Драйв

Глава 33

Trouble

COLDPLAY

Канун Нового года

— Хотел бы я быть рядом, чтобы поцеловать тебя, — сказал Нейт, в его голосе чувствовалось искреннее сожаление.

— Ага. Хоть ты и отстой, — поддела я, — всё нормально, Нейт. Газета — на первом месте. Так и должно быть.

Я поудобнее устроилась на диване, уставившись на экран, где вот-вот должен был начаться обратный отсчет и опуститься новогодний шар¹²². — Десять, девять, восемь, семь, шесть… — мы считали вместе, встречая Новый год.

Он был в Чикаго — встречался с рекламными агентами, чтобы заранее познакомиться и завязать нужные связи перед рабочими встречами. Он обхаживал их, а я сидела дома и тосковала по нему на своем диване. Но я ни разу и словом его не упрекнула — он заботился о двух своих женщинах сразу, и каждая была для него по-своему важна.

— Почувствовала мой поцелуй?

— Я ем пончик, так что нет, — хихикнула я.

— Прости, детка. Хотел взять тебя с собой, но ты бы просто сидела и скучала в гостинице.

— В следующий раз. Мне завтра весь день работать. То, что я вообще смогла взять сегодня выходной — уже чудо.

— Мне пора возвращаться на вечеринку.

— Иди, покори их всех.

— Хотел бы я быть внутри тебя.

— Я буду спать справа.

Повисла тишина — та самая, в которой мы оба хотели сказать больше, но выбирали молчание.

Я обожала эту тишину — она говорила больше любых слов.

— Возвращайся скорее.

— Пока, красавица.

Молчание затянулось. Никто из нас не хотел класть трубку.

— Когда-нибудь мы обязательно поедем в путешествие вместе. О, черт!

— Что такое?

— Я забыла выставить чемодан за дверь!

— Что?

— Сейчас же еще не везде полночь, верно? — выпалила я, запыхавшись, сбрасывая с колен гору одеял. Техас уже несколько недель выглядел, как одно сплошное ледяное море.

— Стелла, я вообще не понимаю, о чем ты, — рассмеялся он.

— Это суеверие.

— А-а, — протянул он так, будто всё сразу встало на места. Потому что он знал меня. Иногда лучше, чем я сама. Он был из тех редких мужчин, которые ловят каждую твою реакцию, стараются ради твоей улыбки и трахают так, будто это их работа. У меня никогда раньше не было такого. Я влюбилась в обещание, что таилось в его глазах и голосе, и в то чувство покоя, что возникало, когда я могла быть собой, не боясь осуждения. Его любовь была безусловной, хоть он еще и не произносил этих слов вслух. Это и так было понятно без слов. Отношения с Нейтом были самыми естественными из всех, что у меня когда-либо были. Он захватил мое дыхание в самом начале и теперь изо всех сил пытался завладеть всем остальным — и у него это прекрасно получалось.

— И что же означает это суеверие?

— Оставить чемодан за дверью в канун Нового года? Это значит, что однажды я буду много путешествовать.

— Тогда лучше поторопиться, — в его голосе слышалась улыбка.

— Спокойной ночи, — сказала я, спеша по коридору в свою спальню.

— Спокойной ночи, чудачка, — с нежностью произнес он, и его тихий раскатистый смех оборвался в тот момент, когда я положила трубку.

Да, я была чудачкой, и мне нравилось, что он знал это и принимал. В тот вечер моя чудаковатость проявилась особенно ярко: я укуталась, как старая дева, в красную ночнушку-муумуу¹²³, которую мама подарила мне на Рождество, и в красно-зеленые полосатые носки с бубенчиком на шапочке Санты.

Мы с Пейдж умудрились перекинуться парой вежливых фраз, чтобы пережить праздники, хотя обида тлела в нас обоих. Свой первый День Благодарения я провела с Лекси и Беном. Я сожгла индейку, Лекси превратила картофельное пюре в клейстер, взбивая его миксером, а Бен, не сказав ни слова, проглотил эту ерунду — потому что любил Лекси так же, как Нейт любил меня.

Нейт провел праздники у родителей и умолял меня поехать с ним, но я сказала, что это наш с Лекси первый год «самостоятельной жизни», пусть и получалось не очень.

Группа не уезжала в Калифорнию до первого января из-за проблем с расписанием. По крайней мере, так Бен сказал Лекси, и она практически переехала к нему. Когда Лекси не была у Бена, это означало, что они ссорились, и я делала всё возможное, чтобы утешить ее. Она отчаянно пыталась загнать свои тревоги поглубже, и, хотя Нейт пару раз выражал недовольство по этому поводу, каждый раз, когда она нуждалась во мне — я была рядом.

Бен был измотан, и это было написано у него на лице, когда он стоял на моем пороге поздней ночью. Его взгляд нашел Лекси — немой, умоляющий — и в ту же секунду она бросалась в его объятия с готовым извинением на губах.

Они были напуганы переменами, но Бен оставался непоколебим в своем стремлении доказать ей, что их отношения не изменятся, что бы ни происходило в группе.

Время покажет.

Мы обе не верили ему, но я держала свое мнение при себе. На Лекси и без того давило слишком многое. Sony — это не просто очередной лейбл. Впереди всех ждали координатные перемены.

Между концертами, статьями для газеты, моим парнем и лучшей подругой я чувствовала, будто живу двумя разными жизнями. Мы никогда не вспоминали Рида, и я никогда не спрашивала о нем. Словно его и не существовало. И, должна признать, это было облегчением — потому что я позволила себе быть счастливой в новых отношениях. И я была счастлива. Настолько, насколько может быть счастлива девушка, встречающая Новый год в одиночестве, но с надеждой на следующий год, в котором будет Нейт Батлер.

Он был для меня всем: добрым, внимательным, заботливым, невероятно красивым и чертовски талантливым в роли бойфренда. Последние два месяца он вкалывал по полной в газете, а потом осыпал меня всей нежностью, на какую только был способен, — и этого всегда было более чем достаточно.

Я прокатила чемодан по коридору, открыла дверь и встретила ледяной порыв ветра. Выставив его на улицу, я уже собиралась захлопнуть дверь, как вдруг почувствовала запах сигарет.

А где сигареты…

Меня будто ударило током.

Я закрыла глаза и глубоко вдохнула, прежде чем поднять взгляд и встретиться с пристальным взглядом Рида Крауна. Судя по количеству окурков, разбросанных на крыльце, он простоял здесь несколько часов.

Он раздавил сигарету ботинком, а я тем временем медленно подняла глаза. Меня мгновенно пронзил шок, когда я увидела, что он выглядит… здоровее. Набрал пару килограммов. Темные волосы выбивались из-под серой вязаной шапки, под которую идеально подходила теплая термокофта, и он выглядел чертовски сексуально. Линия подбородка стала более выразительной, а лицо покрывала густая, аккуратно подстриженная щетина. Я онемела, пока воздух вокруг сгущался от того самого знакомого напряжения. И не могла вымолвить ни слова. У меня пропал дар речи. В его взгляде отражались любопытство и облегчение. А потом его губы дрогнули в едва заметной улыбке.

Нет.

Спустя минуту молчания его взгляд скользнул к чемодану, который я выставила за дверь.

— Собираешься куда-то?

Я сделала шаг навстречу морозу. Носки мгновенно промокли, едва коснувшись земли.

— Что ты здесь делаешь?

Он усмехнулся, и внутри у меня всё перевернулось.

Нет. Пожалуйста. Нет. Только не усмехайся. Не улыбайся. Не смотри на меня!

— Сексуальная ночнушка, Граната. Остальные обитатели дома престарелых присоединятся к тебе сегодня?

— Рид, хватит нести чушь. Что ты здесь забыл?

— Можно войти? На улице, блядь, дубак. — Он поднес руки ко рту, выдыхая на них теплый воздух.

— Нет, — сказала я и закрыла дверь за собой, заслоняя вход в квартиру.

— Ладно. — Он засунул руки в карманы джинсов.

Я просто стояла и таращилась на него в своем нелепом балахоне, с волосами, собранными на макушке в небрежный пучок.

— Просто хотел поговорить. Минуту.

— Я думала, мы уже всё сказали. — В моем голосе просачивалась злость. Я была зла. Хотя у меня же был Нейт. У меня не было причины злиться.

— Перестань смотреть на меня так, — его голос стал тихим, низким.

— Как?

— Как на зверя в клетке. Будто ты боишься меня. — Он сделал шаг вперед, и я невольно отшатнулась.

— Черт, — резко выдохнул он. — Да это же я, Стелла. Я пришел не для того, чтобы причинить тебе боль.

В груди все сжималось, пока я пыталась подавить бушующие эмоции. Это была горечь, обида и столько злости, о которой я сама не подозревала.

— Стелла, — тихо произнес он. — Я столько раз хотел тебе позвонить.

— Но не звонил, — резко отрезала я, кивнув. — Отлично выглядишь. Рада, что у тебя всё хорошо. Поздравляю. С Новым годом, Рид. — Я хлопнула дверью, и через секунду створка с глухим ударом врезалась мне в задницу, толкнув вперед.

— Прекрати, — рявкнул он, захлопывая дверь за своей спиной.

Я резко развернулась к нему.

— Не говори мне прекратить! Ты не имеешь права мне указывать!

Сквозь стены отчетливо доносился шум и смех соседской вечеринки. Я ведь собиралась лечь спать сразу после разговора с Нейтом. У меня были планы. А Рид их рушил к чертям, и я уже подумывала присоединиться к соседям, лишь бы сбежать от него. Он смотрел на меня так, будто видел насквозь — сквозь одежду, кожу. Я инстинктивно обхватила себя руками, прижав ладони к бокам.

Единственной мыслью было бежать, хотя казалось, будто я ждала этой встречи целую вечность. Бывало, я молилась, чтобы он однажды появился у моего порога.

— Почему ты одна?

— Я не одна, — прошептала я. — То есть… он в Чикаго.

— Понятно. — У Рида напряглась челюсть. — Ты с тем парнем?

— Да. Нейт. Мы вместе. Сейчас. Я не врала тебе. Я не такая.

Он медленно кивнул.

— Знаю.

— А вот ты не можешь сказать того же, не так ли? — хотелось вырвать себе язык. Не понимала, зачем я ворошу старые обиды. Уже ничего не исправить. — Забудь, — буркнула я, прежде чем пройти мимо него, на ватных ногах. Его запах накрыл меня мгновенно и вернул всё: улыбки, которые предназначались только мне, его вкус, то тепло, которое дарит только он. Я замерзала, буквально изнывала и умирала от жажды хотя бы одного прикосновения его пальцев. Я чувствовала, как здравый смысл ускользает, и хваталась за него из последних сил. А потом накатила паника.

— Тебе стоит уйти, — сказала я, схватив стакан из шкафчика и подставив его под струю воды, чтобы создать между нами хоть какой-то барьер в виде столешницы. Теперь я была на безопасном расстоянии. Он не сводил с меня глаз, пока я делала долгий глоток.

— Хочешь?

— Нет, спасибо.

— Может, чего покрепче? Чтобы потом, знаешь, мог позвонить мне после ухода и объяснить, с чего ты вообще оказался на моем крыльце.

— Ага. Ты прямо располагаешь к разговору по душам, — снова усмехнулся он.

— Прекрати, — выдохнула я, чувствуя, как сердце отчаянно бьется в груди, пытаясь вырваться и спрятаться за угол.

— Перестать улыбаться?

— Да. Водка или виски?

— Ни то, ни другое.

— А может, гоголь-чертов-моголь¹²⁴? — выпалила я, обессилев. Он рассмеялся в голос, а я внутри просто сгорала.

— Я скучал, — прошептал он. — Безумно. — Он двинулся в обход стойки, но я резко вскинула руку, останавливая его.

— Что ж, прекрасно, пришлешь открытку из Калифорнии.

Его очередной смешок еще больше разжигал во мне ярость. Горло будто опалило огнем, и по коже разлилась зудящая волна. Я дернула ночнушку, пытаясь хоть как-то справиться с невыносимым жаром. Залпом осушила еще один стакан воды и почувствовала, как на лбу выступила испарина. Не выдержав, я схватилась за подол, стянула свою нелепую муумуу через голову и швырнула на пол, оставаясь в шортах и майке.

— Тебе нужно уйти.

— После того, как скажу то, зачем пришел, — сказал он, медленно скользя взглядом по моему телу, задерживаясь на всех местах, которые когда-то знал слишком хорошо.

— Что ж, тогда пьем.

— Я не буду, — твердо ответил он. Я вытащила из холодильника бутылку водки, щелкнула крышкой, но он выбил ее у меня из рук. Бутылка с грохотом отлетела и ударилась о раковину.

— Не пей, — резко сказал он.

— Почему?

— Просто не надо.

— Решил завязать?

— Да. И с тебя паршивый пьяница, — он сократил расстояние между нами. — Я достаточно накосячил, особенно когда дело касалось тебя.

— Это больше не имеет значения.

— Имеет. И мне жаль.

— Ты уже говорил это.

— Но не трезвым, — произнес он и кончиками пальцев взял меня за подбородок, заставив встретиться с ним взглядом — таким глубоким, словно наши души на мгновение соприкоснулись. Внутри меня будто что-то щелкнуло.

— Пожалуйста, не прикасайся ко мне, — прошептала я, и губы мои задрожали.

Он убрал руку.

— Я все еще на дне, — пробормотал он себе под нос, — невероятно.

— Просто скажи уже. Пожалуйста. Что бы ты ни хотел сказать, и уходи. — Всё мое тело тряслось, и я была уверена, что он это видит.

— Ты вся дрожишь.

— Всё нормально.

— Прости.

— Ты сделал то, что должен был, — сказала я, опустив глаза.

— Я был в реабилитационном центре, Стелла. С той самой минуты, как подписал контракт, и до десяти утра сегодняшнего дня.

Из всех возможных причин, которые я могла предположить, эта оказалась последней в списке.

— Что?

— С ума сойти, скажи? Какой музыкант идет в рехаб-центр до того, как его карьера вообще началась? — он шагнул назад, снял шапку, и его шелковистые темные волосы рассыпались вокруг лица. Я впивалась в него взглядом, и на мгновение мы снова оказались в его квартире — с моим сердцем, как на ладони и его глазами, разрывающими мою душу на части.

— Почему?

— Мне нужно было привести голову в порядок. Я становился похожим на своих родителей. А я не хотел этого. Я хотел быть лучше.

— Ты и так лучше, — прошептала я. — Ты всегда был лучше.

— Всё еще моя бессменная группа поддержки? — снова усмехнулся он. Он снова шагнул ближе, но сразу остановился, заметив, что я не готова подпускать его ближе.

— Ты сдержал свое обещание, это всё, что имеет значение, — искренне сказала я. — А теперь, Господи. Sony, Рид…

— Безумие, — он улыбнулся, а потом посмотрел на меня прямо, не отводя взгляда. — И это ты, черт возьми, изменила абсолютно всё.

— Не надо. Я просто написала о группе, в которую верила.

Рид окинул взглядом мою квартиру и покачал головой. Я знала, о чем он думал: о том самом дне, когда я переехала сюда.

— Ты справишься, ты ведь знаешь, верно? В глубине души ты четко знаешь, чего хочешь, и как должен сложиться твой путь. Тебе не обязательно становиться клише. Тебе не нужно жить чужой жизнью. Главное — музыка. Твоя потрясающая музыка, Рид. Ты справишься.

— Ага, — задумчиво протянул он. — Снова твой мотивационный спич, — сказал он уже без тени усмешки, а на его лице читалась тревога.

— Да, да. Посмотри на меня, — сказала я точно так же, как месяцы назад. Я чувствовала, как между нами сгущались тяжелые, грозовые тучи. — Поверь мне.

— Я больше никому не верю, Стелла. Кроме тебя. — Он снова двинулся ко мне, и я вздрогнула, испугавшись самой себя. Нас.

— Рид, я не могу…

В нескольких шагах от нас зазвучала песня Here Without You, 3 Doors Down, доносившаяся из телевизора. Звук словно оглушил меня, пока мозг лихорадочно пытался вернуть образ той женщины, которой я была за минуту до его появления на пороге.

— Ладно, — выдохнул он, и с его плеч будто скатилась гора разочарования.

— Нейт — хороший человек. Он бы тебе понравился, правда. Он хорошо ко мне относится. Он не заставляет меня…

— Не заставляет тебя что? — тихо спросил он, а я мысленно считала каждый его медленный шаг ко мне.

— Рид, черт бы тебя побрал, — прохрипела я.

— Я и так проклят, — прошептал он, и его слова повисли в пространстве между нами. — Посмотри на меня.

Я покачала головой, но он мягко обхватил мое лицо ладонями. Горячие слезы покатились по щекам. Меня бросало в жар, я была на грани потери контроля, вот-вот готовая потерять себя. Стена, которую я так старательно выстроила, дала трещину до самого основания. Всё, что я чувствовала к нему, всплыло на поверхность. Сердце бешено колотилось в груди, пока он вглядывался в мои глаза так, будто видел меня насквозь. А потом меня накрыло тепло — мягкое, всепроникающее, разливающееся из груди по всему телу.

— Стелла, — прошептал он, и его губы коснулись моих.

Боль тоски по нему сочилась из каждой поры, из каждого вздоха. Я вложила в этот поцелуй всю свою боль, любовь, что вырвалась наружу с рыданием, которое он поймал своими губами. Нежно углубив поцелуй, он обнял меня, а я обвила его шею руками, прижимаясь к нему так сильно, как только могла. Он не отпускал мои губы, и в тот миг, когда я всё таки отстранилась, я почувствовала его нежелание отпускать. Он прижался лбом к моему.

— С Новым годом, Стелла. Я рад, что ты счастлива. Это всё, что я хотел увидеть.

— Счастлива? — я горько усмехнулась. — Ну вот, теперь ты можешь успокоить свою совесть, — выдохнула я, представляя собой бесформенную лужицу под тяжестью его присутствия.

— Ненавидь меня, если тебе это нужно, — тихо сказал он, отпуская меня и засовывая шапку в задний карман джинсов.

Я ненавидела эту возникающую дистанцию между нами. И лихорадочно искала слова.

— Рид? — прошептала я.

Он остановился, плечи его поникли, и он встретился со мной взглядом.

— Какого хрена, реабилитационный центр выпускает людей в канун Нового года?

Мы рассмеялись. Это было нашим особым умением, защитным механизмом, который включался, когда становилось слишком больно. Смех исчез, улыбки угасли, когда он окинул меня прощальным взглядом и открыл дверь.

— Увидимся, Граната, — прошептал он, захлопнув дверь за собой.

Я бросилась за ним и остановила его на тротуаре.

— Я буду той, кто увидит, как это произойдет! — крикнула я ему вслед.

Он остановился и медленно повернулся ко мне. Закрыл глаза, будто впуская в себя воспоминание о моих словах, и уголки его губ дрогнули:

— Скажи.

Я улыбнулась сквозь слезы, свободно стекающие по щекам.

— Я же говорила.

Напоследок он подарил мне улыбку, от которой перехватило дыхание, сел в свой пикап и уехал, оставив меня без его тепла — снова одну на холоде.