Девушки бури и тени

27.

– Шпионы рассказывали мне самые захватывающие истории о ваших похождениях за последние несколько недель, – говорит генерал Лова. Мы сидим на палубе, держа в руках кружки с дымящимся чаем. – Вы вели себя очень храбро, хотя и немного непоследовательно. Честно говоря, мне немного обидно, что вы не пришли к нам с самого начала. Белое Крыло? – она бросает взгляд на Меррина. – Эти птички стараются не брать на себя лишних обязательств. Вот увидите, через 10 минут они потеряют интерес к этой войне и снова спрячутся в своём драгоценном облачном королевстве, предоставив другим обеспечивать безопасность Ихары вместо них, – она откидывает голову назад и мягко добавляет: – Изоляционизм – всего лишь политическая стратегия привилегированных.

Меррин скрещивает руки на груди и откидывается назад, немного в стороне от остальных.

– Вам повезло, что нас, птиц, учат уважать лидеров других кланов, – холодно отвечает он. – В противном случае у меня нашлось бы для вас несколько отборных слов, леди Лова.

– Вот досада, – вздыхает девушка-львица. – А я так обожаю немного неуважения. Оно даёт мне гораздо больше возможностей попрактиковаться в остроумных ответных репликах, – её янтарные глаза сверкают, а голос похож на горловое мурлыканье. – А также в навыках владения мечом.

Сделав глоток чая, она ловит мой взгляд поверх края своей чашки и подмигивает.

Добравшись прошлой ночью до побережья Китори, Лова и два других демона-кошки ловко переделали корабль для плавания по песчаным дюнам. Они развернули новые паруса, которые свесили с бортов лодки для улавливания слабых ветров пустыни, и поменяли руль, для чего Лова свесилась с кормы корабля, зацепившись пальцами ног за поручень.

Сейчас, несколько часов спустя, начинает всходить солнце. Лодка мягко покачивается, скользя по дюнам, тёплый ветер ерошит нам волосы. Повсюду простираются пески, золотые склоны отливают розовым и янтарным. Мы сгрудились в центре носовой части. От мачт до планшира над головой натянуто тканое полотнище, защищающее нас от жгучего песка и палящего солнца пустыни. Будучи слишком мелким для устройства каких-либо помещений под палубой, у корабля Амалы всего одна каюта, маленькая и с низким потолком – всё ради высокой скорости судна. Майна пробыла там всю ночь, за ней ухаживала одна из помощниц генерала, у которой есть опыт работы медсестрой.

– Как долго вы следили за нами? – спрашивает Шифу Цаэнь генерала Лову.

– С той минуты, как шпионы в Сокрытом Дворце доложили о том, что произошло на Лунном Балу. Даже раньше — когда убили Бхали Ханно. Тогда мы поняли, что война неизбежна. Кетаи никогда не простит подобное Королю. Затем разведчики сообщили нам, что вы прибыли в Облачный Дворец, и стало предельно ясно, какими будут следующие шаги Кетаи. На всякий случай я расставила дозорных по всему южному побережью, хотя и была совершенно уверена, что вы нанесёте визит Чо, поэтому старалась держаться поблизости. Повезло, что я всё предусмотрела, а? – она улыбается, но никто из нас не отвечает ей тем же.

– Так вы собираетесь нам помочь? – спрашиваю я напрямик. – Вы это хотите сказать?

– Разве я это хочу сказать? – Лова накручивает шарф на палец, уголок её рта изгибается.

– Мы тут не в настроении для игр, Лова – свирепо смотрит на неё Нитта.

Она сидит рядом со мной, обняв колени. Её красивое лицо по-прежнему забрызгано кровью после битвы с Чо. Хотя она ростом примерно с Лову, сейчас она выглядит увядшей, как будто после смерти брата лишилась части своего облика.

– Теперь я уже просто Лова? – отвечает та, и в её голосе звучит почти веселье.

– Ты больше не глава моего клана, – хотя слова Нитты звучат вызывающе, в её тоне слышится нерешительность. – Я не обязана обращаться к тебе по титулу.

Что-то застывает в выражении лица Ловы.

– Полагаю, ты права. В любом случае, рада тебя видеть, детка. Давно не виделись. Где твой надоедливый братец? По словам разведчиков, когда вы садились на лодку в Шому, он был с вами.

Ресницы Нитты взлетают вверх.

– Бо погиб, – говорит она почти яростно.

Лова не реагирует – или, по крайней мере, не показывает своей реакции. Её правое ухо дёргается от мухи, парящей слишком близко. После паузы она говорит:

– Мне жаль это слышать. Он был хорошим котом.

– Он был чем-то большим, – шепчет Нитта.

Зная, что она не намерена продолжать разговор, я привлекаю внимание Ловы.

– Поскольку вы следили за нами всё это время, вам известно, что мы не всегда пользовались радушным приёмом у других кланов. Не могли бы вы просто прояснить, собираетесь ли вы нам помочь?

– Конечно, я собираюсь помочь тебе, Леи, – отвечает она, тепло улыбаясь. – Не стоит беспокоиться. Может, мне и нет дела до Кетаи Ханно, но я верю в его дело. И я верю в его дочь. В конце концов, именно из-за неё мы все здесь, не так ли, Лунная Избранница? Она – будущее Ихары.

Я слегка увядаю под её пристальным взглядом. Невозможно не бояться Ловы. Восходящий свет подчёркивает золотистый оттенок её меха и поблескивает в высоко посаженных, округлых глазах. Острые скулы переходят в сильную челюсть, наполовину человеческую, наполовину львиную. Но ещё больше внимания привлекает её тело, – его пышные изгибы, кажется, почти выливаются из одежды. Свободно завязанной хлопчатобумажной рубашке с запахом едва удаётся скрыть впечатляющее декольте. Её широкие брюки облегают бёдра, которыми она так вальяжно покачивает при движении, что это невозможно не заметить.

У меня щемит в груди. Генерал Лова до боли прекрасна. Её красота отличается от красоты Майны, а потому всякий раз, когда я смотрю на неё, не могу не думать о том, что Майна тоже любуется красотой Ловы. Образы их прижатых друг к другу тел заполняют мне разум, отчего всё внутри переворачивается.

– Но ты права, Леи, – улыбка девушки-львицы смягчается. – Никогда не помешает высказать всё в открытую. Мне не надо недоразумений, – она смотрит на Шифу Цаэня теперь совершенно серьёзно. – Клан Амала готов присягнуть на верность Ханно, но мы сделаем это на наших условиях.

– Каких именно? – спрашивает Цаэнь.

– Не валяй дурака, – вступает в разговор другая кошка по имени Нор, старая демонесса-тигрица со шрамом на лице.

Её мех цвета ржавчины поблек и сморщился, но она держится с той же непринуждённой уверенностью, что и её гораздо более молодая генерал.

– Всем нам прекрасно известно, каков Кетаи, – соглашается Лова. – Речи, советы и тщательное планирование. Держу пари, он даже планирует, когда пойдёт в туалет, – при этих словах Цаэнь сжимает челюсть, но она машет рукой, резко продолжая: – Сейчас не время важничать. Шпионы подтвердили, что нападение Короля на дворец Ханно неизбежно. Это произойдёт в течение трёх с половиной недель, максимум месяца.

Эти слова были подобно удару. Я надеялась, что слова Наджи на лугах Фухо, — что Король в любой момент может двинуть войска на дворец Ханно, — лишь угроза, чтобы заставить меня подчиниться.

Нитта кладёт руку мне на плечо.

– Мы доберёмся туда раньше, – тихо уверяет она меня.

– Доберётесь, если согласитесь с нашим предложением, – поправляет её Лова. Она ставит пустую чашку и рассеянно вертит мохнатым пальцем. – Мы с кошками знаем пустыню как свои пять пальцев. Чтобы добраться до Цзяны, мы должны двигаться на юго-восток. После того, что произошло у Чо, весь Китори будет кишеть королевскими солдатами, а к северо-востоку отсюда есть большой аванпост, которого я стараюсь избегать. Потребуется 6 дней пути, чтобы добраться до ближайшего из наших лагерей. Мы можем немного отдохнуть там, послать гонцов к всем трём лагерям, чтобы мобилизовать бойцов. Расположенными в шахматном порядке группами мы отправимся на север через пустыню к Хребту Демона. В горах есть секретный проход в Анг-Хен, который позволяет избежать контрольно-пропускных пунктов вдоль "Дороги в тысячу миль". Из Анг-Хена мы доберёмся до дворца Ханно верхом за 3 дня, – она откидывается назад, потирая затылок. – Будет трудно, но мы справимся.

– Бывало и труднее, – криво улыбается ей Нор.

– О-о-о, – радостно отвечает Лова, – помнишь тот случай в долине Куроз, когда мы случайно разрушили священную ритуальную пещеру клана Юри? Они этому совсем не обрадовались.

– Как можно случайно разрушить пещеру? – поднимаю брови я.

– Иногда мне приятно поиграться своей пушкой.

– Не только пушкой, – напоминает ей Нор. – А также огненными стрелами, серными бомбами, дымовыми шашками, огненными копьями...

– Ну, что тут скажешь… – девушка-львица злобно ухмыляется. – От взрывов мне становится радостнее на душе.

– Кажется, мы несколько отвлеклись, – прочищает горло Шифу Цаэнь.

Пока все возвращаются к обсуждению планов на следующие несколько недель, я встаю и направляюсь в маленькую каюту в задней части палубы. Я морщусь: от каждого шага нос взрывается болью, но я терплю. Сломанный нос – ничто по сравнению с тем, через что прошла Майна.

Покрытая гладким мехом морда демона-пантеры Касты Луны появляется из-за двери на мой стук. Он смотрит на моё окровавленное лицо:

– Хочешь, чтобы я полечил тебя?

– О, нет. Вообще-то я пришла узнать, как Майна.

Серьёзные, бледно-жёлто-зелёные глаза демона сверкают на фоне обсидианового меха, кончики которого местами начинают приобретать серый оттенок.

– Девушка совсем обессилела, – отвечает он глубоким, прохладным и хриплым голосом, похожими на прикосновение сухой щётки к хлопчатобумажной простыне зимней ночью. – Но она будет жить.

– Мне бы хотелось её увидеть, – я пытаюсь заглянуть за дверь.

– Она спит. Сейчас её лучшее не беспокоить.

Я отступаю назад, а он выскальзывает и закрывает за собой дверь.

– Спасибо, что присмотрел за ней, э-э...

– Оза, – скрестив руки на груди, он прислоняется к стене каюты, раскачиваясь вместе с лодкой. – Ей очень повезло, – резко говорит он.

– В чём?

– В том, что она выжила, – демон-пантера отталкивается от стены и покачивающейся походкой приближаясь к остальной группе, волоча за собой хвост. Он повышает голос, обращаясь к собравшимся. – Не представляю, как эта девушка выжила. Мы всё видели. Магия, которую она творила… Даже самый опытный шаман не смог бы создать такое дао в одиночку.

– Она была не одна.

В голосе Меррина слышится горечь. Остальные оборачиваются туда, где он стоит у борта лодки, потирая раненую руку.

Передо мной возникают яркие образы алых струек крови, вытекающих из раны Хиро. Как они обвились вокруг предплечья Майны, словно перчатка. Его обмякшее тело опускается на землю рядом с ней.

Используй меня.

Это были его последние слова за секунду до того, как он пронзил себя кинжалом. Хиро предложил себя Майне в качестве жертвы – свою жизнь в обмен на магию, настолько сильную, что могла бы потребовать ещё сотни других жизней.

– Что ты имеешь в виду? – резко спрашивает Лова у Меррина.

– Она использовала Хиро. Он отдал свою жизнь, чтобы она могла сотворить такое дао. Даже после всего, что случилось с Бо, она использовала его точно так же, как нас всё это время.

Лова вскакивает на ноги, а я шагаю к нему.

– Знаешь, так нечестно! – возражаю я, сжимая руки в кулаки.

– А что птицам известно о верности? – дерзит Лова.

Меррин смеётся – резкий звук, от которого у меня по коже бегут мурашки. Его лицо дикое, голос шокирующе холодный.

– Бо рассказал мне, кошка, почему вы изгнали Нитту с ним из своего клана. Не прикидывайся, что имеешь представление о верности.

– Хиро сам предложил себя, – напоминаю я, прежде чем разговор перерастёт в очередные глупые дебаты птиц и кошек, свидетельницей которых мне сейчас неинтересно быть. – Он велел Майне использовать его. Я слышала сама. Она не хотела, но он настоял, к тому же на нас напали. Другого выбора не было. Она сделала то, что должна была сделать, чтобы спасти нас.

– Ты действительно в это веришь, милая? – Меррин переводит на меня проницательный взгляд.

– Да.

Что-то печальное на секунду появляется в чертах его лица – потерянный, печальный взгляд. Затем он берёт себя в руки.

– Что бы делала Майна, если бы там не было Хиро? – спрашивает он у меня.

— Она... не смогла бы создать такое сильное дао без него...

– Напротив, очень даже смогла бы, – Меррин переводит взгляд на Цаэня. – Понимаешь, о чём я говорю, не так ли, Шифу?

Цаэнь сильно хмурится, но ничего не говорит.

С очередным резким смешком Меррин начинает нетерпеливо расхаживать по палубе, выгнув шею под неестественным углом.

– Существует много историй о шаманах, творящих дао, которые все считают невозможными. Такие дао не могут сотворить даже самые сильные и умелые шаманы при обычных обстоятельствах. Клан Сиа – самая известная из этих легенд. Но что такое магия, если не обмен ци? Обмен жизненной силой между шаманом и землёй? Какой высший дар можно предложить земле? Какова высшая жертва?

Ответ приходит ко мне хриплым шепотом на занесённом песком ветру.

Смерть.

– Хиро, возможно, и предложил свою жизнь, – продолжает Меррин в неловкой тишине, – но Майна предпочла забрать её, чтобы спасти собственную. Жертвовать чужими жизнями ради достижения собственных целей… – его голос язвителен. – Каков отец, такова и дочь.

Лова бросается через палубу на Меррина, приставляя острие сабли к его горлу.

– Возможно, я тоже не в восторге от Кетаи Ханно, – рычит она, – но эта девушка много значит для меня, и мне повезло, что я знаю её мысли и чувства. Если она не боится делать то, что нужно для победы в войне, это не означает, что ей не хватает честности. Она заботится о других глубже, чем ты можешь себе представить, птичка. И если посмеешь сказать ещё хоть слово против неё, я собственноручно вышвырну тебя с этого корабля, предварительно перерезав тебе горло.

Меррин, моргая, смотрит на Лову, и снова его охватывает мимолётная вспышка грусти… и даже облегчения. Он отступает.

– Не нужно, – кисло говорит он. – Я и так не останусь здесь ни минутой дольше.

– Меррин! – Нитта вскакивает и бежит к нему. – Пожалуйста, не надо! Я знаю, тебе больно, я знаю, ты не это имеешь в виду...

– Открой глаза, Нитта! – он отталкивает её объятия. – Ты должна пойти со мной.

Все встают, воздух сгущается от напряжения.

Шифу Цаэнь подходит к Меррину с раскрытыми ладонями.

– Я понимаю, как сильно ты страдаешь из-за смерти Бо и Хиро, Меррин, – размеренно говорит он. – Я видел, как горе сжимает сердце даже самому сильному человеку, и я тут не исключение. Ты сейчас не в себе. Останься – и мы сможем всё обсудить.

Рот Меррина кривится. На секунду мне кажется, что он вот-вот заплачет. Затем гнев прорезает его лицо уродливыми морщинами.

– А, так ты хочешь поговорить, Шифу? – он возвышается над Цаэнем, пронзая его оранжевыми глазами. – Хорошо, давай поговорим. Потому что за этим кроется нечто большее, чем просто Бо и Хиро, не так ли? Уже не первый раз Майна убивает хорошего человека ради ваших эгоистичных целей.

– О чём... о чём ты говоришь? – со слезами на глазах шепчет Нитта.

– Дочь Белого Крыла, леди Эола. Это сделал совсем не Король. Это сделала Майна.

Воцаряется тишина. Все молчат, уставившись друг на друга, единственными звуками являются сухой свист ветра, осыпающего песком нашу одежду, и скрипы такелажа над головой. Когда до меня доходят слова Меррина, пульс начинает биться учащённо.

– Она ведь вышла из твоей комнаты той ночью, не так ли? – обращается он ко мне.

Я перебираю смутные воспоминания. В голове туман от саке. Я спорю с Майной, она выходит на террасу – говорит, что ей нужен воздух. Мне снится, как она возвращается в постель с окровавленными руками. Это не может быть правдой — Эолу убили магией, на ней ни царапины, кроме королевской метки. Но разве я подсознательно не почувствовала, что с Эолой что-то не так? Ощущение смерти, витающее в её теле?

Что-то ещё встает на свои места.

Я говорила Майне, что старшая дочь Белого Крыла против планов матери вступить в союз с Ханно. По пьяни я спутала Канну с Эолой. Но что если Майна отреагировала на мои слова? Что если, как говорит Меррин, она убила Эолу, чтобы та не встала между Ханно и Белым Крылом?

Иногда приходится добиваться чего-то силой. Иногда только так и можно получить то, что тебе нужно.

Пульс грохочет в ушах. Если Меррин прав, и Эолу убила Майна, то она это сделала в первую очередь только из-за моих слов.

Как раз в этот момент лодка переваливает через высокий гребень. Я пошатываюсь, сгибаясь пополам, Нитта бросается подхватить меня, пока я не упала.

– Леи? – выдыхает она. – Что случилось?

– Он прав, – выдавливаю я. – Кажется, Меррин прав.

Меррин наблюдает за нами, его лицо по-прежнему искажено гневом, но на нём также есть грусть, вина и обида – целая смесь противоречивых эмоций, и я словно смотрю в зеркало на свои собственные чувства.

Моя прекрасная, блестящая Майна.

Какие ужасные вещи она совершала, чтобы сохранить нам жизнь и уберечь от потерь.

Тишину нарушает Лова, её голос резок, как щелчок кнута:

– Улетай сейчас, птичка.

Ужасная улыбка кривит рот Меррина. Он отвешивает ей театральный поклон.

– С удовольствием, – он расправляет угольно-белые перья, распластанные у него на руках, образуя крылья, и подходит к перилам. – Майна не одна, – говорит он, оглядываясь на нас. – Вы тоже причастны к их убийству. Все вы.

Затем он подпрыгивает в воздух.

– Меррин! – кричит Нитта, бросаясь вперёд.

Я бегу за ней. Руки хватаются за перила, острая боль разрывает грудь, пока мы смотрим, как он поднимается всё выше и выше в омытое светом небо. Так много раз на протяжении своей жизни я мечтала иметь крылья, иметь возможность подняться в небо и улететь прочь, либо навстречу чему-то, чего я хотела, либо прочь от того, что меня тяготило. И затем мой кулон с благословением рождения открылся, и слово внутри – полёт — казалось, окончательно подтвердило, что у меня есть способность летать даже без физических крыльев.

Однако сейчас кажется, что мне обломали все крылья, которыми я могла бы обладать. Меррин с каждой секундой улетает всё дальше, а я могу лишь вцепиться в перила и смотреть ему вслед.

Наступает короткое молчание, нарушаемая только хлопаньем парусов и шорохом корпуса лодки по песку.

Потом раздаётся звук вкладываемого в ножны меча.

– Благодаря Майне, – говорит Лова низким и угрожающим голосом, – многие лидеры наших сильнейших противников в этой войне оказались повержены. Она спасла жизни многим нашим солдатам. Если вам это не нравится, возможно, вам следует заново привыкнуть к тому, что такое война. Жертвы будут среди представителей всех каст. Если мы хотим победить, то лучше убивать других, чем ждать, пока убьют тебя, – наступает пауза, затем она приказывает: – Нор, мы забрались слишком далеко на север. Возьми курс южнее.

Когти стучат по половицам.

– Есть, генерал, – старая тигрица-демон поднимается на ноги.

– Оза, иди помоги мне с завтраком, – поворачивается Лова.

Пока демоны-кошки заняты своими делами, я смотрю на дюны. Утренний солнечный свет поблескивает на волнистом ландшафте, золотистые склоны затуманены скользящим по их вершинам песком. Вдалеке восходящее солнце висит прямо над горизонтом. На его фоне вырисовывается силуэт улетающей крылатой фигуры.

– А знаешь что? – хрипло говорит Нитта рядом со мной, слёзы текут по её покрытым шерстью щекам. – Я даже рада, что Бо всё это не видит. Он был бы так разочарован, – она вздыхает. – Хотя я не виню Меррина, Цаэнь прав. Горе творит с человеком странные вещи.

Я касаюсь её плечом:

– Нитта, ты была действительно великолепна.

– Разве я не всегда такая? – она неуверенно улыбается мне, затем смотрит в сторону. Её влажные глаза наполнены оранжевым светом восходящего солнца. – Я пытаюсь быть сильной ради Бо. Но, честно говоря, Леи... – её голос прерывается. – Большую часть времени мне трудно даже дышать.

Я протягиваю руку и беру её пальцы в свои.

Когда Нитта заговаривает снова, её голос становится жёстче.

– Меррин во многом ошибался, Леи, но он прав насчёт Кетаи. Тот пойдёт на всё, чтобы свергнуть Короля. А Майна больше ничего не знала с детства, кроме отцовской одержимости и ненависти, – она бросает на меня косой взгляд. – Ты другая. Я вижу, как ты борешься и относишься к другим. Ты мягка там, где они жестки. У тебя есть любовь, а у них – только ненависть, – она сжимает мне руку. – Держись за это как можно крепче, Леи. Потому что во время войны всё это могут у тебя отнять. Иногда другие забывают, что после войны будет другая жизнь — по крайней мере, для тех, кому повезло. И когда это время придёт, нам всем придется жить с тем, что мы натворили, – она смотрит на горизонт, где уже исчез силуэт Меррина. – И с тем, что у нас осталось от самих себя.