Ее дикие звери

Глава 42

Аурелия

Я убедилась, что мы придем на завтрак поздно, потому что мне нужно, чтобы Дикарь точно был там и видел, как я выполняю его так называемый приказ.

Сегодня я хищница, сучка.

Он думает, что может указывать мне, что надевать? Думает, что может предпринимать попытки похищения, а я просто возьму и забуду? Что ж, я собираюсь заставить их чертовски пожалеть обо всем, что они сделали и что предположили обо мне.

Мое платье черное, истинный цвет бунтарства, и очень соответствует моему настроению. Длина доходит до голеней, но боковины вырезаны полностью от подмышек до подола и соединены черной шнуровкой крест на крест. Оно открывает грудь и бедра по бокам, демонстрируя всем желающим отсутствие на мне нижнего белья и лифчика. Я полагала, что Лайл попытается вернуть мои украденные трусики, но оказалось, что они его не настолько волновали, как я думала, поэтому наличие нижнего белья все равно ждет до завтра.

В знак солидарности Сабрина надела облегающее платье на бретельках, а Минни — крохотную желтую юбку и укороченный топ, собрав волосы в высокий «конский хвост». Стейси выбирает супер обтягивающие джинсы и красный топ, который больше похож на бюстгальтер. Ракель краснеет, когда видит нас, но встревоженно качает головой, потому что мы все знаем, что сейчас дерьмо полетит на вентилятор. Волк надел тяжелые армейские ботинки, словно раздавать пинки — это наш единственный выход из положения сегодня. И, возможно, так оно и есть, я не знаю.

Задрав нос, вхожу в столовую первая, потому что хочу быть уверенной, что меня точно заметят. Мне больше не свистят и не улюлюкают, и самцы делают комментарии только в сторону моих подруг. Кажется, здесь каждый проинформирован, что Дикарь охотится за мной, и они слишком напуганы, чтобы выйти против него. Дикарь, похоже, питает слабость к Минни, и это может быть как-то связано с тем, что у нее хватило смелости наброситься на него, когда ни один анимус в этом заведении не осмелился бы.

Но я наотрез отказываюсь видеть, как мои планы снова рушатся.

Моя война ведется с королем волков и ни с кем другим. Я бочком подхожу к буфету, прекрасно осознавая, что три монстра уже сидят за своим обычным столом.

— Он в-видел тебя, — бормочет Ракель. — Выражение его л-лица на самом деле п-пугающее.

Сердце делает кульбит в груди.

— Все в порядке, — говорю я в основном себе, сосредоточившись на поливе блинчиков кленовым сиропом.

И не успеваю я дойти до конца очереди, как кто-то откашливается позади меня. Я оборачиваюсь и вижу прыщавого волка не старше восемнадцати. Он в двойной джинсе, с кольцом в брови и нервно смотрит себе под ноги.

— Эм, мисс Аквинат? — бубнит он в пол. — Мистер Фенгари говорит, что вы должны подойти и сесть рядом с ним.

Мой взгляд останавливается на Дикаре.

Он брутально красив даже со свежевыбритым лицом, почти черные кудри идеально уложены на макушке. На нем черная майка, подчеркивающая все его татуировки и мускулы, на шее тяжелая золотая цепь. Он никогда еще так не походил на бойца в клетке, так что, похоже, вышел готовым к битве. Но самое страшное — выражение лица: волчий оскал, который показывает все его зубы и говорит мне, что он в безумной ярости.

— Что ж, можешь передать мистеру Фенгари, что я от всего сердца отказываюсь, — я отворачиваюсь от мальчишки и направляюсь к своему столику, а анимы следуют за мной по пятам.

Ракель бормочет ругательства, в то время как Минни тихо говорит:

— Так держать, Лия!

Коннор присоединяется к нам с нервным смешком, на нем блестящие красные туфли на каблуках и черные шорты, в которых его длинные ноги выглядят потрясающе.

Я чувствую Дикаря в своей голове еще до того, как он заговаривает, и это похоже на зловещее черное облако, нависшее надо мной.

— О, моя Регина, — его смех жесток. — Я собираюсь превратить твою жизнь в ад.

Этот вызов заставляет что-то определенно нечеловеческое во мне царапать мои внутренности. Может быть, меня сводит с ума то, что у меня суд меньше чем через две недели, или коллективный, дикий запах возбуждения в воздухе, но я решаю, что с меня хватит. Он думает, что у него есть власть?

Я покажу ему гребаную власть.

Я с грохотом опускаю свой обонятельный щит.

Девочки первыми замечают перемену и настороженно переводят на меня взгляд, но только Минни спрашивает:

— Лия, что только что произошло?

Ладно, возможно, я забыла, что мои друзья теперь тоже чувствуют мой запах. Ну что ж, каша уже заварена.

— Все в порядке, Мин, — я пытаюсь говорить уверенно, чтобы они не задавали мне вопросов, когда мы рассаживаемся по местам.

Моему запаху требуется минута, чтобы добраться до другого конца зала, но я точно определяю момент, когда он достигает их. Коса оборачивается первым и окидывает меня прищуренным взглядом. Темные брови Ксандера хмурятся над закрытыми глазами, затем его лицо искажается, словно от боли.

Однако именно Дикарь вскакивает на ноги, злобно метая кинжалы глазами. Я напрягаюсь, решив, что, возможно, совершила ошибку, затеяв эту игру. Звери вокруг него заметно отступают, и меня поражает его мрачный голос в голове.

— Иди сюда, Регина, — в этой команде слышится сила, которая заставляет меня нервно сглотнуть.

Мне не верится, что он продолжает называть меня «Региной» даже сейчас, поэтому я просто игнорирую его и сосредотачиваюсь на своих блинчиках с решимостью солдата в окопах.

— Эм, Лиа? — быстро говорит Минни с отчетливой паникой в голосе.

— Да?

— Они приближаются. Типа, все до единого.

Я вскидываю голову. И да, вся их группа крадется к нам, три монстра, плюс их банда волков и кошачьих. Мое сердце превращается в лед, и вот тогда начинается настоящая паника. Я оглядываюсь и внезапно понимаю, что здесь только двое охранников — два медведя. Их наемники.

Нимпины начинают беспокойно чирикать.

— Нам нужно сваливать! — шипит Ракель.

— Пусть идут, — беззаботно говорит Сабрина. — Мне нравится, как выглядит один из волков.

Я вымученно киваю.

— Ребята, вы определено сумасшедшие, — шепчет Коннор. — И мне это чертовски нравится.

Минни и Ракель стонут в унисон.

Запах диких самцов окружает нас, как многослойное одеяло. Это аромат солнечного света, смешанный с дикими лесами, холодными земляными пещерами и ледяными глубинами океана.

Мое тело покрывается мурашками.

— Ты хотела привлечь мое внимание, Лия? — голос Дикаря похож на волчье рычание. Он рывком отодвигает стул рядом со мной, ставит свой поднос, а затем грубо гладит Генри по голове, прежде чем положить руку мне на плечо. — Что ж, ты отлично с этим справилась. Анимы, уверен, вы не возражаете против компании.

Я напрягаюсь, но его запах окружает меня, теплый, восхитительный и манящий. Приходится взять себя в руки, потому что все взгляды в столовой обращены ко мне.

— Какие прекрасные манеры, — мрачно замечаю я. — Это то, чему тебя учат на занятиях для одичалых?

Дикарь, черти бы его драли, наклоняется и прижимается носом к моей шее. Я превращаюсь в натянутую струну, когда от его прикосновения по всему моему телу пробегают мурашки возбуждения. Я становлюсь влажной за считанные секунды и едва могу дышать. Нужно как можно скорее купить нижнее белье.

— Черт возьми, Регина, ты потрясающе пахнешь. Немедленно забирайся ко мне на колени, и я трахну тебя у всех на глазах.

Знаю, он ляпнул это, чтобы просто позлить меня, но что мешает мне воплотить его фантазии, учитывая предательскую метку на его пальце? Будет забавно. Однако воображение подсказывает мне, что в этом не будет ничего забавного.

Волки и кошки занимают свои места и окружают нас огромными, устрашающими телами. Сабрина и Стейси хлопают ресницами, кокетливо улыбаясь, но Минни съеживается, когда Йети берет с ее подноса кусочек бекона. Коса сидит в конце стола со своими сашими, холодно взирая на меня, по-прежнему с видом короля при Дворе.

Три короля при Дворе, которые хотят превратить мою жизнь в ад.

Я настолько задыхаюсь от запахов самцов и моих собственных суженых, что у меня в момент начинается головокружение. Но я сама напросилась, это правда. И сейчас мне нужно проявить силу. Ради Минни, чье лицо выглядит так, словно она съела термоядерную смесь чили, и ради Герти, которая с беспокойством смотрит на каждого анимуса.

Ракель внезапно рычит и щелкает зубами на волка, который пытался лезть с объятиями.

— Оставь Ракель в покое, — приказывает Дикарь, указывая пальцем на парня.

Волк тут же поднимает руки и быстро произносит:

— Да, босс.

— Извинись, — говорит Дикарь, беря свой тост.

— Прости, Ракель.

Ракель хмыкает, как бы говоря: «извинения приняты».

Дорогая Дикая Мать. Его абсолютная власть над ними вызывает тревогу.

Дикарь доедает тост и облизывает пальцы один за другим. И я не могу отвести от него взгляд. Единственное, что мне сейчас под силу, — не пускать слюни при виде того, как он поглощает пищу. Кажется, вся тяжесть океана лежит на моих плечах, увлекая нас медленным течением ко дну.

Волнение Минни очевидно, потому что по другую сторону от нее небрежно развалился огромный беловолосый сибирский тигр, которого они называют Йети. Тигрица полностью теряет аппетит.

— Не останавливайся из-за нас, Минни Маус, — растягивает слова Ксандер. — Ешь. Тебе понадобятся силы.

— Для следующей попытки похищения? — выпаливает Минни.

Стол замирает. Затем Дикарь и Ксандер смеются, и народ расслабляется.

— Нет, — говорит Дикарь, словно это очень забавная шутка, — мы больше так не будем.

Мое сердце проваливается куда-то в желудок, но я пытаюсь сохранять спокойствие. Развернувшись на стуле, я поворачиваюсь лицом к нему, глядя в упор.

— Тогда вы планируете что-то еще? — мы так близко, и, очевидно, Дикарь тоже это чувствует, потому что его взгляд опускается на мои губы, и он облизывает свои. Жар пульсирует по моему телу, и я чувствую, что вот-вот потеряю сознание.

Но именно Ксандер выплевывает:

— А нам и не нужно. Суд сделает это за нас.

О нет, только не это дерьмо! Я перекидываю волосы через плечо, попадая при этом в лицо Дикарю, но он даже не вздрагивает.

— Да, что ж, наслаждайся пока можешь, чешуйчатый, потому что помрешь от тоски, когда меня бросят в Блэквотер.

Я тут же привлекаю шокированные взгляды.

— Как ты меня только что назвала? — голос Ксандера опасно низкий.

Замечу, это не худшее оскорбление для дракона — сравнивать его с рептилией, — но Ксандер уже и так сильно меня ненавидит, так что, полагаю, я только что подлила масла в огонь. Я откидываюсь на спинку стула.

— Я никогда не видела твоего анимуса, человек-дракон, но уверена, что слышала.

Ксандер усмехается мне.

— Ты не поедешь в Блэквотер, змея. Когда тебя признают виновной, ты вернешься к своему отцу для казни по Старым законам. У тебя даже не будет выбора.

Я заторможено моргаю, глядя на него, когда все остальное в комнате исчезает.

— Что, Пардалия тебе этого не сказал? — раздраженно заканчивает он.

Нет, эту часть он упустил. Ксандер знает, как устроен этот мир, и я тоже. И мой отец сделает это, без сомнений.

Думаю, все звери накладывают на себя определенные оковы. Цепи, нами же и созданные, которые удерживает нас от полной потери человеческой стороны. Оковы некоторых сделаны из тонкого металла, сложного, но легко ломающегося. А у кого-то они сделаны из дерева. Прочные, но ломаются при нужном давлении.

Мои оковы?

На мне путы, холодные, как сталь, и твердые, как кость. Я обхватила ими свое тело и разум, чтобы удержаться в вертикальном положении. И я полагалась на них в течение последних семи лет.

Но после слов Ксандера в этих оковах образуется тонкая трещина, что заставляет мои разум и тело споткнуться на месте.

Коса резко встает.

— Пошли.

Это команда для всего стола, и все спешат подчиниться. Кроме меня. Я просто остаюсь сидеть, в то время как весь мой мир превращается в раззявленную пасть смерти. Дикарь неторопливо встает, его пальцы лениво проводят по моей обнаженной руке, словно он ничего не может с собой поделать. Когда он уходит, я ощущаю его отсутствие, как дуновение ледяного ветра по спине.

На этот раз кричит не моя анима, мое сердце кричит.

— Лия? — шепчет Минни.

Я даже взглянуть на нее не могу, просто смотрю в пустоту, пока лицо моего отца всплывает перед глазами. Ты должна усвоить одну вещь: мы не всегда получаем то, что хотим.

— Лия, ты меня пугаешь, — Минни обходит стол с моей стороны, тянет меня за руку и шипит: — Подруга, если у тебя случится срыв, давай сделаем это там, где за нами не наблюдают враги!

Генри резко чирикает мне в ухо.

— Враги, — рассеянно повторяю я.

Враг всегда был только один.