Девушки бури и тени

34.

Сначала всё легко.

Солдаты с лодки ранены или оглушены. Некоторые даже горят, их одежда и мех охвачены пламенем. Воздух наполнен дымом. Мы расправляемся с каждым солдатом одним ударом или после короткой схватки, надвигаясь на них с мрачной решимостью. Я не чувствую ни одного своего смертельного удара. Моё желание жить механически переходит в движение кинжала. Рука с ним подобна отдельному инородному телу, просто продолжению моего окровавленного клинка.

Кровь снова и снова брызжет на одежду и лицо.

Когти оставляют борозды на моих предплечьях, когда кто-то из солдат даёт отпор; кончики мечей царапают мне кожу.

Я почти ничего не чувствую. Каждый момент прост и полон сосредоточения.

Действие – реакция.

Огонь – внутри, страх – прочь.

Стиснув зубы, я вонзаю лезвие в горло и кишки, провожу им между рёбрами и лопатками, погружаю его глубоко в глазницы и нежные изгибы шеи, наблюдая, как гаснет бронзовый отблеск, когда он поглощается мягкой, раздвигающейся плотью. Магия усиливает мои атаки, но это нечто большее — это мои навыки, а теперь и жажда крови.

Хрюканье, стоны и случайные отрывистые крики наполняют воздух, уродливый хор боли. Это не столько битва, сколько казнь. Резня.

А потом, внезапно, всё кончается.

Мы с Майной тяжело дышим, с поднятыми клинками стоя лицом к пылающему кораблю. Руки дрожат, из-за этого дрожит и кинжал, а Майна похожа на статую, если бы её волосы не развевались на ветру волосы, а ткань сари – вокруг лодыжек.

Воцаряется пугающая тишина. Песок вокруг лодки усеян трупами. Отблески костра скользят по мокрым от крови лицам и тёмным разинутым ртам. Единственные звуки – это ревущее потрескивание пламени и наше собственное тяжёлое дыхание. Несколько мгновений я могу лишь ошеломлённо стоять, трястись и пялиться в ужасе на всё это — то, частью чего я стала, то, что я сделала. Этот ужас присутствует в металлической вони вскрытых тел и красных каплях с моего кинжала.

– Отходим, – приказывает Майна.

Мы отступаем на вершину хребта вместе с остальными.

– Все целы? – спрашивает Лова, вытирая саблю о брюки.

– Нет ничего лучше, чем немного убийства на десерт, – отвечает Нор, хотя в её голосе нет ни капли юмора, а улыбка мрачная.

Оза подходит ко мне. Он осматривает мои руки, где бледная кожа покрыта красными порезами. Отрывая полоски от своей рубашки, он обматывает ими мои предплечья.

– Ты в порядке? – спрашивает меня Майна, осматривая его работу.

— Мне... даже не больно, – говорю я.

– Это не то же самое, что быть в порядке, – отвечает Оза.

Прежде чем я успеваю ответить, раздается голос Ловы:

– На позиции!

Мы рассредоточиваемся веером вдоль подъёма на дюну: Цаэнь и Нитта справа, Амалы в центре, а мы с Майной слева от них. Позади нас Меррин поднимает первую из ценных досок, извлечённых из корпуса корабля.

– Не сейчас, – Лова протягивает руку.

Нарастает шум, когда, словно оживший кошмар, солдаты рассыпаются по бортам лодки. Они приближаются к нам бурлящей волной, которую я представляла себе ранее: рёв, рычание, плевки. Оружие поднято высоко или направлено вперёд, пламя горящего корабля отражается в металлических лезвиях пик и цзяней, а также в размахивающих боевых топорах.

Песок уходит из-под ног от напора наступающей армии. Упираясь ногами в движущиеся потоки, я дрожащими пальцами вцепляюсь в кинжал и смотрю вниз на приближающийся натиск со всей силой, на какую только способна.

Солдаты достигают подножия нашей дюны и начинают взбираться. Они движутся жужжащим, скрежещущим роем, облачённые в малиновое и чёрное, с вымпелами и королевскими знаками отличия. В орде самые разные демоны: шакалы, ящерицы, волки, медведи, леопарды, бизоны, быки – рога, когти и похожие на косу резцы сверкают в огненно-красном сиянии.

Язык во рту похож на ватный тампон. Я тяжело выдыхаю, меняю позу.

– Держись поближе, – приказывает мне Майна. – Я не позволю им прикоснуться к тебе.

Она целует меня в лоб. Я в последний раз бросаю взгляд на её бархатно-коричневые радужки, и от неё исходит поток холодного воздуха – она переходит в режим воина Сиа, а её глаза белеют.

Справа от меня Лова поднимает руку.

– Начали! – кричит она Меррину.

Он взмывает в воздух, взмахивая крыльями и поднимая песок, пролетает над кишащей ордой солдат и закладывает резкий вираж. Раздаются крики. Несколько стрел свистят в воздухе, но Меррин уклоняется от них, мчась к передовой линии армии.

Доска падает с тошнотворным хрустом.

Передние ряды солдат падают. Раздаются крики – их топчут демоны, идущие сзади. Другие разбегаются. В центре волны образуется дыра.

С диким рёвом Лова бросается с гребня холма, высоко подняв саблю, её волосы цвета медовых сот светятся в свете костра. Она ведёт нас в бой.

А затем раздаётся шум ещё сильнее — на этот раз позади нас. Съезжая с дюны, я осознаю, что вокруг нас роятся демоны, которые, похоже, появляются из-за гребня у нас за спинами. На несколько тошнотворных секунд я уверена, что это неожиданная засада; что это ещё одна часть королевской армии. Затем я понимаю, что этот рёв, крики и боевые кличи принадлежат Амалам. Кошачьи демоны, ревущие, как их бесстрашный генерал, присоединяются к нашей атаке, увеличивая наши ряды по меньшей мере на сотню.

Меррин парит над головой, держа в когтях вторую доску.

Прибытие воинов-Амалов наполняет меня такой надеждой, что на мгновение страх превращается в пыль. Но он возвращается с новой силой, едва мы достигаем первых рядов солдат.

На мгновение наступает тишина.

Затем ночь взрывается звоном металла.

Наши стороны сталкиваются с силой и яростью, воздух наполняется глухими ударами сталкивающихся тел.

Время прерывается, соскакивает с секунды в секунду, всё происходит, как в отрывистой съемке: сотрясающий удар моего клинка о другой, испачканные слюной губы раздвигаются в боевом кличе, лезвия вонзаются в твёрдые мышцы, треск сухожилий и тяжесть моей залитой кровью руки, когда я снова и снова оттягиваю кинжал назад, погружая, а затем вырывая его из открытой плоти.

Скрежет металла о металл звенит у меня в ушах.

Воздух – это шквал мелькающих лезвий.

Горячая кровь брызжет мне в лицо.

Мы с Майной сражаемся спина к спине, подчиняясь инстинктивному ритму, как будто работали вместе подобным образом тысячу раз. Она встречает натиск солдат, а я сражаюсь один на один с теми, кто проходит мимо неё. Невозможно разглядеть остальную часть нашей группы среди беспорядочного потока тел и клинков. Каждый крик боли мог быть одним из них, каждый новый глухой удар – падением тела на землю.

Когда я вытаскиваю оружие из груди невысокого, но мускулистого человека, похожего на кабана, на меня набрасывается жилистый демон-рысь. Его уши с кисточками отведены назад. Мелькают резцы, два набора острых, как бритва, лезвий.

– Умри, кееда! – рычит он и заносит саблю над моей головой.

Я вскидываю клинок обеими руками. Металл визжит, когда наши клинки сталкиваются. От этого звука у меня звенят зубы. Ноги скользят по песку, пятки глубоко зарываются. Вены вздуваются на покрытых шерстью висках рыси, когда тот опускает саблю.

Из моего горла вырывается рычание. Я сжимаю кинжал дрожащими руками, пытаясь удержать клинок солдата. Даже несмотря на чары своего оружия я чувствую, как руки слабеют.

Освещённый пламенем силуэт Меррина проплывает над головой. Недалеко от нас раздается ещё один тошнотворный глухой стук; в воздухе раздаются новые крики боли.

Демон-рысь силой отвёл мои руки к груди. Толстый конец его сабли касается моего левого плеча, сначала нежно, как поцелуй, затем покусывает – поцелуй с зубами.

Медленно, очень медленно лезвие погружается. Мышцы ноют от усилий, когда я пытаюсь удержать его. Но демон слишком силён, и его сабля проникает всё глубже.

Боли пока нет, только сильное давление.

А затем давление возвращается к норме.

Солдат-рысь с бульканьем падает в сторону. Кровь хлещет сбоку из его шеи, а голова медленно отрывается от того места, где лезвие Майны оставило глубокую кровавую рану.

Первой падает его голова, секундой позже – тело.

Я смотрю, тяжело дыша, его горячая кровь брызжет мне в лицо.

Майна уже развернулась, её мечи-близнецы вращаются в яростном металлическом вихре вокруг тела. От неё исходит магический треск. Хотя солдат за солдатом гибнут вокруг неё, на смену им приходят новые.

У меня как раз хватает времени, чтобы прижать руку к плечу, почти удивляясь тому, что она становится влажной и красной. Я чувствую шорох воздуха над головой.

Я уклоняюсь в сторону. Лезвие проходит так близко, что срезает прядь моих волос. С рычанием я разворачиваюсь, нанося удар. Мой кинжал попадает солдату — высокому, широкоплечему демону-псу – в верхнюю часть левой руки, вспарывая рукав его чёрной солдатской бацзюй.

Он отвечает шквалом поспешных ударов. Металл сталкивается, мы пишем песню своими ударами и контрударами, тяжёлое дыхание создает уродливый ритм.

Солдат-пёс неумолим. Хотя я и пытаюсь наносить смертельные удары — Цаэнь всегда учил меня наносить точные и быстрые удары, чтобы экономить энергию, — это невозможно. Он смеётся, его клинок танцует в воздухе, отбрасывая меня назад.

Нога наступает на тело на песке позади меня.

Я оступаюсь о комковатую массу, теряю равновесие и вижу, что машу руками, падаю назад и растягиваюсь на земле.

С уродливой ухмылкой пёс-солдат подпрыгивает в воздух…

Направляет острие своего меча вниз…

Яркая струйка крови вырывается из его живота, прежде чем он успевает пронзить меня.

Тело солдата плавно переламывается пополам.

Его ноги и бедра падают на землю. На одно долгое, сюрреалистическое мгновение кажется, что верхняя половина его тела парит надо мной, подвешенная в воздухе, покрытое коричневой шерстью лицо демона смотрит на меня сверху вниз с торжеством.

Я отталкиваю локтем его меч как раз перед тем, как на меня приземляется его разрубленный торс. В промежности и ногах становится тепло. Сначала я думаю, что описалась. Потом понимаю, что это кровь солдата.

Я сбрасываю с себя его тело, меня тошнит.

Когда я, пошатываясь, поднимаюсь на ноги, увязая в пропитанном кровью песке, передо мной встаёт огромный демон.

– Тебе же приказывали не убивать девушку, – рычит генерал Ндезе.

Он пинком разбрасывает разрубленные половинки пса-солдата. Кровь капает с изогнутых серповидных лезвий его оружия.

У меня леденеют вены. Я пробую поспешно развернуться, делая круг с высоким ударом ногой, но генерал Ндезе отбивает мою ногу, словно муху.

Демон-крокодил выше меня более чем в 3 раза. У него огромная фигура, созданная из напряжённых мышц и тёмной кожистой оболочки. От света костра у него светятся глаза, обрамляя его силуэт мерцающим золотом. Его иссиня-чёрная мантия почти в идеальном состоянии, подолы рукавов загнуты назад с нелепой асимметрией, толстый узел на талии удерживает рубашку, как кулак. Он смотрит на меня сверху вниз, рот кривится от отвращения. С его похожих на бабочек лезвий капает кровь.

Он улыбается.

– Леи-чжи, – приветствует он.

И бросается прямо на меня.