Дикарка для Хулигана

Глава 42

Ты только мой

— Ди, мне правда лучше сейчас уехать. — хрипит Северов, закашлявшись.

С силой сжимаю его пальцы и поднимаюсь на носочки. Заглядываю в гипнотическую бирюзу его глаз и прошу:

— Егор, куда ты поедешь в таком состоянии? Мало того, что у тебя температура зашкаливает, так ещё и бровь, и губы разбиты. Останься.

— Она права, Егор. Оставайся. Комната у нас свободна. Да и она всё равно тебя не отпустит. — с улыбкой подбивает папа.

Мама стоит рядом и тоже улыбается. Парень переплетает наши пальцы и притягивает меня к себе.

— Вы точно не против? — выпаливает он, глядя на моих родителей.

Папа подходит ближе и сжимает его плечо. На мгновение на по лицу Горы пролетает тень. Видимо, там у него синяк. Но он быстро берёт себя в руки.

— Если ты не останешься, то Даня поедет с тобой. Её же ничего не остановит. Теперь уже точно. — вперивает взгляд в меня, пусть ответа и не ждёт. И так знает, что я рвану с ним. — К тому же, в таком виде куда-то ехать… Всё же кулаками помахали.

— Иначе не получилось бы. — отбивает Егор.

— Понимаю. Молодые. Горячие. Злые. Надеюсь, что на этом вы и остановитесь.

— Постараемся.

— Я принесу постельное и что-то переодеться. — вставляет мама.

— Я сама, мам.

— Ну, ладно-ладно. Ухаживай сама. Не лезу. — со смехом подцепляет папу под локоть и уводит в спальню, оставляя нас одних.

— У тебя пиздатые родители. — сипит парень, обнимая за плечи.

Откидываю голову ему на плечо и глухо вздыхаю.

Если не считать того, что папина измена и мамина истерика едва не сделали меня инвалидом, они — лучшие. Из-за той истории они никогда ничего мне не запрещали всерьёз, кроме сегодняшнего.

— Пойдём.

Тащу его за руку мимо гостевой спальни. Северов недовольно хмурится, когда понимает, куда я его веду.

— Диана, не надо.

— Надо. Или ты спишь со мной, или я с тобой.

— Блядь, Дикарка, ты меня убиваешь.

Впрочем, возмущение только на словах, потому что мы всё равно оказываемся в моей спальне. Я осторожно, чтобы не задевать раны, стягиваю с него свитер и толкаю на кровать.

— Я за аптечкой и одеждой. Штаны сам снимешь или тебе помочь? — секу с усмешкой, и парень поднимает вверх уголки губ.

Вижу, что ему очень плохо и держится он уже из последних сил, поэтому молнией бегу за аптечкой, столкнувшись на лестнице с близнецами.

— Даня! — окликает Ник.

— Не сейчас! — буркаю на бегу.

Собираю всё необходимое и возвращаюсь. Обрабатываю раны, шёпотом матеря братьев.

— Диана, я же просил. — сипит Гора.

Вскидываю на него пылающий взгляд и шиплю:

— Сколько ты ещё будешь в крови из-за них? Я же просила не трогать тебя, но им похеру.

— Дикарка, успокойся. — кладёт ладонь мне на щёку и поглаживает подушечками пальцев. — Ты же прекрасно знаешь, что по-другому нельзя было. Я ещё легко отделался. Что ты наговорила Нику? — голос опять срывается на хриплый протяжный кашель.

— Сказала, что они знают моего парня и что я его люблю. И если они сделают больно ему, то и мне тоже.

— Нереальная моя. — проводит кончиками пальцев по ключице. — Почему не подождала, пока я очухаюсь? — шмыгает носом, и я подаю ему салфетки.

— А почему ты приехал в таком состоянии?

— А как я мог тебя оставить отбиваться ото всех одной? Я никогда тебя не оставлю. Ни-ког-да. — по слогам прибивает и подтягивает меня ближе. — Запомни, Диана, я всегда буду рядом, когда нужен тебе. Чем бы ни был занят. Как бы ни было хуёво. — шепчет прямо в губы. — Ты не одна, Котёнок.

— Знаю. — отбиваю так же тихо.

Егор отодвигается назад и тянет меня за собой, вынуждая оседлать его. Впрочем, это я делаю с удовольствием. Медленно завожу пальцы в волосы от висков до самой макушки и жадно его целую. Как только наши языки касаются друг друга, обоюдно вздрагиваем и покрываемся мурашками. Как в первый раз. А вообще, каждый наш поцелуй, прикосновение, взгляд — первые.

Северов медленно сползает языком от моих губ по подбородку. Откидываю голову назад, подставляя ему горло. Он скользит влажной плотью до впадинки и прихватывает губами шею сбоку. Нежно пощипывает. Толкается бёдрами вверх, вжимая мне между ног неустанную эрекцию, и хрипом вбивает в ухо:

— Как же я хочу тебя, Дикарка. Пиздос просто.

— Так в чём проблема, Егорчик? Возьми. Я тоже хочу. — шепчу ему в волосы, пока он терзает мою шею.

Ответом мне служит приступ кашля и шмыгание носом. Северов сталкивает меня на постель рядом с собой и отворачивается, продолжая хрипеть. Как только кашель останавливается, я тащу его к себе, заставляя лечь. Он подтягивает одеяло и обнимает за плечи.

— Может, тебе чай принести? Или тёплого молока с мёдом?

— Нет, Ди. Мне просто надо поспать.

— Ты и днём так говорил, а только хуже стало.

— Диана, от того, что я сейчас напьюсь какой-нибудь херени, эффекта не будет.

— Тогда спи.

Отключается он, что совсем не удивительно, всего за несколько минут. У меня сна ни в одном глазу, поэтому осторожно выбираюсь из его объятий и спускаюсь вниз. Бесцельно брожу по дому, не зная, чем себя занять. Все уже разбрелись по комнатам, потому что завтра вставать на работу и учёбу.

Поднимаюсь обратно наверх, всё ещё не веря в реальность того, что случилось чуть больше часа назад. Нам больше не надо скрываться и врать. Мне не придётся придумывать причины, чтобы сбегать к Егору. И НикМак отреагировали на самом деле достаточно спокойно. Всё могло бы быть куда хуже. Всё же хорошо, что они узнали всё, когда рядом была вся семья, и папа с Андреем дали нам необходимую передышку, когда скрутили их.

Уже возле спальни сталкиваемся с Максом. Он изучающе смотрит на меня исподлобья, подвернув губы. Я тоже оглядываю его лицо и шумно выдыхаю. Цепляю за запястье и тащу в ванную.

— Я так понимаю, что тебя Ник лечил? — буркаю, пока брат садится на стиральную машину.

— Ты же отказалась. У тебя теперь… — уловив посыл, который я вкладываю в злобный взгляд, обрывается. — Егор. — скрежещет зубами.

— Макс, не надо опять начинать. — прошу тихо, срывая с виска криво налепленный пластырь. — Всё уже решено. Можешь злиться и психовать сколько влезет, но не смей его трогать.

Брату тоже нехило досталось. Под глазом огромный "фонарь", веко опухшее, на левом виске глубокая царапина и синяк, нос разбит, верхняя губа тоже в двух местах.

Промываю ссадины и смазываю мазью синяки. Так и подмывает надавить посильнее. Впрочем, это я всё же делаю, когда он со злостью выпаливает:

— В прошлую пятницу я видел этого… друга в клубе. Он какую-то девку целовал. А разве ты не с ним была в те выходные? — добивает едко.

От неожиданности поднятой темы и череды неприятных воспоминаний с такой силой давлю ему на глаз, что ещё немного и он просто лопнет. Максим отталкивает мою руку и матерится, а я сжимаю челюсти.

— Я была там. И он её не целовал.

— Да неужели? — подбивает брат. — Кажется, у нас с Ником и Тимой групповая галлюцинация была.

— Кажется, у тебя лишние зубы выросли. — шиплю, сгребая пальцы в кулаки. — Это была Лика. Моя подруга. А видели вы тоже самое, что и я. Его спину. Он специально так стал, чтобы вы подумали, что они целуются.

— Это он тебе сказал? — продолжает делать попытки вбить между нами клин, но я не поддаюсь, пусть хочется втащить ему по физиономии со второй стороны, чтобы лицо было пропорциональнее.

— Макс, ты реально думаешь, что я такая тупая? — решаю, что сказать правду будет лучшим вариантом. Хватит уже лжи. И так наворотили. — Хочешь правду? Получай. В тот момент я подумала то же самое, что и вы. Я не знала, что вы там и почему Егор это делает, поэтому закатила ему фееричный скандал. Он обрисовал все аргументы, и я ему поверила.

— Вот так просто? — тащит вверх бровь и тут же кривится от боли.

— Вот так просто. Сам подумай. Какой смысл ему было целовать её прямо у меня на глазах? Если бы он не хотел быть со мной, то просто послал бы. Но мы вместе. Всё время. Даже когда расходимся по домам, постоянно на связи. Он не ходит по барам. Не ездит без меня в клубы. Если хочешь, то я могу показать наши переписки. Нам нечего больше скрывать.

Он ничего не отвечает, но жуёт губы, что говорит о том, что мне он не верит и злится. Какое-то время продолжаю лечение в тишине. Когда обрабатываю разбитые костяшки пальцев, он рвано вдыхает и дробью выпускает переработанный кислород.

— Значит, и правда любишь? — выписывает, глядя куда-то в стену.

— Да, братишка. Люблю. И Егор меня тоже.

— Уверена?

— А стал бы он заявляться к нам домой с температурой под сорок, чтобы получить по морде, если бы это было не так?

Брат снова вздыхает и смотрит мне в глаза.

— Больше никакой лжи? — сипит, цепляя мой взгляд.

Смотрю чётко в его глаза, давая понять, что я полностью открыта.

— Никакой. Только правда.

— Тогда ответь мне на один вопрос. — дожидается, пока я кивну и продолжает. — Вы реально не?.. Всё это время?

Только потому, как он прячет глаза, а его щёки заливает краской, понимаю, что он имеет ввиду. Самой стрёмно говорить об этом с братом, но я должна постараться сохранить их дружбу.

— Хочешь поговорить о сексе и контрацепции? — скрываю неловкость сарказмом, растягивая рот в улыбке.

Он прочищает горло и шумно сглатывает. Кадык резко дёргается. Макс поднимает на меня серьёзный взгляд, и я перестаю улыбаться.

— Вы правда не трахаетесь?

Бляха-муха, ему обязательно озвучивать это в такой манере? Да и зачем ему эта информация?

Прикрываю горящие уши волосами и продолжаю работу над его руками.

— Тебе справку от гинеколога принести? — пищу еле слышно, забывая дышать.

— Почему?

— Макс!

— Я имею ввиду, что достаточно хорошо знаю Гору. Он как минимум, — делает акцент на последнем слове, — раз в неделю цепляет кого-то. А вы уже две недели вместе, и он не настаивает?

Божечки… Это самый неловкий разговор в моей жизни.

— Скорее наоборот. — одними губами выталкиваю, стараясь не сгореть от его пристального взгляда.

— В смысле? — сжимает мой подбородок, вынуждая посмотреть ему в глаза.

Глубоко вдыхаю и задерживаю кислород в лёгких. Правду сказать я ему, конечно, не могу. И так достаточно того, что уже случилось. Если признаюсь, что Егор звереет во время секса, то они его точно закопают.

— Я настаиваю. А Егор не хочет торопить события.

— Ты?! — его глаза округляются, а рот так и застывает на этом слове.

Кто-нибудь, убейте меня прямо сейчас, пока я от стыда не сгорела.

Закусываю щёку и киваю.

— Да, Макс. Я.

— Макс, ты чего орёшь? — показывается в дверях заспанный Тимоха. — Что опять случилось?

Максим откашливается и перебрасывает на него взгляд.

— Сорри. Случайно вырвалось. Иди храпи дальше.

Недовольно бормоча себе под нос, Тима оставляет нас одних. Опять сталкиваемся со старшим братом глазами. Какое-то время пытаем друг друга, а потом одновременно выдыхаем.

— Возможно, не такая уж он и сволочь.

— Он не сволочь, Максим. — бурчу, отворачиваясь, чтобы убрать всё обратно в аптечку. — Он правда всё мне рассказал сразу. И то, что вы с Ником обсуждали его между собой… Я же не глухая. К тому моменту, как мы начали встречаться, я уже знала, что он не святой. — не знаю почему, но у меня язык не поворачивается назвать его кобелём или бабником. — Как любит говорить Егор: давай по пунктам. Первое: мы любим друг друга, и вы ничего с этим не сделаете. Смиритесь и постарайтесь принять это. Нас. Вместе. Второе: он ничего от меня не скрывает. Я знаю куда больше вас, поверь. Третье: Андрей с самого начала знал правду. Ты думаешь, что он позволил бы Егору хоть пальцем меня коснуться, если бы не считал его достойным меня? — взглядом прямо в глаза ему врываюсь. Макс отрицательно ведёт подбородком, потому что знает, что я права. Андрюха ни за что не подпустил бы ко мне какого-то козла. — Четвёртое: я бы очень хотела, чтобы вы остались друзьями. Вы для Егора — часть семьи, которой у него нет. Понимаю, что…

От прикосновения к плечам вздрагиваю. Поворачиваю голову на брата. Он обнимает за плечи и целует в щёку.

Кажется, близнецы сегодня побили все рекорды по тёплым семейным отношениям.

— Мы с Ником так отреагировали, потому что любим тебя, Даня. И хотим защитить. Я никогда больше не хочу видеть твою боль. — закрываю глаза, когда чувствую, что они наполняются влагой. — Должен признать, что Северов и правда изменился с тех пор, как он с тобой. И ты тоже. Не помню, когда ты так часто улыбалась, смеялась. Ты ожила рядом с ним. Как я могу ненавидеть его, если он делает счастливой мою младшую сестрёнку? — сипит мне над ухом.

Лёд в груди трещит и тает. Накал между нами спадает до нуля. Сердце заходится в бешеном ритме, сметая на своём пути все страхи. Повернувшись, бросаюсь брату на шею. Обнимаю с такой силой, что он начинает задыхаться. Оставляю несколько поцелуев на его щеке, постоянно повторяя:

— Спасибо. Спасибо. Спасибо.

Он тихо смеётся и отрывает меня от себя. Глядя в глаза, толкает:

— Только если он тебя обидит, ему крышка. Так и передай.

— Если он меня обидит, то я сама его грохну. — отрезаю с улыбкой.

— Кто бы сомневался. Спать идём? Вставать как бы рано.

— Идём.

Забираюсь под одеяло, и Гора тут же притягивает меня ближе. Опускаю голову ему на плечо, прикасаясь губами к шее. Мурашки не заставляют себя ждать. Обнимаю за торс, а он сильнее давит на мои лопатки.

— Где ты была? — шепчет хрипло.

— Я думала, что ты спишь. — бомблю вместо ответа.

— Спал. Проснулся воды попить, а тебя нет. Всё хорошо?

— Да, Котя. С Максом разговаривали.

Он мгновенно напрягается. Все мышцы каменеют. Пальцы до боли вдавливаются мне в спину.

— О чём?

— О нас с тобой. Он сказал, что видел тогда в клубе. — напоминать, что именно произошло, нужды нет. Он прекрасно понимает, о чём я говорю. — Я рассказала, как всё было на самом деле.

— Ди, ты правда веришь мне? — хрипит тихо.

Приподнимаюсь и заглядываю ему в лицо. Лунный свет отбрасывает причудливые тени, и глаз я не вижу. Но мне это и не надо. Опустив голову ниже, целую его в губы.

— Верю, Егор. И с каждым днём всё больше убеждаюсь, что ты не мог меня обмануть. Особенно после сегодняшнего.

В его голосе слышится облегчение и улыбка, когда выталкивает:

— Спасибо, Диана. Твоё доверие — всё для меня.

Гора переворачивается на бок, лицом ко мне. Спускает руку на поясницу и пробирается под майку. Тащит к себе в упор. Не сопротивляясь, сдвигаюсь к нему. Он перебирает пальцами позвонки, пока я копошусь в его волосах. Губами касаюсь вспотевшего лба.

— У тебя температура.

— Знаю. Только никаких таблеток. У меня скоро передоз будет. — бухтит, пробегая своими губами по подбородку и щеке. — Я их столько сожрал, когда к тебе ехал.

— Может, чай? — предлагаю уже в сотый раз.

Северов в сотый раз отказывается.

Соприкасаясь носами, закрываем глаза. Несмотря на бешено колотящее сердце, дыхание медленно выравнивается, и я засыпаю, пусть и была уверена, что после такого переизбытка эмоций мне это не удастся.

Просыпаюсь утром не от будильника, а от того, что мне прямо в глаза светит солнце. Крепче зажмуриваюсь и переворачиваюсь на спину. Наощупь нахожу телефон и смотрю на время.

— Какого? — подскакиваю с кровати, продолжая пялиться в экран телефона.

Егора нет, а часы показывают уже десять.

Почему не сработал будильник? Почему меня никто не разбудил? Где Гора? Что вообще происходит?

Прямо на пижаму натягиваю любимую растянутую и полинявшую футболку, которая раньше принадлежала Андрею, и сбегаю вниз. Ноги сами заносят меня на кухню.

Гора ставит кружку на стол и поворачивается ко мне.

— Я подумала, что ты уехал. — сиплю, стараясь отдышаться от бега.

— Хотел. Меня не отпустили. — улыбается парень, протягивая ко мне руки.

Шагаю к нему, обнимая за шею. Он оборачивает руки вокруг поясницы и утыкается носом в живот, разгоняя по моему телу жаркое дыхание и звероподобных мурашек.

Он не такой кипяток, как был ночью. И кожа не такая бледная.

— Кто не отпустил?

— Я.

Рывком поворачиваюсь на вошедшую маму, заторможено моргая.

— Ты дома?

— Я же сегодня во вторую смену. — улыбается, ставя на плиту чайник. — Завтракать будешь?

Киваю, садясь рядом с Егором.

— Почему меня никто не разбудил? Я же в институт опоздала. — шуршу, глядя то на маму, то на Гору.

— Я решила, что вчера был очень тяжёлый день и тебе стоит отдохнуть. К тому же Егор рассказал, что случилось во время поездки в Санкт-Петербург и позже. И вид у него утром был не самый лучший. Не хочу, чтобы он оставался один, а ты весь день переживала.

Присвистнув от такого разворота событий, ошарашено наблюдаю за мамой. Она никогда не оставляла меня дома просто так.

— Ты что ей наговорил? — спрашиваю шёпотом, сдвигаясь к Егору.

Он только улыбается и быстро целует меня, пока мама копошится у плиты.

— Ничего, Дикарка. Сказал, как есть.

Мама ставит передо мной тарелку с овсянкой с фруктами и чашку кофе.

— Спасибо. А ты ел? — обращаюсь к Горе.

— Я сварила бульон из домашней курицы. На нём приготовила лапшу и накормила твоего жениха. — на этом слове закатываю глаза, а "жених" прикрывает рот ладонью, посмеиваясь. — Голодным я его не оставила, не переживай. Таблетки он выпил, варенья поел, сейчас травяной сбор пьет. Ещё я попросила его оставаться у нас, пока полностью не поправится.

— Правда?! — на эмоциях и тон повышаю, и со стула подскакиваю.

Мама смеётся и обнимает меня одной рукой.

— Вместе мы его быстро на ноги поставим. — смотрит на часы. — Мой доклад закончен, побежала собираться.

С этими словами выплывает из кухни. Перевожу взгляд на Егора, а он заливается хрипловатым смехом.

— И ты согласился? — сиплю удивлённо.

— А ты думаешь, что ей возможно отказать? — не переставая смеяться, притягивает меня к себе на колени. — Она не оставила мне вариантов. Позже скатаюсь за вещами. Уже подзаебался шмот твоих братьев таскать. Но это только пока не очухаюсь. — теряя весёлость, заявляет уже на серьёзе. — А потом вернусь к себе. И ты вместе со мной.

— Это ты ей тоже сказал?

— Нет. Ещё рано. Пусть пока привыкнут, что мы вместе. Не могу же я так просто утащить тебя из дома в логово монстра.

— Ты давно проснулся?

— Где-то с час. — отбивает тихо, перебирая мои волосы.

— Хотел натихаря свалить? — бурчу с обидой, но он опять смеётся.

— Нет, Дикарка. Мне пока ещё жить охота.

— Всё, я убежала на работу. — заглядывает в арку мама. — Буду поздно. Обед в холодильнике. Лекарства я оставила на столе. Люблю.

— И я тебя.

Оставшись в доме одни, полушёпотом обсуждаем всё произошедшее. Подробно рассказываю Егору о разговоре с Максом. Он так громко ржёт с того, что мы говорили о сексе, что у меня уши закладывает. Стукаю его кулаком в плечо. Он ловит моё запястье и целует в синюю линию вены. Вытащив язык, проходится им по ладони до кончиков пальцев и втягивает указательный в рот, посасывая.

Следом за мурашками по телу растекаются дрожь и слабость. Взгляд в его потемневшие глаза и меня прошибает предвкушением. Поёрзав у него на коленях, сажусь так, что твёрдая плоть вжимается между ягодиц. Пружина внизу живота стягивается раньше, чем я успеваю вдохнуть. Влага сразу же пропитывает не только трусы, но и пижамные шорты.

Парень выпускает мой палец, но тут же занимает рот моими губами. Постанывая, еложу на его члене.

— Егор, пожалуйста… — хриплю, разрывая поцелуй. — Хватит ждать. Мы одни. Братья о нас знают. Ты не сорвёшься.

Он тяжело дышит, утыкаясь лбом в переносицу. Опускает веки и выталкивает:

— У меня нет гандонов. Не готовился. Прости.

— Зато у меня есть.