Глава 32

Матео лишился работы в самое неподходящее время, когда разразившийся в стране финансово-экономический кризис вовсю набирал обороты, выбрасывая на улицы бразильских городов тысячи таких же безработных.

Эти люди, с рассвета занимавшие очередь на биржах труда и каждый день уходившие оттуда ни с чем, винили во всем своих прежних работодателей, не понимая истинных причин и масштабов катастрофы, в которую оказалась ввергнута Бразилия.

Те же, кому доставало образованности и ума разобраться в сути происходящего, были недовольны политикой нового президента — Кампоса Салеса, который вознамерился любыми средствами остановить инфляцию и укрепить национальную валюту. Для этого правительством были приняты драконовские меры, больно ударившие по всем слоям населения — от поденщиков, работавших за кусок хлеба на кофейных плантациях, до крупных фабрикантов и банкиров, которые сразу же стали нести огромные убытки.

Борясь с инфляцией, правительство изымало из оборота обесценившиеся деньги, а новых не печатало. При этом банкам было запрещено выпускать какие-либо ценные бумаги, которыми те смогли бы расплачиваться с клиентами. И как следствие в стране возникла острая нехватка денег. Владельцы фабрик, задолжавшие своим работникам, увольняли их, чтобы не наращивать новые долги, и понемногу сворачивали производство. Один за другим закрывались банки. Потребительская торговля тоже пришла в упадок, поскольку покупательная способность населения снизилась до предела. Обнищавшие люди не имели возможности даже покупать кофе, и вскоре наступил момент, когда деньги вообще перестали поступать в государственную казну.

Пытаясь хоть как-то исправить положение, правительство Салеса допустило еще одну ошибку: резко увеличило налог на продажу основных потребительских товаров, чтобы выкачать деньги из тех, кто еще не успел обанкротиться.

Но большинство производителей не вынесли бремени этого непосильного налога: им было выгоднее вообще закрыть фабрики, чем работать себе в убыток.

Как нарочно, в тот год предполагалось собрать невиданный урожай кофе, а склады по всей стране ломились от прошлогоднего, еще не распроданного запаса отборных кофейных зерен.

Крупные землевладельцы стали бить тревогу на правительственном уровне и лоббировать свои интересы в парламенте.

Аугусту, как их полномочный представитель, говорил с парламентской трибуны, обращаясь к коллегам-депутатам:

— Мы должны потребовать от правительства льготных условий на продажу кофе: надо повысить закупочные цены и снизить потребительские, чтобы он стал доступен для малоимущих бразильцев! Ведь кофе — это основная статья дохода в нашем бюджете. Чем больше его будет продано, тем больше денег получит наше государство! Даже странно, что таких простых вещей не понимает господин Салес! От отчаяния или по недомыслию он сейчас сделал ставку на иностранный капитал – впустил сюда шустрых немецких дельцов, которые уже скупают наши богатейшие земли за бесценок. Но мы не должны с этим мириться! Надо изыскать в бюджете какой-то резерв, пойти на дополнительные затраты и развернуть широкую рекламную кампанию за рубежом, чтобы весь мир научился пить бразильский кофе!

Идеи Аугусту нашли поддержку в парламенте, но президент оказался к ним глух, и все осталось по-прежнему: кризис продолжал углубляться, порождая голод, нищету и страдания огромного числа бразильцев, среди которых был и Матео.

Бесконечные и бессмысленные скитания по фабрикам, балансирующим на грани разорения, постепенно измотали его. Он был близок к отчаянию. Те деньги, что он получил от Гумерсинду и Амадео, таяли буквально на глазах и уже подходили к концу. А Жулиана теперь приносила домой какие-то жалкие крохи, потому что работала всего три дня в неделю, хотя и это было благо: Паола проявила сострадание к своим сотрудникам, не стала их увольнять, а ввела у себя на фабрике сокращенную рабочую неделю.

О том, чтобы устроить Матео на макаронную фабрику, не могло быть и речи — Жулиана это понимала и даже не обращалась с такой просьбой к Паоле.

— Ничего, как-нибудь выкарабкаемся, — подбадривала она Матео. — Сейчас всем трудно живется. Но когда-то же этот кризис кончится!

— Я боюсь, что наши сбережения кончатся гораздо раньше, — мрачно отвечал Матео. — А я до той поры так и не сумею найти работу.

— Это не беда. Слава Богу, у меня пока есть работа. Худобедно проживем!

— Ты пойми: мне стыдно сидеть у тебя на шее! Может, вернемся обратно в Италию?

— Тех денег, что у нас остались, едва хватит на билеты, и то на самые дешевые, где-нибудь в трюме, а не в каюте.

— Если тебя только это пугает...

— Нет, не это. Просто я помню, как мы голодали в Италии. Так стоит ли опять возвращаться туда без денег?

— Но там хоть нет этого проклятого кризиса! Я мог бы найти работу.

— Это еще не известно. Может, найдешь, а может, и нет, — возразила Жулиана. — Ведь нас там никто не ждет. Да и Марко Антонио не позволит мне увезти туда Анинью, а без нее я не поеду! Ну и, наконец, твой сын, Матео! Неужели ты расстанешься с ним и будешь спокойно жить, зная, что никогда больше не увидишь его?

— Нет, конечно. Это была ложная идея, — согласился Матео. — Надо искать работу здесь! Господи, неужели я когда-нибудь ее найду?

— Скажи, а ты не мог бы подавить в себе обиду и вновь пойти на строительство к Амадео? — спросила Жулиана, рискуя вызвать у Матео раздражение, а то и гнев, — Он же вроде не выгонял тебя. Ты сам ушел...

— Нет, я скорее встану спротянутой рукой на паперти или подамся в грабители, чем пойду на поклон к Амалео! — заявил он, и Жулиана оставила его в покое.

Между тем у Амадео дела шли тоже из ряда вон плохо. Строительные материалы приходилось покупать по баснословным ценам, затраты уже превысили возможную выручку от продажи еще не достроенного дома, но Амадео все же предпочитал закончить его и потом продать или сдать в аренду хотя бы и за бесценок, нежели заморозить строительство и вообще не получить ничего. Деньги у него пока были — покойный Эрнандес оставил Ортенсии неплохое наследство, которое сейчас и выручало Амадео.

Возможно, ему бы и удалось продержаться на плаву в течение всего кризиса, если бы подкупленный им Жануариу не запутался во время следственного эксперимента. Когда его привезли в квартиру Эрнандеса, он растерялся и не мог ответить, откуда, из какой точки произвел два выстрела. Потом показал, откуда выбрав это место наобум, и — не угадал, потому что не знал даже, где, в какой комнате была спальня Эрнандеса и где находилась та злосчастная кровать, на которой он якобы застрелил любовников. Еще менее убедительными выглядели его объяснения насчет пистолета. Жануариу знал от Амадео, что Эрнандес был застрелен из собственного пистолета, поэтому твердил одно и то же:

— Я вошел в спальню, увидел их в кровати, потом увидел пистолет на тумбочке, взял его и — убил! Они спали, поэтому не смогли оказать мне сопротивления.

— Первым вы убили Эрнандеса? — спросил Эриберту.

— Да.

— Но ваша жена должна была проснуться от выстрела.

— Совершенно верно, она проснулась, увидела меня и закричала. Но я тут же выстрелил и попал ей в грудь.

— А на самом деле она погибла от выстрела в спину. Что вы на это скажете?

— Да?.. Ну может, и так. Может, она успела отвернуться, а я не заметил.

— Вы можете узнать пистолет, из которого стреляли?

— Ну, они же все одинаковые!

— Назовите хотя бы тип оружия.

— Да я в пистолетах не очень разбираюсь.

— Вот как? А стрелять-то вы хоть умеете?

— Выходит, что умею, если убил двоих...

Эриберту предложил ему продемонстрировать это умение, и тут выяснилось, что Жануариу не знает элементарных вещей — как зарядить пистолет, как снять его с предохранителя, прежде чем произвести выстрел.

— Похоже на то, что вы сейчас впервые за всю жизнь держите в руках огнестрельное оружие, — заключил Эриберту. — Кто вас подкупил? Признавайтесь! Ломать комедию и дальше — бессмысленно. Вас будут судить за лжесвидетельство и пособничество убийце, но никак не за само убийство. И срок за такое преступление вы получите немалый!

— Я только защищал свою честь! — заученно пробормотал Жануариу.

— А где вы взяли деньги, чтобы расплатиться по долгам? Это ведь огромная сумма! Вы рассчитались со своими кредиторами и сразу же пришли с повинной. Кто вам дал столько денег?

— Тот испанец! Он заплатил мне перед смертью...

— Эрнандес? Но он же, по вашему утверждению, погиб не просыпаясь!

— Да, все так и было. А за него расплатился племянник, Тонинью.

Назвав это имя, Жануариу испугался, что сболтнул лининего, но уже было поздно — Эриберту ухватился за эту случайную поговорку:

— Антониу, насколько мне известно, никогда не имел таких денег. Откуда они взялись у него? Наследство получил не он, а сеньора Ортенсия. Говорите правду! Не надо усложнять себе жизнь!

П ритоа, како — Наверное, он взял их у Амадео.

Так было произнесено второе имя, а еще через несколько минут Жануариу сознался во всем:

— Это они — Антониу и Амадео — заплатили мне за то, чтобы я взял всю вину на себя. Кто-то из них двоих убил Эрнандеса!

Эриберту давно об этом догадывался, и более того — он практически не сомневался, что убийство совершил Амадео.

В тот же день Амадео был арестован.

Во время очной ставки с Жануариу он вел себя уверенно — мол, денег ему не давал, и все тут!

Но Эриберту был готов к такому повороту событий и еще раз опросил всех, кто проживал рядом с домом Эрнандеса. Одна женщина припомнила, что, проходя мимо этого дома, услышала звук, похожий на выстрел, долго оглядывалась по сторонам, но ничего странного не заметила и пошла дальше. А тут из дома Эрнандеса как раз вышел молодой красивый парень. Женщина хотела спросить у него, не слышал ли он выстрела, но парень шел быстро, похоже, куда-то торопился, и она не посмела его остановить. А он, вероятно, даже не обратил на нее внимания.

Эриберту пригласил эту женщину в полицию, и она среди нескольких молодых красивых парней безошибочно опознала Амадео.

После этого он не выдержал, сломался.

— У меня больше нет сил жить с таким камнем на душе! — сказал он следователю. — Это я убил подлеца Эрнандеса!

— Хорошо, что вы сознались, теперь вам станет легче. Да и мне тоже, — усмехнулся Эриберту. — Но скажите, зачем вам понадобилось убивать еще и ту несчастную женщину?

— Я не убивал ее! — воскликнул Амадео. — Этот негодяй сам ее застрелил!

— Пусть так, но давайте начнем с самого начала. Зачем вы пошли к Эрнандесу? Вы заранее намеревались убить его?

— Нет! Я пошел туда, потому что не застал дома Ортенсию. Она в тот вечер собиралась поговорить с Эрнандесом о разводе, а это вполне могло кончиться дракой. Так оно и случилось, но Ортенсия успела вовремя выскользнуть за дверь и уйти, ая этого не знал и долго ждал ее на улице, волновался... И тут вдруг услышал выстрел! Можете представить мое состояние в тот момент? Я ворвался в дом и увидел этого мерзавца с пистолетом в руке, а на кровати — окровавленную женщину. У меня даже сомнений не возникло, я решил, что это Ортенсия! Да он и не дал мне возможности осмотреться, сразу же набросился на меня. Мы сцепились с ним... Он все пытался в меня выстрелить, но я как-то уворачивался, а потом мне удалось отобрать у него пистолет. К несчастью, в драке я случайно нажал на курок...

— Вы что, дрались в постели? — спросил Эриберту.

— Нет, мы дрались у самой двери. Там и произошел тот проклятый выстрел. Эрнандес упал, ая сразу бросился к Ортенсии... То есть к убитой женщине. Когда я понял, что Ортенсия жива, то решил перенести Эрнандеса на кровать, чтобы вы подумали, будто их убил обманутый муж, из ревности. И сразу же ушел оттуда.

— Что ж, это похоже на правду, — сказал Эриберту. — Мы обнаружили следы крови на полу, как раз возле двери.

— Я ничего от вас не утаил. Все именно так и было, — клятвенно заверил его Амадео.

— Вам следует найти хорошего адвоката, который сможет доказать на суде, что вы действовали в рамках самообороны, — посоветовал ему Эриберту.

Арест Амадео и его признание в убийстве подкосили Ортенсию. Она плакала, рыдала в голос, и никому не удавалось ее успокоить. Когда Долорес говорила ей: «Ты же беременна, подумай хотя бы о ребенке», Ортенсия кричала в истерике: «Не напоминайте мне о ребенке! Как он будет жить, зная, что его отец — убийца?!»

Жулиана и Матео искренне сочувствовали Ортенсии, но не знали, как ей помочь. И тогда Матео решил сходить в полицию — поговорить со следователем и, если позволят, с Амадео.

— Может, следователь подскажет, как можно облегчить участь Амадео, — пояснил он Жулиане цель своего похода к Эриберту.

Жулиана одобрила намерение мужа, и он, встретившись с Эриберту, узнал, что Амадео вполне могут оправдать, но для этого надо найти хорошего адвоката.

— Я знаю такого адвоката, — сказал Матео, имея в виду Маурисиу, который в свое время помог ему вернуть сына.

Когда же Матео пришел в тюрьму на свидание с бывшим компаньоном, Амадео не поверил своим глазам:

— Ты?! Зачем ты здесь? Хотел увидеть меня раздавленным? Матео сказал, что нашел для него адвоката.

— Это сеньор Маурисиу, который вел дело Жулианы. Он помнит Ортенсию и сразу же согласился ей помочь.

— А ты? Почему ты мне помогаешь? После всего, что между нами произошло!..

— Зачем ворошить прошлое? Сейчас надо думать о твоем будущем ребенке и об Ортенсии. На нее было страшно смотреть, а сейчас она воспрянула духом — когда узнала, что тебя будет защищать Маурисиу.

— Прости меня за все. Я очень виноват перед тобой, — растроганно произнес Амадео. — Спасибо, что не оставляешь в беде Ортенсию. Может, ты вернешься на стройку и поможешь ей там? Она же совсем ничего не смыслит в строительстве.

— То же самое ты говорил и обо мне, — напомнил ему Матео.

— Перестань! Я же попросил у тебя прощения. Возвращайся! Пожалуйста! Еще не известно, когда состоится суд и чем он закончится...

— Маурисиу твердо уверен, что добьется оправдательного решения суда.

— Ну, дaй-то Бог!

Так Матео вновь получил работу на стройке.

А потом состоялся суд, который полностью оправдал Амадео, и все вернулось на круги своя. Матео не гнушался никакой тяжелой работой, но быть в подчинении у Амадео и выслушивать его раздраженные замечания он не мог — гордость не позволяла!

Поэтому он однажды распрощался со стройкой и вновь оказался в числе безработных.

Загрузка...