Дареная истинная. Хозяйка лавки «С огоньком»

Глава 30

— Эй, ты что? — наклоняюсь, чтобы поднять ее, но она упирается, не отпускает меня.

— Пожалуйста, Марика! Я не знаю, где еще искать помощи…

— Для начала встань, — говорю я. — Идем, объяснишь, что тебя довело до жизни такой.

— Пожалуйста, не выдавай меня… Меня уже не должно быть в доме, но я не могла не дождаться тебя!

Киваю, поднимаю с колен Ульку и практически затаскиваю в свою комнату.

— Будь добра, пожалуйста, растопи камин, — прошу ее я, а сама подхожу к столику, где стоит свеча, и зажигаю ее. — Я замерзла.

Лукавлю, потому что до самого дома Роувард не выпустил меня из рук, прижимая к себе за талию. А рядом с ним, когда сердце так быстро стучит, просто не может быть холодно.

— У мэра должен быть торжественный прием, — дрожащим голосом произносит Улька, когда огонь в камине начинает разгораться с легким шипением. — Каждый год перед праздником они устраивают. Приезжают даже из соседних городов…

Да, я что-то припоминаю такое. Но Марика слышала это больше в виде случайных сплетен или восторженных рассказов тех, кто мечтал побывать на таком приеме. Марика не хотела, в отличие от Аурики, которая грезила красивыми платьями, балами и блеском украшений.

— Какая ты красивая… — выдыхает Улька, когда оборачивается и замечает мое платье. — Не зря рассказывали, что дракон щедро платит за…

— Давай вернемся к твоей просьбе, — перебиваю я, не желая слушать, за что платит мне дракон.

Улька, к счастью, понимает, подходит ближе и продолжает:

— Одна из традиций мэра — зажигать его главную люстру. А туда нужны свечи. Дорогие. Восковые… А их нет… — Улька закусывает губу и отводит взгляд. — Но супруга мэра ничего не хочет знать об этом. Мэр ей во всем потакает. Сегодня она снова подняла руку на мою сестру…

Вот гадина. Что с этим городом не так? Куда ни плюнь, везде какое-то… Кхм. Безобразие. Словно дух самодурства в воздухе, как вирус летает и поражает мозг.

— Кто-то из наших даже пробовал до соседнего города добраться, чтобы разжиться свечами, — рассказывает горничная. — Но туда ехать неделю, а потом неделю обратно. На весь город же не привезешь. Да и дороги там коварные, в непогоду лучше не соваться. А зимой у нас непогода почти всегда.

Улька искусала все губы, измяла подол платья и, кажется, еле сдерживается от того, чтобы снова кинуться мне в ноги.

— У меня нет никаких гарантий, Улька, — вздыхаю я. — Что получится, как получится… Да и получится ли? Я же тут это еще не делала…

— Но ведь уже делала?

Тру переносицу. Делала. Только не Марика, а я. И не в мастерской, где только простейшие приспособления и огромный очаг вместо обычной газовой горелки, а в нормальной химической лаборатории. С нормальным оборудованием и чистыми веществами, а не тем, что раздобыла.

Но попытка не пытка ведь? Так?

— Я попробую, — вздыхаю я, боясь пробудить в горничной напрасную надежду. — Но ничего не обещаю.

Улька все же кидается ко мне, хватает меня за руки и сжимает в своих ладонях.

— Это большее, на что я могла бы сейчас рассчитывать, — говорит она, а потом опускает взгляд на перчатки, которые я все еще не сняла. — Позволь мне хотя бы почистить их, я завтра верну.

И правда: от падения остались пятна. Наверное, и плащ тоже не совсем чистый, но сейчас проверять не пойду. Стягиваю перчатки, отдаю Ульке, она кивает и натянуто улыбается:

— Выйду через задний двор… Даже если не получится, ты не отказала, и хотя бы этому я благодарна, — она идет к двери, а потом оборачивается: — Ты просила золу. Я ее собрала и положила в том теплом чулане.

Я еще несколько минут стою, пытаясь привести мысли в порядок. Потом меняю платье на то старое, которое у меня еще осталось, потому что это жалко испортить, если чем-то обольюсь и тихо, загасив свечу, чтобы не привлекать внимание дракона, выхожу из комнаты.

В последний момент вспоминаю, что хотела захватить с собой книгу с алхимическими заметками, поэтому возвращаюсь и беру верхнюю. Кажется, это была она.

В доме я уже достаточно хорошо ориентируюсь, потому даже в темноте быстро нахожу и лестницу, и спуск на кухню. Отмечаю только тонкую полоску света, привычно мерцающую под дверью в кабинет дракона.

Опять не спит… Может, и права Марта, что не все с ним так просто? Что его мучает и не дает заснуть? Какая проблема мучает. И где, черт возьми, он умудрился вчера получить ранение?

Одна мысль тянет за собой другую, и я ловлю себя не том, что дотрагиваюсь пальцами до губ, вспоминая то, с каким жаром Роувард целовал меня. И чуть ли не вслух фыркаю от того, что мне понравилось. Даже не так. Ну умеет дракон целоваться, в этом ничего такого нет. А вот разочарование от того, что он и не вспомнил об этом поцелуе — вот что ненормально.

В кухне все же приходится зажечь снова свечу, чтобы сходить в подпол за котелком с салом. Отложить? Или взять все? Глупо сразу все брать, вдруг не получится. Нахожу еще один чугунный котелок, поменьше, выкладываю туда часть нарезанного сала, а остальное возвращаю.

Замираю на мгновение, когда мне на глаза попадаются подвязанные пучки мяты и вербены. Может, сделать Роуварду чай? Нет... Не решусь. Да и... Вдруг из-за этого не смогу даже попытаться помочь Ульке? А я обещала.

Захватываю еще с собой яблочный уксус, снова гашу свечу и по стеночке поднимаюсь снова к холлу. Вход во флигель можно даже не искать: оттуда по ногам тянет зимним холодом.

Сначала отношу все, что забрала с собой в лабораторию, то есть мастерскую, а потом отдельно захожу в чулан и забираю оттуда ведро с золой. Отлично: в щелоке не будет недостатка. Главное — его приготовить.

Разведя огонь, вешаю на него котелок с водой. Собираю на рабочую поверхность сито, большую деревянную кадку, в которую будет сливаться щелок, деревянную лопатку для перемешивания и еще несколько фарфоровых емкостей.

Все это занимает почти весь стол, поэтому я освобождаю себе еще подоконник, а потом опускаюсь на скамью, осматривая фронт работ. Одно я знаю точно: отдыха этой ночью ждать не стоит…

У меня, по прикидкам, около килограмма очищенного сала. Посмотрим, сколько из этого выйдет стеарина и сколько свечей, а потом уже будет видно, насколько вообще реально хоть чем-то помочь Ульке и ее сестре. А то ведь от двух-трех свечей им легче не станет.

Пока закипает вода в котелке, откатываю горсть горящих угольков в сторону и подвешиваю над ними котелок с салом, в которое добавила немного воды. Нагревать надо небыстро, чтобы не пригорало, но все равно даже так придется регулярно помешивать. Так что вряд ли мне удастся присесть надолго.

Оставив очаг работать, нахожу в чулане пару старых тряпиц и складываю их в несколько раз, создавая своеобразный фильтр. Его укладываю на дно сита, которое ставлю на деревянную кадку, а потом насыпаю сверху золу, которую мне оставила Улька. Где-то пальца на четыре.

Сейчас не буду заморачиваться сильно на чистоте щелока. Потом, если что озабочусь этим вопросом. Главное — создать щелочную среду для реакции. А потом, если что, и для стирки использую, не пропадать же добру.

Хотя в городе наверняка же должна быть прачечная? Надо будет Ульку спросить: она сама стирает или куда-то носит. Так-то городок здесь оказывается больше, чем я ожидала.

Понимаю, что в этом на воспоминания Марики опираться смысла нет. Как и во многом другом. Уж очень однобоким представляли ей мир. Узость мышления касалась почти всех сфер жизни, и я вообще сомневаюсь, что у нее было бы хорошее будущее, на одном добром и благородном сердце далеко не уедешь.

Возможно, это была еще одна причина, по которой она самоотверженно пошла на жертву. Ей бы немного потерпеть, зато потом сестру под свое покровительство взяли бы те самые люди: хоть какой-то, но шанс.

Беру деревянную лопатку и помешиваю сало. Морщусь: запах, конечно, при этом — то еще удовольствие. Вся надежда на то, что в очаге будет достаточная тяга, чтобы это все вытянуть.

Но, кажется, она напрасная. Может, дымоход бы почистить, а, может, в принципе на такое не рассчитано, ведь свечной мастер работал с чистым воском. Провоняет все: и мастерская, и платье, и волосы. Вот последнее особенно обидно: часто голову мыть не получится.

Найденные безразмерные рукавицы оказываются очень полезными: с их помощью снимаю котелок с водой. Она уже почти закипела, как раз то, что нужно. Начинаю потихоньку выливать жидкость в сито с золой, запуская процессы выщелачивания и гидролиза.

Спустя некоторое время, когда вся ткань пропитывается водой, до моего слуха начинает доноситься мерный стук капель по дну кадки. Теперь остается только набраться терпения и время от времени подливать воду к золе.

Снова помешиваю сало, которое начинает тоже потихоньку закипать, поэтому убираю немного углей из-под котелка. Запах с каждой минутой становится все ярче и противнее.

В окна хоть и дует, но толку-то? Запах не улетучивается, а форточки нет. Надо бы придумать, а то тут же дышать будет нечем! И дверь-то не откроешь — доберется аромат до дракона, еще раньше времени втык получу.

А вдруг получится? Так у меня хоть какой-то аргумент будет, ему же тоже сальные свечи не по душе.

И вообще… Что у них тут за проблема такая со свечами? Ну я поняла, что местный мастер был монополистом, весь город сам обеспечивал. Да еще и особенными. Но ведь уехал же?

Как я поняла, основная торговля с другими территориями идет через море. Но Улька что-то говорила про другие города, значит, к ним можно добраться по суше?

Еще она упоминала, что в этом году купцы ни воск не завезли, ни свечи. Но ведь можно же было как-то и своими силами справиться? Заслать своих торговцев куда-нибудь?

И что вообще могло стать причиной такой нехватки? Массовая гибель пчел? Бывает, конечно. Но чтобы даже в этом случае совсем не завезли — странно. Могли бы привезти и продать по сильно завышенной цене.

Хотя… какая-то мысль мелькает в голове, связанная с сыном мастера и мануфактурой. Но рука дергается, и я случайно попадаю горячей водой себе на ногу в тонких домашних туфельках.

— Тц! — дергаюсь и чуть не ошпариваюсь еще сильнее. — Проклятье!

Запах становится совсем тошнотворным, когда в голову приходит практически гениальное решение. Магия. Слабая, странная, бесполезная на первый взгляд магия Марики может помочь и тут: запах — это молекулы, а значит, что? Значит, их тоже можно отделить.

Пользуясь небольшой паузой, концентрируюсь, чувствуя тепло в груди и на интуиции просто отделяю что-то от чего-то. Я как будто “узнаю” всякого рода жирные кислоты, соединения с серой и прочие “пахнущие” вещества. От сгорания сальной свечи в том числе.

Собираю их мысленно в одно отдельное облако, к которому теперь и подойти-то страшно, а потом загоняю в бутыль. В воздухе действительно становится намного свежее. Даже резкий запах, который витал над моей конструкцией для приготовления щелока, становится мягче.

Все, что мне остается — закупорить бутылку. Главное, потом не забыть, что в ней, иначе это будет газовой бомбой.

Чем ближе к полному расплавлению сала, тем запах становится менее резким и почти весь утягивается в дымоход, поэтому мне остается только помешивать и процеживать воду.

Так проходит пара часов, когда наступает время снять растопленное сало с огня. Его тоже приходится процедить, поскольку далеко не все удалось отделить при нарезке, но это не отнимает много сил.

В этот момент проходится зажечь вторую свечу — первая окончательно догорела. Сгорают быстро, грязно да еще и пахнут так себе. Не для других, так для себя нужно было заморочиться со стеарином.

Медленно, тонкой струйкой вливаю подготовленный теплый щелок и продолжаю помешивать. Ощущение, как будто я вернулась в свою жизнь: привычные действия заставляют улыбаться.

Мне все же нравилось то, чем я занималась. Нравился запах химических реагентов, расчеты, эксперименты, долгие зимние вечера, когда приходилось задерживаться. Было ощущение, что я всегда оставляла частичку этого наслаждения в каждом удачном опыте.

Почему-то мне кажется, что старый свечной мастер точно так же относился к своей работе. Душу вкладывал, а не какие-то связи с темными силами.

Естественно, он был расстроен, когда сын не разделил с ним этой страсти! Променял свечи на артефакты. Да грош цена этой мануфактуре, если они до сих пор не обеспечили ни город, ни хотя бы знать какими-нибудь штуками для освещения.

Масса в котелке начинает густеть и приобретает молочно-белый цвет, поэтому я снова вешаю его над огнем и продолжаю помешивать, пока не начинает отделяться осадок из примесей, от которых надо избавиться. Моя магия вновь ускоряет процесс, чуть-чуть подталкивая его. Мне это начинает нравиться.

Переливаю прозрачную жидкость в новую емкость и добавляю яблочного уксуса, запуская последнюю важную реакцию — получения непосредственно стеарина.

И тут я уже не могу себе позволить, по крайней мере, на первом этапе, применить магию. Остывание и расслаивание должно происходить медленно, постепенно, чтобы обеспечить хорошую, мягкую структуру.

Если мне очень повезет, и магия поможет после остывания, свечи будут к завтрашнему обеду.

Мне кажется, я прикрываю глаза только на секунду, чтобы избавиться от усталости, но когда я размыкаю веки, в мастерскую уже заглядывают лучики солнца. А это значит, что уже не раннее утро.

И я не уверена, что сейчас, выйдя отсюда, я не попадусь на глаза одному вредному дракону, который непременно задаст кучу вопросов. Он их любит задавать. И еще больше не уверена, что его мои ответы устроят.

С трудом разогнувшись от неудобной позы, в которой проспала остаток ночи, я проверяю, что расслоение идет правильно, закрываю мастерскую и сбегаю в свою комнату, чтобы переодеться.

Однако по дороге, в холле, меня останавливает звук дверного колокольчика. Ни Ульки, ни Клоти рядом не оказывается. Я пытаюсь найти хоть малейший повод не открывать, но потом меня берет сомнение: а вдруг это уже ответ от Аурики?

Приоткрываю дверь, и меня тут же резким движением впихивают внутрь, до боли сжимая плечо.

— Кажется, одна маленькая дрянь заигралась, — шипит мэр. — Или уже не смущает быть под драконом?