Драйв

Эпилог

Pink

Who Knew

Два года назад

Я согласилась на ту работу.

В тот день я оставила Нейта в той кондитерской, выдохнув сквозь слезы «Прости», перед тем как незаметно сунуть кольцо — которое не снимала с тех пор, как мы расстались, — в карман его пиджака. Через несколько месяцев после моего ухода из Speak по почте пришел возвращенный мной пресс-пропуск, билеты на Austin City Limits и записка от Нейта, в которой он написал, что я это заслужила. Это был его неожиданный подарок, как и его нежданное появление на том концерте. Безмолвная любовь в его глазах, светившаяся через всё пространство сцены, говорила мне, что мы в порядке, что мы всегда будем в порядке, и что наша история значила для него столько же, сколько для меня. Потому что, несмотря на то, как всё закончилось, между нами навсегда останется любовь. Всегда.

В том году журнал Austin Speak официально пригласили на Austin City Limits, наряду с остальными уважаемыми изданиями. Я не могла отделаться от чувства, что была к этому причастна. А когда увидела, что хедлайнерами станут Eagles, то поняла — это судьба дает мне знак, что круг замкнулся.

Мы с Нейтом уже не могли вернуться к тому, что было. И хотя, садясь в самолет до Сиэтла, я оплакивала будущее, которое нам никогда не суждено разделить, большая часть меня понимала — мне нужно сосредоточиться на своей собственной дороге. Мои планы пылились в бездействии уже слишком долго.

Мы с Ридом поговорили лишь однажды, прежде чем я приняла решение о работе. Он был в Лондоне, записывал новый альбом. Этот разговор длился два дня. И хотя признание вертелось у меня на языке, я решила не рассказывать ему о расставании с Нейтом, пока не выделю немного времени для себя, без тяжкого груза эмоций, готовых выплеснуться наружу. Я держала дистанцию, зная, что любой неверный шаг в разговоре может разрушить нашу едва возродившуюся дружбу и привести к ожиданиям, к которым я, возможно, не была готова.

Между нами лежали годы разлуки, и я не могла не восхищаться тем мужчиной, которым стал Рид. Мы говорили о группе, о нашей общей любви к музыке, о моем подкасте и планах на него. Он рассказывал дорожные байки о людях, которых повстречал, и я не могла не завидовать, пусть и с легкой горечью от того, что не была частью всего этого. Но я ни на единую долю секунду не могла сожалеть о времени, проведенном с Нейтом. Он был огромной частью моего пути, а не случайным объездом, и в глубине сердца я знала, что это правда.

Мы с Ридом оставили наш разговор открытым, как и всегда складывались наши отношения, искренне обменявшись «я люблю тебя». Он был всемирно известной рок-звездой с блестящим будущим, а у меня наконец появился шанс воплотить свои мечты так, как я всегда хотела. Нашей общей точкой опоры, как и всегда, оставались любовь, восхищение, уважение, дружба и, превыше всего, музыка, которую он обещал мне продолжать писать.

Я влюбилась в Сиэтл.

Через несколько месяцев после переезда в Вашингтон, поддавшись зову шестого чувства, я решила пустить там корни.

Днем я работала редактором в городской газете Seattle Waves — работа, к которой меня готовили, и которая у меня хорошо получалась, — а ночами занималась своим подкастом. Со временем ритм жизни сложился сам собой. За эти несколько месяцев я прочно обосновалась на новом месте: уверенно наматывала километры по тротуарам, выполняла черновую работу и сбросила те двадцать с лишним фунтов, набранных за время затянувшегося пути, выбирая самые длинные маршруты.

Иногда по вечерам я находила время для знакомства с местными клубами. Я вернулась к истокам, к фундаментальной работе — ходила на выступления подающих надежды новичков, чтобы сохранить свежий взгляд, параллельно беря интервью у ветеранов сцены для своего подкаста. Я ставила высокую планку и постоянно соревновалась сама с собой, выходя из этой гонки более сильным журналистом. Я покоряла профессиональные вершины, но делала это, дыша полной грудью. Моя позиция была устойчивой, и с правильно расставленными жизненными приоритетами, препятствий на пути оставалось немного. Быть на пике своей игры и на своих условиях было одновременно ожидаемо и сюрреалистично.

Я знала, что Нейт наблюдает. Он сам сказал мне об этом в нескольких письмах. Я удивила нас обоих, но в своем последнем письме он вскользь намекнул, что я приняла верное решение. И хотя это было больно, я с ним согласилась.

Я опустила глаза и принялась вбивать себя — буква за буквой — в новую жизнь. Я любила Сиэтл по множеству причин, не говоря уже о знакомстве с моей новой лучшей подругой — осенью. Та самая осень, где погода меняется вместе с датами в календаре, листья перекрашиваются в новые цвета, а пейзажи Сиэтла захватывают дух. Хотя мне не хватало семьи и друзей, Сиэтл ощущался как дом.

Несмотря на мечту быть вечной путешественницей и привычку выставлять чемодан за дверь каждое тридцать первое декабря в надежде однажды получить заветный штамп в паспорте, я решила купить свой первый дом. Благодаря скромному успеху моего подкаста, нескольким рекламным контрактам с местными компаниями и одному крупному, известному на всю страну бренду, мне удалось наскрести достаточно для первоначального взноса. Я неделями искала подходящий вариант, работая с риелтором и штудируя сеть. И однажды в 11:11, ровно через два месяца после того, как я въехала в свою крохотную квартирку размером с чайную чашку, я вдруг решила проверить самые свежие объявления.

Потому что как бы я ни пыталась направить жизнь в нужное русло, у жизни всё равно были свои планы.

И они были ничем иным, как чудом.

Той ночью я нашла свой дом — просторный дом-шале, словно сошедший с полотна Томаса Кинкейда. Сказочный коттедж с разноцветной мостовой, ведущей к дому, в котором хватило бы спален на всех семерых гномов. Я вцепилась в это предложение. Взяв отгул в газете, я помчалась прямиком туда. Всё внутри меня кричало, что он мой.

Я мчалась по улицам, уже представляя, как буду обустраивать в нем огромный задний двор. Он был слегка не по моему бюджету, но я была полна решимости сделать его своим.

На мечтах ценник не повесишь, а за эти годы я усвоила, что иногда мечты умеют платить за себя сами. Охваченная азартом перед новым приключением, я вжала педаль газа в пол, мчась по крутым дорогам, ведущим в небольшой городок за пределами Сиэтла. Чем ближе я подъезжала к дому, нервы начали отбивать знакомый ритм, а сердце бешено колотилось в груди. Как только я свернула на частную подъездную дорогу, мое шестое чувство включилось на полную, подсказывая, что следовать этому биту было верным решением. Прилив осознания накрыл меня с головой, и по коже пробежала волна мурашек.

Подними глаза, Стелла.

И я подняла.

Turning Page

Sleeping At Last

Рид буквально пронес меня через порог нашего дома, его губы не отрывались от моих, а руки находились именно там, где нужно, пока я стонала от удовольствия. Ему нравилось, когда я громкая… по большей части.

— До сих пор не могу поверить, что ты стоял там!

— Опять? — простонал он, стаскивая с меня футболку через голову. — Ты хочешь услышать это еще раз?

— Каждый день. Каждый божий день, — сказала я, покусывая его нижнюю губу. — Всю жизнь.

— Рай присмотрел этот дом, — сказал он, прежде чем вновь прильнуть к моим губам, чтобы заткнуть мне рот поцелуем. Я отстранилась, широко раскрыв глаза.

— А ты просто стоял… там!

— Я говорил тебе — верь мне.

— Да, но ты был прямо там! Это не совпадение, Рид. Ты вообще должен был быть в Лондоне!

— Мир тесен, когда в нем есть мы, детка. — Он улыбнулся, его пальцы ловко справлялись с пуговицей на моих джинсах. — Так, давай разберемся. То, что «Сержанты» подписали контракт с Sony, или то, что ты выиграла эти барабаны, или любое другое безумное совпадение — ничего тебе не подсказало?

Прямо перед домом стояла вторая половина меня, мое будущее — он разглядывал просторный фасад коттеджа, а рядом, в автокресле на траве, сидела трехмесячная дочь Рая. Потребовались лишь секунды, чтобы и его вдруг пронзило тем же осознанием, и он обернулся, обнаружив меня возле моей машины — с ключами в руке и челюстью, отвисшей до самых брусчатых плиток дорожки. Выражение его лица было бесценным: смесь шока и облегчения. И хотя он постоянно говорил, что всегда знал, ни один из нас не был готов к этому моменту.

— У меня чуть не случился еще один инсульт, когда я увидела младенца в автокресле на траве рядом с тобой, — прошептала я.

— Ты уже говорила мне это миллион раз. Голая. Жена. Сейчас, — приказал он.

— Всё равно, ты стоял у моего дома! — выдохнула я, задыхаясь от предвкушения, пока он укладывал меня на кровать.

— Нашего дома. И ты устроила чертов аукцион. Этот дом влетел нам в два раза дороже, благодаря Раю.

— Рид, — простонала я, — это было чудо!

— Нет, чудом было то, что я не задушил тебя в ту же минуту, как узнал, что ты больше не помолвлена и всё еще не вернулась ко мне.

Боль никуда не делась. Ее всё еще можно было заметить — вспышкой в его глазах, которая со временем потускнела и теперь лежала где-то глубоко, безвредная, утонувшая под его обещанием «навсегда» и годами новых общих воспоминаний.

— Я прокладывала дорогу обратно к себе. К тебе, — прошептала я. — Давала себе время.

Он замер надо мной — голый и голодный.

— Время вышло, жена. — Он раздвинул меня под собой и провел горячей дорожкой поцелуев от колена до бедра.

— Ты выкупил дом у меня из-под носа.

— Просто чтобы устроить нам настоящее первое свидание, — сказал он, глядя на меня снизу вверх, пока его язык вырисовывал узоры на моей чувствительной коже. — Мне нужны были гарантии, что ты снова не сбежишь.

— Уловка, значит, — выдохнула я, постукивая пальцем по его лбу. — Я была в ярости.

— Неплохо всё-таки иметь деньги, — усмехнулся он. — Ты дашь мне сегодня трахнуть тебя, жена?

— Еще бы, — выдавила я, пока его мягкие губы и умелые пальцы превращали меня в растаявшую лужицу. Я вцепилась пальцами в его шелковистые волосы. — Как только ты договоришь, — поддела я его, когда он прорисовывал огненную дорожку к самому центру, скользя над моим пульсирующим нутром между бедер.

Он держал меня ровно там, где хотел, ровно там, где и было мое место: рядом с ним, его. Он исследовал меня до миллиметра, его чертов язык быстрыми движениями только разгонял ноющую жажду, прежде чем он поднял на меня взгляд и самодовольно ухмыльнулся:

— Мы занялись сексом на первом свидании. Конец истории.

— Рид, пожалуйста, — выдохнула я, дернув его за волосы, прося и продолжения истории, и еще этого огня в его взгляде. Я не хотела конца ни одному, ни другому.

Он шумно вздохнул, пока я извивалась под ним, взвинченный не меньше, но не готовый сдаться, жадно нуждаясь в удовлетворении и сердца, и тела.

— На нашем первом свидании я бросил матрас прямо на пол в гостиной, и мы ели рамен, — произнес он. — И ты очень много говорила.

— И?

В животе закружили бабочки, я сжала его челюсть ладонью. Он прокладывал дорожку поцелуями вверх по моему животу и замер.

— Я распахнул в доме все окна и залил его светом.

— Тысячи свечей, — мечтательно выдохнула я.

— Сотни, — поправил он, захватывая ртом мой затвердевший сосок.

— А потом?

Он наклонился и прикусил мою шею, я обвила его ногами.

— А потом мы поссорились, — сказал он, прикусывая мою губу, пока его твердый член упирался в мой вход. — И это была лучшая, блядь, ссора в моей жизни. Буквально.

— А… потом? — спросила я, едва дыша, пока он целовал мою шею и пронзал меня голодным нефритовым взглядом.

— А потом…

Он вошел в меня, заполняя до предела — и я разлетелась на осколки. И он был здесь, чтобы прожечь огнем каждый из них, сплавить воедино те части, что мы упустили, и унять жжение, пульсирующее между нами.

— Я просил тебя не отпускать, — прошептал он, вбиваясь в меня резко и глубоко, заглушая мои вздохи собственным стоном.

— Никогда, — выдохнула я, когда он втянул мой сосок в рот, прикусил его, заставляя сжаться вокруг него еще сильнее.

Я дрожала под ним, пока он осыпал поцелуями каждый сантиметр кожи, до которого мог дотянуться, прежде чем коснуться языком моих полуоткрытых губ, подчинить мой язык и вновь войти глубоко, сотрясая меня до самой глубины.

— Черт, Стелла, — хрипло выдохнул он, его прикосновения были словно поклонение, а во взгляде застыло обещание, что он больше никогда не оставит меня одну. Толкаясь бедрами, он сменил ритм, и без малейшего предупреждения мое разгоряченное тело вспыхнуло, и я достигла долгожданной разрядки.

— Рид, — простонала я, когда он вошел в меня с новой силой, охваченный огнем, его губы разомкнулись, когда он почувствовал, как мое тепло разливается по нему. Я была окутана его жаром, сияя изнутри.

В его тепле я была прощена. Отчаянно влюблена в ту самую любовь, что жила во мне еще до того, как я поняла, что это вообще за чувство. В любовь, что дождалась меня. В любовь, которая привела меня домой.

Целая.

— Обожаю называть тебя своей женой, — пробормотал он, лениво проводя кончиками пальцев по моей коже, прямо перед тем как его дыхание выровнялось. Его волосы щекотали мой подбородок, пока он лежал, раскинувшись на моей груди. Я перебирала пальцами его взъерошенные темные волосы, разглядывая книжную полку напротив нашей кровати. На той полке стояли воспоминания последних нескольких лет. Фотография моих родителей по колено в ледяных водах Тихого океана с одинаковыми улыбками, Нил и Пейдж, стоящие на берегу залива, рука об руку, обернувшиеся ко мне прямо перед тем, когда я уже нажала на кнопку камеры, и Лекси с ее прекрасным маленьким сыном — вылитой копией отца, — держащие в руках морских звезд.

Лекси и Бен зачали Бенджи в нашу брачную ночь, но остались порознь. Видимо их история всё еще не дописана. Но у меня была вера. Мужчина, спящий в моих объятиях дал мне достаточно веры, чтобы надеяться, что они найдут дорогу друг к другу — таким же чудесным образом, как нашли свою мы с Ридом.

На центральной полке гордо стояла наша свадебная черно-белая фотография — моя самая любимая. На ней Рид целует меня впервые как свою жену, и меня никогда в жизни еще не целовали так. В тот день у меня не было ни секунды сомнения. Я не думала о Нейте или о свадьбе, которая могла бы быть у нас. Я не колебалась, шагая к алтарю под руку с отцом, навстречу мужчине, который смотрел на меня с таким благоговением, что заставил шесть сотен гостей смахнуть слезы. Это был момент, который я буду переживать снова и снова до конца своих дней.

Раньше я думала, что проклята, полюбив двух мужчин сразу. Но, оглядываясь назад, я поняла, каким даром это было. Они были моими возлюбленными, моими учителями, моими лучшими друзьями, и я буду любить их обоих до самого последнего вздоха.

И если свое сердце я отдала Нейту, то Рид украл вторую половину моей души и наотрез отказался ее возвращать. Он был в этом эгоистичен, но никогда не сдавался, отвечая мне взаимностью на мою веру, напоминая, что он здесь, всегда здесь, и ждет того дня, когда я вернусь, чтобы забрать свое. Он хранил эту часть меня в безопасности, вдали от любого, кто мог бы попытаться ее отнять. И делал он это, сдерживая данное мне обещание. Обещание, которое я когда-то считала почти не связанным со мной, но позже поняла: именно с него началось его превращение в того мужчину, которым он хотел стать. А в итоге мы вместе довели до конца одну общую мечту. Единую мечту — о жизни, полной любви и музыки.

Я бросила взгляд на часы рядом с фотографией — 11:10 — и замерла в ожидании цифрового перелистывания.

Загадай желание, Стелла.

На этот раз я загадала желание для Нейта. Я пожелала ему того же невероятного счастья с его новой невестой, которое нашла сама. Надеялась, что он ощущает ту же самую целостность рядом со второй половиной своей души. Надеялась, что она бережет его мечты, сторожит его сердце и никогда не дает ему забыть, какой он невероятный мужчина. Надеялась, что его жизнь будет похожа на ту самую сказку, какой он себе ее представляет.

Потому что моя рок-н-ролльная сказка только начиналась.

КОНЕЦ