Девушки бури и тени

1.

В ночь, когда мы сбежали из дворца, то, что поначалу казалось падающими хлопьями снега, превратилось в полноценную метель.

Для оседания первого слоя требуется менее 24 часов – через сутки он превратится в толстое и сверкающее белое покрывало. Ещё день – и снег покрыл всё вокруг, превратившись в плотный ковёр, который щиплет глаза при дневном свете и отбрасывает странные тени ночью. По прошествии двух недель кажется, что мы прожили в этом застывшем мире целую вечность.

Я бреду позади храма по глубоким сугробам, сапоги с тяжёлым хрустом уминают снежный покров. От холода всё тело онемело. Я разминаю затёкшие пальцы в перчатках. Тающие кусочки льда продолжают стекать по голенищам чужих кожаных сапог, как бы туго я их ни зашнуровывала. Но, по крайней мере, руки и ноги хоть как-то защищены от непогоды. Лицо сражается со стихией — и проигрывает.

Ветер обжигает незащищённые щёки. Я всматриваюсь сквозь танцующие хлопья и пытаюсь разглядеть, куда подевались демоны-леопарды. Мы ходим по горам уже почти час. Крутые, поросшие лесом холмы занесло снегом, каждое облетевшее дерево покрылось льдом. День стоит по-страшному тихий: слышен только шорох снежных кристалликов, хруст сапог и собственное тяжёлое дыхание.

– Как у тебя там дела, маленькая принцесса?

Я вздыхаю. Нигде не насладиться тишиной.

– Я уже говорила тебе миллион раз, Бо: меня зовут Леи! – кричу я в ответ.

Не успеваю я произнести эти слова, как их уносит ветром. Хлопья льда кружатся вокруг носа, оставляя холодные, влажные поцелуи на голых щеках.

– Принцесса?

Снова слышу голос Бо, на этот раз отчётливее. Брат и сестра, должно быть, всего в нескольких ярдах впереди.

Дыхание вырывается наружу, и я спешу их догнать. Их высокие фигуры появляются сквозь ветер со снегом – длинноногие и гибкие, как стволы окружающих их деревьев, и почти человеческие по внешнему виду. Когда я подхожу ближе, становятся видны их демонические черты: вздернутые леопардовые уши, атлетические бёдра, длинные хвосты, виляющие из стороны в сторону, покрытые у них тем же бежево-чёрным пятнистым мехом, что и всё тело. Зелёные глаза поблескивают из-под тёмных век. Их круглые лица настолько похожи, что поначалу трудно отличить друг от друга.

Одна из двух пар глаз мягкая и добрая – Нитта.

Другая пара, её брата Бо, светится весельем.

Нитта бросается ко мне с криком облегчения, убирая мокрые пряди волос с моего лба.

– Хвала Самси! Мы испугались, что потеряли тебя. Прости, Леи, мы слишком быстро ходим. Мы пытались двигаться медленнее, но...

– Ещё помедленнее – и мы бы отправились в прошлое, – язвительно замечает Бо. – Вы же Бумажный народ, – добавляет он с нетерпеливым кудахтаньем, почёсывая подбородок и глядя на меня поверх своего плоского кошачьего носа.

– Бо! – Нитта бросает на него хмурый взгляд.

– Что? Я говорю, что любой, кто родился без защиты от непогоды, много потерял.

– Может быть, стоит вернуться, – снежинки припорошивают пятнистый мех Нитты, и она рассеянно проводит рукой по лбу, проявляя беспокойство. – Мы пока ничего не нашли, а Леи, похоже, замёрзла до полусмерти. Меррин был прав. Это была плохая затея.

Бо кладёт руку на костлявое бедро:

– Вот ты уже доверяешь Пернатому? Ну же, сестрёнка, да что может знать эта птичья башка?

– А ты не хочешь слушаться Меррина только для того, чтобы позлить его? – парирует Нитта.

– Как думаешь, зачем я согласился взять Леи на нашу небольшую охоту? – ухмыляется мальчик-леопард. – Без обид, малышка, – обращается он ко мне, – но я это сделал отнюдь не из-за твоих навыков выслеживания.

– Зато нам заметно помогли твои навыки выслеживания, – замечаю я. – Что в итоге нам удалось добыть?

Пока Бо удивлённо вскидывает голову, я выпрямляюсь и расправляю плечи, и хоть я почти вдвое ниже брата и сестры леопардов, я всё равно чувствую себя сильнее.

– Я попросила вас взять меня с собой сегодня, потому что мне надоело прятаться в храме. Прошло уже больше двух недель. Если я ещё целый день буду слушать бесконечное пение Хиро, а остальные будут тренироваться в боевых искусствах или обсуждать тактику ведения войны, не давая мне чем-либо заниматься, у меня расплавятся мозги, – я поправляю шарф и сжимаю руки в перчатках в кулаки. – А теперь, не могли бы мы перекусить чем-нибудь вкусным? От жареного таро меня уже тошнит.

Нитта колеблется, но Бо вскидывает руки:

– А знаешь что? Принцесса права. Если я съем ещё хоть кусочек таро, я сам в него превращусь, – с театральным вздохом он опрокидывается на спину. Снежинки падают вокруг него дождём. – Смотрите, – хрипит он в притворном ужасе, моргая на нас из ямы в снегу. – Уже начинается! Я превращаюсь в таро. И чувствую себя… как чистое таро, – он вскакивает, его пальто покрыто льдом, и он сияет своей широкой кривобокой улыбкой. – Понятно? Как чистое таро?

– Братишка, – вздыхает Нитта, – Твои шутки просто о-таро-вательны!

Мы втроём смеёмся над ним, смех звучит в жуткой тишине заснеженного леса, пока громкий треск слева не прерывает наш разговор. Мы резко оборачиваемся, сердце подскакивает к горлу, но я лишь вижу, как комок снега, который сидел на ветвях баньяна, с тяжёлым шлепком падает на землю.

Нитта и Бо выходят из защитных поз, которые они приняли инстинктивно.

Бо фыркает, отпуская нож, висящий у него на поясе.

– Боишься снега, сестрёнка? Боишься, что твои прелестные волосы станут мокрыми и растреплются?

Взгляд Нитты скользит в его сторону:

– Не думай, что я не заметила и твоей реакции, – однако она осторожно оборачивается, поднимает нос и принюхивается. Её уши подёргиваются, прислушиваясь. Затем она делает шаг вперёд. – Пошли, – говорит она. – Там точно что-то есть. И, Леи, на этот раз держись поблизости.

Мы продолжаем идти в кружащейся белизне. Я стараюсь не отставать от брата и сестры, их гибкие тела, свойственные Касте Луны, легко скользят между стволами покрытых льдом деревьев. Пока Нитта и Бо аккуратно расчищают слои снега каждым движением поджарых леопардовых задних конечностей, я неуклюже пробираюсь через толстые сугробы. Снежный покров глубиной мне по колено. Деревья своими корнями хватаю меня за сапоги. Каждое дуновение холодного воздуха режет горло, но, несмотря на холод, под пальто и меховым шарфом, обёрнутым вокруг шеи, проступают капельки пота.

Демоны не сбавляют темпа. Мы останавливаемся только затем, чтобы сделать глоток воды из фляжки на поясе Нитты или проверить, нет ли признаков животного, которое они с Бо выслеживают. Брат и сестра склоняют друг к другу головы, чтобы вполголоса обсудить его следы.

После часа сосредоточенного выслеживания Бо нарушает молчание.

– Мы приближаемся, – объявляет он, идя на пару футов впереди, наполовину скрытый белой простынёй.

Нитта задирает нос ещё выше:

– Ты прав. Я тоже что-то унюхала. Острый, мускусный запах… как думаешь, кто это может быть?

– Наверное, это твой восхитительный естественный аромат? – предполагает её брат.

Нитта закатывает глаза.

– Видишь? – спрашивает она, указывая на ближайшее дерево.

Мы с Бо подходим ближе. На коре чуть ниже уровня моей головы виднеются две глубокие борозды. Они выглядят свежими: их покрывает лишь тонкий слой снега.

Бо оглядывает следы:

– Возможно, это большой горный козёл.

– Подожди, – говорю я, отступая назад, чтобы рассмотреть низкие, переплетающиеся ветви дерева. – Это манговое дерево. Манговое дерево, – повторяю я с благоговением. – Здесь обычно идёт снег? Здесь не такое высокогорье, если растут баньяны и фруктовые деревья.

Ни один из них не понимает моего удивления.

– Из-за Порчи происходят всевозможные и странные климатические изменения, – говорит Нитта, пожимая плечами, затем поворачивается к брату, наморщив лоб. – Это большой козёл. А может быть, и як.

– Фу, надеюсь, что нет. У яка мясо отвратительное на вкус.

– Ты снова хочешь таро на ужин?

– Лучше таро, чем задница яка.

Нитта вглядывается вперёд, в сверкающие сугробы, её округлые уши подёргиваются. Как и у брата, они украшены пирсингом и кольцами из потускневшего серебра и золота, и тусклый зимний свет отражается от них, когда она смотрит влево и вправо.

– Сюда, – говорит она, уже двигаясь.

Бо подмигивает мне:

– Готова поучаствовать в охоте, принцесса?

– Каким образом?

– В качестве приманки, – отвечает он с усмешкой.

Я сердито смотрю, как он идёт. Я не сразу придумываю ответ. Я топаю по снегу, готовая что-то возразить, но тут моё внимание привлекает движение слева.

Я замираю. Сердце громко бьётся в тишине покрытого льдом леса.

Тихий, пустой лес.

Под шарфом у меня по коже бегут мурашки.

— Вы... вы уверены, что здесь только одно животное? – спрашиваю я у леопардов впереди.

Нитта и Бо оборачиваются и заставляют меня замолчать одинаковыми взглядами зелёных глаз.

— Нужно вести себя тихо... – начинает Нитта.

Раздаётся хруст снега. Она резко разворачивается, принимая защитную стойку. Бо указывает на вихри. Он плавно вытаскивает нож, а Нитта снимает с плеча лук. Она держит его перед собой левой рукой, а правой достаёт стрелу из колчана на спине. Одним быстрым движением она вставляет оперённую на конце стрелу и отводит правую руку назад, натягивая тетиву и кладя кончик стрелы на костяшки пальцев левой руки. Её поджарые мышцы напрягаются под хлопчатобумажной рубашкой, Нитта целится в ледяной воздух, но не выпускает стрелу.

Ещё рано.

Навострив уши, с сосредоточенным лицом, она крадётся между деревьями. Бо слегка приседает, двигаясь за ней, сжимая пальцами свой метательный нож.

Неуклюжими руками в перчатках я нащупываю на поясе свой нож. У него короткое простое лезвие — запасное для остальных. Крепко сжимая его, я следую за братом и сестрой, изо всех сил стараясь придерживаться пути, который они прокладывают своими точными шагами. Кожу покалывает от беспокойства. Несколько раз мне кажется, что я улавливаю какое-то движение — не впереди, где Нитта и Бо поднимаются по зимнему склону, а краем глаза. Неясные очертания чего-то большого и... нечеловеческого. Но когда я смотрю, там ничего нет. Только густые завитки блестящих снежинок. Холодный ветер, тяжёлое дыхание и глубокая, приглушенная метелью тишина.

Нитта и Бо теперь двигаются быстрее. Хотя я изо всех сил стараюсь не отставать, разрыв между нами начинает увеличиваться. Впереди Нитта резко поворачивает и уводит нас вверх по крутому склону. Справа от нас мерцает замёрзший водопад. Дыхание вырывается густыми облачками. Я пытаюсь не отставать — и тут пальцы ног цепляются за скалистый выступ под сугробами.

Вскрикнув, я падаю лицом в снег. Кусочки льда прилипают к коже, тающие струйки стекают по краям шарфа. Морщась, я поднимаюсь на колени, стряхивая снег с лица и волос, и чувствую позади себя движение.

Голос — лёгкий, как перышко, но глубокий, как кости богов и сотрясение земли — разносится по ветру.

Я знаю, где ты.

Что-то холодное пробегает по спине, и это не снег. В одно мгновение в сознании возникает его лицо.

Рифлёные рога, тиснёные золотом, кончики острые, как кончики ножей.

Тонкое, красивое лицо, бычьи черты безупречно дополняют человеческие.

Самодовольная улыбка.

И эти глаза — радужки такого чистого арктического синего цвета, что я до сих пор помню ощущение, как они пронзают меня насквозь. Прошло больше двух недель с той ночи, с того самого момента, когда я вонзила лезвие ему прямо в горло и лишила его жизни.

Король.

Я знаю, где ты.

Скорчившись в снегу, я ворочаюсь, размахивая дрожащими пальцами с ножом, сердце колотится о грудную клетку. Но лес пуст. Деревья стоят, как высокие, безмолвные часовые, закованные в иней.

Кровь приливает к ушам. Я снова оглядываюсь по сторонам, дрожь пробегает по рукам и затылку. Голос казался таким реальным и близким.

Когда я поднимаюсь на ноги, чтобы продолжить поиски Нитты и Бо, их нигде нет. Я одна.

Затем у меня перехватывает дыхание.

Потому что, может быть, я не одна. Хотя я не слышала Короля, я не могу отделаться от ощущения, что кто-то наблюдает за нами. Может быть, за нами следят – не призрак мёртвого Короля, а один из его солдат или элитных гвардейцев.

Вот почему Майна и остальные всё это время не выпускали меня из храма. Мы знаем, что найти нас – вопрос времени, если ещё не нашли. Прошло более двух недель с момента нападения на дворец в ночь Лунного Бала. У них было достаточно времени, чтобы выследить нас, даже здесь, в Северных Горах. Они могли ждать снаружи храма, в котором мы прячемся с помощью защитной магии, и дождаться, пока мы не отправимся на следующее место, или пока я не стану настолько глупой и безрассудной, чтобы ослушаться приказа оставаться в укрытии.

Именно это я и сделала сегодня.

В голове с визгом оживает сигнал тревоги, и в тот же миг впереди, выше по склону, слышится движение — на этот раз реальное, в сочетании с учащенным дыханием и хрустом снега.

– Леи! – крик Нитты прорезается сквозь метель, в нём слышится паника. – Беги!

Как раз в этот момент огромная туша с оглушительным рёвом прыгает мне поперёк пути.