Глава 40

Поступок Гумерсинду в семье Мальяно сочли жестоким, а Франческо даже сказал:

— Кто не уважает моего сына, тот не может быть мне другом. Клянусь, как только мой банк чуть-чуть окрепнет, я верну Гумерсинду все его деньги, и дело с концом!

Слуги тоже, как водится, были в курсе тех проблем, которыми жили хозяева, и так же возбужденно их обсуждали.

— Все-таки сеньор Гумерсинду чересчур круто обошелся с Розаной, — высказал отцу свое мнение Тизиу. — А представляешь, как бы он повел себя, если бы узнал, что Жозе Алсеу — его сын?

— Нет, я даже не берусь гадать, — сказал Дамиао. — И тебе не стоит распространяться на эту тему, а то еще Жозе Алсеу, не дай Бог, услышит!

— А мне кажется, тетя не зря боится сеньора Гумерсинду, — не унимался Тизиу. — Если он отобрал ребенка у собственной дочери, то уж нашу Нану точно бы не пожалел!

— Ты говоришь глупости, — помимо воли втянулся в разговор Дамиао. — Зачем ему теперь Жозе Алсеу, если у него есть свой законный, да еще и белокожий, сын!

Они разговаривали в комнате Дамиао, не догадываясь, что Жозе Алcey в это время стоял за дверью и все слышал.

— Я больше не могу считать тебя своим другом, — сказал он Тизиу, когда тот вышел из комнаты отца. — Ты знал, кто мой отец, и молчал. Это подло!

Тизиу попытался отшутиться, говорил, что и сам когдато выдавал себя за сына Гумерсинду, но Жозе Алсеу пригрозил ему:

— Если ты не расскажешь мне всей правды, я потребую, чтобы это сделала мама или же — сеньор Гумерсинду!

— Твоя мама ничего не должна знать о нашем разговоре! — испугался Тизиу. — Иначе она сразу же бросит этот дом, свою работу и увезет тебя на край света!

— Значит, все это — правда?

— Сначала ты должен пообещать мне, что ни о чем не скажешь тете Нане!

— Клянусь, я буду нем как рыба!

— Ну тогда слушай...

И Тизиу рассказал брату печальную историю его рождения и всей последующей жизни.

— Так вот почему мы много раз переезжали сместа на место! — понял наконец Жозе Алсеу. — А сейчас не уезжаем только потому, что Антенор обманул сеньора Гумерсинду?

— Да.

— А если бы он узнал, что я его сын, то захотел бы отобрать меня у мамы?

— Может, и захотел бы, но у него нет на тебя никаких прав: ведь рабство отменено законом! И к тому же он никогда не узнает, что ты его сын.

Жозе Алcey вздохнул.

— А мне бы хотелось посмотреть, как бы он повел себя, если бы я назвал его отцом!

— Ты не вздумай этого сделать! — одернул его Тизиу.

— Но почему? Ты же сам это делал не однажды!

— Я дурачился, дразнил сеньора Гумерсинду, и он не принимал меня всерьез. А у тебя так не получится. Ты наверняка выдашь себя с головой!

— И все-таки мне очень хочется поговорить с моим настоящим отцом!

С той поры Жозе Алcey постоянно вертелся возле дома Гумерсинду и даже несколько раз поздоровался со своим отцом и с Марией.

— У моего отца очень приятный голос, — поделился он впечатлениями с Тизиу. — Только сам он какой-то хмурый. Наверное, переживает из-за дочери. И дона Мария тоже показалась мне грустной. Но все равно она добрая, приветливая! Помнишь, как она принесла нам подарки в рождественскую ночь, когда мы с тобой были на фазенде?

— Я все помню, — ответил Тизиу. — Только тебе надо держаться подальше от дома сеньора Гумерсинду, а не околачиваться там целыми днями!

Жозе Алсеу верно подметил, что Гумерсинду был хмур и подавлен. Он и впрямь переживал не лучшие дни в своей жизни. Мария, Анжелика и даже Аугусту дружно ополчились на него за то, что он выгнал из дома Розану, и еще больше — за то, что отдал своего внука Матео без ведома его матери.

Мария не рисковала ездить к Розане, боясь гневной реакции Гумерсинду, а Анжелика навещала сестру каждый день и не скрывала этого от отца.

Новости, которые она привозила от Розаны, были сплошь печальными.

Попытка отобрать мальчика у Матео кончилась для Poзаны ничем. Она сама съездила в пансион и узнала, что Матео сидит нянькой при Маринью, а Жулиана одна зарабатывает на прокорм всей семьи.

Но когда Розана попробовала сыграть на этом, Матео разозлился и едва не вытолкал ее за порог.

— Ты бросила своего сына и теперь тебя не должно волновать, в каких условиях он живет! Я сам о нем позабочусь!

Потом он, правда, сжалился над ней и разрешил иногда навещать Маринью.

Из-за того, что мальчик жил у Матео, Розана стала ссориться с Марко Антонио.

— Мне становится дурно, как только я представлю, что эта ужасная итальянка дотрагивается до моего ребенка! — говорила она, а Марко. Антонио сразу же вставал на защиту Жулианы:

— Тебе не следует говорить о ней в таком тоне. Жулиана воспитывает мою дочь, и Маринью она тоже не обидит.

— А ты забери у нее дочь! Может, тогда она вернет мне сына?

— Во-первых, Жулиана не отбирала у тебя сына, она здесь вообще ни при чем. А во-вторых, я не хочу уподобляться ни Матео, ни твоему отцу. Уж ты-то сейчас на себе испытала, каково матери остаться без своего ребенка!

— Но что-то же надо делать!

— Я сам поговорю с Матео, и, если мне не удастся с ним договориться по-хорошему, мы обратимся в суд.

Когда Гумерсинду услышал от Анжелики, что ему, вполне вероятно, придется давать показания в суде, он расшумелся на весь дом.

— Я проклинаю тот день, когда мне вздумалось перебраться в город! Здесь я живу среди врагов! Никому из вас нет дела до того, что творится у меня в душе!..

Всю ночь он провел без сна, а утром заявил, что едет на фазенду, и строго-настрого приказал Марии не впускать в дом Розану.

Когда он садился в экипаж, ему уже в который раз попался на глаза Жозе Алсеу.

— Что ты здесь делаешь в такую рань? — спросил его Гумерсинду.

— Иду в школу, — ответил тот. — Мне надо прийти пораньше, я сегодня дежурный. А вы едете на фазенду?

— Почему ты так решил? — буркнул Гумерсинду, раздраженный чрезмерной прозорливостью этого странноватого негритенка.

— Не знаю. Просто я был когда-то у вас на фазенде, и мне там очень понравилось. Вот я и подумал, не туда ли вы едете?

— А тебе не кажется, что ты излишне любопытен? — поставил его на место Гумерсинду.

— Простите, сеньор, я не хотел вас огорчить, — совершенно искренне повинился Жозе Алсеу, и Гумерсинду сразу же оттаял:

— Ты вовсе не огорчил меня, а удивил. Я ведь и в самом деле еду на фазенду. Так что прощай, братец! Теперь мы с тобой не скоро увидимся.

Весь день Жозе Алcey вспоминал эти слова прощания, сказанные его отцом. Почему он сказал именно «прощай», а не «до свидания»? Может, он уехал навсегда? Ведь он выглядел таким расстроенным... А потом вдруг улыбнулся, хотя это была и грустная улыбка...

На обратном пути из школы Жозе Алcey вновь проходил мимо дома Гумерсинду и почувствовал такую неодолимую тоску, какой прежде не знал. Этот огромный красивый особняк показался ему пустым, мертвым.

Дома он поделился своими переживаниями с Тизиу, и тот попытался приободрить его:

— Не понимаю, какой смысл все время думать об этом? Забудь!

— Смысл в том, что я теперь знаю: сеньор Гумерсинду — мой отец! И я не могу о нем не думать!

Мальчики были так сосредоточены на беседе, что не заметили вошедшей Наны. А она услышала, о чем тут идет речь, и у нее сердце оборвалось.

— Повтори, что ты сказал! — подступила она к сыну.

— Жозе Алсеу шутит, как я когда-то шутил, — попробовал исправить положение Тизиу, но его брат был настроен иначе.

— Я все знаю, мама, и не надо меня больше обманывать.

— Кто тебе сказал?

— Я сам узнал.

— Ладно, это не важно. Собирай свои вещи, мы отсюда уходим! — распорядилась Нана.

— Не делайте этого, тетя Нана! — ухватил ее за рукав Тизиу, а Жозе Алсеу твердо произнес:

— Я никуда отсюда не пойду!

— Собирай вещи! — снова повторила Нана. — У нас нет времени!

— Я сделаю все, как она велела, только поеду на фазенду, к моему отцу! — заявил Жозе Алсеу.

— Ты должен сначала поговорить с матерью!

— Она уже все сказала, Тизиу. А я больше не хочу бегать вместе с ней от своего отца. И если ты меня сейчас предашь, я тебя никогда не прощу!

Он ушел, а спустя несколько минут Тизиу заглянул в комнату Наны и сказал:

— Вам уже не надо никуда бежать, тетя Нана, потому что Жозе Алсеу сам убежал к своему отцу!

Нана поначалу бросилась вдогонку за сыном, но ее остановил Дамиао. Потом домой пришел Антенор, и Нана попросила его съездить на фазенду за мальчиком. Тогда в их разговор вмешался Тизиу:

— На фазенду поеду я! Меня Жозе Алсеу точно послушается. Не плачьте, тетя Нана, я привезу вам вашего сына!

На том они и порешили.

А Жозе Алсеу тем временем ехал в поезде и представлял, как он скажет Гумерсинду:

– Здравствуй, отец! Не удивляйся, я знаю, как вы с моей матерью зачали меня в гамаке. Я — твой родной сын, просто не унаследовал от тебя цвета кожи...

Ему было несложно вести такой разговор в воображении, однако, приехав на фазенду, Жозе Алcey понял, что не сможет вот так просто открыться Гумерсинду.

Он вообще побоялся показываться ему на глаза и, возможно, так и уехал бы оттуда, не поговорив с Гумерсинду, если бы его случайно не увидела Леонора.

— Ты что здесь делаешь, сорванец? — спросила она. — Я тебя знаю. Ты — друг нашего Тизиу, не так ли?

— Да, меня зовут Жозе Алсеу...

Леонора привела его в дом, накормила, и тут как раз вернулись с плантации Гумерсинду и Бартоло.

Они только что продлили договор с итальянцами, и Гумeрcинду сказал Бартоло:

— Кум, ты, наверное, уже истосковался по своим виноградникам? Если хочешь, можешь теперь уехать. Ты очень помог мне в самое трудное время, и я больше не смею тебя задерживать.

— А кто же останется на фазенде? — спросил Бартоло.

— Я сам буду проводить здесь большую часть времени. А в помощники себе возьму Винолио. По-моему, он толковый парень, и твои земляки его слушаются.

— Спасибо, кум! — растроганно произнес Бартоло. — у меня и правда неспокойно на душе из-за моего виноградника. Пойдем к Леоноре, я скажу ей, что мы можем собираться в дорогу.

Они вошли на кухню и увидели там Жозе Алсеу.

— Этот проказник говорит, что сбежал из дома, — доложила за него Леонора.

— А почему ты сбежал именно сюда? — спросил Гумерсинду.

— Не знаю... Просто вспомнил о вашей фазенде. Может, вы найдете для меня какую-то работу? В лавке, например.

— Я отправлю тебя домой!

— Никто не сможет отправить меня обратно! — заявил Жозе Алсеу.

— Ладно, оставайся пока здесь. А потом решим, что с тобой делать дальше, — махнул рукой Гумерсинду.

Жозе Алсеу не захотел ночевать в доме — попросил Леонору постелить ему в той хижине, где когда-то жили рабы.

Там его утром и нашел Тизиу.

— Я приехал за тобой! — сказал он. — Ты не должен был так жестоко поступать со своей матерью. Она плачет, места себе не находит. И мой отец тоже переживает, и Антенор. Он даже собирался ехать сюда, но я пообещал ему, что сам тебя привезу.

— Да, я очень обидел маму. И Антенора, Он же был мне как отец.

— Почему был? Он и сейчас остался твоим отцом! А ты говорил с сеньором Гумерсинду?

— Говорил, только не отважился сказать ему самое главное.

— Ну и слава Богу, – рассудил Тизиу. — Пусть все остается по-прежнему. Поедем!

— Я не могу уехать, не попрощавшись с сеньором Гумeрcинду.

— Тогда пойдем к нему. И ничего не бойся. Помни, что ты свободный человек!

Слова Тизиу подхлестнули в Жозе Алсеу гордость. Он вспомнил, на какую чудовищную сделку была вынуждена пойти его мать, чтобы освободить свою семью от рабства. А ее господин сеньор Гумерсинду без зазрения совести принял эту жертву!

Ненависть к нему — сытому белокожему сеньору — вдруг Вскипела в сердце Жозе Алсеу, и он, войдя к Гумерсинду, сказал ему:

— Я пришел проститься с вами, мой господин!

— Что это на тебя нашло, негодник? — рассердился Гумeрcинду. — Я тебе не господин! У меня давно уже нет рабов.

— Но моя мама когда-то вас так называла!

— И что с того? А ты не должен ко мне так обращаться!

— Хорошо, тогда я буду называть вас отцом, своим отцом! — неожиданно для себя выпалил Жозе Алсеу.

— Что?! Что ты сказал? — подступил к нему Гумерсинду.

Жозе Алсеу молчал, хотя и понимал, что отступать уже поздно.

Тизиу тоже это понял и взял всю ответственность на себя:

— Жозе Алсеу — тот самый мальчик, который родился у тети Наны от вас, сеньор Гумерсинду!

— Это правда? — пристально посмотрел ему в глаза Гумeрcинду. — Ты не лжешь мне, Тизиу?

— Нет.

— Значит, Антенор лгал?

— Он просто защищал тетю Нану и Жозе Алсеу.

— От кого защищал? От меня?

— Да, мой господин! — подал голос Жозе Алсеу. — Моя мама нарушила то ужасное соглашение, к которому вы ее склонили. Она не хотела отдавать меня вам, и я сейчас должен вернуться к ней. Прощайте!

— Нет, постой! — ухватил его за руку Гумерсинду. — Мой сын не уйдет отсюда без моего разрешения! Оставь нас на время, Тизиу!

— Я буду здесь, за дверью, — сказал тот брату, прежде чем выйти.

— Не бойся, ничего с ним не случится, — бросил ему Гумерсинду, а затем обратился к Жозе Алсеу: — Я должен быть уверен, что ты действительно мой сын. А то твой шустрый братец уже не раз морочил мне голову.

— А вы прислушайтесь к своему сердцу, — не по-детски мудро посоветовал ему Жозе Алсеу, — Если оно вам ничего не скажет, то я не обижусь на вас.

— Вон ты какой гордый! — покачал головой Гумерсинду. — Разве ты приехал сюда не затем, чтобы найти своего отца?

— Я хотел вам открыться, но...

— Это оказалось для тебя трудно? Почему?

— Не знаю. Возможно, потому, что боялся потерять маму. Ведь вы собирались отнять меня у нее. Поэтому она и скрывалась от вас всю жизнь и мне не говорила правды о моем отце. Я все узнал случайно.

— Не бойся, мой мальчик, — обнял его Гумерсинду. — Я не буду разлучать тебя с матерью. Но теперь у меня есть еще один сын, и я этому очень рад!

Не только Тизиу, но также Леонора и Бартоло с замиранием сердца ждали за дверью, чем закончится этот непростой разговор отца и сына.

И вот наконец дверь распахнулась, и Гумерсинду вышел в обнимку со своим темнокожим сыном.

— Леонора, — произнес он, широко улыбаясь, — поставь на стол еще два прибора. Сегодня с нами будут обедать мой сын и... мой племянник!

После обеда Леонора обеспокоенно спросила Гумерсинду:

— Что же теперь будет с кумой? Как вы ей все это скажете?

— Мне придется туго, но я сумею уговорить Марию, — ответил Гумерсинду. — Она в конце концов признает в этом негритенке моего сына!

Пока Гумерсинду размышлял, как он будет объясняться с женой, Мария обо всем узнала и без него.

Произошло это, как часто бывает, случайно: Инес подслушала разговор Наны и Антенора, все поняла и.., отправилась к Марии из самых благих намерений. Инес было известно от Паолы, как убивается Мария из-за того, что Гумерсинду выгнал из дома дочку и отдал внука бывшему зятю. Вот добросердечная Инес и решила помочь Марии развязать этот узел. Ей казалось, что она даст козырь в руки Марий, рассказав той о внебрачном ребенке Гумерсинду.

— Как видите, ваш муж сам не без греха, поэтому вы можете потребовать, чтобы он простил дочку, — простодушно закончила свой рассказ Инес.

Мария была ошеломлена таким известием.

— А вы ничего не напутали? — спросила она, еще надеясь на чудо.

— Нет! Я слышала сама, как они говорили, что Жозе Алсеу поехал к сеньору Гумерсинду на фазенду. А Нана плакала. Она боится, что ваш муж теперь отберет у нее сына.

— Этого никогда не случится, дона Инес, — твердо произнесла Мария. — Иначе я заберу своего сына и уйду от Гумерсинду!

Загрузка...