Ее дикие звери

Глава 18

Аурелия

Утром мы обнаруживаем у входа в наше общежитие четверых охранников, но никто даже не пытается высказаться по этому поводу. Ну а мы, первокурсницы, просто держимся немного ближе друг к другу, чем накануне. Даже Сабрине нечего сказать.

А что насчет меня? Когда мы спускаемся к завтраку, я киплю от злости.

Дикарь не только испортил вещи Минни, но и убил двух человек, чтобы проникнуть в мою комнату. Просто так. Без всякой уважительной причины, кроме как устроить беспорядок в моей комнате и оставить мне плюшевого мишку. Двое невинных людей, у которых были семьи — матери, братья, которые просто выполняли свою работу, — теперь мертвы.

Эта бездумная трата жизни, это явное пренебрежение к невинным заставляет мою кровь бурлить. Я не ненавидела его раньше, но теперь точно ненавижу.

Все немного нервничают из-за убийств, и у меня такое чувство, что персонал и другие охранники пытаются преуменьшить значение происходящего, потому что вокруг стало меньше надзирателей, чем вчера. Минни говорит, что в первый день их было больше на случай проблем с адаптацией и демонстрации силы, но впоследствии охраны будет не так много, чтобы сделать обстановку максимально похожей на нормальную. Похоже, Лайл не считает, что убийства должны что-то изменить.

Естественно, когда эти трое, наконец, появляются, то входят в столовую так, словно это место принадлежит им. Сегодня они в своей обычной одежде. Дикарь одет в черную футболку и спортивные штаны, Коса, похоже, без ума от деловых рубашек и брюк, а на Ксандере красно-черная футболка с надписью и черные шорты. Полагаю, ему жарко.

Я решительно нарезаю бекон и вафли, пока Минни строит мне глазки.

— Что мы будем делать?

Тот факт, что она использует «мы», заставляет меня влюбиться в нее еще больше. Но я не хочу втягивать Минни в свои дела. Эти мужчины слишком опасны, и игра, в которую хочет играть моя анима, будет опасной в худшем смысле этого слова.

Я отчаянно желаю выбраться отсюда, и в глубине души я составляю список того, что мне нужно сделать, чтобы сбежать. Если мои пары застрянут здесь, мне не придется беспокоиться о них во внешнем мире, и мне будет открыт путь через границу штата. Так что, возможно, Лайл все-таки пригодился.

Когда они втроем садятся за стол (Коса сегодня завтракает), я хочу дать ему понять, что меня не запугать. Словно чувствуя, что я на него смотрю, Дикарь отрывает взгляд от своего мясного ломтя с кровью. Мои глаза сужаются, когда встречаются с его ореховыми. Ублюдок приподнимает бровь, и, возможно, во мне говорит Регина, но от этого моя кровь закипает. Он думает, что может просто рыться в моих вещах, и я ему позволю? Думает, я позволю ему трогать вещи Минни? Никто не имеет на это права.

И тут, словно брошенный в воздух волейбольный мяч, в моей голове звучит высокомерный рык Дикаря.

— Тебе понравился мой подарок, принцесса?

От этого прозвища у меня перехватывает дыхание, оно нежной лаской обволакивает мой разум.

Я подавляю желание растечься лужей и отправляю ему ответ:

— Я его ненавижу. Это самая уродливая вещь, которую я когда-либо видела.

Темные брови Дикаря приподнимаются, и я сразу понимаю, что двое других почувствовали неладное, судя по тому, как Коса откладывает палочки для еды и откидывается на спинку стула. Ксандер продолжает есть, но его голова слегка наклонена.

На лице Дикаря появляется что-то похожее на ярость. Я отвергла его дар, и это задело за живое его волчью натуру.

— Держись подальше от моей комнаты, волк, — рычу я.

— Ты собираешься остановить меня, принцесса? — даже телепатически он выплевывает слова сквозь зубы.

— Может быть, я так и сделаю.

Он поджимает губы, прежде чем вгрызается в стейк, не сводя с меня глаз.

Девочки встают из-за стола, направляясь на наш первый урок, и, больше не удостаивая Дикаря взглядом, я следую за ними.

Наш урок «Взаимодействие с людьми» вызывает ажиотаж, потому что два старших орла проводят презентацию в рамках своих собственных исследований. Мои суженые сидят за столами подальше от меня, слава Богине.

— Итак, чего вам не следует делать? — спрашивает орлица с боб-каре цвета Бабл-гам. — Да?

Минни с энтузиазмом поднимает руку и говорит:

— Эм… шлепать их по заднице?

Несколько человек смеются, и я бросаю на нее признательный взгляд. Анимус-ягуар проделал с ней то же самое сегодня утром в буфете, заставив Минни закричать во все горло. Весь обеденный зал повернулся, чтобы посмотреть, и этому парню быстро вручили справку о задержании. Но мне нравится, что она умеет находить юмор в такого рода вещах.

— Иногда это нормально, если ты знаешь человека, — говорит Розовый Боб.

Тереза негромко кашляет, и орлица послушно поправляется:

— Если у вас будет предварительное согласие, конечно. Но о соответствующих методах ухаживания вы узнаете позже в этом году. Что еще?

Ракель поднимает руку и говорит своим глубоким альтом:

— Н-нельзя их обнюхивать.

Второй орел, самец с синим ирокезом, кивает.

— Верно, они обижаются, если вы делаете это открыто. Люди и вполовину не могут обонять так хорошо, как мы, и, кроме того, их запах не всегда такой приятный.

— Однако ничто не пахнет так вкусно, как один из твоих суженых, — громко заявляет неряшливый волк с неопрятной бородой. — Мой Рекс пахнет мятой.

Я бросаю взгляд на Ксандера, который сидит ближе всех ко мне. Он откинулся на спинку стула, вытянув длинные ноги и скрестив руки на груди, как будто мир его не впечатляет, что, судя по всему, является его стандартной настройкой. Мне становится интересно, как пахну я, и влияет ли это на моих партнеров. Для меня Ксандер пахнет теплыми тлеющими углями, расплавленными специями и чем-то вроде огромной пещеры глубоко под землей. Это трудно объяснить, но в том, что я чувствую, так много измерений, что я словно вижу совершенно новую часть мира. Новую часть его самого… как бы мне ни было неприятно это признавать. Но стоит себе напомнить, что это вполне естественно и стыдиться тут нечего.

Как только я выберусь отсюда, подобные проблемы закончатся.

Все произошло случайно, когда я поняла, что эти трое психов — мои суженые. Я была так не готова к этому, что, выйдя из их темницы на свет, испытала настоящий удар по своим органам чувств. Все выглядело по-другому. То, как я физически воспринимала мир, полностью изменилось.

Это было похоже на переход от стандартного разрешения к 4K.

Интересно, было ли то же самое с Ксандером.

Словно зная, что я наблюдаю за ним, дракон поворачивает голову в мою сторону, и я обнаруживаю, что не могу отвести взгляд от его неоново-белых глаз. Между нами наступает момент тишины, и я просто смотрю в белую бездну света. Как, черт возьми, он заставляет их так выглядеть? Это его сила сияет через глазницы, или что? Чем больше я смотрю в них, тем красивее они становятся, и я начинаю видеть и другие цвета. Вспышки синего, пурпурного, зеленого и даже цвета, который я не могу точно назвать…

Но затем Ксандер с отвращением ухмыляется и отворачивается, как будто что-то мерзкое учуял. С колотящимся от стыда сердцем я отрываю от него взгляд и глубже опускаюсь на свое место. Думаю, я собираюсь притвориться, что этого только что не было. Генри утыкается носом в мою шею, сидя у меня на плече, как будто знает, что я полная идиотка, и пытается все исправить.

— Что еще? — спрашивает нас преподаватель с синим ирокезом.

Может, я и могу забыть, но моя анима точно не может. Совершенно неожиданно я прихожу в ярость от того, что Ксандер отмахнулся от меня, и вскидываю руку в воздух.

— Вам не следует их поджигать.

Ракель, Сабрина и куча других людей оборачиваются и глазеют на меня и мою дерзость. Минни хватает меня за руку, словно пытается обуздать мое явное желание умереть.

Синий Ирокез и Розовый Боб обмениваются взглядами, прежде чем последняя прочищает горло и, демонстративно отказываясь смотреть на Ксандера, говорит:

— Да, вам не следует использовать свои способности на людях. Телепатия или телекинез — худшие, что вы можете сделать. Это нервирует их и заставляет бояться нас. Э-э… давайте двигаться дальше, хорошо?

Во время ужина я задерживаюсь, чтобы убедиться, что трое мужчин направятся в обеденный зал раньше меня. Они всегда много едят, так что я знаю, что они не пропустят ужин.

— Мне просто нужно взять тампон, — говорю я девочкам.

Уходя, я подмигиваю Минни, и ныряю в ближайший туалет. Думаю, мой план возмездия хорош, но я все еще чертовски нервничаю.

Туалеты — единственное место, где гарантированно нет камер слежения, поэтому я прикрываюсь в кабинке восьмым щитом. Как только полностью окутываюсь невидимостью, я быстро выхожу. Наспех проверив, сидят ли мужчины за своим обычным столом в обеденном зале, я следую за случайным львом без пары, покидая столовую.

Коннор подробно рассказывает о беспорядочных связях в общежитии анимусов во время наших совместных трапез, так что я приблизительно знаю, что меня ждет. В столовой сейчас большинство студентов, но пара парней, которые быстро поели, забирают анима в свое общежитие — потрахаться, я полагаю, — потому что, судя по тому, как они все лапают друг друга, они определенно идут туда не в карты играть. Я следую за ними и проскальзываю внутрь, когда открывается дверь. Предполагая, что первогодок-анимусов тоже поселят на верхних этажах, я поднимаюсь на три лестничных пролета. Пахнет самцами, дезодорантом и, как мне кажется, духами. Конечно же, я прохожу мимо черно-желтого плаката формата А2, на котором изложены правила гигиены: «Принимайте душ два раза в день, пользуйтесь мылом, а дезодорант — ваш друг!». Именно там я нахожу нишу, тайком снимаю с себя защиту и ловлю гиену, идущего в общую ванную, которой они должны пользоваться.

У гиен матриархат, поэтому я стараюсь говорить доминирующим тоном, взывая к его инстинкту.

— Эй, ты, где комната Дикаря?

Он хмурит брови, и его родовая татуировка в виде завитка растягивается на лбу.

— Зачем тебе туда? Спятила, что ли?

— Собираюсь сделать ему сюрприз. Трахаться охота.

Его лицо светлеет.

— А меня ты трахнешь?

— Нет.

Он драматично вздыхает и указывает в конец коридора, прямо на картину с изображением дракона, на которую кто-то прилепил синюю бумажную шляпу для вечеринки.

— Там есть хитровыдуманная лестница. Когда будешь проходить мимо, ты ее увидишь.

— Хитровыдуманная лестница?

— Старая драконья магия, — объясняет он. — Чтобы скрыть тайные комнаты. Сейчас они используют ее, чтобы прятаться от надзирателей.

Ох уж эти подлые ублюдки. Естественно, Ксандер сразу заметил драконьи уловки. Какие еще хитрости есть в старых частях этого места?

Я киваю и осторожно пробираюсь в том направлении, хотя мое сердце при этом бешено колотится. Конечно, конец коридора выглядит как сплошная стена с картиной, но когда я прижимаю руки к холсту, он прогибается, как желе, и я протискиваюсь прямо сквозь него. И оказываюсь у подножия совершенно новой лестницы, которая изгибается влево.

Охваченная благоговейным страхом, я снова прикрываюсь щитом и осторожно поднимаюсь по ступенькам на случай, если одна из них скрипнет. Наверху находится совершенно другой этаж, который даже не видно снаружи. Там есть обеденный стол, удобные кресла и множество смежных комнат. Мрачно бормоча что-то нелестное о драконах, я решаю проверить комнаты последовательно.

Тихий всхлип останавливает меня на полпути.

Я медленно поворачиваюсь и вижу, что в дальнем углу, за обеденным столом, почти скрытый из виду, сидит студент с длинными лохматыми волосами. Его язык выскальзывает, чтобы попробовать воздух на вкус, значит, он змея, но это не самое тревожное.

Он крепко привязан к стулу обсидиановыми цепями, ослабляющими магию, а лицо и обнаженный торс представляют собой кровавое месиво, — рваные раны и ссадины портят его бледную кожу. Оба глаза почернели и заплыли, и, похоже, некоторых зубов у него не хватает, судя по тому, как распух рот. Моя сила колеблется, желая залечить его ужасные раны.

У меня перехватывает дыхание. Я принимаю решение за долю секунды. Присев на корточки за обеденным столом, чтобы он не мог меня видеть, я снимаю щит и бросаюсь к нему.

У змея во рту кляп, поэтому, когда он меня замечает, издает приглушенный, отчаянный крик.

У него на поясе черный висячий замок, запирающий цепи.

— Где ключ? — быстро спрашиваю я.

Обхватываю пальцами кляп и осторожно вытаскиваю его. Парень задыхается, и я понимаю, что у него сломана челюсть, когда он сдавленно кричит:

— Вытащи меня отсюда на хрен!

— Ты видел ключ от этого замка? Мне нужен ключ! — я паникую, дико оглядываясь по сторонам в поисках какого-нибудь знака, указывающего на способ вытащить его.

— Я не знаю! Не знаю! Вытащи меня отсюда! — он ерзает на своем стуле, явно теряя самообладание, и это вполне справедливо, потому что я бы на его месте поступила точно так же.

— Ладно, подожди, — у меня нет выбора, кроме как начать поиск. Хорошо, что я пришла сюда, потому что я не могу даже представить, что они делали со змеиным заложником и что еще сделают, если бы я его не нашла.

Бросившись к первой двери справа, я нахожу ванную. Закрываю эту дверь и открываю следующую. Комната огромная и роскошная. Три односпальные кровати с балдахинами и красными бархатными занавесками стоят в ряд. Бинго.

Члены одной стаи довольно часто предпочитают спать в одной постели или комнате. Даже гетеросексуальные анимы или анимусы. На самом деле, осознание, что эти три монстра спят в одной комнате, заставляет мою аниму скулить. Здесь должно быть еще две кровати, и регина делила бы свое время между каждым…

Внезапное желание, чтобы моя стая была целостной и сплоченной, обрушивается на меня, как поезд на полной скорости. Я падаю и хватаюсь за живот, когда очень реальное физическое ощущение обжигает мои внутренности. Генри озабоченно воркует, потираясь о мою шею.

Мне нужно убираться к чертовой матери из этой комнаты.

Но когда я поворачиваюсь, чтобы уйти, что-то необычное бросается мне в глаза. На одном из резных прикроватных столиков стоит клетка, и в ней на разорванной газете сидит черный петух Дикаря, которого я видела в национальном парке. Он таращится на меня, как на привидение, и клюв слегка приоткрыт от шока.

Генри издает удивленный звук и тут же подлетает поближе, чтобы посмотреть на него.

Двое заключенных будут освобождены сегодня, если мне будет что сказать по этому поводу.

Я бросаюсь к нему и открываю клетку.

— Вылезай, цыпочка! — шиплю я. — И не вздумай на меня нападать!

Кровать, рядом с которой стоит клетка, должно быть, принадлежит Дикарю, поэтому я срываю модное красное бархатное покрывало вместе с черными простынями и беспорядочно разбрасываю их по комнате. Петух выпрыгивает из клетки, переводя взгляд с меня на Генри, но не уходит. В его черных глазах-бусинках мелькает странный огонек, но у меня нет времени обдумывать это.

— Если ты видел ключ от цепей того змея, я была бы тебе очень благодарна, — говорю я, открывая каждый ящик под его клеткой. Бронза поблескивает на дне последнего, и я хватаюсь за нее. Отлично, ключ, длинный и тонкий, подходит к замку. Блестяще! Развернувшись, я мчусь к двери.

Петух резко кукарекает, но я игнорирую его и выбегаю из комнаты…

Только для того, чтобы нас с Генри отбросило назад взрывом свирепой красной магии. Крик вырывается из моего горла, и я приземляюсь задницей на деревянные половицы. Генри с глухим стуком падает рядом. К счастью, он снова вскакивает, встряхивается и мчится ко мне, где я с облегчением прижимаю его к своей груди.

Мы оба изумленно смотрим на занавес из красной сверкающей магии, который теперь закрывает дверной проем.

Драконий замок. Я никогда не видела ни одного в реальной жизни.

Петух издает сочувственное кудахтанье, словно воздушный шарик сдувается.

— Так, так, так. — От протяжного голоса Ксандера у меня по спине пробегает холодок. — Посмотрите, кого кошка притащила.