Банальная история, или Олька с принцем на белом коне (СИ)

Глава 9. Неба утреннего стяг! В жизни важен первый шаг!

Когда Олька второго августа принесла домой две радостные вести: весть о зачислении на бюджет заочки и первую зарплату — родители плакали от счастья, что Господь проявил милость и сподобил их родить такую умницу.

Надо сказать, что вообще в семействе Завирко наблюдался какой-то необыкновенный подъём. В Олькино отсутствие в доме начал нехило рулить Тимоха, у которого тоже оказалась счастливая рабочая жилка, и пацан, подписав единовременный контракт с местным магазином спорттоваров «Здоровяк», теперь красовался на рекламных плакатах города, сияя залихватской щербатой улыбкой с подписью «Чтобы бить крутой голяк, закупайся в «Здоровяк». Очень поэтично получилось, согласитесь. Высококультурно!

Олеську и Оксанку отправили в маленький, но очень приличный детский лагерь «Ягодка» до конца лета, и родители занялись ремонтом. Всё-таки советскую сознательность до конца не пропьёшь!

А Олька… а Олька выказывала чудеса изобретательности. Оказалось, что фея грёз нужна всем и сразу.

Работы в Гродинке было — мама не горюй! В смысле, мама не горюйте, потому что уже поздно: ваша дочка от работы сдохла, как тот конь. Когда гродинцы всерьёз распробовали вкус ручной феи, вот тут и понеслось:

— Беляночка, сгоняй, родная, к водяным, тут рядышком — два квартала всего. Передашь им записочку. Они телефон, суки, не берут, в ад полезли, наверное. Вкрути им мозги! Пусть вернутся.

— Ольга Николаевна, Порфирьев на Летецкой уже ждёт пакет. У Вас 10 минут.

— Монблюша, тебя наша синеокая власть на Летецкую послала? Отлично! Захвати ещё заодно каталоги у Карпухи на обратном пути. Там рядом, всего три остановки проехать. Я адрес скину.

— Фейка блондинистая, купи мне колы холодненькой… Заодно. А я тебя поцелую. Чего головой крутишь? Не нужно целовать? Ладно, не буду. Останешься без подарочка!

— Прелесть моя, а что ты сегодня вечером делаешь? Свободна?! Отличненько… Загляни в полдевятого на стройку на Персоналке, найди там прораба и плюнь ему от меня в рожу. И не бойся, он девочек не бьёт…

— Кто нашу красу блондинистую ангажировал? Чего глаза прячете? Ты, Гена? Убью падлюку! Запомни: это моя корова, и я её дою! Ясно?! Ольга, нужно в банк сгонять, платёжки не прошли. Выясни! Срочно!

И такое «срочно» и «заодно» — всё вместе и без перерыва! Завирко от такой беспардонности сначала обалдела. Потом офонарела. Потом опечалилась. Но так как была она человеком ответственным, попыталась честно выполнять все сбрасываемые на неё задания. Первых две недели. Когда же к концу второй недели от вечной беготни она сбросила пять кило и у неё не осталось ни сил, ни желаний, Олька, как все нормальные девчонки, принялась горько плакать. У себя в палисаднике. «Не плачь подружке, а плачь подушке! — повторял её пьяненький батюшка — философ. Но Олька плакать подушке не любила, а вот цветочки и помидорчики всегда утешали её лучше, чем кто бы то ни был. К тому же, прополка сорняков и обильный полив всегда благотворно действовали на ум.

Вот именно тогда, яростно вырывая из земли очередной наглеющий осот, Ольга решила, что главное в жизни — это грамотное делегирование полномочий. Не успеваешь сделать сам — поручи другому!

В Гродинке перемены ощутили уже на третий день.

— Ольга Николаевна! Вы ещё здесь? — свёл брови Савёлов, глядя на невозмутимую Завирко, неторопливо разбиравшую завал на столе ускакавшей в неизвестном направлении секретарши. — Но Илецкий не будет ждать…

— Подписанные документы с синей печатью уже у Вас на столе, Роман Владимирович.

— Да?

— Да…

— Прелесть моя, сходишь ещё к прорабу, говорят, ты ему понравилась…

— Так не к кому ходить. Он ногу сломал. Теперь на больничном.

— Что случилось?

— Под велосипед попал.

— Да? Как это он так умудрился?

— Судьба…

— Монблюша, а Карпуха образцы в каталог не положил? Сгоняешь снова?

И через 10 минут:

— Монблюша, ну сгоняешь?

— Вам этих образцов хватит? — и Ольга театрально кладёт на стол стопку подписанных клочков ткани. — Да?

— Да… У тебя телепортация работает что ли? Ну, я так, уточняю на всякий случай…

Нет, телепортация у Ольги не работала. Зато Тимохина хоккейная команда с большим интересом проводила лето: шикарная игра-квест на велосипедах под названием «Дневной дозор» захватила их с головой.

Завирко с ранних лет гениально умела организовывать детский досуг!

Через месяц довольный начальник вызвал её к себе в кабинет:

— Есть у меня для вас, драгоценная Ольга Николаевна, весьма нескромное предложение.

Олька, которая тогда ещё нет-нет, да и впадала в грех подозрительности, на всякий случай крепко ухватилась за стул, чтобы, в случае необходимости, прорываться к двери с боем. Словосочетание «нескромное предложение» рождало в ней бурю ненужных эмоций.

Но Роман Владимирович, заразительно рассмеявшись, пояснил:

— Хотим взять вас, Ольга Николаевна, на полную ставку. Как вам наше предложение?

Олька, которая ожидала чего угодно, но не подобного коленкора, облегчённо разжала пальцы, крепко державшиеся за стул. Бить по голове никого больше не предполагалось.

— А как же сессия? Я же на заочку только поступила…

— Отпустим. Если злоупотреблять не будете…

— Не буду! — горячо пообещала Олька, которая просто влюбилась в Гродинку за это время.

И немного в начальника Рому. Но особенно дорога была Олькиному прагматичному сердцу первая полученная зарплата. Ти моя халосая! Ути-пути!

Теперь вместо двух с половиной полных дней предполагалось работать все пять и ещё один за отдельную плату, при форсмажорах.

— Только у меня есть два условия… — закрутил интригу Савёлов. — Во-первых, дражайшая наша Ольга Николаевна, прекратите эксплуатировать подрастающее поколение на двухколёсном транспорте. Это опасно. И незаконно.

Завирко потупилась. Савёлов хмыкнул.

— Во-вторых, научитесь уже говорить «нет»! Это совершенно необходимое умение. Поверьте!

Завирко мгновенно перестала рассматривать ворсинки на ковролине и снова утонула в яркой синеве, обрамлённой длинными ресницами. Убила бы за такие ресницы!

— Научусь! — буркнула она.

И Савёлов понимающе кивнул:

— Ну и отлично, Ольга Николаевна! Сами справитесь или помочь?

— Сама справлюсь!

— Тогда удачи!

Целых два месяца посвятила Олька выработке навыка достойного отрицания. Это было сложно!!! Настоящая битва гигантов!

Раунд первый. Ноль-один.

— Беляночка, захвати нам чипсиков из Магнита по дороге. Ты наше солнышко! — раздается десятая за день просьба от милейших коллег.

Объёмный пакет, что стоящая у двери Завирко с трудом прижимает к груди, немилосердно выскальзывает, оттягивая руки тяжестью четырех бумажных стопок.

— Нет! — рявкает Олька с большой решимостью в голосе, подкрепляя отказ сурово сведёнными бровями.

Гродинка замирает на секунду — другую.

— Тююююю! А чего так? Жалко пару шагов сделать? — и коллеги все сразу смотрят на Завирко поверх своих столов нежно и ласково, как на неваляшку в пуховом платке с детской горки.

И Ольке сразу становится стыдно: чего она так? Ведь и правда — не жалко, подумаешь, чипсы… Но тут же сразу снова хмурит брови, понимая всю гибельность подобных мыслей. Подловили, демоны!

— Нет! Не жалко! Просто не могу! — не сдается Завирко.

— Не могу поднять ногУ! — ехидничают коллеги, подхватывая по фразе продолжение: — не ногУ, а нОгу, всё равно не мОгу!

И переходят в наступление, давя на мозоль:

— То есть ты теперь нам не помогаешь?

— Нет, — смущается Олька и отступает, не зная, как лучше объяснить, — помогаю, конечно, но…

Гродинцы, почувствовав первые нотки неуверенности, кидают друг другу быстрые, понимающие взгляды и подливают масла в огонь.

— А мы думали, ты с нами дружишь, Олюшк. А ты…

— Дружу! — пугается вдруг та.

— Ну, раз дружишь, — тут же ухмыляются довольно, — тогда чисто по-дружески захвати чипсиков из Магнита по дороге. Чего тебе стоит? А мы тебе денежку сейчас мелочью насыплем.

И перед растерянной Олькой на стол звонкой россыпью сыплются тяжёлые десюнчики. И откуда только насобирали? Монетки соскальзывают со стола и перекатываются по ковролину, разбегаясь в щели, как тараканы.

Завирко, неловко сгрузив тяжелый пакет, уже вовсю пыхтит, расстроенная, собирая мелочь с пола, потому как Магнит хоть и недалеко, но всё же ей шагать совсем в другую сторону с тяжеленным пакетом. Оказывается, очень трудно отказать, когда на тебя так ласково смотрят, как на любимое дитятко. Чёрт бы побрал этих ушлых гродинцев. Тфу!!!

Завирко злится, понимая, что её провели. Но главное, как говорится, не опускать рук!

Раунд второй. Один — один.

На следующий день Завирко запасается популярными советами интернетных психологов: что-то вроде — «держите паузу», «перехватывайте инициативу», «сошлитесь на авторитет» и прочее, и прочее, и прочее. И всю следующую неделю Олька ссылается на авторитет и держит паузу. Отсыл к Роме пару раз отбивает поданный мяч, но не может уберечь всех её позиций.

— Фейка блондинистая, ты в рот воды набрала или молчание — знак согласия? Отличненько! Значит, пойдёшь, молчаливая ты наша, на День города на выступление мэра.

Олька не сразу реагирует. Гродинка довольно хохочет. Блииин! Опять прокол! Но хоть молчанием от некоторых просьб отбилась. И на том спасибо!

Раунд третий. Один ноль в пользу феечки.

Но время шло. И гродинским абьюзерам и лангольерам стало понятно, что Олькина несговорчивость имеет под собой корни глобального, непримиримого сопротивления, которое с каждым днём становилось всё успешнее.

— Беляночка, ты же не сможешь сейчас отвезти договоры в ДОТ?

— Нет! — довольно улыбается Завирко.

— Отлично! Значит, отвезешь через два часика.

— Через два не могу! У меня кадастр.

— Точно! Через два не можешь! Значит, через три! — и хоба на Олькин стол кипой ложатся договоры с ДОТ.

— Ок! — покладисто соглашается Олька и тут же громко шумит на всю фирму, невинно интересуясь: — Роман Владимирович! А ДОТы к вечеру просрочатся? Или запас есть?

Савёлов появляется из кабинета собранный и злой:

— Геннадий! — зло вопрошает он. — С каких это пор ДОТы стали вотчиной стажёра? Может, ты свою премию за срочность тоже Ольге Николаевне отдашь? Или всё-таки свою задницу оторвёшь от стула?

Геннадий хмурится и набирает номер такси, грозя кулаком неизвестной ябеде.

А Завирко между тем довольно хохочет, понимая, что раунд, наконец, за ней.

Вот такими тернистыми путями отвоёвывала своё пространство Ольга Николаевна Завирко.