Дикарка для Хулигана

Глава 18

Его поцелуи вкуснее всего

— У тебя губы в шоколаде.

Улыбаясь, Егор отпивает кофе, внимательно глядя на предмет нашего разговора, который от его взгляда начинает пылать огнём.

— Где? — выталкиваю, поднимая салфетку и пытаясь наощупь найти, где именно запачкалась.

Парень придвигается ближе, наклоняясь торсом так, что наши лица находятся друг напротив друга всего в сантиметре. Он высовывает язык и ведёт им по уголкам губ с одной стороны, а по моему телу тут же начинают скакать мурашки.

— Вот здесь. А ещё тут. — обводит контур верхней губы. — И здесь тоже. — облизывает нижнюю.

Прихватываю его язык зубами, когда толкается мне в рот и, быстро лизнув своим, отстраняюсь немного назад, потому что как только Егор ко мне прикасается, мои мозги начинают плавиться, и я сразу же забываю, где мы находимся.

— Там не было шоколада? — шиплю с наигранной злостью.

— Подловила, Дикарка. Нужен был повод тебя поцеловать. — рассекает с хулиганской ухмылкой.

— И с каких пор тебе нужен для этого повод?

Сама тянусь к нему, закинув руки на шею.

— Иначе буду выглядеть как наркоман, которому срочно нужна доза.

— Тогда, Егорчик, я буду наркоманкой. Станешь мои дилером? — шепчу ему в рот, задевая губы.

— И какая доза тебе нужна?

— Смертельная.

Уничтожив оставшееся расстояние, позволяю ему сводить меня с ума своими губами и языком. Он прикусывает, лижет, посасывает губы. Прорывается в ротовую полость, поддевая мой язык. Ногтями легко царапаю его плечи, пробравшись под ткань толстовки, в то время как его руки, оказавшись под тканью моей кофты, то мнут, то гладят мою спину. Пальцы перебирают выпирающие косточки позвонков. Откидываю голову назад, когда Северов, перестав терзать мой рот, спускается ниже. Оставляет поцелуи на горле, а потом возвращается назад, опять атакуя мой рот.

Весь мир растворяется в этом контакте. Все окружающие звуки глохнут, а силуэты и пространство медленно блекнут, пока полностью не исчезают, оставив нас одних.

— Молодые люди, нельзя ли быть поскромнее? — недовольно бурчит какая-то женщина, вырывая меня из плена эйфории.

— Упс. — сипит Гора.

Утыкаемся лоб в лоб, поверхностно ухватывая кислород, уровень которого каждый раз, когда мы целуемся, падает до критической отметки.

Не знаю почему, но мне вдруг становится смешно, и я еле сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться. Поднимаю отяжелевшие веки и тут же прыскаю со смеху, потому что Егор дует щёки, как воздушные шарики, а его грудная клетка подрагивает от сдерживаемого смеха. И тут меня прорывает. Я начинаю хохотать так, будто увидела самую смешную вещь в своей жизни.

Как только удаётся немного успокоиться, Егор тут же вызывает новый приступ смеха, вываливая язык и закатывая глаза. В следующую попытку перестать ржать он забавно передразнивает женщину, которая сделала нам замечание. Угораем как умалишённые, но нам настолько пофигу на косые взгляды и новые замечания. Я просто нереально счастлива сейчас. Мне так хорошо с ним, что невозможно передать словами. Каждая секунда его близости поднимает меня всё выше и выше.

— Всё, Егор, харе хулиганить. — выбиваю сквозь смех, стирая пальцами слёзы, которые уже скатываются по щекам.

— Вот такой я у тебя хулиган, Дикарка. — отсекает, корча очередную гримасу.

В итоге мне приходится отвернуться от него, чтобы не умереть от смеха. Лёгкие, рёбра, вся грудная клетка уже болят. Парень оборачивает руки вокруг моей талии и притягивает ближе. Опускаю голову ему на плечо и заглядываю в гипнотическую бирюзу.

— Дикарка и Хулиган. Отличная из нас пара. — признаю, улыбаясь.

— Согласен, Ди. — заявляет, мгновенно став серьёзным.

Что-то в его взгляде и тоне будоражит, задевает невидимые струны души, которые отзываются в теле тонкими вибрациями. Вызывает желание сказать то, что он не готов принять сейчас.

Чтобы скрыть истинные чувства, приподнимаюсь и делаю глоток кофе.

— Гадость. — шиплю, опуская чашку обратно на стол.

— А ещё говорила, что я кривляюсь. Ты бы сейчас себя видела. — растягивает рот в улыбке.

— Терпеть не могу холодный кофе.

— Понял. Девушка! — подзывает официантку, махнув рукой. — Нам ещё американо, карамельный латте и два заварных пирожных.

— Только не говори, что ты не наелся. — бурчу, занимая сидячую позицию.

— Нет, Ди, ты не наелась. А я не нацеловался. Нужен повод дать тебе дозу.

— Опять хулиганишь? — попытка сделать серьёзное лицо на этих словах проваливается с треском, и мы опять смеёмся.

И да, Северов получает желаемое, потому что каждый раз, когда я откусываю пирожное, он меня смешит или намеренно толкает руку, размазывая крем по губам и щеке. А то и вовсе заталкивает мне в рот огромный кусок.

— Хватит, Егор. Я столько не откушу! — повышаю децибелы голоса, но у него вызываю только смех.

— Зато точно измажешься.

Даже если мне удаётся спокойно прожевать пирожное, чтобы при этом не выглядеть как поросёнок, он всё равно облизывает мои губы.

— Тащусь от тебя, Диана. — хрипит Гора, когда мне наконец удаётся расправиться со сладким.

Поворачиваюсь к нему спиной и опять кладу голову на плечо. Касаюсь губами гладкого подбородка.

— А я от тебя, Егор. — не совсем то, что я хотела бы сейчас сказать, но пусть привыкает. Буду пускать маленькими дозами. — Если из-за тебя я растолстею, то придётся тебе от круглого шарика тащиться. — толкаю, поднимая уголки губ.

— Растолстеешь? В тебе веса вообще сколько, Ди?

— Пятьдесят три. — говорю откровенно не только потому, что мне нечего скрывать, но из-за того, что я всё та же не совсем адекватная девушка, которая не понимает всего этого глупого кокетства.

— Ты вообще не ешь, что ли? — брякает парень, убирая с моего лица волосы за ухо.

Мурчу, как кошка. Обожаю, когда он так делает.

— Вообще-то, Егорчик, я очень люблю поесть, просто у меня хороший метаболизм. Три года назад я вообще весила сорок шесть килограмм. Папа вечно смеялся, что я, мало того, что нарушила порядок семьи, родившись без члена, так ещё и дистрофик.

Северов, коротко хохотнув с моего замечания, оставляет быстрый поцелуй на моих губах и бомбит:

— При твоём то росте это точно не норма. Сто семьдесят пять?

— Сто семьдесят семь.

Да, мой рост ещё один повод желающим подкатить ко мне яйца держаться подальше. Для обычной девушки я очень высокая.

— М-да, Дикарка, два сантиметра решают. — смеётся он в ответ на моё замечание.

— Для некоторых лишних два сантиметра весьма ощутимо. — отбиваю с намёком на парней, которым этого катастрофически не хватает.

— Надеюсь, мои сантиметры тебя устраивают? — шепчет Егор, опустив голову к самому моему уху.

Вздрогнув от его опаляющего дыхания на коже и новой армии мурашек, трусь ухом об его губы.

— Не знаю. В следующий раз, когда буду стягивать с тебя трусы, приду с линейкой.

— Нереальная. — бормочет, опять принимаясь ржать.

Мы оба знаем, что сравнивать мне не с чем. И я вообще понятия не имею, какой размер считается нормальным, а какой нет. Наверное, стоит изучить эту тему.

— И ты так и не ответила на мой вопрос вчера.

— Какой? — зависаю, прокручивая в голове вчерашний разговор.

— Качаешься? — нырнув руками под свитер, ведёт пальцами по прессу.

— Немного. Дома несколько тренажёров стоит. Плюс бегаю по утрам. Чтобы набрать вес, пришлось наращивать мышечную массу, потому что меня реально раньше ветром сдувало. Когда-то даже покупала БАДы, пока мне родители не настучали по голове за это.

— Диана. — предупреждающе рычит Гора, но я только улыбаюсь.

— Вот только ты мне не делай мозг, Егор. У меня полный дом мозгоделов. — отсекаю, насупившись.

Нет, правда, ну сколько можно воспринимать меня как малолетнюю дурочку?

— Извини, Ди. Перегибаю. Просто я переживаю за тебя. Не могу это контролировать.

Смотрю в его глаза и понимаю, что он реально раскаивается. Веду пальцами по его щеке. Он поворачивает голову и целует каждый из них, вынуждая меня дрожать.

— Просто не надо относиться ко мне, как к ребёнку. От тебя я этого точно не могу принять.

— Ты не ребёнок, Дикарка. И я отлично это понимаю. Ты одна бегаешь?

От такой резкой смены темы теряюсь на пару секунд, но быстро беру себя в руки.

— Я рано выхожу. В шесть уже на улице. Возвращаюсь к семи. Быстро принимаю душ, собираюсь, завтракаю и на учёбу.

— И братья тебе компанию не составляют?

— Их в такое время не разбудит даже пушечное ядро, упавшее на голову. — отбиваю со смехом.

— Я тебе больше скажу. Если кому-то на голову упадёт ядро, то его вообще уже ничего не разбудит. — смеётся Северов.

— Егор, бляха-муха.

Нащупываю его бедро и щипаю через джинсы.

Его лицо так быстро меняется, что я даже успеваю испугаться, что у него опять сносит крышу. И тут парень рычит:

— А-у, больно! Забыла, что мне есть чем тебе ответить?

Переводит руки мне на бока, усиливая напор пальцев на рёбрах.

— Нет, Егор! Нет! Нет! Нееет!!! — кричу, пытаясь избавиться от щекочущих пальцев.

Брыкаюсь и вырываюсь из его рук. Он перестаёт меня мучить и целует, проникнув языком ко мне в рот.

Когда отрывается, сипит:

— Как тебе не спится в такое время?

— Я живу по принципу: не трать драгоценное время на сон. Высплюсь на том свете. К тому же я обожаю бегать именно утром, когда воздух ещё сохраняет ночную свежесть, а люди спят.

— Зимой тоже? — киваю. — По темноте бегаешь?

— Опять пытаешься меня воспитывать? — шиплю, приподнимаясь.

Егор толкает меня обратно на себя, придавливая ещё крепче к своему каменному телу.

— Волнуюсь, Дикарка.

Взгляд в глаза, и я понимаю, что он не врёт. А ещё до меня доходит, что мне это важно. Именно его забота. Даже если меня это бесит, я научусь принимать её, поэтому успокаиваю.

— Через пару улиц вглубь посёлка есть парк. Там всегда горят фонари, так что никакой опасности нет. Не переживай за меня. Я могу дать отпор.

По его лицу пробегает тень, но он быстро справляется со своими мыслями и сомнениями, возвращая улыбку на чувственные губы.

— Блядь, — буркает с лёгкой злостью, — я даже не знаю, где ты учишься, Ди. Тебя это не пугает? То, что мы реально нихера друг о друге не знаем.

— Немного. — признаю, как есть. — Но я знаю, что ты учишься на хирургическом отделении. Никогда бы не смогла представить тебя врачом, как и НикМака.

— Изначально, — хмурит брови, стягивая к переносице, — поступил на медицинский из-за отца. В какой-то момент хотел даже бросить, но потом привык и мне даже начало нравиться. Я понял, что могу сделать хоть что-то хорошее.

— Я уверена, что ты сделаешь много хорошего, Егор. Обязательно.

Накрываю ладонью его щёку, поглаживая пальцами скулу, чтобы выразить свою поддержку.

— Твоя очередь, Диана. Признавайся, куда поступила.

— Факультет психологии. Буду, как Ганибал Лектор, копаться в мозгах у людей и находить всяких маньяков. — отбиваю, улыбнувшись.

— Одного ты уже нашла. — опять хмурится Северов.

Быстро поднимаюсь и поворачиваюсь к нему всем телом. Сжимаю его руки, глядя исключительно в глаза.

Он сам поднял эту тему, а значит, у меня есть шанс её развить и подвести к необходимому мне результату.

— Ты не маньяк, Егор. Ты скорее как Джекил и Хайд.

Не лучшее сравнение, конечно, но это первое, что мне пришло в голову.

— У доктора Джекила было раздвоение личности, и он понятия не имел, что становится кем-то другим, а я отлично понимаю, что делаю. Просто в какой-то момент мои мысли, желания, движения меняются. Я не отключаюсь от реальности. Я всё сознаю, Диана, но в такие моменты я хочу делать больно. Осознанно. Я теряю контроль не столько над своими действиями, сколько над мыслями. Вчерашняя ночь могла закончиться куда хуже для тебя.

— Но после этого ты же останавливался вовремя. — делаю новую попытку убедить его, что с этим можно бороться.

— Сейчас да. Когда понимал, что мои желания уходят в опасное русло, тормозил. Но, блядь, Ди, я понятия не имею, в какой момент могу сорваться. Я гашу ярость, но рано или поздно она найдёт выход, и если в эту секунду рядом окажешься ты, то… Я боюсь за тебя, Диана. Того, что могу сделать с тобой.

— Егор… Егор… Егор… — тарахчу быстро, сжимая ладонями его голову. — Ты ничего мне не сделаешь. Если ты не сможешь, то я буду держать тебя. Всегда. Я всё равно не дам тебе опять уйти. Понимаешь? Не отпущу.

Сама не замечаю, как начинаю плакать. Понимаю, что слёзы катятся по щекам, только когда Северов стирает их пальцами и шепчет:

— Не реви, Дикарка. Не уйду. Придётся искать другие способы выплёскивать злость, чтобы не навредить тебе.

Как только он говорит это, у меня внутри всё сворачивается в гремучую массу страха и злости.

— Какие?

Будто читая мои мысли, отвечает, толкая мою голову себе на плечо и обнимая руками:

— Я дал тебе слово, что теперь только ты и я, Диана. Никаких других больше не будет. Пиздить прохожих на улице тоже не вариант. — хмыкает невесело. — Пока ещё не знаю как, но я обязательно что-нибудь придумаю. Обещаю, Дикарка.

И я верю ему. И на счёт того, что он не станет мне изменять. И относительно того, что найдёт способ спускать ярость. Я безгранично доверяю парню, которого почти не знаю. Я доверяю ему не только своё тело, но и сердце, и душу. И делаю я это без малейших колебаний или сомнений.

— Егор, — шелещу ему в шею, не решаясь сейчас взглянуть в глаза. — что если то, что происходит с тобой — синдром расстройства личности?

Мне слишком сложно поднимать этот вопрос, потому что не уверена, что он правильно воспримет мои слова. Да и ещё слишком мало времени прошло. Но сейчас подходящая ситуация, а значит, я должна попробовать.

— Я же сказал, что не отключаюсь от реальности. Я понимаю всё, что творю. — его голос проходит вибрациями по моему телу, и я понимаю, что он начинает злиться, но сдаваться сейчас не имею права.

— Раздвоение личности и расстройство — две разные вещи. Может, стоит обратиться к психологу? Это же…

— Блядь, Диана, нехер меня лечить! — рявкает, отрывая меня от себя и поднимаясь на ноги. — Я сам разберусь. Не лезь. Пойду покурю. — кладёт наличку в принесённый официанткой счёт. — Жду на улице.

Выходит из кафе, ни разу не обернувшись.

Сжимаю кулаки, скрипя зубами. Его упрямство и во мне волну злости поднимает.

Неужели так сложно попробовать? Это же психологическая проблема, а значит, и решать её надо с помощью разговоров и обсуждений, а не срываться на ком-то. Это временная мера, которая даёт желаемый результат, но не закрепляет его. Рано или поздно Егор сорвётся. Возможно, даже на мне. И я звиздец как боюсь этого момента, поэтому готова на всё, чтобы помочь ему.

Забиваю лёгкие воздухом и выхожу за ним на улицу. Северов курит, облокотившись на бэху. Как только замечает меня, подходит и обнимает, крепко прибивая меня к своему телу.

— Извини, Ди. — выталкивает с раскаянием в интонациях. — Терпеть не могу, когда кто-то лезет ко мне в душу.

Понимаю, что он говорит не только обо мне, но и о психологах, поэтому ничего не отвечаю, крепче сжимая руки на его пояснице и слушая сбивчивый стук его сердца. Когда дыхание Егора относительно выравнивается, поднимаю голову и заглядываю в бирюзу его глаз.

— Я просто хочу помочь тебе.

Он кладёт ладонь на мою щёку и нежно целует.

— Знаю, Дикарка. Но дай мне самому разобраться с этим. Двадцать лет как-то справлялся и сейчас смогу.

— Я могу хоть что-то сделать, Егор? — выбиваю полушёпотом.

— Можешь. Будь рядом, Диана. Будь со мной. Держи меня.

— Держу.

Поднимаюсь на цыпочки, зарываясь пальцами в его волосы, и целую, чтобы стереть из его сердца все сомнения. Вкладываю в движения губ, рук, языка, в удары сердца, в разорванные выдохи, в раздробленные вдохи всю любовь, о которой не могу сказать. Я хочу, чтобы он её ощутил. Хочу, чтобы узнал. Хочу, чтобы понял и принял.

Он сжимает руки на пояснице, отрывая меня от земли, и смеётся.

— Ты нереальная, Дианка.

Нависая над ним, болтыхаю ногами и требую опустить меня на землю, но вместо этого он просит:

— Поцелуй меня, моя Дикарка. Мне мало.

Целую. Ну, конечно же, целую. Без промедления прижимаюсь к его губам, опираясь ладонями на плечи.

— А теперь поставь меня, Егор. — пищу, разрывая поцелуй.

— Не поставлю. Держись крепче.

— Зачем?

Вместо ответа он начинает кружить меня. Лёгкие болят от смеха, а глаза сияют от счастья. Стоит ногам коснуться твёрдой земли, как они заплетаются, и я чуть не падаю. Северов хватает меня, но и самого шатает.

Случайные прохожие косятся на нас, как на сумасшедших или пьяных. Кто-то неодобрительно качает головой, кто-то улыбается и отводит взгляд, потому что Егор наклоняется и припечатывает мой рот голодным поцелуем. Я и так еле держалась на ногах, а его язык усиливает головокружение. Ноги подкашиваются, и мы начинаем заваливаться назад. От падения спасает чья-то машина.

Плевать, чья она.

Опираюсь спиной, а парень придавливает меня всем своим твёрдым рельефным телом, вжимая в металлическую обшивку. Царапаю ногтями его шею. Он сжимает ладонью мой затылок, массируя. Давит на заднюю часть шеи, одновременно поднимая большими пальцами мою голову, вынуждая прогнуться сильнее. Как только подчиняюсь, углубляет поцелуй. Гладит мой язык, кружит по нему, придавливает. Скользит по нёбу. Прикусываю влажную плоть. Медленно веду зубами до самого кончика и только потом касаюсь его своим.

Егор прихватывает мою нижнюю губу и посасывает, пока я не начинаю тихо стонать ему в рот от возбуждения.

Как же он меня заводит. В промежности уже целый потоп. Кожаные штаны, намокая, начинают скрипеть, когда я крепче сжимаю бёдра. Цепляюсь дрожащими пальцами ему в волосы и оттягиваю его голову назад, без слов требуя дать мне вдохнуть. Оторвавшись от меня, раздевает взглядом, жадно ловя мокрыми от слюны губами воздух. Сглатываю собравшуюся во рту влагу, загоняю в лёгкие огромное количество кислорода и опять притягиваю его к себе. Покусываю его губы, мечтая только о том, чтобы все люди куда-нибудь исчезли, оставив нас одних на парковке возле кафе.

— Убиваешь, Дикарка. — хрипит Гора, царапнув зубами мою верхнюю губу.

— Хулиганишь, Северов. — отбиваю сиплыми интонациями, подаваясь ему навстречу.

— Тормозим, Ди. Пока не натворили глупостей.

Мозги растаяли от его жара, и я вообще не способна соображать, мечтая только о том, чтобы он без конца целовал меня.

Сильнее сжимаю руки на его шее и тянусь вверх к его губам, как к источнику жизни. Не могу оторваться. Не могу остановиться. Не могу контролировать ни тело, ни мысли, ни действия.

Егор с обречённым стоном сдаётся мне, опять забивая мой рот своим языком и сводящим с ума вкусом. Сжимает одной рукой талию, а второй всё так же фиксирует голову. Толкаясь бёдрами ближе, вдавливает каменный стояк вниз живота. Причиняющая дискомфорт пружина сжимается всё туже, требуя взрыва. Подрываю таз ему навстречу.

Егор со звериным рыком отходит назад на пару шагов. Пока я захлёбываюсь воздухом, упираясь руками в металл за спиной, он отходит ещё дальше. Переводит дыхание. Вытаскивает из кармана сигареты и закуривает.

— Егор. — зову хрипом, подходя к нему шаткой походкой. Прочищаю горло. Коротко кашляю, возвращая голосу нормальные интонации. — Егор.

— Пиздос, ты мне предохранители рвёшь, Дианка. — разрезает парень, затягиваясь дымом. — Мозги отрубает нахрен. Забываю с тобой обо всём, Ди. Вообще обо всём. Не только о том, где нахожусь и что делаю, но даже о том, кто я.

Нырнув ему под руку, сжимаю ладонями щёки. Он стягивает на меня взгляд и глухо выдыхает.

— Как это понимать, Егор? Что значит "кто я"?

Пальцами одной руки гладит скулу, а второй продолжает сжимать сигарету, но при этом не курит.

— Это значит, Ди, что с тобой я становлюсь лучше. Если не считать того, что собирался сделать с тобой, как только мы останемся одни. — добавляет с коротким хмурым смешком.

Спрашивать, чем именно он собирался со мной заниматься, бессмысленно, потому что натянутая ткань джинсов очень красноречиво говорит за него.

Кладу голову на плечо, прижимаясь губами к шее, и веду ими к самому уху, легко прихватив зубами мочку.

— Мне так хорошо, когда ты рядом.

Сильнее сдавливает меня и целует макушку.

— Мне тоже, Дикарка. Не хочу отпускать тебя.

— Не отпускай.

— А твои?

Тяжело и шумно вздохнув, понимаю, что он прав. Я так и не включила телефон. Зная своё семейство, они уже на ушах стоят. Рано или поздно мне придётся вернуться домой, но я не хочу делать этого именно сейчас. Хочу провести с Егором больше времени.

Насколько больше?

Всю жизнь.

Понимаю это, и по венам будто топлёная карамель бежит. Густая, сладкая, обжигающая. Что бы он не говорил и не делал, я не собираюсь сдаваться.

— С кем из твоих родных проще договориться?

Быстро прикидываю варианты, но единственный кто приходит в голову — Тимоха. Вот только у него в нашем доме прав не многим больше, чем у меня, потому что — младший.

— Мама. — толкаю с дрожью, потому что она одна относительно спокойная, но чересчур эмоциональная.

— Набирай. И дай мне телефон. — командует уверенно.

— Егор, что ты собираешься говорить? — сиплю испуганно.

— Доверяй, Диана. — ровно и безапелляционно. — Я постараюсь сделать так, чтобы тебе не сильно досталось, а заодно и выиграть нам ещё немного времени. Есть ещё один вариант.

— Какой? — кошу на него подозрительный взгляд, а он улыбается.

— Рассказать правду.

Понимаю же, что так было бы гораздо проще, но не могу так рисковать, пока не буду уверена, что у нас с Егором всё настолько серьёзно, как я себе это представляю. Не хочу, чтобы кто-то лез в наши отношения, а братья обязательно это сделают, хотя бы потому, что знают Северова слишком хорошо и сделают всё, чтобы "защитить" меня от него. И им будет насрать, что защита мне не нужна.

Переведя сорвавшееся дыхание, включаю мобильный, набираю маму и даю Егору трубку. Он прижимает меня к себе, как делает каждый раз, когда говорит с моими родными, и шепчет:

— Всё будет нормально, Ди. Я не дам тебя в обиду даже твоей семье. — в динамике раздаётся мамин голос, и я крепко зажмуриваюсь, потому что понятия не имею, что придумал Гора. — Наталья Юрьевна, здравствуйте. Я одногруппник Дани. Нет, не волнуйтесь. С ней всё хорошо, просто она боится звонить вам, потому что мы вчера были в ночном клубе до самого утра. — пока мама, не повышая голоса, требует подробных объяснений и спрашивает, напилась ли я, парень запускает руку мне волосы и растирает затылок. Как же я кайфую, когда он это делает. — Она всего один коктейль выпила. Просто устала и уснула в такси. Я не знал вашего адреса, поэтому оставил Даню у себя. — мама опять шумно тарахтит в трубку, а Егор улыбается и целует в висок, вызывая мурашек. — Я, честное слово, старался её разбудить. А сейчас она боится, что ей влетит за то, что даже не позвонила. Вы только не ругайте её сильно. Иначе она грозиться остаться жить на моём диване. — добивает со смехом и передаёт мне телефон. — Всё будет гуд, Дикарка. — обжигает дыханием ушную раковину. — Дальше дело за тобой.

Киваю. Набираю в лёгкие воздух и прикладываю трубку к уху.

— Привет, мам. — пищу еле слышно, ожидая её криков, но их не следует.

— Диана, дома нас ждёт серьёзный разговор.

— Я понимаю, мама. — отсекаю ровно, хотя от страха все поджилки трясутся. — Я, правда, не напивалась. Просто устала. Сама не заметила, когда отключилась, а проснулась уже утром. Телефон сел. Как только подзарядила, сразу включила.

— Ты хоть понимаешь, как сильно нас всех напугала? Мы чуть с ума не сошли. Братья тебя уже по всему городу ищут, а мы с папой собирались обзванивать больницы и морги.

— Мама. — перетягиваю разговор на себя, но она отказывается слышать, поэтому добавляю уже громче. И злее. — Мам, я не маленькая девочка. Если я не ночую дома, то это не значит, что со мной случилось что-то ужасное. Я жива и здорова. Что бы вы делали, если бы я уехала учиться в другой город? Как бы тогда контролировали? У меня тоже может быть личная жизнь. А если бы я была с парнем? Вы не думали об этом?

— С каким ещё парнем? У тебя появился жених?

Ну что за глупости? Почему стоит упомянуть какие-то отношения и сразу "жених". Как объяснить им, что те времена, когда люди играли свадьбу только для того, чтобы вести половую жизнь, давно прошли?

Лёгкие до отказа. Уверенность в голос.

— Да, у меня есть парень. И сейчас мы собираемся встретиться и погулять. Вечером буду дома.

— Даня, что за тон?

Скриплю зубами, но отвечаю достаточно спокойно.

— Не в тоне дело, мама, а в том, что вы не даёте мне взрослеть. Рано или поздно я всё равно вылечу из вашего гнезда. Дайте мне вырасти и устроить свою жизнь. Скажи всем, что я жива и здорова, и искать меня не надо. Телефон будет включён, так что я на связи.

— И правда, выросла, дочка. Хорошо. Но при одном условии. — неплохо так меня напрягает её последнее предложение, потому что в моей семье такие слова просто так не говорят. Если ставят условие, то оно должно быть выполнено. Часть уговора. Баш на баш, как говорится. — Ты нас с ним познакомишь.

Убрав телефон на расстояние вытянутой руки, закатываю глаза и сыплю далеко не лицеприятными словечками, но делаю это беззвучно. А Егор ещё и масла в огонь подливает.

— Давай, Дикарка, представь меня своей семье. — прикусывает мочку уха, а я откидываюсь на него спиной, заглядывая в улыбающееся лицо.

— Убью тебя, Гора. — шиплю с улыбкой и возвращаю телефон обратно. — Когда-нибудь обязательно познакомлю, но не сейчас.

— Что значит когда-нибудь? Мы должны знать, с кем встречается наша дочка.

— Интересно, а я им понравлюсь? — продолжает троллить Северов, вбивая слова в свободное ухо.

— Мама, дайте мне самой разобраться. Мы совсем недавно встречаемся. Я не хочу его пугать.

— А я и не боюсь. — не унимается парень.

— И чем же мы можем его напугать? — трещит в трубке.

— Сверхзаботой и четырьмя церберами. — бросаю, не удержавшись от едкого замечания. А потом добавляю уже мягче. — Всё, мама, я побежала. Вечером увидимся.

Быстро отключаюсь, потому что вечером меня и без того ждёт допрос с пристрастием, а сейчас я не хочу терять ни секунды. Оборачиваюсь и тут же закидываю руки Егору на шею. Он целует меня и шепчет:

— Ну всё, Дикарка, теперь не отмажешься. Придётся тебе когда-то признаться, что у тебя за парень объявился.

— А ты не переживай так, Егорушка, — рассекаю едко, — отмазываться тебе придётся вместе со мной.