Земля любви

Глава 27

Адвокат Маурисиу, на которого Жулиана возлагала большие надежды, пока ничем не мог ее порадовать. Он по-прежнему искал возможность избежать судебного разбирательства и каким-то образом уговорить Ортенсию, чтобы она сама, добровольно, отдала ребенка Жулиане. А это означало, что его шансы на успех были ничтожными.

И неизвестно, как долго тянулось бы это практически безнадежное дело, если бы сама жизнь не внесла в него существенные коррективы.

Однажды, просматривая утренние газеты, Маурисиу прочитал в криминальной хронике, что Эрнандес, некогда усыновивший Хуаниту, был найден мертвым в своей квартире. Там же был обнаружен и труп неизвестной женщины. Оба были застрелены из пистолета.

Вначале Маурисиу подумал, что вместе с Эрнандесом погибла и Ортенсия, но это оказалось не так. Поссорившись с мужем, Ортенсия давно ушла от него и жила в пансионе у Долорес вместе с ребенком.

Маурисиу, до той поры ее не беспокоивший, не стал этого делать и теперь, решив дождаться результатов следствия.

А в семье Ортенсии тем временем царила паника. Полиция взяла под подозрение всех — Ортенсию, Долорес, Антониу. Да еще и сами они тайком подозревали друг друга, потому что каждый из них не раз бросал в сердцах: «Я убью этого негодяя Эрнандеса!»

Подобные фразы срывались также и суст Амадео, но полиция пока не докопалась до его связи с Ортенсией и не Включила итальянца в число подозреваемых. Однако все понимали, что это лишь дело времени и Амадео тоже когда-нибудь вызовут на допрос. Ортенсия переживала за него больше, чем за себя и за брата, а сам Амадео, похоже, не разделял ее тревоги и даже откровенно радовался тому, что случилось с Эрнандесом.

— Поздравь меня, приятель: я женюсь на Ортенсии! — сообщил он Матео. — Теперь она вдова, и к тому же — наследница всего состояния Эрнандеса. А это, знаешь, немало! Покойный владел продуктовыми складами. Я посоветовал Ортенсии продать их, а деньги вложить в мою строительную фирму. И этот жмот Франческо Мальяно мне больше не будет нужен!

— Ты бы хоть выждал некоторое время, а то в полиции подумают, что это ты убил Эрнандеса — из-за наследства, — предостерег его Матео.

— Чушь! Мне нечего бояться, — беспечно махнул рукой Амадео. — Разве ты не слышал, что полиция обвиняет мужа той женщины, которая была убита вместе с Эрнандесом? Этот парень, рогоносец, застукал их в постели и обоих укокошил! Так что обо мне там и речи не идет.

— Ну дaй-то Бог! А как ты смотришь на то, что Ортенсия воспитывает чужого ребенка? — спросил Матео. — Хуаниту ведь ей не родной, они с Эрнандесом его усыновили.

— Да, я знаю. Но, честно говоря, мне до этого нет никакого дела. Открою тебе маленькую тайну: Ортенсия беременна. От меня!

— Не может быть! — изумился Матео. — Ведь она...

— Бесплодна? — продолжил за него Амадео и расхохотался. — Нет! Как видишь, она в полном порядке, надо только, чтобы рядом с ней был настоящий мужчина! Тот подонок сам был пустоцветом, а еще имел наглость обзывать Ортенсию сухим деревом, не способным плодоносить!

— Но теперь, когда у вас будет свой ребенок, не станет ли вам помехой Хуаниту? — с замиранием сердца спросил Матео, втайне надеясь на положительный ответ.

— А чем он может нам помешать? Пусть себе живет. Ортенсия его очень любит, — ответил Амадео, не догадываясь, к чему клонит Матео.

И все же после этого разговора в душе Матео поселилась робкая надежда на возвращение сына. А Жулиана и вовсе воспрянула духом:

— Я должна рассказать адвокату о беременности Ортенсии! Может, теперь ей будет легче расстаться с Хуаниту? Био Маурисиу действительно уцепился за те сведения, которые сообщила ему Жулиана.

— Да, все это очень важно. Фактически той семьи, что усыновила вашего ребенка, больше не существует. Отец убит, о мать выходит замуж за другого. Я непременно использую это обстоятельство! Но не сейчас. Надо набраться терпения и подождать, чем закончится следствие. Возможно, там всплывут еще какие-то детали, которые мы сможем обернуть в свою пользу.

Интуиция не подвела Маурисиу: следователь Эриберту вскоре снял подозрения с мужа убитой и вновь принялся допрашивать Ортенсию и Антониу.

— Сеньора Жануариу вообще не было в Сан-Паулу в день убийства, — пояснил он Ортенсии. — Это установленный факт. А вот у вас и вашего племянника нет алиби.

— Ни я, ни Антониу не убивали Эрнандеса!

— Я пока вас в этом и не обвиняю. Но у вас обоих были мотивы для этого. Всем известно, что сеньор Эрнандес дома устраивал драки, вы ходили в синяках.

— Да, поэтому я и ушла от него! Мы с сыном поселились у моей матери.

— Но в день убийства вы тем не менее приходили к мужу. Вас видела соседка.

— Приходила, — подтвердила Ортенсия. — Хотела поговорить с ним оразводе, но он меня вытолкал взашей из дома.

– Значит, вы опять подрались?

— Можно сказать и так.

— А вам известно, что сеньор Эрнандес и та женщина были убиты из пистолета вашего мужа? Вы знали, где хранился этот пистолет?

— Знала. Ну и что?

— А то, что все могло быть по-другому! Вы пришли, увидели мужа с любовницей, взяли пистолет и застрелили обоих.

— Нет! Он был дома один. А про любовницу я вообще ничего не знала.

— Зато ваш племянник знал! И рассказал об этом сеньору Жануариу. Причем подстрекал его на убийство соперника.

— Неправда! возмутилась Ортенсия. — Антониу не желал смерти Эрнандеса!

— Допустим. Однако он ненавидел вашего мужа и не раз об этом говорил при свидетелях.

— Ненавидеть — не значит убить! — резонно заметила Ортенсия, и Эриберту с ней согласился.

— Разумеется. Но мало ли что могло произойти в порыве гнева! Еще раз повторяю: у вашего племянника нет алиби, он даже не может вспомнить, где находился в тот злополучный день...

С Антониу следователь говорил не менее жестко, и парень вернулся домой совсем подавленным.

— Он меня посадит! Я чувствую, что все этим кончится!

— Но ты ведь не убивал Эрнандеса? Это правда? — спрашивали его Долорес и Ортенсия, отчего бедняге становилось еще хуже.

— Вы что, не верите мне?!

— Верим, верим, — говорили они, на самом деле не будучи ни в чем уверенными.

A следователь продолжал изводить их новыми допросами. Он выяснил, что серьезные распри между Ортенсией и Эрнандесом начались после того, как они усыновили ребенка: муж стал ревновать жену к приемному сыну и всячески вымещать на ней свой комплекс неполноценности.

— Верно ли я понял, что вам пришлось выбирать между мужем и ребенком? — спросил Ортенсию Эриберту.

— Да мне бы в голову такое не пришло! Хуаниту для меня — все! Я за него жизнь отдам, если потребуется!

— Понятно, — многозначительно произнес Эриберту. — Значит, вы взяли ребенка, ушли жить к матери, а муж угрожал вам и не давал развода?

— Да, мне угрожал, а сам, как выяснилось, при этом спал с любовницей. Негодяй!

— Ваши страстные ответы лишь убеждают меня в том, что ради ребенка вы вполне смогли бы пожертвовать не только собственной жизнью, но и чужой, — заключил Эриберту.

— Я не убивала Эрнандеса!

— А я пока этого и не утверждаю. Я только говорю, что у вас был серьезный мотив для убийства. Ведь приемный мальчик принес вам радость материнства, потому что своих детей вы не в состоянии родить, не так ли?

Ортенсии в тот момент захотелось крикнуть во весь голос: «Я могу родить! Я жду ребенка!» Но она сдержалась, не желая поставить под удар Амадео. Пусть хоть он останется вне подозрений, пусть его минует сия горькая чаша!

Эриберту в тот раз так и не узнал об отношениях Ортенсии с Амадео, а также о ее беременности.

Но Маурисиу знал это и, получая кое-какую информацию о ходе следствия, пришел к выводу, что настала пора поговорить с Ортенсией об иске Жулианы.

Разумеется, это был жестокий прием, но Маурисиу отстаивал сторону Жулианы, потому у него и не оставалось другого выхода. Аргументы его были простыми: нужно добровольно отдать ребенка родной матери, потому что в нынешней ситуации суд все равно решит дело не в пользу Ортенсии.

— Во-первых, вашего мужа — одного из усыновителей — уже нет в живых, во-вторых, вы собираетесь замуж за другого мужчину, и еще неизвестно, как он будет относиться к чужому ребенку, ну и в-третьих: пока не найден убийца сеньора Эрнандеса — вы остаетесь в числе подозреваемых, и это обстоятельство может стать решающим для судей. Так стоит ли вам доводить дело до суда? Подумайте как следует.

— Жулиана тоже не сможет доказать, что Хуаниту ее сын! Я не отдам его!

— Тут вы не правы, — возразил Маурисиу. — В моем распоряжении есть все необходимые документы и множество свидетелей: женщина, принесшая младенца в приют из дома Мальяно, монахини, присутствовавшие при передаче мальчика вам и вашему покойному супругу. Все они подтвердят на суде, что Хуаниту — именно тот ребенок, которого отняли у сеньоры Жулианы против ее воли.

— Не зря я так опасалась Жулианы! Змея подколодная! Проникла в пансион, втерлась в доверие!.. Не отдам я ей Хуаниту! Он мой!

— Не торопитесь, — мягко посоветовал ей Маурисиу. — Обсудите все с отцом вашего будущего ребенка...

— Вам и это известно? Ну, проклятая итальянка! Все разнюхала и донесла!

— Не нужно отзываться дурно осеньоре Жулиане. Ее можно понять — она хочет вернуть своего ребенка.

— Не дождется! Я уеду с ним на край света!

— Простите, что напоминаю, но вы, кажется, давали подписку о невыезде?

— Как вы жестоки! — бросила адвокату, Ортенсия. — Подловили меня в трудный момент и пользуетесь моим горем.

— Это справедливо лишь отчасти, — поправил ее Маурисиу. — Да, я отстаиваю интересы доны Жулианы, однако и вам пытаюсь дать добрый совет как адвокат. Прислушайтесь к нему.

— Я уже слышала! Вы советуете отдать Хуаниту добровольно. Такой совет мне не нужен!

— Но вам все равно придется это сделать по решению суда. А там, во время разбирательства, неизбежно всплывет имя сеньора Амадео, этим заинтересуется следователь Эриберту... Кстати, чем дольше вы будете скрывать от следствия свои отношения с сеньором Амадео, тем хуже для вас обоих.

— Вы меня совсем запутали! — с досадой произнесла Ортенсия. — То советуете отдать Хуаниту добровольно, чтоб на суде не трепать имя Амадео, то предлагаете самой обо всем рассказать следователю...

— Открыться следователю нужно хотя бы потому, что живот со временем все равно вырастет и у Эриберту возникнут естественные вопросы: кто отец ребенка и почему вы так долго скрывали его имя? Не потому ли, что он убил сеньора Эрнандеса, чтобы жениться на вас и получить наследство?

— Да как вы смеете?! — вскипела Ортенсия. — У вас нет никаких оснований обвинять Амадео!

— Я и не обвиняю его, а только лишь предполагаю, как будет рассуждать следователь Эриберту. Логика тут простая: если вы умалчивали об Амадео, значит, что-то за этим кроется!

— Да что там может крыться? Я не хочу вмешивать в это дело Амадео, потому что ваш умник Эриберту подозревает каждого, кто был вхож в нашу семью. Сейчас у него главная подозреваемая я! Он узнал, что Эрнандес ревновал меня к Хуаниту, и теперь утверждает, будто из-за сына я убила мужа!

— Я знаю о существовании такой версии. Поэтому и предлагаю вам добровольно отдать ребенка Жулиане. Этим вы сразу развеете подозрения Эриберту. А когда он узнает, что скоро вы родите собственного ребенка, то окончательно убедится в ошибочности своей версии.

— Я вижу, вы все продумали, а что же делать мне?

— Последовать моему совету. Поверьте, я — опытный адвокат. И сумею доказать на суде, что вы с сеньором Эрнандесом никогда не были идеальной парой, Хуаниту стал для вас яблоком раздора, и кончилось все это... убийством!

— Я обдумаю ваш совет, — потупившись, произнесла Ортенсия.

Дома она все рассказала Амадео, и тот всерьез обеспокоился:

— Проклятие! Они обложили нас со всех сторон! Что же теперь делать? Этот адвокат от тебя так просто не отстанет. Хотя в чем-то он и прав: живот все равно не скроешь, да и со свадьбой нечего тянуть. Эх, как жаль, что этого рогоносца Жануариу выпустили на свободу! Как-никак он защищал свою поруганную честь.

— Но он же не убивал. Его в тот день не было в городе, — напомнила Ортенсия.

— А ты откуда знаешь? — высказал сомнения Амадео. — Это он так говорит, А как там было на самом деле — никто не знает. Надо мне потолковать с ним. Я слышал, у него полно долгов...

— Что ты задумал, Амадео?

— Нет-нет, ничего, — ушел он от ответа. — Нам с тобой надо решить, как быть с Хуаниту. Если адвокат говорит, что у тебя нет никаких шансов выиграть судебный процесс, то стоит ли в него втягиваться?

Они еще долго судили-рядили, а наутро Амадео робко постучался в дверь Жулианы и Матео.

— Кто там? Входите! — ответили ему.

Амадео вошел, держа Хуаниту на руках.

— Вот, я принес вам вашего сына, — произнес он глухо. — Принимайте. А я пойду. Там Ортенсия плачет.

— Сыночек мой! Сыночек! — тоже заплакала Жулиана, крепко прижав мальчика к груди. — Бедная Ортенсия! Только я знаю, чего ей это стоило!

Позже, когда слезы радости были выплаканы, она вместе с мальчиком отправилась в комнату Ортенсии.

— Я никогда не забуду того, что ты для меня сделала, — произнесла она взволнованно. — И не хочу, чтобы наш сын забывал тебя! Мы будем растить его вместе с тобой. И когда-нибудь он узнает, что у него было две мамы!

Благодаря мудрости и великодушию Жулианы, мир в пансионе удалось сохранить, и здесь образовалось некое подобие большой дружной семьи, где старшей по праву была Долорес. Теперь у нее стало двое внуков — Хуаниту и Анинья, между которыми она не делала различия.

Амадео и Ортенсия вскоре сыграли свадьбу, и свидетелями у них были, конечно же, Матео и Жулиана.

Долорес, правда, весьма сдержанно приняла нового зятя. Ей не понравилось, с каким рвением тот сразу же стал распоряжаться наследством Ортенсии, полученным ею после смерти Эрнандеса. Долорес уговаривала дочь не продавать склады и продолжать уже налаженное дело.

— Твой итальянец сам еще не встал на ноги. Что будет, если он прогорит со строительством домов? Тогда ты лишишься всего, что тебе досталось от Эрнандеса. Подумай хотя бы о ребенке, которого носишь под сердцем! Не обрекай его на нищету.

Но Ортенсия послушалась не мать, а мужа: продала и склады, и дом, в котором прежде жила с Эрнандесом. Тогда Долорес стала умолять ее приберечь хоть какую-то сумму, не отдавать все деньги Амадео. Однако и эти мольбы тоже оказались напрасными.

Амадео же, почувствовав себя богатым и независимым, вознамерился разорвать контракт с Франческо. Матео не поддержал его. Между ними возникла принципиальная ссора, и тогда Матео услышал от своего компаньона:

— Ты мне надоел! Строитель из тебя никакой, и в бизнесе ты ничего не смыслишь. Когда-нибудь я покончу с нашим партнерством и буду работать один!

Такого удара Матео не ожидал от своего земляка и в ту недобрую минуту подумал: уж не Амадео ли убил Эрнандеса, чтобы завладеть наследством?

Однако на следующий день Антониу сообщил ему удивительную новость:

— Представляешь, Жануариу снова сидит за решеткой! Сам пришел с повинной!

— А как же его алиби? — изумился Матео.

— Он признался, что специально вернулся из Сантоса пораньше: хотел проследить за женой. И — застукал ее с любовником! А когда убил их, то испугался, сразу же вернулся в Сантос, и там никто не заметил его отлучки.