Девушки бури и тени

13.

Стеклянный пол блестит под нашими ногами. Мы входим в зал для аудиенций в гробовой тишине, только лёгкий туман окутывает вершины горных расселин внизу. Остальные из нашей группы уже стоят перед тронами клана на коленях. Стражник-птица позади каждого из них прижимает им копьё к затылку. Сердце сжимается – это так похоже на казнь. По залитой светом комнате разносятся голоса: неистовые заверения Бо и Нитты, настойчивые мольбы Цаэня и Меррина. Только Хиро молчит, склонив лысую голову.

За исключением трона леди Дуни, троны пусты. Мой взгляд останавливается на троне Эолы. Каким-то образом он кажется больше остальных и почти сияет из-за её отсутствия. Я вспоминаю, как она читала прошлой ночью. Ей удалось дочитать до того, как её убили? Это нелепая мысль, но она кажется мне важной.

Стражники бросают нас с Майной прямо перед леди Дуней. Она сидит властно, как статуя, и всё же горе и гнев исходят от неё настолько сильными волнами, что ощутимы физически. Её жемчужно-белые перья сверкают на солнце, но глаза глубокого, безжалостного чёрного цвета смотрят на нас сверху вниз.

– Л-леди Дуня, – начинаю я, игнорируя предупреждающий взгляд Майны. – Поверьте нам, мы не имели никакого отношения к смерти Эолы...

– Молчи.

Команда звучит тихо, едва громче шёпота. Но тотчас же весь шум в зале стихает.

Леди Дуня поднимается. Она движется медленно и задумчиво. Воздух вокруг неё, кажется, вибрирует от невероятной силы её сдерживаемой энергии и крика эмоций. Она возвышается над нами и шагает вперёд. Щелчок её когтей, отскакивающих от мраморного пола, столь же громок, как щелчки кнута, столь же резок, как перелом огромного позвоночника какого-нибудь бога.

– Моя дочь мертва, – в голосе леди клана нет никаких эмоций; таким же тоном она могла бы говорить о погоде. Но, как и трон Эолы, их отсутствие даёт о себе знать ещё острее. – Она умерла не естественной и не мирной смертью. Горничные нашли её в постели, с открытым в крике ртом и широко раскрытыми глазами. На её груди было выжжено клеймо.

Клеймо? По нашей группе пробегает ропот.

– Её сердце заморозили в теле, – продолжает леди Дуня. – Не было никаких других физических признаков того, что могло её убить. Из-за клейма, которое, похоже, никоим образом не было нарисовано или отпечатано на её перьях, мы можем предположить, что дочь убили с помощью магии.

Демоны вокруг нас делают знаки, бормочут молитвы себе под нос.

Леди Дуня смотрит на нас, её тёмные глаза полны опасности.

– В нашем клане практика шаманизма запрещена, мы нанимаем только по мере необходимости, но это неважно. Я доверяю нашим людям. Никто из них не причинил бы вреда леди Эоле. Поэтому, учитывая, что у нас впервые останавливаются гости более чем за год и по крайней мере один из них способен к шаманизму, приходится задаться вопросом: может ли быть простым совпадением, что прошлой ночью одну из моих невинных дочерей убили магией? Майна, Ханно, – холодно заканчивает она, и отсутствие титула бросается в глаза, – можете отвечать.

Я бросаю взгляд на Майну. Даже с наведённым на неё оружием она сидит уверенно, подбородок поднят, грудь вперёд. Её тёмные волосы волнами ниспадают на спину, выбившиеся пряди подхватывает ветер, врывающийся через большое окно за тронами. Глядя на неё, я с абсолютной уверенностью знаю, что она сможет убедить леди Дуню в нашей непричастности к смерти Эолы.

Затем она говорит:

– Вы правы. Это не совпадение.

Зал взрывается. Нитта, Бо и Меррин вырываются из своих оков с недоверчивыми криками. Цаэнь резко поворачивает голову, выкрикивая имя Майны. Даже Хиро оборачивается, его светло-серые глаза широко открыты и настороженны. Стражники силой водворяют их на место, но шум не стихает, все спорят.

Майна, кажется, не замечает поднятого ею переполоха и продолжает пристально смотреть на леди Дуню.

– Объяснитесь, – приказывает женщина-лебедь сквозь шум.

– Подумайте сами, леди Дуня, – говорит Майна спокойно и хладнокровно. – Мы пришли к вам во дворец попросить о поддержке в войне против двора Короля Демонов. И едва мы заручились вашей преданностью, одну из ваших дочерей убивают. Неужели вы думаете, что мы готовы навредить сами себе и совершить подобное преступление, и не говоря уже о том, что такое было бы совершенно нелогичным? Мы только что получили то, за чем пришли. Зачем нам сразу же предавать ваше доверие?

Выражение лица леди Дуни не меняется, но некоторые другие птицедемоны замолкают.

– Я очень сожалею о смерти вашей дочери, – продолжает Майна. – Мне особенно жаль, потому что таким же способом незадолго до наступления Нового Года убили и мою мать.

– Я… слышала о смерти леди Бхали, – признает леди Дуня после долгой паузы.

Майна кивает:

– Отец умолчал о том, как она умерла. Но сейчас я делюсь этим секретом с вами. Как и ваша дочь, мать нашли служанки утром в постели – нетронутой, если не считать клейма на груди.

В зале стало совершенно тихо.

– Откуда мне знать, что вы не выдумываете это, чтобы отвести подозрения от своей группы? – спрашивает леди Дуня.

– Спальня леди Эолы. Кого пускали туда с тех пор, как её нашли?

– Только врачей, жрицу и родственников.

– Они ещё с ней?

– Да.

– А горничные, которые нашли её?

– Мы доставили их для допроса.

– Значит никто во дворце, кроме вас, не знает, как выглядит клеймо у неё на груди?

– Нет.

– Тогда, – продолжает Майна ровным голосом, – откуда мне знать, что это клеймо – эмблема Короля-Быка?

Снова гневные крики отразились от мраморных стен.

– Будь ты убийцей, ты бы знала! – восклицает командир Тео, сильнее прижимая копьё к шее Майны.

– Стой!

На этот раз приказ леди Дуни обращён не к нам, а к командиру.

Шум в помещении стихает. Командир Тео нерешительно опускает оружие:

– Миледи?

– Я верю ей, – леди Дуня оглядывается на Майну. – Ханно не получит никаких выгод, убив одну из моих дочерей. Особенно в ночь, когда мы согласились на союз с ним. У нас также всю ночь возле комнат гостей стояла стража, и никто не сообщал, чтобы кто-то выходил. Опустите оружие, – приказывает она.

Облегчение захлёстывает меня, когда лезвия опускают. Я со вздохом расслабляюсь, а остальные потирают шеи или, в случае Нитты и Бо, оборачиваются, чтобы посмотреть на стражников-птиц позади. Но никто из нас ничего не говорит. Наша победа пока кажется слишком хрупкой.

Леди Дуня и Майна продолжают пожирать друг друга взглядами. Хотя Майна могла бы, она не встаёт, и я понимаю, что она хочет сказать: "Я покоряюсь. Не я здесь хозяйка, и я это понимаю и уважаю".

– Полагаю, вы считаете, что из ваших товарищей вряд ли кто мог бы извлечь выгоду из смерти моей дочери? – спрашивает леди Дуня.

– Я полностью доверяю им всем, – отвечает Майна с гордостью, от которой у меня сердце подпрыгивает от радости.

– Значит, вы думаете, что это был Король?

– Не только из-за метки, – губы Майны сжимаются в мрачную линию. – Вы были правы в своих подозрениях, леди Дуня. Я согласна, что кто-то мог представить всё так, будто Король подослал убийцу, чтобы настроить вас против него. Но слишком уж большое совпадение, что это произошло в ночь нашего прибытия. Должно быть, кто-то следит за нами.

Дрожь пробегает по позвоночнику при воспоминании обо всех тех случаях, когда я чувствовала на себе взгляды в лесу.

– Люди Короля знают, чем мы занимаемся, – продолжает Майна. – Даже если они не знают наших точных планов, им известно, что отец будет стараться привлечь на свою сторону могущественные кланы, подобные вашему.

– Значит, Король хочет, чтобы мы заподозрили вас и разорвали союз?

– Это вполне вероятно.

– А ещё?

– А ещё Король явно хочет, чтобы вы знали, что это именно он подослал убийцу.

При этом раздаётся несколько ахов. Глаза леди Дуни мрачно вспыхивают.

– Он знает, что надвигается война, – объясняет Майна. – Он тоже будет искать поддержки как можно большего числа кланов.

– Убийство наших детей – не лучший способ привлечь лордов кланов на свою сторону, – отвечает леди Дуня, и впервые в голосе женщины-птицы слышится дрожь.

Её плечи напрягаются. Она на мгновение отворачивается, утреннее солнце освещает черты её лица. Когда она оборачивается, её лицо снова спокойно.

– Большинство именно так бы и подумало, – мрачно соглашается Майна. – Но Король – это не большинство. Он правит Ихарой силой, страхом и жестокостью. Мы все это видели. Некоторые из нас почувствовали это на себе, – она внезапно хватает меня за руку. – Как Бумажные Девушки, мы с Леи знаем больше других, как король получает то, чего хочет – не благодаря доброте, умной политике или справедливости. Король берёт то, что хочет, и не просит. Смертью леди Эолы он пытается донести до вас, что может разрушить всё, что вам дорого, если вы не подчинитесь его желаниям, – её слова падают тяжело, как камни. – Против этого мы и боремся. Вот почему нам нужно, чтобы вы присоединились к нам. Вот почему мы не можем позволить ему победить.

Повисает молчание. Майна так крепко сжимает мои пальцы, что я не понимаю, пытается ли она убедить себя или меня. Солнечный свет отражается от стеклянного пола и полированных стен, но когда леди Дуня наконец заговаривает, её слова сияют ярче, чем свет, льющийся через окна; от них по венам разливается золотистый свет.

– Мы не позволим ему победить, леди Майна. Мы будем сражаться бок о бок с вами и Ханно. И мы сожжём дотла всё, что построил Король.

Когда леди Дуня встает, раздаётся шелест перьев – остальные птицедемоны в зале опускаются на колени. Те, у кого есть оружие, достают из-за спин копья и пики и держат их вертикально перед собой в том, что, должно быть, является клановым жестом лояльности. Но когда сама леди Дуня наклоняется, протягивая руку, это делается не для того, чтобы махнуть оружием, а для того, чтобы помочь Майне встать.

Майна моргает, глядя на прекрасно ухоженные когти леди клана. Затем она хватает её за руку и поднимается. Леди Дуня подносит обе руки ко лбу и отвешивает небольшой поклон, на что Майна отвечает тем же.

Затем женщина-лебедь поворачивается ко мне. Её рука теплее, чем я ожидала.

– Спасибо, леди Леи. За то, что убедила меня выслушать леди Майну, – она переводит взгляд с Майны на меня, и холодность с её лица, наконец, исчезает. Мускулы на её щеке вздрагивают, слёзы наворачиваются на глаза, плечи опускаются. – Вы можете оставаться во дворце до завтрашнего утра, чтобы подготовиться к отъезду. Однако, вам лучше не выходить из своих комнат. Надеюсь, причины ясны. Мы позаботимся о том, чтобы у вас было всё необходимое. Я могу предложить вам экипажи, которые доставят вас в следующий пункт назначения. Как и договаривались, как только вы окажетесь на безопасном расстоянии, мы отправим сообщение Кетаи Ханно, что он может рассчитывать на наших солдат в течение недели. Этого будет достаточно?

– Более чем достаточно, – отвечает Майна. – Благодарю вас за щедрость, леди Дуня.

Та рассеянно кивает:

– А теперь мне надо побыть с семьей, – в её словах слышится надлом, но она высоко поднимает подбородок, слёзы в её тёмных глазах отказываются скатываться. – Пришло время для меня совершить худшее, что выпадает родителю.

Ей не нужно больше ничего объяснять. Я не мать, но понимаю — даже если и не могу полностью осознать — всю муку скорби по своему ребёнку.