Банальная история, или Олька с принцем на белом коне (СИ)

Глава 12. Поедем, красотка, кататься. Не зря я тебя поджидал…

Апрельское утро. Гродинка. Завирко уже целых полчаса упрашивает Романа Владимировича отпустить её с работы на целый день. Потому как сегодня студенческая весна. Выступление. И ей нужно подготовиться. Да она вообще возьмёт день без содержания! Если надо…

— Завирко!!! — резко, раскатно звучит её фамилия, и Олька понимает, что шеф реально возмущён. Не для вида, нет. Не чтобы её помучить. Он реально возмущён!

Вот только чем?! Чего она такого попросила?! Она на доп. выходной вообще-то ПРАВО имеет! По закону!!! А он… сатрап!

— Ты когда узнала, что тебе сегодня нужно будет уйти на целый день? — вкрадчиво интересуется у Завирко Савёлов, а у самого брови сведены в линию на переносице и глаза полыхают неземной синевой.

И что это значит на гродинском языке? А? Что это значит? Да пиздец всем! — вот что это значит на гродинском языке! Так и читайте по буквам: пиз-дец!!!

Завирко изо всех сил пытается выглядеть обиженно. Но у неё не получается. Потому что лиса знает, чью куру съела!

Вот что стоило Завирко отпроситься у Ромки вчера? Или, ещё лучше, позавчера? Савёлов вполне нашел бы гродинской феечке замену. Но сегодня у него важный раут. И Завирко приглашена на него как главный отвлекающий манёвр. Старые областные чинуши-пердуны, так их растак, те самые, что раздают налево и направо бюджетные контракты, очен-но любят компании колоритных, молодых девочек. Самое обидное, что на этом рауте Завирко и делать-то ничего особенно не нужно. Просто стоять и улыбаться рядом с Савёловым, поддакивать иногда, поднести по рюмочке горячительного да привести и поставить поближе официанта с правильной закуской.

Замену найти ей не сложно… Красивых девок и в Гродинке пруд пруди. Сложно подготовить. Ибо Роман Владимирович с Олькой в таких случаях разыгрывали пьесу как по нотам. Что говорить, куда встать, когда засмеяться. Надо признать, что «быть своим» в тусовке областных чинуш — значит иметь в кармане нужные контракты. А нужные контракты Гродинке нужны. Как воздух!

А искусство «быть своим» среди прочих — весьма сложное! И там не было ничего случайного! Одна фальшивая нота — и твоя репутация летит в тар-татары! И деньги, профессионализм и бешеная работоспособность не помогут! Не за это ценят в чинушечьей компании. Не за это!

Завирко понуро опускает голову, понимая, что подвела. И как могла так поступить?! Она! Которая всегда относилась к работе ответственно!

Савёлов смотрит на понурую Завирко и выводит брови «из пике».

— Во сколько у тебя выступление? — уже спокойно и деловито спрашивает он.

— В три…

Савёлов что-то рассчитывает в своей голове и выдает:

— На официалке с пяти до шести тебя заменит Поливанцева Марина, но в шесть ты должна стоять рядом со мной, как штык: красивая, вкуснопахнущая, сияющая. Все, как я учил!

На лице у Завирко, как на экране компа, беззвучно выскакивают нескромные вопросы: а разве она успеет? а как доехать так быстро по пробкам? а переодеться где вообще? а волосы отмыть от гуаши, наконец?!

Но Савёлов предпочитает демонстративно её терзаний не замечать! А нехрен было ситуацию эту создавать. Не маленькая. Год скоро, как работает с ним. Вот пусть теперь у неё голова болит. У Романа Владимировича своих проблем выше крыши!

И Савёлов отворачивается, бросая небрежно через плечо:

— В шесть, Завирко, в ше-эсть! И ни секундой позже.

Да… Ромашка в гневе — это страшно! Такой облом! А Олька так хотела сполна насладиться непередаваемой студенческой атмосферой! Ндаа. Значит, не сегодня.

И настроение сразу пошло по шкале вниз. Сука этот Савёлов! Только мужеского полу! Сучок…

В актовом зале универа неистовствуют группы поддержки. Все лучшие вузы области здесь и сейчас желают блеснуть талантами. Первые два ряда в зале — для признанных светил науки (мастодонтов научной мысли!). Третий ряд — для молодых и перспективных ученых. Подающих надежды, так сказать. С четвертого ряда идут уже разновозрастные студиозусы, без звания и без надежды… Все, кому ни попадя!

Но Завирко на них не смотрит. Она вообще ни на кого не смотрит. В зал. Смотрит на часы. В данный момент её волнует только одна мысль: хорошо, что их команда выступать будет второй. Есть шанс успеть! О том, что голову придётся мыть холодной водой в студенческом туалете над узкой, грязной раковиной, сейчас даже не обсуждается. Это мелочи! Главное, выйти из зала где-то около шестнадцати тридцати. Тогда есть шанс всё успеть. Мама! Да Савёлов ей голову оторвёт, если что… Лучше не думать.

Как назло, вовремя не начинают. Бессмысленно мотаются туда-сюда от звукооператора капитаны команд. А Завирко, тревожно выглядывая в полный зал из-за занавеса, на нервах грызет маникюр на правой руке. Наконец гаснет свет и на сцену под бурные аплодисменты поднимаются ведущие…

Снова в нашем зале… В нашем зале нет пустого места…

Есть такие дни, когда, даже в такси рисуя левой рукой макияж, ты с удивлением понимаешь, что стрелочка выходит идеальная, ровненькая, на левом — один в один с той, что рисуешь на правом глазу. В такие дни фартит знатно, словно появился от самой судьбы неведомый карт-бланш. Но и заканчивается такое везение резко. И продлить больше, чем положено, никакими уговорами и танцами с шаманским бубном не получится. Это точно.

Завирко, «оттанговав» на сцене, по признанию рыжей товарки по танцу, «не слабже Лопаткиной», получив от зала с лихвой восторженных возгласов, горячих взглядов и страстных мужских объятий по завершении, подхватив сразу все вещи, чтобы потом не мотаться, поскакала сайгаком в туалет на третьем этаже, разумно полагая, что первый и второй этажи оккупировали выступающие команды и гости.

К счастью, универ на третьем этаже был пустым. Напротив обшарпанных дверей в уборную в длинном, узком коридоре никого не было. Лишь старые, деревянные тройные кресла — уродцы, скрипучие до жути, прислонились к стене и не меняли своего положения, судя по грязной полосе на полу, лет двадцать, не меньше. Скинув на кресла сумку с вещами, куртку, подхватив в руки флакон шампуня, фен, полотенце и кружку, потому как поливать себя руками довольно сложно, а всю голову в раковину не поместить, Завирко влетела в женский туалет.

Плохо вымытый, а потому вонючий, он подарил Ольке сразу множество «открытий чудных»: на месте двух ожидаемых стареньких раковин стояли поломанные ровно на половине острые фаянсовые огрызки. Явно кто-то на днях постарался! А может, и не на днях! Олька, конечно, коза драная, что не удосужилась заранее, перед выступлением, проверить исправность шансового инструмента. Но ведь это университет — храм науки!!! Откуда в нём такая разрушенная дрянь?!!! Эй! Завхоз!!! Ты где?!!! Хотя — какой сейчас, нафиг, завхоз?!

Принимать решение нужно было быстро. Вылетев из женского мерзкого недоразумения, она влетела в мужское. Не менее мерзкое. Видимо, в универе уборщицы отсутствовали как класс. Брр.

— Есть кто? — скорее для проформы громко поинтересовалась Олька, напрочь проигнорировав за дверью туалетной кабинки чьё-то ровное журчание.

Подлетела к раковине, слегка протёрла ее влажной салфеткой и, стянув верхнюю часть концертного платья до пояса, наклонилась к крану. Она не успела повернуть ручку.

— Хм. хм… — раздалось ироничное за спиной, и Завирко, совсем забыв, что наклонилась над раковиной в спущенном платье и одном только лифчике, повернулась к смертнику.

Карминовый рот с порочной родинкой над губой прочертил резкую, мрачную линию вниз.

— Слышь, парень, не до тебя сейчас! Сделал дело, шагай домой! Ручки там помоешь и вообще…

И только сейчас, рассматривая лучезарного молодого человека со сверкающим в улыбке умопомрачительным эротичным клыком, Олька поняла что пропала. Принц из Олькиной сказки, тот самый, аристократичными наглыми пальцами сейчас подтягивал в режиме онлайн её платье вверх, уверенно касаясь обнажённой кожи, покрывавшейся мурашками.

— А я смотрю: на сцене девочка знакомая вроде. Значит, не ошибся. Поехали ко мне?!

В другое время за такое Олька, не раздумывая, била шпане морду. Но сейчас она только смогла выдавить из себя:

— Мне к шести нужно на площадь Пушкина, в концертный зал.

Принц усмехнулся:

— Так я же и предлагаю: поехали ко мне. По крайней мере, у меня вода горячая. И квартира в центре. Успеем.

«Везёт или не везет?» — не поняла судьбу Завирко.

Но решила шанс не упускать: все же мыться в теплой воде приятнее. Это факт. А остальное — там на месте решит. По крайней мере, маньяки не бывают такими умопомрачительными красавцами! И этот клык, опять же…