Золотые рельсы

Глава сорок пятая Риз

Джесси летит к земле целую вечность, словно подхваченное ветром перышко. Потом время обретает обычную скорость. Согнувшись, он падает на землю и катится, кувыркаясь, сквозь кусты, колючки и камни, а поезд мчится вперед.

Роуз спрыгивает на платформу. Я инстинктивно вскидываю руку, чтобы отвести удар, но он не бьет меня, а хватает за рубашку.

Я едва успеваю сунуть пистолет в кобуру, и мир переворачивается с ног на голову.

Мгновение невесомости, грохот удаляющегося поезда, а затем удар. Из легких вышибает весь воздух. Я стараюсь сгруппироваться, как Джесси, и понимаю, что уже поздно и теперь лучше расслабиться. Камни впиваются в тело сквозь рубашку, пыль лезет в рот и глаза. Колючки раздирают одежду и кожу, книга в кармане куртки больно впивается в бок.

И внезапно всё прекращается.

Я лежу на по-зимнему холодной земле.

«Вставай! — в ушах грохочет голос Роуза. — Вставай, никчемный ублюдок!»

Я поднимаю голову.

Босс с трудом встает на ноги, вытаскивая из кобуры кольт. Я понимаю, он целится в Джесси, который, хромая, бежит к Ребел, привязанной к мескитовому дереву там, где начинается тропа к горному убежищу. Раненая рука Колтона безжизненно висит, рукав красен от крови.

«Вставай, Риз».

Так неожиданно услышать собственное имя — не Мерфи, не сынок, не малыш, — что мне требуется секунда, чтобы понять: это не Босс в моей голосе, это я сам.

«Давай, давай, не время разлеживаться».

Я поднимаюсь на четвереньки, сажусь на пятки. Роуз начинает стрелять. Пули летят через кактусы и кустарник, все ближе и ближе к Джесси.

Я достаю пистолет, прицеливаюсь и нажимаю на курок.

Лютер Роуз роняет оружие и падает на колено — моя пуля угодила ему в бедро.

— Вставай! — кричу я ему. — Никчемный ублюдок!

Джесси уже в седле, он скачет к лесу и вскоре скрывается за стволами деревьев. Он в безопасности. Роуз рывком встает, опираясь на здоровую ногу.

— Мерфи, — говорит он. — Я знаю, почему ты думаешь, что я тебя обидел. И мне жаль.

— Нет.

— Я подвел тебя. Дай мне исправить это.

Он смотрит на меня так, как много раз прежде, когда называл меня «сынком». Он даже не удивлен, что я его предал. Только опечален.

— Этого не исправишь. Все зашло слишком далеко.

Угол его рта кривится.

— Не надо проповедей о добре и зле, сынок, после того, как ты уложил своих братьев.

— Они мне не семья, и я никогда не был тебе сыном.

Он кивает, словно понимает меня.

— Семья — самое сильное волшебство, верно? Я старался ради брата, а его и в живых уже нет. Но ради тебя, Мерфи, я брошу это. Пусть чертов Джесси живет себе, если ты отправишься со мной. Мы вдвоем можем начать все сначала, заживем спокойной жизнью, как нам всегда хотелось.

— Откуда ты знаешь, чего мне хотелось! — кричу я и целюсь в него дрожащей рукой. — Я никогда не хотел ничего этого! Ты заставил меня. Ты сделал меня Малышом Роуза.

— И что? — он поднимает ладони к небу. — Малыш Роуза сегодня умрет?

— Может быть.

Я не ожидал, что нам придется сойтись лицом к лицу, но, если так надо, готов убить его и умереть. В самом лучшем случае только одному из нас суждено уйти с этих рельсов.

Он понимает меня, и в этот момент мир словно сжимается.