Банальная история, или Олька с принцем на белом коне (СИ)

Глава 22. Ты узнаешь её из тысячи. По словам, по глазам, по голосу..

Олька сидела в приемной главврача Изольды Юрьевны Гаарен и уже полчаса ожидала аудиенции. Из кабинета доносились радостные, расслабленные голоса, смех, иногда было слышно, как двигалась мебель и звенело что-то похожее на бокалы. Совещание в самом разгаре! Осталось только стол под танцами сломать!

Сидевшая в приёмной за компьютером секретарша старалась не отрывать глаз от монитора, чтобы не было повода лишний раз что-то объяснять посетительнице. Так неприятно чувствовать себя виноватой, когда начальство, назначив встречу, не торопится, заставляя людей ждать. Олька хмыкнула про себя: видимо, девочка недавно на должности, Ирку Шапутко таким простым действом, как «незапланированное совещание начальства» из себя не вывести, а о том, чтобы чувствовать себя виноватой — и подавно.

Поэтому Олька вообще старалась не производить лишних звуков, дабы не травмировать нежную психику секретарши, но девочка всё равно нервничает, оглядываясь на мирно и спокойно сидевшую Завирко, и виновато улыбается, прежде чем погрузиться снова «в пленительный мир сводок, цифр и отчётов», совсем, как у Рязанова в «Служебном романе». Да! Эх, жаль, что главврач не мужчина! Тут не выставишь стройную ножку в разрезе, чтобы ускорить решение сложных производственных вопросов. Жаль!

Завирко умилялась Изольде Юрьевне. Ведь, прежде чем выехать, она созвонилась с больничным начальством и уточнила время. Более того, получила искренние заверения в том, что её с нетерпением ждут. И вот теперь Завирко протирает свои новенькие джинсы на приёмном диване не первой свежести. Хорошо, что Олька по давней привычке приехала с ноутом и теперь, открыв его, лихо печатала в нём варианты замены прописанного в договоре оборудования на дешёвые аналоги, чтобы выкроить деньги на ремонт. Получалась вполне приличная сумма. Всё-таки ценовой разрыв между немецкой и китайской техникой позволял творить в бюджетной сфере строительные чудеса. Главное, чтобы Изольда потом приёмку подписала. Ну или кто там за неё…

— Может, я с завхозом вашим лучше встречусь, мне всё равно с ним контактировать больше, чем с мадам Гаарен. Где у него кабинет? — спросила Завирко нервничавшую секретаршу, когда время ожидания уже составило более сорока минут.

— Сергей Иванович сейчас тоже там, — кивает нервно девочка на дверь.

Бедная! Она так долго не продержится! И Завирко, закончив с ценовыми прикидками, открывает на ноуте бродилку и начинает играть. Ведь сегодня она совершенно свободна.

Неожиданный звонок отрывает Ольку от бестолкового времяпрепровождения. Это звонит на её крутой мобильный Тимоха из Москвы и кричит своим новым, сипло-басовым голосом в трубку, что ждёт Лёлю на первый матч молодежной лиги и что уже сделал ей пропуск на игру. Поинтересовался даже, на какой поезд ей купить билеты. Олька чмокает брата в трубку и улыбается. Гордость за него, за то, какой умный и заботливый он вырос, сразу поднимает ей настроение. Нет ничего лучше на свете, если в семье вырастают такие добрые, такие искренние, такие самостоятельные и чудесные дети. Спустя пять минут звонит Олеська, чтобы тоже похвастаться: её работу в художке отправляют на конкурс. И Завирко чувствует, что жизнь прожита не зря и в воображении представляет себя многодетной матерью, которой президент сейчас вручает под бурные аплодисменты в Кремлевском зале медаль. Какая тут Изольда Юрьевна со своим высокомерно-чиновничьим коленкором!

Наконец, спустя почти час ожидания, дверь в кабинет больничной богини открывается и оттуда вываливается человек десять. Не меньше. И все с признаками легкой степени алкогольного опьянения. На столе в проёме двери видна полупустая бутылка французского коньяка, а под столом — ещё три, выпитых до донышка. «Скромно так посидели, — хмыкает про себя Олька, — примерно по двести граммов на человека».

Изольда Юрьевна, розовощекая и жирногубая, царственно появляется в дверях кабинета, ловит ироничный Олькин взгляд и сразу строго спрашивает, пытаясь прикрыть за собой максимально дверь:

— Алина! Почему посторонние в приёмной?!

— Это из Гродинки, Изольда Юрьевна, — выдавливает из себя перепуганная девушка, — им же назначено было…

— Как из Гродинки?! — натурально удивляется мадам Гаарен, и Олька ей почти верит, настолько искренне звучит её негодование. — Почему мне не доложили!

И секретарша покрывается с ног до головы краской, а потом испариной. Она уже даже не пытается возражать, видимо понимая, что больничная богиня уже нашла козла отпущения в её лице.

Ольга встает, неторопливо откладывая ноубук на диван, и протягивает мадам Гаарен первая, вопреки нормам этикета, руку, представляясь:

— Завирко Ольга Николаевна, проект-менеджер Гродинки.

Изольда Юрьевна молчит, но руку спустя мгновение пожимает:

— Простите, — мило улыбается она, — но у меня сейчас уже совсем нет времени. Давайте встретимся завтра.

— Давайте, — покладисто соглашается Завирко, — завтра как раз вы представите меня своему завхозу, а сегодня… — и она делает небольшую паузу, — сегодня мы обговорим первые, базовые принципы нашей с вами совместной работы.

— Но у меня уже, к великому сожалению, нет времени, — по-прежнему мило улыбается Изольда Юрьевна, делая чёткий акцент на слове «нет».

— Отлично, — кивает Завирко, отражаясь ответной радостью, — у меня тоже совсем нет времени. Так что будем весьма лаконичны…

И мадам Гаарен понимает, что перед ней зубастая девочка, и, открыв дверь в кабинет, предлагает войти.

Судя по тому, что она весьма расслабленна, Ольку она не узнала. Неужели Завирко настолько сильно изменилась за эти три года?

Конец первой части Марлезонского балета. Антракт.

За пять минут Олька Завирко чётко, понятно и по полочкам расписала три варианта возможной реализации подписанных соглашений: строго по контракту, с изысканием денег на ремонт некоторых помещений за счет снижения стоимости аналоговых поставок, и вообще без начинки с составлением допсоглашения о переброске бюджетных денег на восстановление имеющихся технических возможностей. Все три варианта имели как свои плюсы, так и свои минусы. И каждый из вариантов имел место на существование. Изольда Юрьевна слушала внимательно и не перебивала.

— Однако, — сказала она, откинувшись в кресло, когда Олька закончила, — я слышала, что Гродинка славится своим профессионализмом, но не ожидала, что её работники продумали всё настолько детально. Весьма интересные предложения. Есть, над чем подумать. Мне ваше лицо кажется знакомым. Мы раньше не встречались? Вы давно работаете в Гродинке?

«Хорошо, что она задает вопросы скопом, — хмыкнула про себя Олька, — можно ответить только на последний».

— В Гродинке я работаю уже четыре года.

— Так долго? Однако… Вы очень молодо выглядите… А какой проект вы делали последним? Полностью… Ну, под ключ, так сказать…

— Под ключ? — Олька вскинула бровь. — Если вам известен ресторан «Дворянский», то это полностью проект нашей команды. От задумки до воплощения.

— Дворянский?! — восхищенно вздохнула Изольда Юрьевна. — Шикарное место! Очень стильное! Хорошо продуманное! А какой там невероятный сад перед входом. А розы…

Завирко кивнула, не сдержав горделивую улыбку творца:

— Да, плетистая роза сорта «Флорентина» — просто находка для нашей полосы. Рада, что вы оценили её несомненные достоинства…

Завирко смотрела прямо на Изольду Юрьевну, а потому могла с секундной точностью определить, когда в глазах мадам Гаарен мигнуло узнавание.

— Сад! — задумчиво протянула она, вцепившись взглядом в Олькино лицо. — Точно!!! Как я могла забыть?! — и она села глубоко в кресло, и на её лице появилось непередаваемо-циничное выражение.

Но Олька ждала этого момента, а потому оставалась спокойна и безмятежна.

— А как поживает тот, московский садовник, что занимался волшебным, голубым палисадником во дворе вашего обшарпанного дома, Оленька?

Завирко усмехнулась:

— Сидит перед вами, Изольда Юрьевна, и поживает вполне сносно.

— Я так и поняла… А Виноградова Анна Мироновна, судя по всему, никакой вашей родственницей не является. Смею предположить: просто соседка?

Вот тут Ольга изумилась:

— У вас прекрасная память, Изольда Юрьевна. Вы так точно помните Анютины данные…

— Конечно, помню! — отрезала мадам Гаарен. — Когда тебя и твоих сотрудников таскают на допрос в следственный комитет по подозрению в убийстве ценного свидетеля, вы запоминаете фамилию этого «ценного кадра» на всю оставшуюся жизнь! Втравили вы тогда меня в серьёзную историю… Ну ладно… Это дело прошлого… Надеюсь, вам достаточно будет моего зама, чтобы исполнить контракт? — лёд в голосе не расслышал бы только глухой.

— Вполне… — кивнула Завирко, вставая. — Я прекрасно понимаю вашу невероятную занятость, а потому буду стараться максимально беречь ваше время, Изольда Юрьевна. Кстати, вы можете уже сегодня познакомить меня со своим завхозом и не тратить завтра на меня свое драгоценное время.

— Алина вас проводит, Ольга Николаевна.

А у самой двери, когда Олька уже шагнула в приёмную, больничная богиня задала ей в спину свой последний вопрос:

— Вы действительно работаете в Гродинке уже четыре года?

— Да.

— Однако…