Ее дикие звери

Глава 32

Аурелия

Мы смотрим ромкомы и дорамы до поздней ночи, и в конце концов засыпаем в неудобных позах по всей комнате.

К утру все расходятся по общежитию, чтобы принять душ, взять еще еды или сбросить напряжение, как я предполагаю, потому что Сабрина с любовью берет свой вибратор и относит его в свою комнату.

Минни уходит, прихватив с собой карамельную смазку, чтобы найти вышеупомянутую оргию, и ее нет несколько часов.

Я не испытываю особого возбуждения, так что мне остается хандрить и пытаться мысленно оправиться от всего, что произошло за последние два дня.

Я знаю, что мой отец делает все возможное, включая обвинение в убийстве, чтобы снова заполучить меня в свои лапы. У него есть план относительно меня, и, если судить по его предыдущим планам, он, вероятно, собирается продать меня еще раз. Возможно, кому-то похуже Полупернатого. Для таких мужчин, я всего лишь полезный инструмент, который не должен пропадать даром.

И моя брачная группа — это ключ к тому, чтобы все узнали, какой я инструмент. Если я открыто заявлю о своих суженых, это приведет к моей гибели. Я никогда не буду в безопасности.

В тот вечер Ракель, Сабрина, Стейси и Коннор возвращаются, чтобы подготовиться к очередной ночи в нашем общежитии.

— Они выйдут через неделю, — говорю я после стакана «Мартини бешеной львицы», как его окрестила Стейси. Сверху на зубочистке наколот мармеладный мишка вместо оливки. — Не могу поверить, что они получили одну неделю тюремного заключения за то, что они сделали со мной.

Однако никто из анима не выглядит удивленным, и Коннор в смятении качает головой.

— Я, блядь, хочу отомстить, — бормочу я. — Но я даже не знаю, с чего начать.

— Помочиться в ящик с его нижним бельем? — Ракель теребит пирсинг в губе с глубокой задумчивостью.

— Это преступление класса С, — глубокомысленно замечает Минни. — Не мочись нигде, кроме туалета, если только не хочешь на коррекционные занятия.

— Выбросить всю их одежду? — спрашивает Сабрина с набитым шоколадом ртом. — О, я знаю, украсть наушники дракона.

Прежде чем я успеваю сказать, что это было бы катастрофой, Минни резко садится.

— Знаете что?

— Что? — спрашиваем мы хором.

— Лия, я думаю, тебе пора начинать свою эру злодейской шлюхи. Сейчас самое время.

Мы все смотрим на Минни со смесью шока и благоговения.

— К-как это п-поможет? — спрашивает Ракель, но я уже киваю с широкой дерьмовенькой ухмылкой на лице, потому что знаю, к чему это приведет.

— Они хотят тебя, верно? — говорит Минни, многозначительно глядя на меня. — Дай им, особенно Дикарю, понять, что он не может заполучить тебя самым лучшим из возможных способов. Ткни ему это прямо в его грязную волчью физиономию.

Коннор щелкает пальцами.

— Минни, ты гений! У тебя же потрясающее тело под этими старыми футболками, Лия. Нам нужно оформить все по красоте! Пусть они знают, с кем, черт возьми, имеют дело. Таким анимусам нужен хороший урок. Им нужен шок.

— Да, — взволнованно говорит Сабрина. — Кому нужна скромность?

Все это время я пряталась. Старалась не высовываться, но посмотрите, к чему это привело? В никуда.

Другие анима даже не догадываются, что это будет намного хуже, чем они думают, потому что регина, выставляющая напоказ свое тело перед другими зверями, — худший удар в сердце партнера. Они могут возненавидеть меня еще больше. Но. Вашу. Же. Мать. Требуется месть. Месть будет осуществлена. Они заключили соглашение не спариваться со мной? Что ж, я собираюсь заставить их пожалеть об этом выборе.

— На этой неделе мы собираемся в деревню, — взволнованно говорит Сабрина. — Я все это время донимала Терезу по этому поводу. Там будет одежда, даже ручной работы. У нас есть целая неделя, чтобы подготовиться к этому, Лия. Наконец-то, мне не будет стыдно показаться с тобой на людях.

Я закатываю глаза на последнюю реплику Сабрины, в то время как взгляд Минни загорается.

— О да, детка. Мы собираемся вытереть ими пол.

Это действительно отличный план, но на пути есть одна важная деталь.

— Я ничего не могу купить, — говорю я со стоном. — Я потеряла все свои деньги, когда улетала. Уверена, что Лайл забрал мою заначку, когда поймал меня в первый раз, потому что ее нет в моей сумке.

— Что? — Минни хмуро смотрит на меня. — Погоди, если у тебя нет сбережений, ты получаешь стипендию от муниципалитета. Вот, воспользуйся планшетом Академии.

Мы подключаемся к школьной сети с помощью планшета, который дала нам Тереза. Пока мы здесь, нам не разрешен доступ к Интернету или смартфонам, поэтому в школе есть собственная выделенная сеть, к которой мы можем получить доступ с новых планшетов. Старшеклассники пользуются специальными телефонами, через которые они могут отправлять сообщения друг другу, а мы, новички, — нет.

Я вхожу в систему, используя учетные данные, которые мне дали в моем информационном пакете, и когда нажимаю на значок со знаком доллара, у меня отвисает челюсть. Там указана цифра, которую я никогда не видела на своем банковском счете.

— Это и есть стипендия? — я дико тыкаю в планшет.

Коннор и Сабрина давятся своими напитками, когда заглядывают мне через плечо.

Минни хмурится, затем берет свою розовую папку и открывает ее на зеленой вкладке. — Нет, муниципальное пособие на финансовую помощь составляет… одна десятая от этой суммы.

— Дикая богиня, — шепчу я. — Они совершили ошибку.

— Уточни у администратора, — говорит Стейси. — Они помогли мне, когда я забыла взять с собой валиум.

В итоге я отправляю администратору электронное письмо, и через несколько минут приходит ответ от Джорджии, ни много ни мало, в котором говорится, что это не было ошибкой.

Почесывая затылок, я бросаю взгляд на свои скудные пожитки. Они занимают всего два ящика комода, который мне дали.

— Лия, — медленно произносит Сабрина. — Твой отец — Король Змей, так ведь?

— Я знаю, о чем ты думаешь, и это невозможно. Он никогда не давал мне денег. Мне приходилось зарабатывать их в продуктовом магазине моей тети. Я целую вечность копила свои копейки.

— Хорошо, — Коннор хлопает в ладоши. — Давай поблагодарим Дикую Богиню за твою удачу и не будем сомневаться в ней!

Я снова хмуро смотрю на цифру, и он трясет меня за плечи.

— Давай, Лия! Теперь у тебя есть деньги, которые можно потратить!

— А если тебе неприятно, что у тебя так много денег, — многозначительно говорит Сабрина. — Ты всегда можешь нам что-нибудь купить!

Стейси и Коннор приветственно поднимают свои стаканы.

Впервые за долгое время я приятно взволнована.

Остальная часть карантина проходит в каком-то подвыпившем оцепенении, пока мы планируем мою месть. Сабрина учит нас вскрывать замки с помощью заколок для волос и набора фиолетовых пушистых наручников из запаса секс-игрушек Ракель. Сабрина даже может самостоятельно выбраться из них, используя свой телекинез, и после нескольких часов практики Минни тоже осваивает этот навык.

Карантин заканчивается, и следующая неделя занятий проходит замечательно, потому что мне не нужно постоянно оглядываться через плечо. Это почти освежает, и я даже не замечаю, как другие мужчины глазеют на меня, пока мы переходим из класса в класс. Их подколки типа «Эй, рискованный полет» больше не причиняют боли, потому что мне есть чего ждать с нетерпением.

Мой реванш.

Безусловно, самое захватывающее — это наш первый визит в деревню в среду вечером. В последний раз я была настолько взволнована в ночь перед моим двенадцатым днем рождения, потому что мой отец всегда устраивал для меня большие вечеринки с розовым замком-батутом и прочим. И дело в том, что воспоминания о моей тогдашней жизни очень хорошие. Мои дяди были страшными людьми для других, но для меня они носили боа из розовых перьев и позволяли нам играть с ними в их змеином обличье. После смерти мамы тетя Шарлотта кормила меня, приносила красивые платья и танцевала со мной и моими друзьями.

О, как все изменилось.

Возможно, тогда у меня и не было близких друзей, но, по крайней мере, у меня были люди, которым было приятно находиться рядом со мной.

Но теперь у меня наконец-то есть настоящие друзья, с которыми я могу поделиться впечатлениями.

Деревня — это студенческий торговый центр на третьем складе, и нам нужен идентификатор отпечатка пальца, который позволит нам, анима-первокурсницам, посещать его только по средам. Там есть металлическая арка, охраняемая четырьмя волками-охранниками, которые обыскивают нас, когда мы подходим. Миновав арку, я с удивлением вижу белую мощеную улицу, вдоль которой стоят красочно раскрашенные двухэтажные здания. Тереза объясняет, что все это было сделано вручную, в основном теми, кто находился под стражей в семидесятых годах, когда школа только была основана.

Несмотря на то, что Деревня была построена десятилетия назад, одной из задач студентов является ее содержание и уборка. Предполагается, что она воспроизводит внешний мир и учит нас правильно вести себя в моделируемой среде. Здесь есть продуктовые магазины, бутики одежды, кинотеатр, кафе и даже пара ночных клубов, где по определенным вечерам подают алкоголь, чтобы по-настоящему испытать студентов последнего курса.

Симуляцией города управляют студенты после занятий и до звонка к отбою, и они даже зарабатывают фальшивые деньги — анимус-кредиты.

Это тематический парк для таких, как я.

Правда, повсюду звери из службы безопасности и камеры, так что это не особо соответствует реальности, но я совсем не возражаю, потому что, как только Тереза заканчивает свой тур, Минни, Коннор и Сабрина немедленно тащат меня в один из магазинов женской одежды.

— Распутная, — объявляет Сабрина аниме-ягуару, владелице красивого черно-розового бутика. Тут хрустальная люстра, розовое бархатное кресло-кровать и все в том же стиле. — Лие нужны вызывающие наряды, которые так и кричат «Трахни меня». И много.

Ягуар выгибает бровь, когда я краснею.

— Кто-то хочет заставить ревновать.

— Ревновать? — возмущенно повторяет Сабрина.

— Скорее, затвердеть как скала и покрыться потом! — ревет Коннор.

— Мы хотим, чтобы они пожалели о том дне, когда родились! — резюмирует Минни, размахивая воображаемыми помпонами.

Ягуар кивает в знак поддержки.

— Ну, у нас здесь полно всего, что тебе нужно, подруга. Похоже, синий теперь твой цвет, верно?

Я примеряю несколько нарядов и застенчиво выхожу к анимам, сидящим на маленьком диванчике. Они поправляют меня, натягивая материал здесь, требуя больше кожи там, и, прежде чем я успеваю опомниться, я оказываюсь в новом бюстгальтере пуш-ап и кружевных стрингах, пьяная от собственного смеха.

Спасибо Богине за мою сумасшедшую стипендию.

К тому времени, как мы покидаем деревню, на часах уже девять вечера, я совершенно измотана и тащу с собой столько бумажных пакетов, что мне с трудом удается протиснуться в наше общежитие.

— Это будет потрясающе, — хихикает Минни. — Не могу дождаться, когда увижу их лица!

Стейси хихикает в ответ, показывая свои покупки.

— О, пожалуйста, надень то, что открывает твою грудь сбоку. Это так сексуально. Я обещаю тебе, что к концу первого дня пара зверей будут в твоих руках!

— Все звери в наших руках! — победно выкрикивает Сабрина.

И только Ракель косится на нас, как на сумасшедших.

— Т-ты х-хочешь такого внимания, Лия? — спрашивает наш волк своим серьезным голосом. В темноте я могу разглядеть только сверкающие украшения на лице Ракель, и нахожу их завораживающими в своем легкомысленном состоянии.

— Угу. Правда хочу, — говорю я, беря их за руки. — Я хочу мести, и хочу сильно. Я хочу причинить боль, Ракель. Я хочу ранить их.

Наши нимпины печально щебечут, словно знают, что это сулит им неприятности.

— Они будут весь день жонглировать своей эрекцией! — воет Коннор. — Представьте себе смешанные занятия всю неделю!

Охранники у дверей нашего общежития шикают на нас и, я уверена, закатывают глаза, когда Сабрина и Стейси протискиваются через дверь.

Оказывается, обновление гардероба может творить чудеса с менталитетом человека.

Глава 33

Аурелия

Следующие несколько дней проходят в привычной рутине. Даже пугает, насколько легко мне живется без этих трех зверей поблизости. Больше нет учащенного сердцебиения, ни озноба, ни дрожи, ни покалывания в шее. И мокрых трусиков тоже нет.

Даже другие мужчины не беспокоят меня своими томными взглядами и двусмысленными вопросами. Вокруг меньше охранников из-за того, что идет вторая неделя, но даже это меня не беспокоит. Черт возьми, в отсутствие моих монстров все остальное — детская забава.

Мы с Минни, будучи гордыми ботаниками, каждый вечер после ужина ходим в библиотеку, чтобы попытаться найти что-нибудь полезное для моего судебного разбирательства. Нас сопровождает Стейси, потому что Ракель, Сабрина и Коннор уходят со своими тайными пассиями почти каждый вечер до одиннадцати, когда нам приходится запираться в наших спальнях на ночь.

В библиотеке мы просматриваем предыдущие случаи, подобные моему, когда молодую женщину продают в качестве невесты по контракту кому-то из ее ордена. Мы также рассматриваем дела об убийствах.

К моему ужасу, мы почти не находим первых и очень много вторых. Похоже, такие люди, как мой отец, умеют избегать суда, вероятно, подкупая зверей или шантажируя их. Дела об убийствах всегда интересны, и мы проводим большую часть ночи, задыхаясь от скандальных судебных показаний.

Помогает ли мне что-нибудь из этого? Нахожу ли я отклик в делах вовлеченных в это женщин? Не совсем. На самом деле я никого не убивала. Я не могу найти ничего, даже отдаленно похожего на мою ситуацию, и планирую рассказать об этом Лайлу.

Вечер пятницы означает, что у меня первая смена в медицинском крыле. Я прощаюсь с девочками и Генри за ужином и прошу охранников проводить меня на смену. Из-за потенциально взрывоопасных зверей, которые попадают в экстренные службы, такие как медицинское крыло, нимпинам туда вход воспрещён. Когда я ухожу, Генри бросает на меня печальный взгляд, сидя на плече у Минни. Уверена, он бы надулся, будь у него губы.

Плюсом является то, что милая старшая медсестра Хоуп вызвалась быть моей напарницей и показать мне окрестности.

Она специально подчеркивает, что стеклянные раздвижные двери, через которые мы прошли в день зачисления, заперты на замок с идентификатором отпечатка пальца. Я мрачно киваю, будто никогда не думала о побеге таким образом, но не раз ловлю себя на том, что с тоской смотрю сквозь решетку на навес для машины.

Все идет хорошо, я спокойно пополняю запас бинтов в шкафу, когда суматоха в боковой приемной заставляет меня резко обернуться.

Голос мысленно разносится по всей комнате, и я выбегаю на него чисто рефлекторно.

— Лия! — Дикарь кричит во все головы поблизости. — Где Лия?

Через дверь втаскивают четырех окровавленных львов, все без сознания, за ними вносят еще одного огромного зверя, которого я сразу же узнаю. Все, что я могу разглядеть — это черный мех Дикаря, ставший темнее чернил, потому что он мокрый от крови.

Холодный страх подступает к горлу, когда Хоуп и несколько других медсестер поворачиваются ко мне и удивленно поднимают брови. Я заставляю себя небрежно пожать плечами и покачать головой, пытаясь сделать вид, будто он сумасшедший и я понятия не имею, зачем он меня зовет. Тот факт, что Дикарь может без каких-либо проблем кричать ментально всей комнате, вызывает тревогу.

Проницательная Хоуп бросает на меня косой взгляд, и я знаю, что ей интересно, какие у нас отношения. Этот идиот выдает нас, и я не ценю это. Хотя меня убивает вид его пролитой крови, а моя анима ревет от возмущения, я собираю остатки своего самоконтроля и поворачиваюсь к нему спиной, занимаясь приведением в порядок стопки перевязочных материалов. Два медведя-охранника укладывают волка на один из широких ветеринарных столов, в то время как его жертвы переносятся на другую сторону крыла, подальше от него, согласно протоколу.

— Успокойтесь, мистер Фенгари, — говорит один из ветеринаров, пока Дикарь бьётся в истерике на столе.

— Не прикасайся ко мне, блядь! — Снова проецирует Дикарь. — Я хочу Лию!

Я мысленно взрываюсь ругательствами, когда вижу, как они готовят дротиковое ружье. Хоуп кивает мне, чтобы я шла к ним.

Я подхожу к Дикарю, который лежит на боку и тихо скулит. Все, кроме двух медведей, обходят его стороной. Эти медведи работают на них, насколько я могу судить, потому что они всегда рядом в Академии и были на погрузочной платформе в тот день, когда я пыталась сбежать.

— Я здесь, Дикарь, — вздыхаю я. Он замирает и поворачивает свою большую волчью голову, чтобы посмотреть на меня. — Куда тебя ранили? Здесь слишком много крови.

— Видела бы ты другого парня, — в его голосе слышится раздраженное ворчание, пока он облизывает свои челюсти.

Хотела бы я сказать, что он заслуживает все свои раны за то, что сделал с тем змеем в их комнате, с охранниками возле общежития анима и, вероятно, с бесчисленным количеством других зверей, но моя потребность исцелить его превыше всего. Собравшись с духом, я неохотно говорю:

— Честно говоря, будет легче, если ты перекинишься в свою человеческую форму. Но это будет… — со стоном и громким хрустом суставов он меняется. — Больно.

Передо мной появляется обнаженный Дикарь, который быстро переворачивается на спину, давая нам всем возможность беспрепятственно любоваться всей длиной своего впечатляющего, покрытого татуировками обнаженного тела. Совершенно не контролируя себя, я скольжу взглядом вниз к его члену, прежде чем поспешно вернуться к его глазам. Дикарь смотрит на меня, полуприкрыв веки, покрытый потом и кровью, но на его губах ленивая ухмылка, говорящая о том, что он знает, насколько велико его мужское достоинство.

Кто-то откашливается позади меня, прежде чем на него набрасывают одеяло. Только когда убирают дротиковое ружье, я перевожу дыхание и смотрю на руку Дикаря, которая выглядит так, словно кто-то пытался откусить ему бицепс.

Он указывает на свою руку, будто я не вижу, что это его единственная травма, и я закатываю глаза. Хоуп тем временем подкатывает столик с медицинским оборудованием.

— Брай-хи-аль-ная артерия, — внезапно говорит Дикарь.

Я понимаю, что он говорит о плечевой артерии. Откуда, черт возьми, он это знает?

— Ты справишься? — спрашивает Хоуп, внимательно наблюдая за мной. — Я могу это взять на себя…

— Никто не займет ее место! — рычит Дикарь.

Из-за ярости в его голосе я бросаю на него сердитый взгляд.

— Веди себя прилично, Дикарь, — рычу я. — Не смей думать, что я забыла, что ты сделал.

Я перевожу взгляд на Хоуп.

— Я справлюсь. Просто притворюсь, что это не он.

Хоуп улыбается мне.

— Очень профессионально, Лия. — Она бросает на Дикаря предупреждающий взгляд, прежде чем зафиксировать колесики на медицинском столике. — Похоже, мы предоставим тебе возможность исцелять раньше, чем я думала.

Я слегка улыбаюсь ей, надеваю стерильные перчатки и смотрю, какое оборудование она мне дала.

Там определенно задета плечевая артерия, так что я не теряю времени даром. Прикладывая к ране комок марли, я надавливаю, чтобы остановить кровотечение, и закрываю глаза, начиная заживление.

Пока я работаю, чувствую на себе взгляд Дикаря. Я чувствую его дыхание, движение его мускулистой груди, то, как нарисованный там волк горит и блестит от напряжения. Мое тело настолько настроено на него, что остальная часть комнаты исчезает, пока я стою там, очарованная его мощным присутствием. Чувствует ли он меня так же? Вспоминает ли о том, что видел на прошлой неделе? Думает ли о том, как наши тела были грубо прижаты друг к другу, когда наши губы встретились?

Пока я сращиваю волокна его мышц, моя анима удовлетворенно трепещет, распушая перья и прихорашиваясь, чрезвычайно счастливая от того, что за ней наблюдает наша пара, и еще больше счастливая от того, что мы его исцеляем.

На самом фундаментальном уровне я знаю, что отказывать своим суженым — это в корне неправильно. Единственным знакомым человеком, который столкнулся с этой проблемой, была моя мать, и ее больше нет в живых, чтобы давать мне советы.

Но это не меняет того факта, что они пытались меня похитить.

Как только заканчиваю сращивать его кожу, я открываю глаза и обнаруживаю, что взгляд Дикаря устремлен на меня с пугающей сосредоточенностью. В его каре-зеленых радужках мерцает что-то, что я не могу истолковать. О чем, черт возьми, он сейчас думает?

— У вас еще где-нибудь болит, мистер Фенгари? — спрашиваю я сухим профессиональным голосом, поднимая его руку, чтобы стереть с нее кровь влажным тампоном.

Он смотрит на меня, но не отвечает. Я поднимаю брови.

— Нет. Я только позволил ему помочь мне попасть сюда.

Я хмуро смотрю на него сверху вниз и вижу, что в улыбке, украшающей его розовые губы, есть что-то ненормальное.

— Ты сделал это нарочно, — говорю я в ужасе, опуская его руку.

Дикарь улыбается мне, поднимая руку, словно хочет коснуться моего лица, а затем опускает ее, когда я бросаю на него убийственный взгляд.

— Лия, — рассеянно ухмыляется он.

— Он бредит, — говорит Хоуп, стоя у стены и наблюдая за происходящим.

— Нет, просто сумасшедший, — успокаиваю я ее. — Я сделаю сканирование, чтобы убедиться, что он не врет.

— Отличная работа, Лия. Не задергивай шторы, я прямо в соседней комнате, — Хоуп спешит к пациенту в соседней палате.

Два охранника исчезли, и я внезапно остаюсь наедине с Дикарем.

— Я думала, вас не выпустят до понедельника.

Дикарь закладывает руки за голову, словно лениво принимает солнечные ванны у бассейна. Одеяло сползает, обнажая более загорелую кожу нижней части живота. Он на удивление ухожен для волка, с аккуратной россыпью волос, исчезающей под одеялом. Мое тело охватывает жар.

— Лайл сказал, что, если мы пообещаем не влипать в неприятности, он выпустит нас сегодня вечером.

И Лайл думал, что они сдержат свое обещание? Лев-идиот.

— Верно, — невозмутимо отвечаю я. — И кого же ты втянул в драку?

— Уговорил. — Он произносит это слово медленно, как будто впервые пробует его на вкус. — Я взял наушники Ксандера. Львы и еще несколько человек просто оказались поблизости.

На его лице расплывается ухмылка, и мне приходится отвести взгляд, сделав вид, что окровавленные марли нужно срочно убрать.

— И Ксандер сделал это с тобой?

— Он может сделать гораздо хуже, поверь мне. Я вернул наушники в самый последний момент.

Моей аниме не нравится, когда мои анимусы дерутся друг с другом. Но для таких мужчин, как они, это, наверное, обычный вечер понедельника.

Я прищуриваюсь на него.

— Тебе что, совсем не жаль других пострадавших?

— Нет. Сами виноваты, если встали у меня на пути.

Я вздыхаю.

— Почему ты здесь? Чего ты хочешь?

Он смотрит на меня снисходительным взглядом, как будто я ребенок.

— Спроси меня вежливо, и, может быть, я отвечу.

— Тогда мы закончили, — я делаю движение, чтобы отвернуться.

— Нет, мы не закончили, — с прямо-таки пугающей скоростью он вскакивает и перекидывает ноги, чтобы сесть на край стола. — Они всегда дают мне бутерброд. Таков протокол. И я должен подписать форму о выписке.

Всегда? Он здесь буквально две недели.

Я делаю шаг вперед, возмущенная его явной наглостью и тем, что он так беззаботно ведет себя после того, что сделал со мной.

Мой голос похож на низкое шипение.

— Мне следует отрезать тебе палец, — я указываю на татуировку кровавого договора. — Ты позволил моему отцу пометить себя? Ты поклялся не…

Я даже не могу произнести это вслух.

— Трахать тебя, — заканчивает он тихо. — Я поклялся не трахать тебя, Лия.

Он смотрит на метку, и моя анима корчится от горя.

Я даже говорить не могу.

— Мы убили много зверей по пути к тебе, Лия, — говорит он слишком небрежно. — И я бы убил еще многих.

Я недоверчиво смотрю на него, когда он спрыгивает со стола и, голый, неторопливо идет к мини-холодильнику в углу, где мы храним закуски для пациентов. Есть много вещей, которые могут помочь зверю выздороветь, помимо прямого исцеления. Секс и еда в том числе. Член Дикаря раскачивается при каждом шаге, и когда он поворачивается, я вижу идеально подтянутую задницу. Сглотнув, я отвожу взгляд.

Он берет завернутый сэндвич и возвращается обратно к столу, небрежно накрыв пледом колени.

— Почему ты такой жестокий? — спрашиваю я, качая головой, когда он откусывает огромный кусок. — Как ты можешь так легко убивать и ранить людей, не испытывая ничего?

Я действительно ожидаю, что он усмехнется или полностью проигнорирует мой вопрос, поэтому удивляюсь, когда он отвечает серьезно.

— Я был создан таким, какой я есть. Вырезан и выкован молотком, как говорит Коса. А наш отец был плотником.

— Твой отец был похож на…

— Меня? — он стискивает челюсти и отводит взгляд. — В том, что касается волчьей сущности, да.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты должен быть хуже их, чтобы быть лучше их.

— Бессмыслица какая-то.

Он смотрит на меня своими пронзительными ореховыми глазами, и по всему моему телу пробегают мурашки. Как бы я хотела контролировать свои чувства, которые он вызывает во мне одним своим взглядом. Отчаянно хочу.

Проникая в мою голову, он запихивает в рот остаток сэндвича и проглатывает его.

— Я видел твою аниму, Регина. И она была прекрасна. Я хочу увидеть, как ты выглядишь, когда отпускаешь свой поводок. Полностью. Дикая и свободная. И злобная. Разве не здорово быть свободной? Чувствовать эту силу в кончиках своих когтей? В перьях на концах своих крыльев?

Я судорожно втягиваю воздух. Я не могу. Я бы никогда…

— Я хочу увидеть это снова. — его голос — мягкий шепот. Почти благоговейный. — Отпусти. Себя.

— Дикарь…

Его рот опускается к моим губам, и он набрасывается так быстро, что я совершенно не готова. Дикарь дергает меня к себе между ног, прижимаясь своими губами к моим. Я протестующе вскриаиваю, когда он захватывает мою нижнюю губу и сильно всасывает.

Мое тело распаляется несмотря на то, что я пытаюсь оттолкнуть его. Все мое существо покалывает от восхитительных ощущений, даже когда я бью его кулаком в грудь. Его сильный запах дразнит мой нос, но мы не можем… Я не могу…

Охранники врываются вместе с Хоуп, и Дикарь, наконец, отпускает мою губу, отталкивая меня от себя. Я отшатываюсь назад, а Дикаря бьют электрошокером. Он не издает ни звука, только морщится и заваливается боком на стол.

Я в недоумении наблюдаю за происходящим, пока Хоуп помогает мне прийти в себя. Осторожно прижимаю пальцы к распухшей губе, пытаясь прогнать чувство восхитительной неудовлетворенности. Я не хочу большего. Я не хочу, черт возьми!

Но Дикарь не сводит с меня глаз, и когда его лицо грубо прижимают к стальному столу, он смеется:

— Оно того стоило.