Дареная истинная. Хозяйка лавки «С огоньком»

Глава 40

Улька сует мне мешочек с деньгами и сбегает первой. Что ж, не буду ее винить — это все же мои с Клотей разборки. Хотя от моральной поддержки я бы не отказалась, надоело уже бодаться с экономкой.

Я не двигаюсь с места, показывая, что убегать и прятаться я не намерена, а вот на доказательства посмотрела бы. Клотильда же останавливается в паре шагов от меня и с победной улыбкой чего-то от меня ждет.

Дракон остается чуть позади Клотильды, и его, похоже, вся эта ситуация забавляет.

— И каковы же ваши доказательства? — спрашивает он.

— Вот! — экономка достает мою вчерашнюю бутылку из кармана.

Они что, у нее бездонные, что ли? Клотя хватается за пробку, собираясь ее открыть. Ну ничему людей жизнь не учит!

— Стой! — буквально ору я, Клотильда вздрагивает, но останавливается.

— Видите, ваше величие! Она скрывает! — экономка указывает пальцем на меня.

— Да ничего я не скрываю, — фыркаю я. — Просто не хочу, чтобы весь дом снова пропах. Я не уверена, что у меня хватит сил собрать запах снова.

— Я могу показать, где она варит свое зелье, — продолжает настаивать Клотильда. — Нашла себе во флигеле каморку и думает, что ее никто там не обнаружит.

Очень хочется хлопнуть себе по лбу ладонью или закатить глаза, но я сдерживаюсь. Просто мило улыбаюсь и пожимаю плечами:

— Кажется, каморку во флигеле как раз дали мне вы в первый день, — произношу я. — А я, как вы выражаетесь, “нашла себе” очень хорошую мастерскую. Там тепло и все приспособлено для работы.

Клотя разве что не шипит, как раскаленная сковорода, на которую падают капли. Сдерживается. Но, судя по красным пятнам на лице, с трудом. Она разворачивается и быстрым шагом устремляется к мастерской.

Она уже была там, потому что бутылка в ее руках вчерашняя, не та, которую я оставляла как “парфюм” в ее комнате. Мне остается только молиться, чтобы она никуда не совала свой нос и ничего не умудрилась мне испортить.

— Я надеюсь, вы там ничего “черномагического” не трогали? А то вдруг на вас уже какое-то проклятие?

“Тупости и беспричинной злости, например”, — добавляю про себя.

Клотильда от моих слов вздрагивает. Похоже, и правда верит, что я там магичу. Темнота…

Дракон хмыкает, но пока что не говорит ничего, как будто и не в курсе, чем я вчера занималась. И если до этого у меня мелькала мысль, что лучше б он не знал, теперь я даже втайне радуюсь тому, что Роувард вчера зашел ко мне “на огонек”. Тем интереснее будет посмотреть на реакцию Клотильды. Давно уже хочется поставить ее на место.

— Вот, смотрите! — экономка распахивает дверь мастерской.

А замок ведь испоганила, зараза такая. Теперь и не закроешь. Попросить дракона, чтобы помог починить? Мы с Роувардом заходим следом за Клотей, которая аккуратно, боясь чего-либо коснуться, по-крабьи протискивается к столу и показывает ладонью на котелок с охлаждающимся стеарином. Надеюсь, и в этот раз все получилось. Жалко мне сестру Ульки.

Роувард подходит к котелку ближе и заглядывает в него.

— М-м-м, и правда магия, — усмехается дракон. — Никогда бы не сказал, что из того, что ты вчера намешала, Марика, может получиться нечто действительно похожее на воск.

Клотильда издает странный звук, похожий на кряканье утки. Явно от неожиданности.

— Ваше… величие… — произносит она. — Но вы… Как же вы…

— Вы хотите меня в чем-то обвинить? — спокойно, но оттого очень пугающе спрашивает Роувард.

— Я знала! Это все колдовство! — Клотя с ненавистью смотрит на меня. — Мать твоя была ведьмой, и ты такая же. Кровь от крови. Ваше величие! Она околдовала вас своим зельем, смотрите.

Клотильда с удивительной резвостью оказывается рядом со мной и хватает меня за запястье, поднимая руку, которую я вчера порезала. Я ее с вечера все же перевязала, потому что все еще было не очень приятно, когда на заживающий порез что-то попадало. Это и привлекло внимание экономки.

— И что же это доказывает? — поднимает бровь дракон.

У меня создается стойкое ощущение, что Роувард играет с ней. У него есть в голове какой-то план, а мы с Клотильдой просто фигуры, которые следуют этому плану.

— Это был какой-то ритуал на крови или зелье, которым она вас опоила, — убежденно произносит Клотя. — А ведь я с самого начала, как увидела ее, поняла, что не принесет она вам добра. Надо было ее раньше…

Взгляд дракона, которым он одаривает экономку, просто приколачивает к полу. Клотильда осекается, беззвучно открывая и закрывая рот.

— Что же вы, договаривайте. Что нужно было, по вашему мнению, сделать с Марикой?

— Вывести на чистую воду эту ведьму, — явно на грани истерики, но все еще пытаясь сохранить лицо, отвечает Клотильда. — Ее с первого взгляда было видно. Она потому и согласилась стать даром для вас, что изначально хотела околдовать и подчинить.

Ну… Какая-то доля правды в словах экономки есть. Возможно, она даже подслушала какие-то обрывки нашего с мэром разговора. Но по сути… Стоп! А что это она говорила про мать Марики? Марика же из приюта.

— И как это вы с первого взгляда это поняли, Клотильда? Распознать ведьму в тщедушном, дрожащем создании? — Роувард делает шаг к экономке, но она только бледнеет. — Это надо быть знатоком ведьм. Наследным инквизитором.

Я морщусь и поджимаю губы. Конечно, спасибо дракону, что он меня защищает. Но как-то не очень звучит данное им определение моего внешнего вида.

— Она вас почти не боялась. Метка на ней зажила слишком быстро. Да она даже сына мясника напугать успела! Он рассказывает, что она шепнула что-то ему, так он той же ночью едва домой приполз.

Тут Роувард бросает на меня короткий вопросительный взгляд, как будто обещающий, что об этом мы еще поговорим, но его внимание все же сосредоточено на Клотильде.

— Марика не должна меня бояться. А о метке я лично позаботился, — отвечает дракон. — А вот когда вы собирались рассказать, что вы родная тетя Марики?

Вот это прозвучало как звонкая пощечина. Кажется, я даже слышу, как скрипят зубы Клотильды.

Заставляю внимательнее всмотреться в ее черты лица, но никак не могу поверить, что она может быть достаточно близкой родственницей. И откуда вот эта вся ненависть?

— Я не имею отношения к этой… К детям этой ведьмы! — с яростью произносит экономка.

— Это было бы замечательно, но, увы, не является правдой. Ваш родной брат — отец Марики и ее сестры. Только, может, расскажете, как девочки оказались в приюте при живой тете?

Роувард не давит, но по его интонации ясно, что рассказать — это единственный вариант в данный момент.

— Их мать приворожила моего брата, — говорит Клотя. — Он был лучшим магом нашей провинции. У него было потрясающее будущее, а у нашей семьи — надежда получить титул. Но нет! Он выбрал эту… нищую потаскушку даже вопреки воле родителей, и от него отказались. Брат прожил всего пять лет, а потом погиб от несчастного случая на одной из подработок. Отца хватил удар, мать сошла с ума. А я… — кажется, в этот момент Клотильда переживает снова все произошедшее. — Я всем рассказала, что эта шваль — ведьма. Ее сожгли, а детей… Видимо, кто-то плохо выполняет свои обязанности. Детей тоже должны были убить. А отправили сюда.

Сказать, что я в шоке — приукрасить действительность. Драма на драме и драмой погоняет. Измена моего мужа с его аспиранткой — так, ерунда на постном масле по сравнению с этой историей.

— У меня не осталось ничего, и я уехала из столичной провинции в эту глухомань, чтобы ничего не напоминало мне о моем счастливом прошлом, — Клотильда переводит на меня уничтожающий взгляд. — Но ее я узнала с первого же взгляда. Потом убедилась в приюте. Тварь.

Сама ты тварь. Скотина немытая. Ловлю себя на том, что я пытаюсь нащупать рукой что-нибудь такое, чем можно было бы хорошенько ее огреть.

— Достаточно, Клотильда, — со льдом в голосе произносит Роувард. — Вы уволены. И я даю вам время до заката, чтобы найти способ покинуть город. Если вы не захотите последовать моему совету, последствия вам не понравятся.