, а не спрашиваю вашего разрешения, потому что дочь ваша совершеннолетняя и впране решать свою судьбу сама.

Анаклето не слишком понравился подобный подход. Ему было бы гораздо приятнее, если бы Франческо чувствовал себя виноватым, а он, как отец, вправе был бы казнить его или миловать. Анаклето открыл было рот, чтобы высказать свое мнение насчет взрослых дочерей и богатых стариков, лакомых до молоденьких, но Паола, сообразив, что сейчас произойдет непоправимое, вдруг сказала:

— И обсуждать нашу жизнь нечего, ведь я жду от сеньора Мальяно ребенка.

Анаклето осекся. Он давно уже хотел внука, и если Паода родит этому банкиру сына, то он уж точно обеспечит их всех как следует. Да и вообще, этот сеньор Мальяно, сразу видно, человек порядочный, раз оставил семью ради их дочери... Словом, после этого сообщения буря улеглась, Анаклето взглянул на Франческо благосклонно, а Паола пригласила всех выпить вина в честь свершившегося. Инес кинулась целовать дочь и зятя, все успокоились, развеселились, и вечер прошел радостно и мирно.

Уже лежа в постели, Франческо, вспомнив, как Паола вышла из щекотливого положения, сказал ей:

— Тебе бы, моя дорогая, дипломатом быть! Ну кто бы еще мог такое выдумать?!

— Ты про что? — поинтересовалась Паола.

Она еще не легла, сидела перед зеркалом и расчесывала свои густые золотистые волосы, а Франческо ею любовался.

— Про то, что ты ждешь от меня ребенка. И как только тебе в голову пришло! Нет, ты просто гений!

— Но я же и вправду жду, — сказала простодушно Паода. — Ты рад?

Глаза Франческо округлились, он приподнялся на локте, глядя на Паолу с изумлением.

— Ты уверена? — с трудом проговорил он.

— Ты не рад? — с беспокойством переспросила она, пересаживаясь на кровать. — Ты думаешь, что Марко Антонио...

— Я не думал, что у меня может быть ребенок, — прошептал Франческо.

— Но мы в последнее время довольно много занимались тем, от чего они как раз бывают, — напомнила она ему.

— Если бы ты знала, если бы ты только знала, прошептал Франческо, крепко обнимая ее. Ты волшебница, Паола, ты вернула мне молодость!

То, что Франческо помолодел лет на двадцать, замечали все, но не все знали причину этого. Узнав новость, Марко Антонио расплылся в улыбке и поздравил отца.

— Ты знаешь, уже и талия чуть-чуть округлилась, — радостно блестя глазами, прибавил Франческо. — А хочешь, я дам тебе попробовать наших макарон? Первая партия! Помоему, замечательные!

— Спасибо, папочка! Непременно угощу Розану. Она, кажется, тоже любительница!

Макароны он отдал кухарке и попросил сварить их к ужину, но никому не удалось отведать этих макарон, потому что Жанет, мгновенно поняв, откуда они взялись, перевернула все блюдо на пол.

— Никаких гадостей в этом доме не будет! — произнесла она ледяным тоном и, показав на гору белых червяков, какими ей виделись те макароны, приказала: — Уберите!

До нее уже дошел слух, что у Франческо будет ребенок, и она поняла, что должна усиленно заниматься своей внучкой. Надо напомнить этому макароннику, что он — дед! Пусть ему хотя бы будет стыдно оттого, что он вознамерился стать молодым отцом! Она вновь отрядила Мариану, чтобы та пригласила Жулиану с девочкой к ним в дом.

— Скажи, что отец имеет право видеться с ребенком, — наказала она экономке.

Относительно дочки Жулиана за это время успокоилась. Она чувствовала себя под защитой мужчин дома Мальяно и спокойно занималась Аниньей. Рядом с ней частенько играл и Хуаниту, который привязался к Жулиане чуть ли не больше, чем к матери. Ортенсии в последнее время было не до малыша. У нее завертелся бурный роман с Амадео, она ходила как в чаду, удивляясь собственной отваге.

Жулиана снисходительно смотрела на кипящие, вокруг страсти, ей было не до них. Она чувствовала бы себя совершенно счастливой, если бы не бешеная ревность Матео к ее прошлому. При одном только взгляде на Анинью он вспоминал Марко Антонио, непременно находил, к чему прицепиться, и устраивал скандал. Потом он просил прощения, сам каялся в своей горячности, но вскоре вновь находил повод и опять ревновал. По этой же причине он без конца был недоволен Франческо Мальяно, который финансировал их строительство, и настраивал против него Амадео.

— Вот увидишь, он нас обманет! — постоянно карка он, — Выжмет все соки и выбросит без сентаво на улицу!

— Мы уже живем на его сентaвo, — возражал Амадео. — Он платит нам не только исправно, но даже больше, чем получают другие строительные бригады при таких же подрядах. И потом, в контракте есть пункт о получении нами прибыли после продажи построенных домов. Значит, обмануть нас никто не может!

— Ты хвалишь Мальяно, значит, ты мне не друг! — вспыхивал Матео.

— Но я не могу работать с человеком и одновременно с ним бороться, — пытался растолковать компаньону свое отношение Амадео. — К тому же пока не вижу для этого причин.

— Почему это? — возмущался Матео. — Я чувствую, что он нам враг, печенкой чувствую, понимаешь?

Амадео понимал только, что попал в тяжелую ситуацию: без Матео, а точнее, без Жулианы, он никогда бы не полуЧил такого выгодного контракта, но работать с постоянно недовольным Матео было тяжело. Компаньоны со временем стали раздражать друг друга, и раздражение это копилось.

Жулиана знала об этом и, как могла, старалась смягчить и сгладить возникающие шероховатости.

Когда-то давным-давно Матео показался ей очень сильным, и она доверилась ему всем своим существом, видя в нем надежную опору, но потом он заболел, стал слабее, чем младенец, и она спасла его и выходила. И теперь у Жулианы было впечатление, что Матео снова болен, он стал слабым и нуждается в ее поддержке. Однажды она избавила его от смерти и должна была спасти второй раз.

Жулиана вспоминала Матео на фазенде — это был совсем другой человек, спокойный, уверенный в себе, деловитый. И к теперешнему Матео — раздражительному и Гневливому — она относилась как к ребенку, он злится от слабости и неуверенности в себе.

Почему-то Матео очень задело то, что Розана стала жить с Марко Антонио.

— Если она привезла сюда моего сына, — заявил он угрюмо, — я отберу его. Не хочу, чтобы его воспитывал этот негодяй.

Жулиана никогда не вступала в спор с Матео, никогда не защищала Марко Антонио, но она любила его как брата и считала очень хорошим человеком. Про Матео она не могла сказать, хороший он человек или нет, она его просто любила. И очень за него переживала. И из-за этих переживаний у нее даже пропало молоко. Но она не спешила сообщить семейству Мальяно, что не может больше кормить свою девочку, она считала, что маленькому ребенку в любом случае лучше оставаться с матерью.

Когда к ней пришла Мариана и пригласила в дом Мальяно с Аниньей, Жулиана хотя и предчувствовала неблагоприятные последствия своего визита, не могла от него отказаться. Она была согласна, что девочка должна видеться с отцом и что Марко Антонио лучше не появляться в пансионе.

И вот они снова едут в коляске по знакомым улицам. Дамиао правит лошадьми и рассказывает, что у него пропал Тизиу, да не один, а вместе с Жозе Алсеу, который сбежал из дома еще раньше.

— Я сходил в школу, узнал, что в наказание за драку Тизиу исключили на две недели, а он уже гуляет второй месяц, и где его искать, непонятно. Я все жду, что нагуляется, и сам домой прибежит, он у меня шустрый, дона Жулиана, вы же знаете.

— А вы за него не беспокоитесь? — спросила Жулиана.

— Беспокоюсь, но ничего не могу сделать и надеюсь на лучшее, — мудро отвечал Дамиао. — Сколько он без меня на фазенде жил? Думаю, что и сейчас он на фазенде, в знакомом месте.

Дамиао остановил лошадей во дворе дома, слез с козел и стал помогать Жулиане выйти.

— Дайте-ка я девочку подержу, — предложил он. — Как она, однако, выросла! — сказал, поглядев на Анинью.

Жулиана кивнула, гордясь своей хорошенькой девочкой. и, забирая дочку от Дамиао, не могла не пожаловаться:

— Она так поправилась на моем молоке, но молока у меня все меньше и меньше.

Жанет услышала ее последнюю фразу и про себя порадовалась. Все складывалось как нельзя лучше. Разумеется, будь у Жулианы молоко, это Жанет тоже не остановило бы, но раз его нет, то ее действия вдвойне оправданны.

Жанет подошла к Жулиане, взяла у нее девочку и первой вошла в дом. Когда Жулиана хотела войти тоже, Жанет, сказала: «У тебя нет молока» — и быстро закрыла дверь на засов.

Жулиана окаменела от такой наглости.

Немного придя в себя, она вспомнила, как полицейские отбирали у нее ребенка, как они арестовали Матео, и молча пошла к воротам...