Ее дикие звери

Глава 44

Коса

Следующие два дня Аурелия и Дикарь продолжают свою игру, по очереди выводя друг друга из себя. С одной стороны мне это нравится, она мило бунтует против альфа-тенденций Дикаря, что сходит ей с рук, как никому другому. Но другая часть меня воспламеняется при виде каждого рискованного наряда, который украшает ее тело, как вторая кожа. Единственное время, когда она не надевает ничего эффектного, — это сеансы с Лайлом по утрам в субботу.

Что говорит мне о многом, потому что я точно знаю, что происходит, даже если Аурелия сама этого не понимает. Очевидно, что она жила в изоляции, вдали от своего Двора, и не совсем знакома с обычаями регины и рекса.

Регина в ней сопротивляется, требуя подчинения своей стаи.

В другой жизни я бы с удовольствием научил ее, как заставить нас подчиняться.

Но запах Аурелии постепенно становится все более серьезной проблемой. Она больше не скрывает его, и использует как оружие. В результате я перестал есть за ее столом, и мы с братьями изменили для себя время посещения обеденного зала, чтобы избегать встречи с ней.

Я почти мог бы рассмеяться над иронией ситуации, но то, что она обладает такой силой, совсем не забавно.

Ксандер непривычно тих и агрессивен, как никогда. Он сломал руку ягуару за то, что тот «косился на него», и выдыхает дым в лицо каждому, кто оказывается в непосредственной близости.

Мы больше не сможем бороться с этим, с ней. Даже без ее запаха она привлекает мое внимание. Ее присутствие в этой академии — приманка, перед которой не может устоять мой Великий Белый. Даже на другом конце кампуса мой анимус знает, что она здесь. Мои чувства выходят за рамки запаха, зрения и звука.

Аурелия имеет над нами власть, коварную и жестокую. Это опасно, и я не могу стоять в стороне и просто наблюдать.

День суда над ней станет облегчением для всех нас.

Безлунной ночью мы с Ксандером покидаем Академию. Сразу после отбоя мы поднимаемся на самый верх нашего общежития, где черные каменные плитки украшены золотыми узорами древних драконов, и мой брат по звездным узам принимает свой истинный облик.

Акульи глаза хорошо видят в полумраке, а на поле для Охотничьих игр горит несколько прожекторов, которые освещают черные плитки общежития анимусов.

С хрустом связок и вздохом удовлетворения обнаженные мышцы Ксандера напрягаются, высвобождая мощную магию с оттенками цветов. Оранжевый, как огонь, красный, как боль.

За считанные секунды он превращается в колоссальную груду мышц, широких сухожилий и связок, покрытых непробиваемой иссиня-черной чешуей. Если бы это здание не было создано драконом, оно бы рухнуло в мгновение ока. Ксандер явно больше крыши, его передние лапы цепляются за стены здания, издавая клацающие звуки. От него пахнет силой и чем-то древним, что, вероятно, является секретами, которые хранят все драконы. Светящиеся серебряные глаза смотрят на меня сквозь ночь — нетерпеливый приказ пошевеливаться.

Я делаю ему одолжение, быстро взбираюсь на заднюю лапу и по-медвежьи карабкаюсь по толстой чешуе, чтобы сесть перед суставом крыла.

Нужно быть осторожным, чтобы не порезаться о шкуру дракона. У него острая чешуя, и если она зацепит вас не с той стороны, то может порезать ладони и обувь.

Мой брат-дракон напрягается, и это единственное предупреждение, которое я получаю, прежде чем мы стрелой уносимся в ночь. Ветер завывает у меня в ушах, обжигая лицо с резкой силой, и все же мне это нравится. Это мало чем отличается от прорыва сквозь воды Антарктического океана, и, возможно, именно поэтому я выдерживаю сумасшедшую скорость Ксандера.

Я чувствую его радость, когда мы прорываем драконьи щиты вокруг Академии и беспрепятственно улетаем к звездам. Такие моменты являются для меня ярким напоминанием, что наша связь глубже, чем кровная. Что мы созданы друг для друга.

Сегодня ночью на небе много облаков, которые скроют нас от посторонних глаз, а поскольку Совет предпочитает, чтобы драконы летали после наступления темноты, мы должны быть осторожны с попутчиками, поднимающимися в небо.

Но Академия находится на нейтральной территории, здесь, в региональной зоне штата, так что следующие два часа полета на юг проходят гладко. Я сижу и наслаждаюсь видом облаков и холодом, в то время как Ксандер расправляет крылья, пикируя, делая виражи и время от времени ныряя, чтобы посмотреть, сможет ли он выбросить меня из седла.

Однако у него никогда не получалось. Мы с Дикарем слишком много тренировались на его спине, и в воздухе есть что-то такое, что напоминает океанские глубины. Огромное пространство простирается во всех направлениях, потоки ветра проносятся вокруг нас точно так же, как океанские течения, и может быть спокойно, если я заглушу шум воздуха, штурмующего мои уши.

Мы начинаем наш спуск, и моя кровь поет, когда я вижу восточное побережье, простирающееся под нами лентой. Огни усеивают берег, как подол украшенного драгоценностями платья, океан вздувается оборками. Может, я и кайфую от запаха океана, но мой разум рисует мне образ Аурелии в таком же платье, мерцающем, пышном, затянутым на талии и ниспадающем плавными волнами на землю.

Я вытряхиваю себя из бредовых мечтаний, пока Ксандер кружит все ниже и ниже, выискивая свою цель — обломанный скалистый выступ, который пронзает воздух, как оружие. В километре к югу от него, на горном мысе, находится многоэтажное поместье с бассейном, теннисным кортом и вертолетной площадкой.

Ксандер осматривает территорию, дважды делая круг, все ниже и ниже, чтобы проверить, нет ли чего подозрительного, и понюхать воздух, чтобы мы могли знать, сколько зверей внутри.

Дракон с глухим стуком приземляется прямо на черный крест вертолетной площадки, и я спрыгиваю, приседая на корточки. Ксандер встряхивает кожистыми крыльями и поворачивается лицом к дому, устраиваясь поудобнее, чтобы вести наблюдение.

В доме темно, внутри нет ни единого пятна света, что придает помещению таинственный вид, хорошо подходящий его хозяину.

Ветер доносит до меня запахи человека, волка и птицы. Запрокинув голову, я провожу рукой по волосам, чтобы привести их в порядок после перелета, и направляюсь внутрь.

Наряду со звериными запахами, ночью царит не только страх, но и ужас. Акула во мне взволнованно оживляется при этих словах, как раз в тот момент, когда один из моих ментальных демонов идет в ногу со мной.

— Кровь, — шипит он, крадучись. — Жертва.

Психиатры-анималия называют это галлюцинациями, но я знаю лучше. Это плод моих мыслей, эмоций и воспоминаний, которые хотят меня уничтожить. Но во мне есть что-то более темное, что не позволит им этого.

Если ты хочешь победить их, ты должен быть хуже них.

Как обычно, я игнорирую его, и поднимаюсь по ступенькам к парадной двери.

Трехметровые двери из цветного стекла широко распахнуты, и я вхожу в зияющую темноту, ведомый своим носом в столовую.

Кому-то может показаться странным увидеть предположительно вымершего каспийского тигра, сидящего во главе освещенного свечами обеденного стола и удерживающего в плену шестерых дрожащих мужчин ножами у их шей. Еще более странно, что перед каждым из них парят игральные карты, а посередине — покерные фишки.

Смертельная игра. Моя любимая.

Мужчины смотрят на меня, пока я обхожу стол и киваю тигру. Двое — люди, остальные — смесь кошек и птиц. Но это не моя территория, и я не хочу их знать.

— Мардук, — говорю я в знак приветствия, отодвигая пустой стул рядом с ним. — Вижу, ты в порядке.

Тигр просто смотрит на меня обсидиановыми глазами, резкие тени, отбрасываемые свечами, придают его морде жутковатый вид. Но его аура сияет ярким желто-оранжевым светом. Этот ублюдок развлекается.

— С-скажите ему, чтобы он снова перекинулся! — говорит один из людей дрожащим голосом. — Зачем он это делает?

Я игнорирую его щенячий скулеж, когда нож сильнее прижимается к шее, пуская струйку крови. Наливая себе виски из графина, стоящего напротив, я поднимаю брови, глядя на Мардука. Он смиренно моргает мне и быстро отходит от стола. Ни ножи, ни карты не сдвигаются даже на миллиметр, когда рядом со мной появляется мужчина.

— Ночь кровава, Коса Харкорус, — говорит Мардук. — Дика мать-океан.

— Сейчас отлив, но здесь все равно приятно находиться.

Я поднимаюсь на ноги и смотрю ему в лицо.

От человеческой формы Мардука веет забетонированными ногами и броском за борт. Постоянное ощущение определенной опасности. Зверь, который поблагодарит тебя после того, как выпотрошит. Именно поэтому он настолько хорош в своем деле.

Мардук намного ниже меня ростом, но такой же бледный, худощавый, но мускулистый. Мои татуировки спускаются от шеи и ниже, у тигра они покрывают лицо, шею и руки — числа и древние письмена. Никто, кроме него, не знает, что они означают, и я могу только догадываться, что это древнешумерский язык. Он накидывает черную шелковую рубашку и надевает брюки, оставляя длинные черные волосы распущенными.

Когда мужчина говорит, его голос тусклый и сухой, как иссохшие ветви, но в то же время формальный, словно он пришел из совершенно другой эпохи.

— Полагаю, твое время идет на убыль, — его взгляд метнулся в сторону Ксандера. — Пойдем, Король Великих Белых.

Мардук жестом приглашает меня следовать за ним в гостиную, но останавливается и протяжно бросает через плечо:

— Если кто-нибудь шевельнет хотя бы мускулом, он умрет.

Один из «гостей» издает всхлип.

— Доверять можно только диким животным, — категорично говорит Мардук. — Только они честны.

— Более правдивых слов никогда не было сказано.

Он бросает на меня ответный взгляд, и хотя его лицо ничего не выражает — за десять лет я ни разу не видел его улыбки, — у меня складывается впечатление, что он доволен моими словами.

Мардук ведет в гостиную, где меня ждут ноутбук, стакан виски и манильские папки.

Он садится на диван и берет в руки папку, полную документов.

— Свидетельство о рождении, свидетельство о коронации, свидетельство о смерти, отчет коронера — все это здесь, Коса Харкорус.

Он передает ее мне, стараясь не коснуться кожи, и берет свой стакан с виски.

— Здесь фотографии с похорон.

Я молчу, пока читаю документы и запоминаю детали.

— Причиной смерти было объявлено самоубийство, — бормочу я.

— Именно так здесь и написано.

Я поднимаю на него взгляд, и он качает головой, ровно один раз.

— Я все еще навожу справки.

— А профиль запаха есть?

Он кивает и постукивает себя по носу.

Пока я читаю, в поле зрения появляется одно-единственное слово, остальные исчезают. Призрак рядом со мной громко шепчет его и безумно хихикает.

— Ты понимаешь, что из этого следует? — спрашиваю я, постукивая пальцем по бумаге.

— По этой великой южной земле ступает множество диковинных существ, Коса Харкорус. Я один из них. Ты знаешь, что я сохраню этот секрет в безопасности, но… он выйдет наружу. Такие вещи всегда случаются.

Я киваю в знак благодарности и протягиваю ему пачку наличных. Он принимает их обеими руками, склонив голову.

Когда я выхожу из дома, ночной воздух наполняется криками.

— Сумасшедший ублюдок, — смеется Ксандер.