Девушки бури и тени

23.

Леи.

Леи.

Леи!

Голос доносится до меня из темноты.

Он медленно будоражит сознание, и я просыпаюсь. Одно за другим, словно зажжённые спички, оживают мои чувства. Запах: соль и сырость, что-то древесное. Вкус: металлический и ещё более солёный. Звук: равномерный стук дождя, тихий ритм волн, ветер, перебирающий листья. Прикосновение: руки на лице, прохладные и сильные, и свежесть океанского бриза на коже. И боль, боль везде.

Зрение оживает последним. Сначала это просто мимолётное движение за веками. Когда я набираюсь сил и приоткрываю их, то вижу прекрасное лицо Майны, нависшее надо мной, а за ним – тёмное небо, полное облаков.

– О, хвала богам! – выдыхает Майна.

Она прижимает меня к себе, её мокрые волосы падают мне на лицо.

Я что-то бормочу от боли. Она отстраняется, её карие глаза широко раскрыты и полны беспокойства.

– Что случилось? – я наклоняю голову, морщась от боли, которую вызывает даже это небольшое движение.

Слева от нас волны набегают на береговую линию. Справа – простирается лес. Он густой, со спутанной растительностью, листья блестят под дождём.

– Лодка разбилась, – приглушённо отвечает Майна. – Наша магия оказалась сильнее, чем мы ожидали. Мы плыли так быстро, что достигли архипелага Мерсинг за считанные минуты. Цаэнь пытался управлять лодкой, но на такой скорости среди рифов и подводных островов это было невозможно.

– Мы уже во дворце Чо? – спросила я.

Руки погружаются во влажный песок, и я заставляю себя сесть. От этого усилия меня снова пронзает боль.

– Пока не знаю. По крайней мере, мы находимся на одном из островов архипелага. Нет никаких признаков того, что линкор отследил нас досюда, но мы всё равно должны быть начеку. Ты ранена?

– Со мной всё в порядке, – я оставляю солёный поцелуй на её губах.

Несколько мгновений мы сидим молча и слушаем дождь. Ветер здесь приятный, хотя сейчас ночь, но моя промокшая кожа ощущается как лёд. Я скрещиваю руки на груди. Замечая это, Майна потирает мои руки. Через её плечо я вижу обломки нашей разбитой джонки, разбросанные по пляжу.

– Как остальные? – спрашиваю я. – Как… – у меня перехватывает дыхание, когда я вспоминаю. – Бо ранили... Разве ты не должна помогать лечить его? Ему же нужна твоя магия, Майна.

Но она только печально смотрит на меня, капли дождя стекают по её лицу, как слёзы.

– Майна? – повторяю я, на этот раз шёпотом.

Её влажные ресницы опускаются. Когда она снова поднимает их, меня пронзает её взгляд – мощный, сердитый, грустный, раздосадованный, ужасный, боязливый одновременно, как будто твёрдая стеклянная оболочка, в которой обычно хранятся её эмоции, разбилась при крушении, и все они высыпались наружу, как мраморные шарики, тёмные и уродливые. И среди них: правда.

Я с трудом поднимаюсь на ноги, спотыкаясь на мокром песке, а ушибленные мышцы протестующе кричат.

— Но... как же тогда... о, боги, Нитта, — ахаю я, прикрывая губы руками.

Майна вскакивает, и я со всхлипом падаю к ней. Слёзы текут по щекам, горячие и яростные. Я зарываюсь лицом ей в грудь. Картинка за картинкой мелькают перед моим взором.

Бо по ночам в лагере греет покрытые шерстью лапы у огня.

Бо в северных горах, с благоговением взирающий на снежного барса, своего звериного сородича.

Бо подмигивает Меррину и с его губ срывается какая-то непристойная шутка.

Бо спотыкается о камень на горной тропе и в гневе пинает его, только причиняя себе ещё большую боль.

Бо обнимает сестру и обсуждает с ним какую-то шутку, весело запрокинув голову.

Бо жалуется.

Ест.

Говорит.

Идёт пешком.

Заигрывает.

И смеётся, смеётся, смеётся, смеётся… От мысли, что я никогда больше не услышу этот утробный, хриплый рёв, что-то глубоко внутри разрывается. Кажется неправильным, что его больше не существует. Как можно жить дальше, когда его больше нет рядом? Как сможет мир жить без него? Неважно, насколько всё было плохо, безнадёжно или ужасно, смех Бо защищал нас, ограждал от темноты, пусть даже всего на мгновение.

Вот чем был его смех — оружием.

Это была его собственная форма магии.

Последняя картинка, которая всплывает у меня в голове: Бо на корабле, его рот приоткрылся от удивления, наконечник стрелы поблескивает у него из груди, а по рубашке расползаются первые капли крови.

– Ты хочешь его увидеть? – спрашивает Майна.

Я прерывисто вздыхаю и киваю.

Остальных мы находим дальше по пляжу, на изогнутой оконечности суши, образовавшей защищённую бухту. Она укрыта мангровыми зарослями и пальмами. Море здесь спокойнее; волны безмятежно плещутся по поверхности. Наступает ночь, и в сгущающихся сумерках остальные кажутся просто фигурами, сгорбившимися под тенистыми ветвями, обвитыми виноградной лозой, дождь барабанит по листьям.

Никто из них ничего не говорит, когда мы подходим. Шифу Цаэнь и Хиро сидят немного поодаль от остальных. Позади них Меррин стоит настолько неподвижно, что может раствориться в темноте леса, превратившись в ещё одно островное дерево, а его перистые листья однажды рассыплются по земле и смешаются с теми, которых давят мои сапоги, когда я иду по мокрому пляжу туда, где Нитта стоит на коленях над Бо.

Она баюкает брата на коленях, совсем как на лодке и прижимается к его лбу. Она качает его, как ребёнка. Но это не колыбельная. Нет слов утешения, потому что Бо не спит.

Он мёртв.

Его левая рука свисает с её бёдер и безвольно лежит на земле, пушистый мех усыпан песком. Его ладонь обращена к небу. Я хочу подержать его, взять за руку. Вместо этого Майна берёт за руку меня. Мы вдвоём опускаемся на колени. Точно так же, как мы делали однажды во время казни в Сокрытом Дворце, мы вместе отдаём честь небесным богам свободными руками, хотя на этот раз мои пальцы дрожат не от гнева, а от горя.

– Мне… мне так жаль, Нитта, – мой голос хриплый, горло пересохло от соли и горя.

Она никак не показывает, что меня услышала. Её лицо заслоняет лицо Бо, но мои глаза следят за его милыми круглыми леопардовыми ушками и за тем, как капли дождя стекают с серебряных обручей и пирсинга на них. Пятнистый хвост Нитты полукругом раскинулся на песке позади неё, его кончик изогнут так, чтобы удерживать хвост Бо.

Тогда мои слёзы переходят в тяжёлые рыдания.

Нитта поднимает голову на звук. Её лицо ничего не выражает. Это странная плоская маска, как будто её черты просто приклеены. Кровь запеклась вдоль пореза на её правой брови. На скуле синяк. Она оглядывает нас с Майной, затем поворачивается к остальным, как будто только сейчас осознаёт, что мы все здесь, и становится ясно, что внутри у неё что-то вырвалось наружу. Её обычно сияющие глаза – пустые зелёные озера, в которых мерцают только слёзы.

Глаза самого Бо закрыты. Нитта с предельной осторожностью обхватывает его затылок обеими руками, большими пальцами поглаживая его щёки.

– Нужны банановые листья, – тихо говорит она и шмыгает носом, прерываясь, чтобы бросить взгляд на брата. Её губы кривятся, плечи опускаются. – Ещё нужно что-нибудь голубое, чтобы связать его душу с нашим линь-йе. Подойдут цветы, предмет одежды – что угодно. И камень, чтобы отметить место. Участок должен быть сухим, но не слишком укрытым, чтобы было видно небо. Я… поранила плечо. Мне понадобится помощь с копкой.

Могила. Она говорит о могиле для Бо.

– Конечно, – говорит Майна.

– Готов помочь, – Цаэнь делает шаг вперёд.

– В пустыне есть священные места, где Амалы хоронят своих членов, – продолжает Нитта. Впервые я слышу, как она произносит название своего бывшего клана без насмешки. – Здесь есть песок, но он немного другой. Слишком близко к воде. Где-нибудь в лесу будет лучше.

– Мы найдём подходящее место, – говорю я.

Я сжимаю ей плечо. Пальцы скользят вниз по её руке, останавливаясь на мгновение, когда я дотягиваюсь до её руки, которой она держит Бо, его мех щекочет мне запястье. Я отдёргиваю руку, отгоняя слёзы.

Когда мы с Майной поднимаемся на ноги, я бросаю взгляд на Меррина, который стоит неподалёку, наполовину скрытый тенью леса. Его лицо искажено безмолвным ужасом, он не сводит глаз с трупа Бо. Кажется, он в прострации, его клювообразный рот искривлён от боли, слёзы текут по покрытым перьями щекам.

К нам подходит Шифу Цаэнь:

– Я найду материалы, которые ей нужны. Вы двое, найдите подходящее место. Хиро должен остаться здесь, ему нужен отдых. Он последний час залечивал сломанную руку Меррина, но после колдовства на лодке он совершенно истощён.

Мой взгляд перемещается на мальчика-шамана. Он прислонился к стволу пальмы, голова откинута назад, глаза закрыты. Мокрая чёрная мантия прилипла к его маленькому телу.

– Кстати об этом, – добавляет Цаэнь. – как ты себя чувствуешь, Майна?

– Немного устала, но это всё, – я слышу ложь в дрожи её голоса, вижу это по ввалившимся щекам. – В любом случае, сейчас надо думать не о нас с Хиро.

Мы уже готовимся идти, когда Цаэнь говорит:

– Будьте осторожны. Насколько я могу судить, этот остров находится на юго-западе архипелага. Остров Чо должен быть поблизости. Остерегайтесь стражников.

Прежде чем мы уйдём, я отрываюсь и подхожу к Меррину. Капли дождя с листьев над головой стекают по его перьям, цепляясь за их кончики. Он придерживает раненую руку на сгибе другой. Когда я приближаюсь, он окидывает меня взглядом, но тут же опускает голову. Что-то в грубости, дикости выражения его лица пугает меня. Там не только печаль, но и гнев.

Я тяну ему руку, потом передумываю:

– Мне так жаль, Меррин. Я знаю, что для тебя значил Бо.

Его молчание накатывает холодными волнами.

– Мы все любили его, – тихо добавляю я.

Я уже ухожу, но тут он отвечает низким скрипучим голосом, от которого у меня мурашки бегут по рукам:

– Ты в этом уверена?

Всё так же льёт дождь, когда мы с Майной возвращаемся с остальными в рощу, которую нашли для могилы Бо. Мы вместе отправляемся в юго-западную часть острова, ни один из нас не произносит ни слова. Хотя мои мышцы налились тяжестью, каждый дюйм тела болит от того, что меня швыряло во время крушения джонки. Промокшая одежда тяжело прилипает к конечностям, я как бы чувствую себя оторванной от тела, как будто душа находится где-то вне меня, парит в воздухе.

Я тупо смотрю, как мы копаем неглубокую могилу. Тело Бо ждет неподалёку. Оно уже коченеет, превращается в предмет. Ничто из этого не кажется реальным. Как может кто-то живой стать неживым всего за несколько часов? Я вспоминаю Зелле. Как и Бо, она была энергичной, её распирала жизнь. Один поворот шеи – и она всего этого лишилась.

Мысли возвращаются к Лилл, Аоки, другим Бумажным Девушкам, отцу и Тянь, ко всем тем, кто мне дорог, ко всем, кого я оставила, сбежав из дворца в новогоднюю ночь. Мне с трудом удавалось не думать о них каждую минуту каждый день. Всё это время я старалась сосредоточиться на здесь и сейчас, на том, что находится под моим непосредственным контролем. Потому что, если бы я позволила себе зациклиться на них, то не смогла бы забыть, с какой лёгкостью можно отнять у них жизни. И если я буду слишком много думать об этом, моё и без того хрупкое самообладание разлетится вдребезги.

Нитта готовит тело Бо к погребению в посеребрённой дождём тишине. Сначала она снимает с его шеи петельку с кулоном, благословением новорождённого, и вешает на себя. Затем она подносит одну из его рук к груди и кладет ему в ладонь крошечную голубую ночную орхидею, найденную Цаэнем, как будто Бо сам сорвал этот цветок – подарок для возлюбленной или друга. Наконец, она полностью оборачивает его тело большими банановыми листьями, а потом поднимает его — без малейшего признака того, насколько это больно при её раненом плече. Не позволяя никому из нас помочь, Нитта спускается на участок выкопанной земли.

Она кладёт тело Бо в центр. Её силуэт мерцает в свете самодельного факела, который Цаэнь держит так, чтобы светить ей. Нитта опускается на колени рядом с его телом. Она прерывисто выдыхает.

– С этого момента, – говорит она Бо так тихо, что мне почти не слышно, – от меня осталась только половина.

Её слова пронзают сердце. Я крепче сжимаю Майне руку.

Нитта собирается вылезти из могилы, но тут подаёт голос Меррин

– Подожди.

Он выходит вперёд, что-то протягивая.

– Я… надеялся оставить ему и это. Оно... голубое.

Она смотрит на то, что у него в руках, берёт предмет и наклоняется, засовывая его в складки банановых листьев, покрывающих тело Бо. Когда она отстраняется, я вижу, что это: кусочек любимого ханьфу Меррина бледно-василькового цвета.

Комок подступает к горлу.

Хиро читает молитву, творя дао удачи, предназначенное только для мёртвых. Светящиеся символы его чар падают на могилу Бо, как крошечные звёздочки или золотые искорки под дождём. Затем мы вместе в тишине кидаем влажную землю на тело Бо. Всё это время Нитта сохраняет самообладание. Но когда она завершает церемонию, кладя на изголовье могилы прекрасный агат размером с кулак, найденный Цаэнем, она падает духом.

Нитта падает на колени, зарывается пальцами во влажную землю и кричит.

Мы с Майной бросаемся к ней. Её прерывистое дыхание и отрывистые крики настолько яростны, что сотрясают нас, но мы крепко держим её, как будто можем каким-то образом удержать её одной лишь силой воли.

– Отойдите от неё, – тишину прорезает неожиданный и резкий голос.

Мы с Майной отодвигаемся, продолжая обнимать руками Нитту, стоящую коленями в илистой почве.

Меррин стоит над нами. Он прижимает раненую руку к груди. Когти другой руки сжаты в кулак. Отблески костра пляшут во влажных кругах его глаз.

Майна вскакивает:

– Меррин? Что за…

Звук удара эхом разносится по роще.

Я не сразу понимаю, что он ударил Майну – это даже не пощёчина, а сильный удар кулаком в лицо.

– Майна! – вскакиваю я.

Она разворачивается, прижимая руку к лицу, скорее от удивления, чем от боли.

– Как ты смеешь! – рычит Шифу Цаэнь.

Он набрасывается на Меррина, его лицо пылает яростью.

Выражение почти облегчения появляется на лице Меррина, когда тот поворачивается к нему.

– То же самое я собирался сказать и тебе, – отвечает он с жутким спокойствием, а потом наносит второй удар уже Цаэню.

Хиро прыгает на него одновременно со мной и Майной. Мы втроём растаскиваем Цаэня и Меррина в разные стороны.

– Вы могли спасти его! – визжит Меррин, и такого безумия в его голосе я не слышала никогда. Всякое чувство самообладания исчезло, так же быстро и окончательно, как занавес, закрывающий сцену. Слюна летит из его клювообразного рта. Его перья взъерошены от ярости. – Майна и Хиро были рядом! Она пообещала, что Хиро спасёт его! Вместо этого вы оставили его умирать!

– А какой у нас был выбор? – возражает Цаэнь. – Королевский корабль стоял почти вплотную. Если бы мы не воспользовались магией, чтобы сбежать, все мы были бы мертвы!

– Для создания ветра достаточно было одного! Специальность Хиро — исцеление и защита. Почему он этим не занялся? Вы все обещали позаботиться о Бо!

– Бо был уже мёртв, – голос Хиро тих, но его слова разносятся по роще с глубокой, прохладной силой.

Меррин замирает и моргает.

– Он был уже мёртв, – повторяет мальчик-шаман. – Магия не может вернуть жизнь в пустую оболочку. Когда душа отлетает, её уже не вернуть.

– Я… не верю тебе, – заикаясь, говорит Меррин. – Он не был мёртв. Я видел его. Я держал его в руках. Он ещё дышал, – злость возвращается в его голос. – Он был жив, а ты позволил ему умереть.

Слёзы текут по моим щекам, сливаясь с дождем.

– Посмотри, кого ты обвиняешь! – плачу я, впиваясь пальцами в его руку. – Мы все любили Бо. Тебе не кажется, что Майна и Хиро сделали бы все возможное, чтобы спасти его?

Но даже когда я говорю это, у меня закрадывается сомнение. Потому что именно Майна приказала Хиро оставить Бо. Она тогда знала, что его уже не спасти?

Сейчас не до этого. Нельзя забывать о миссии.

Вот что она сказала мне, когда я хотела помочь людям Касты Бумаги в рыбацкой деревне. Этого я и боялась с тех пор, как встретила Кетаи и увидела тот же лихорадочный блеск в его глазах, что и у Короля.

Миссия – превыше всего остального. Ценой всего остального.

Меррин вырывается.

– Я лишь помню, – хрипит он, обвиняюще наставляя на меня коготь, – что после того, как тебя ранили на Лунном Балу, Хиро каждый день занимался твоим исцелением. Даже несмотря на получаемое истощение, он продолжал каждую ночь накладывать защитные дао. Тогда вам удалось применить магию ради тех двоих, кто в ней нуждался. В этот раз вы тоже могли. Но вам просто было всё равно, вы даже не пытались, – он отступает, его грудь тяжело вздымается. – Скажи мне, – говорит он, обращаясь теперь к Майне, – если бы пострадала Леи, ты бы всё сделала для её спасения, верно?

– Это было невозможно, Меррин, – она поднимает на него взгляд.

– Ответь на вопрос! – рычит он.

Она продолжает молчать, и он смеётся. Звук ужасный, ломаный, скрежещущий, полностью лишённый юмора и теплоты – того Меррина, которого я знала и полюбила за последние пару месяцев. Он переводит взгляд с Майны на Шифу Цаэня.

– Она не отвечает, но ведь мы знаем ответ. Мы все – расходный материал. Кетаи Ханно никто не нужен, кроме его драгоценных принцесс и любовника.

Сначала мне показалось, что я ослышалась. У отца Майны есть любовник?

Затем я прослеживаю за взглядом Меррин.

Цаэнь замер. Что-то тёмное залегло у него под глазами. Кажется, он тихо вскипает, его освещённая пламенем тень становится всё больше.

Теперь мы все смотрим на него. Хлещет дождь, и я смаргиваю капли, едва дыша.

– Хватит это скрывать, Цаэнь, – говорит Меррин. – Я уже давно работаю на тебя и Кетаи. Я видел, как вы смотрите друг на друга и прикасаетесь друг к другу, когда думаете, что вас никто не видит.

Рядом со мной Майна застыла, как глыба льда.

Из горла вырывается разочарованный крик:

– Какая разница! Всё это не имеет никакого отношения к смерти Бо. Это был несчастный случай. Ужасный, кошмарный несчастный случай. Лучше бы его не было, но оно случилось. Мы все знали, что идём на возможную смерть. Мы знали, насколько опасной будет эта миссия!

– Для некоторых из нас она опаснее, чем для других! – огрызается в ответ Меррин.

– Хватит, – голос Нитты низкий и прохладный.

Она не отходит от могилы Бо. Свет костра отражается от капель дождя, стекающих по её спутанному меху. Одной рукой она упирается о землю, другую прижимает к груди. В таком положении уложили Бо перед погребением, и сердце снова сжимается. Что-то разрывает мои внутренности со скоростью и силой взмахнувшего меча.

– Хватит, – повторяет она. – Я только что… только что похоронила брата. Пожалуйста, позвольте мне оплакать его с миром.

Плечи Меррина опускаются.

– Я тоже любил его, – хрипло говорит он. Его взгляд возвращается к нам, становясь жёстче. – Вот почему нет вам прощенья за то, что вы позволили ему умереть.

Он разворачивается и, спотыкаясь, уходит в лес.

– Меррин! – кричу я ему вслед, но он не оборачивается.

После паузы Нитта говорит:

– Если остальные из вас тоже любили его, тогда вы знаете, что нам надо делать.

– Надо идти дальше, – отвечает Майна.

– Нельзя больше терять времени, – соглашается Нитта. – Надо добиться лояльности Чо, а затем Кошачьего Клана. Вот зачем Кетаи нанял Бо и меня. По крайней мере, один из нас может закончить работу. Леи права: мы знали, что можем расстаться с жизнью, но приняли этот риск. Надо выполнить желание Бо.

– Нитта, – начинает Цаэнь, – если ты хочешь расстаться с нами, мы поймём.

– Бо бы не оставил вас, – её рука тянется к ложбинке на шее, где кулон брата с благословением новорождённого висит рядом с её собственным. – Знаете, что бы он сказал, если бы увидел нас всех сейчас? – её голос приобретает насмешливый тон Бо. – "Смотрите, как они хандрят над моей могилой под дождём, как в операх, которые так любят грустные старые тётушки. Что за сборище неудачников”.

С моих губ срывается хриплый смех:

– Он бы сказал нам поторапливаться. Его душа никак не сможет попасть в Царствие Небесное, пока мы вот так толпимся вокруг него.

– И он хочет побыстрее попасть туда, потому что его зовут в буфет со всевозможными десертами, – лицо Нитты вытягивается, и она издаёт наполовину вздох, наполовину всхлип.

На этот раз Хиро подходит к ней. Мальчик-шаман держит её за локоть – странно нежный жест, учитывая его обычное отвращение к физическим прикосновениям.

– Позволь мне вылечить тебе плечо, – говорит он. – Чем скорее будет обработана рана, тем лучше она заживёт.

– Х-хорошо, – Нитта, моргая, смотрит на него сверху вниз.

– Вы двое остаётесь здесь, – говорит им Шифу Цаэнь, поправляя меч за спиной. – Я пойду с Майной и Леи осмотреть окрестности, – он указывает туда, где середина острова возвышается чередой остроконечных холмов. — Оттуда мы сможем разглядеть остров Чо...

Бум!

Его перебивает оглушительный грохот.

– Что это было? – ахаю я.

Майна и Цаэнь уже обнажили мечи. Нитта вздрагивает, низко склоняясь над могилой Бо, как будто ему по-прежнему нужна её защита.

Эхо второго взрыва разносится по ночи. Затем третий, четвёртый, пятый. Я вытаскиваю кинжал. Мы смотрим во все стороны, наполовину ожидая, что королевские солдаты или гвардия Чо в любую секунду выбегут из подлеска.

– Это доносится вон оттуда! – кричит Майна и пускается бегом вверх по склону горы.

Я бегу за ней, ноги вязнут в грязи.

Когда Цаэнь идет за нами, Майна поворачивается к нему, протягивая руку:

– Оставайся здесь с Хиро и Ниттой!

Мы вдвоём бежим вверх по крутым джунглям. Майна разрубает похожие на верёвки петли из свисающих корней и спутанной растительности лёгкими взмахами мечей. Грохот становится громче, теперь он пронизан негромкими искрящимися звуками, которые наводят на мысли о стрельбе из лука или магических взрывах. Склон горы, на который мы взбираемся, становится все уже и скалистее, и внезапно мы резко останавливаемся. Деревья и джунгли расступаются, открывая головокружительный вид на архипелаг Мерсинг.

Серебристая тьма окутывает бескрайнее море, простирающееся во всех направлениях. По нему разбросаны острова различных форм и размеров, похожие на горбатые спины морских чудовищ. Вдалеке едва видна тёмная линия побережья Китори.

На несколько мгновений всё погружается во тьму. Затем ночь вспыхивает красками.

Золото, изумруды и пылающие рубины уносятся в небо. Они зависают в воздухе калейдоскопическими вспышками на фоне тёмных облаков, а потом летят вниз ливнем сверкающих осколков.

– Фейерверк! – восклицаю я.

Майна опускает мечи. Она тоже смотрит, её глаза широко раскрыты, в них вспыхивают краски.

Каждый сверкающий хлопок озаряет ночное небо, их отражения искрятся в воде внизу. Я едва замечаю, как дождь мочит мне кожу, как тяжелеют конечности. Когда фейерверки разгоняют темноту, я с благоговением наблюдаю, как печальная, щемящая радость извергается из глубины меня, кружась в танце с горем.

Мы молча ждём, когда последние ослепительные вспышки сойдут на нет.

Майна убирает мечи. Она поворачивается ко мне, её глаза сверкают.

– Думаешь, он это видит? – спрашивает она, имея в виду Бо.

– Да, – улыбаюсь я, переплетая свои пальцы с её.

Через мгновение она указывает на остров в нескольких милях от нас. Он маленький и плоский, почти идеально круглый, расположен высоко над водой на скалистом основании. Приглушённые дождём скопления огней сияют среди тёмных очертаний зданий и деревьев. Ещё больше огней мерцает у изрезанной береговой линии. Лодки.

– Дворец Чо, – говорит она.

Я прищуриваюсь, чтобы разглядеть больше подробностей:

– Как думаешь, по какому случаю фейерверк? Я не могу вспомнить ни о каких праздниках в округе сейчас, хотя, возможно, в Китори есть другие.

– Что бы это ни было, они устраивают что-то вроде вечеринки, – Майна резко разворачивается и направляется обратно тем путём, которым мы пришли. – Это может стать идеальным прикрытием для нас, чтобы проникнуть внутрь и поговорить непосредственно с лордом Мвулой! – кричит она через плечо. – Но надо действовать быстро. Мы не знаем, как долго продлится вечеринка.

Я спешу за ней.

– Возможно, ты не заметила, – говорю я, у меня перехватывает дыхание, когда мы спускаемся по крутому склону горы, – но мы одеты не совсем для бала. Возможно, для бала-маскарада. Наверное, мы могли бы сойти за пиратов, которые чуть не погибли во время кораблекрушения после того, как королевские солдаты преследовали их через половину моря. Но на нас будут косо смотреть, если все остальные будут в ханьфу и халатах.

– Значит, придётся позаимствовать одежду у пары гостей.

– Конечно! Мы с лёгкостью найдём двоих, которые будут счастливы провести остаток вечеринки в нижнем белье.

– Разве до тебя ещё не дошло, Леи? – отвечает Майна, не оборачиваясь, в её словах звучит нечто большее, чем нетерпение. – Иногда приходится добиваться чего-то силой. Иногда только так и можно получить то, что тебе нужно.

Воспоминание о том, как она порезала себе руку на яхте, вспыхивает в сознании. Хиро, должно быть, залечил ей рану после крушения корабля, или, возможно, она сделала это сама. Но я не могу избавиться от вида её крови, стекающей ручьями по предплечью, когда ярко-красная кровь превращается в розовую, смешавшись с дождём.

Майне нужна была магия, и она взяла её силой — у самой себя.

Даже с моими элементарными знаниями магии, я могу сказать, что это не обычная шаманская жертва, как те небольшие дары, которые они предлагают земле в обмен на использование ци.

Внутри меня медленно разливается ужас. Я вспоминаю все случаи, когда Майна и Хиро использовали магию. Как они оба начинают выглядеть немного более опустошёнными каждый раз, когда черпают силу. Как сильные заклинания почти разрушают их. Хотя никто из нас точно не понимает почему, мы знаем, что шаманам становится всё труднее привлекать ци из-за Порчи. Не этим ли Майна и Хиро занимались всё это время? Вместо того, чтобы брать ци из земли, не приходилось ли им брать её у самих себя?

Может быть, этим объясняются те отметины, которые я видела на руках Хиро? Плата за кровь, о которой упоминала Майна на лодке, когда говорила Шифу Цаэню, что именно поэтому его магия всё так же сильна?

Дрожь пробегает у меня по спине. Потому что я видела, что происходит, когда берёшь больше, чем земля хочет дать, и не поддерживаешь баланс Вселенной. И это была только какая-то незначительная магия – глупые, тщеславные дао, не имеющие большого значения.

Слова Майны крутятся у меня в голове. Я хочу сказать ей, что она неправа. Что если цена победы в чём-то слишком высока, значит это изначально не твоё. Особенно если платишь своей кровью. Потому что кровь — как и ци, и магия, и почти всё в жизни — не бесконечна.

Лишь одно не имеет конца – жадность, способность людей и демонов хотеть, желать и жаждать того, что им не принадлежит.

Иногда приходится добиваться чего-то силой. Иногда только так и можно получить то, что тебе нужно.

Слова Майны снова поразили меня. Потому что я уже слышала нечто подобное раньше — от Короля Демонов. Слышать их сейчас из уст той, кого я люблю больше всего, совершенно дико. Я на собственном опыте убедилась, насколько желание может испортить человека и что происходит, когда оно живёт неприрученным.

Подобно огню, оно уничтожает всё на своём пути.

Подобно огню, оно горит, пока не останется ничего.