Золотые рельсы

Глава двадцать вторая Шарлотта

Перед тем, как тронуться в путь, Кэти берет за поводья лошадей Малыша Роуза и двоих бандитов, которых он застрелил, и разворачивает их в сторону Прескотта, затем уверенно хлопает каждую по крупу. Две пускаются вскачь, а третья тащится медленно и устало, но, похоже, все они вернутся в город.

Я привязываю лошадь дяди к фургону, а Кэти идет к мескитовому дереву, чтобы накинуть веревочную петлю. Вид у меня, должно быть, обеспокоенный, так как она говорит:

— Нечего морщить лоб. Это просто сигнал. Мой муж поймет, где я, как только это увидит.

Это самый мрачный сигнал, какой только можно придумать. Почему не повесить на дереве яркий шарф или одеяло? Наконец, оставить записку. Наверное, смысл в том, чтобы на дереве висело что-то не привлекающее особого внимания и в то же время заметное издалека. Я забираюсь в фургон. Малыш Роуза сидит в глубине, так что я подвигаюсь как можно ближе к козлам.

— Я вообще-то не кусаюсь, — говорит он.

— Ты не доказал, что заслуживаешь доверия, так что лучше я приму меры предосторожности.

Он коротко смеется, потом бормочет: «Ну и дела!» и прислоняется головой к борту фургона. В его темных глазах отражаются звезды. Я вижу, что вместо отцовского кольта у него за поясом торчит незнакомый пистолет.

— Где мой кольт? Он мне нужен.

Он не обращает внимания.

— Я готова заключить сделку. — Я поднимаю револьвер, который нашла на полу в доме, его уронил один из бандитов.

— Кольта у меня нет, — отвечает он наконец. — Когда я приехал, Кэти врезала мне по носу и забрала его вместе с ножом. Тебе нужно поговорить с ней.

Мысль, что Кэти сломала Малышу нос, слегка меня развеселила. С минуту мы молчим, он смотрит на звезды и выглядит слишком безмятежным, принимая во внимание, что он только что убил двоих. Нельзя быть настолько безразличным, совершив такое преступление, даже если ты бежишь от бандитской жизни и не так ужасен, как пишут в газетах.

— Я не допущу, чтобы ты узнал имя того стрелка. — Он не отвечает. — Оно тебе нужно, но ты до сих пор его не знаешь, иначе просто выдал бы его своим, вместо того чтобы стрелять в них.

— Может, я их пристрелил, потому что бежал из банды? Я сто раз говорил тебе, что покончил с той жизнью.

— Это невозможно. Мы — это наше прошлое.

— Чушь собачья!

— Ты хочешь сказать, наше прошлое не влияет на настоящее, на то, кем мы стали сейчас?

— Я думаю, если кто-то совершил ошибку в прошлом, это не значит, что он будет совершать ее всю жизнь. Люди меняются.

— Да, меняются. Но ты в бегах. Нельзя совершить что-то подобное и делать вид, будто ничего не случилось.

— Можно попытаться.

Вот почему мне нелегко поверить в истории, которые он рассказывает. Он бежит, и его не заботит, что он кому-то причиняет боль и страдания по пути к своей цели. Это не похоже на поведение невинного человека. Так ведут себя трусы.

Собака, которую Кэти зовет Матт, прыгает в фургон и сворачивается калачиком рядом с Малышом. Кэти забирается на козлы — с ее животом это сделать не так-то просто. Правильней было бы, если бы повозкой управлял кто-то из нас, но она отказывается сообщить, куда мы едем или даже в каком направлении.

Фургон полон ее вещей, тут и незаконченная колыбель, и ящики с курами. Три свиньи и корова пойдут на привязи. Остается надеяться, что банда Роуза далеко, потому что не заметить наш караван невозможно, и двигаться мы будем с черепашьей скоростью.

— Завяжите глаза, — говорит Кэти, бросая мне и Малышу по платку.

— Это шутка? — говорит Малыш.

Кэти взводит курок пистолета, в ее взгляде нетерпение.

— Хорошо, хорошо, — Малыш поднимает руки. Должно быть, он привык, что ему угрожают, либо для него это вообще не угроза, и он без лишних слов повязывает платок. Я неохотно делаю то же самое, завязав уголки ткани на затылке.

— Хорошо, — ворчит Кэти, — и если я увижу, что вы сняли их без моего разрешения, вышвырну вас из фургона умирать с голоду.

Раздается щелчок поводьев, и упряжка устремляется вперед.

Малыш Роуза почти тут же засыпает. По крайней мере, мне так кажется. Его дыхание изменилось, стало не таким глубоким, но из-за скрипа фургона мне сложно об этом судить.

Я еще немного выжидаю и наклоняюсь к Кэти.

— Он спит?

С козел раздается скрип, и она отвечает:

— Похоже на то.

— Его интересует то же, что и меня. Вы это знаете, верно?

Она ухмыляется.

— Я жду уже десять лет, что один из бандитов Роуза явится ко мне. Это был лишь вопрос времени.

Я озадаченно хмурюсь.

— Итак, ты хочешь узнать о том стрелке, которого я наняла, так?

— Да, пожалуйста.

— Его звали Нат.

— А фамилия?

— Я никогда не слышала фамилии.

— Где его найти?

— Нигде. Он умер примерно десять лет назад, вскоре после того, как закончил мое дело.

— Что же мне теперь делать?

Единственное, что я могу разглядеть сквозь повязку, — свет фонаря на козлах. Когда я залезала в фургон, он был повернут на восток, но я не заметила, чтобы мы пересекали железную дорогу, а если бы мы ехали на юг, в Прескотт, вокруг было бы больше шума и света. Значит, мы движемся на север или на запад, где только горы, но даже если я сейчас выскочу из фургона, сорву повязку и сяду на свою гнедую, я не представляю, как попасть домой.

— Так вот чего вы хотели, — я слишком поздно понимаю, что она надо мной подшутила. — Я для вас просто помеха, вы не хотели оставлять меня там. Вдруг я проболтаюсь и пушу людей по вашему следу. Вот вы и пообещали мне имя стрелка, зная, что это ничего мне не даст, и назвали его, когда убедились, что я в ловушке.

— Поверь, у меня нет желания тащить кого-то в свое убежище, и я тебя в ловушку не загоняла. Я тебе оказываю услугу. Мы, женщины, должны помогать друг другу. Кто нам еще поможет?

— Но…

— Но эти черти вернутся на мою ферму, вот и вся недолга. Тебе нельзя было там оставаться. Домой тебе тоже нельзя из-за дяди, вот я и сказала то, что должна была, чтобы усадить тебя в фургон. Ты бы лучше поблагодарила меня, я ведь тебе спасаю жизнь.

— Да, но не жизнь моей матери. Она погибнет, как только дядя заключит с ней брак, если я ничего не сделаю.

— Так придумай что-нибудь. Найми Риза, как я тебе предлагала. Он хорошо стреляет, и убивать ему не впервой.

— Дело в том, что я не хочу убивать дядю, если можно этого избежать, да и не могу я доверять Малышу Роуза.

— Раз он так опасен, то позаботься, чтобы его арестовали, когда дело будет сделано.

Я хмурюсь.

— Я думала, он вам помог, а вы взяли его с собой, чтобы помочь ему, ведь он спас вам жизнь.

— Я везу его с собой, потому что лучше, когда твои враги в поле зрения, а не скачут по долинам, где их не заметишь. «Всадники розы» — это «Всадники розы». Стоит немного ослабить бдительность — он тут же тебе глотку перережет, весело насвистывая при этом.