Ее дикие звери

Глава 4

Аурелия

Сила Ксандера обрушивается на меня, как волна жара от лесного пожара, стена пылающей энергии заставляет меня зависнуть в воздухе.

Огромная тень проносится надо мной, как ракета, и я в панике ныряю в деревья. Лечу через лес, проносясь между стволами, пока мой разум лихорадочно соображает, как, вашу мать, мне сбежать от настоящего живого дракона.

Ксандер, должно быть, действительно в ярости, если потерял контроль и перекинулся. Совет Зверей устанавливает строгие правила относительно того, когда и как летают драконы. Ну, либо так, либо ему просто наплевать на правила.

Что-то в Ксандере подсказывает мне, что это последнее.

Мое маленькое орлиное сердце колотится, в голове пульсирует, и могу поклясться, что некоторые перья опалены. Я понятия не имею, где Коса и Дикарь, но они не могут быть далеко.

Пока я лечу, спасая свою жизнь, над моей головой раздается рев, сотрясающий сами частицы воздуха. Не знаю, насколько Ксандр сдерживает свою магию — или свою мораль, — потому что он вполне мог бы испепелить этот лес одним дыханием. Но в таком случае он бы оказался в настоящей звериной тюрьме или стал бы беглецом с выписанным ордером на уничтожение.

Тем не менее, дракон, парящий в небе, представляет проблему для Совета, и он выдает наше местонахождение всем, кто находится поблизости.

Как только увидят повреждения в «Опаловом пере», кто-нибудь вызовет полицию анималия, и будет отправлено элитное поисковое подразделение штата. Лучше всего мне отправиться прямо в город, где мои суженые не захотят поднимать шум.

Я оплакиваю потерю этой сумочки в течение одной ужасной секунды.

Ладно, я знаю, что они чокнутые, но серьезно? Мне нужно двигаться быстрее.

Щелкая клювом и чертыхаясь, я выбираюсь из леса и вылетаю на главную трассу, ведущую в город. Дорога превращается в мост, под которым протекает медленная река, окаймленная высокими эвкалиптами и красными каллистемонами.

Прятаться бесполезно, потому что они сразу же меня учуют. Но… Дикарь не сможет учуять меня, если я буду в воде! Судорожно соображая, я скольжу к мосту, где быстро складываю крылья и ныряю головой в реку.

Удар причиняет боль, когда я бьюсь о холодную поверхность, и это действует на мои и без того напряженные нервы. Внизу темно, а орлы никогда не были созданы для плавания, поэтому я выпрыгиваю и прячусь в тени моста. Надо мной проносится грузовик, и я вздрагиваю, пытаясь отдышаться.

Проверяю свою силу и вижу, что у меня остались только два последних щита. Я сильно истощена — на восстановление мне потребуются дни. Моя анима жалобно воет.

Я знаю, девочка, — говорю я ей. — Но мы что-нибудь придумаем. У нас нет выбора.

Пыхтя клювом, я пытаюсь собрать свои мысли в кучу после того, как увидела трех своих связанных судьбой во плоти. Ксандер впервые прикоснулся ко мне, и его тело словно отпечаток на моей обнаженной спине, а его пальцы — клеймо на моих запястьях. Это были большие, твердые руки, которые…

Черт.

Нет, я не могу допустить, чтобы возбуждение смешивалось с моим запахом. Анималия женского пола может посылать сексуальные сигналы своим партнерам, вообще не нуждаясь в запахе.

Неделю назад у нас был… небольшой инцидент, когда в момент сильной похотливой слабости я случайно потеряла бдительность и издала Зов сирены. Что и раскрыло мою личность. Все пятеро прибыли в мое крошечное ветхое бунгало с одной спальней, изгнанные в свои астральные формы.

Хотя я не могла видеть никого, кроме Дикаря, они все видели меня и мою брачную метку, наблюдая из теней. Теперь каждый из них сможет узнать меня с первого взгляда.

Глупая ошибка, которую я предпочла бы больше никогда не повторять.

От этих воспоминаний меня бросает в дрожь, и я подавляю свою дикую аниму, которая знает, что секс с моими парами будет отличным топливом для моей силы.

Что же делать, что же делать. Мой мозг превратился в кашу, а тонкие косточки крыльев горят от напряжения.

Внезапно чье-то холодное присутствие на периферии моих мыслей обрушивается на меня, и я сдерживаю крик.

Я узнаю силу льда и тундры Косы где угодно. Вода. Он нашел меня. Как я могла быть настолько глупа, раз сижу здесь, у водоёма, когда один из моих суженых управляет этой стихией?

Проклиная свою похотливую задницу, я принимаю решение и выпрыгиваю из-под моста. Воздух обжигает мне горло, и в нем отчетливо ощущается пряный запах драконьего дыма, но я изо всех сил хлопаю потрепанными крыльями, стряхивая с них воду. Когда я снова вылетаю на открытое пространство, удаляясь от леса, нигде не видно ни людей, ни драконов.

Слева от меня группа зданий, и я оборачиваюсь, чтобы увидеть большой парк, полный народу… и не менее десяти черных охотничьих фургонов с включенными синими и красными сиренами.

Забавно, потому что последние пять дней я знала, что все эти звери охотятся за мной, но видеть разбросанные фургоны, офицеров в черной тактической форме, бегающих с автоматами, и мигающие синие и красные огни? Я в тупике. На самом деле в тупике, раз это все для меня и моих суженых.

Как раз в тот момент, когда мой желудок сжимается от мучительного осознания, голос, подобный зазубренному лезвию ножа, рассекает воздух.

— Ее не трогать, она моя!

В отчаянии я смотрю вниз и вижу Лайла Пардалия в темно-синем костюме-тройке, стоящего, как архангел смерти, во главе тактических сил. На его плече длинное черное автоматическое оружие, нацеленное прямо на меня. Янтарные глаза сверкают в смертельном расчете.

Серьезно? Базука… и костюм? Что не так с этим парнем?

Загорелый подбородок, способный резать кожу, длинные светлые волосы, которые обычно носят львы, убраны от лица. Я ошеломлена его фигурой и тем фактом, что он выглядит так, словно хочет убить меня, бедную маленькую старушку.

Льву я действительно не нравлюсь. Вероятно, я задела его мужское самолюбие, когда отшила в первый раз в мотеле. Теперь он определенно жаждет мести.

Как только я пытаюсь отклониться назад, меня удерживает на месте настолько мощная сила, что ещё чуть-чуть и мои кишки вырвутся наружу. Я издаю пронзительный вопль как раз в тот момент, когда Лайл стреляет из базуки. Вылетевший из нее шар превращается в черную сетку из турмалина и обсидиана. Она поглощает меня целиком, смыкаясь вокруг тела и немедленно лишая всякой силы.

Сеть прожигает мои перья насквозь, и это охренеть как больно, поскольку ее нейтрализующие магию свойства заставляют меня вернуться в обнаженное человеческое тело.

Это также чертовски неловко, потому что аудитория из более чем тридцати охотников Совета, как мужчин, так и женщин, смотрит на меня с недоверием. Лайл левитирует мое тело — телекинез является кошачьей силой — вниз, чтобы приземлить, пока они все бесстыдно пялятся. Но с такой высоты я могу различить бурную деятельность на поляне. Группа охотников Совета окружает трех мужчин.

Дикарь сопротивляется, судя по всему, только для приличия, вяло пинается и молотит кулаками, при этом маниакально гогоча. Внезапно он начинает кричать:

— Если кто-нибудь тронет моего цыпленка он, блядь, умрет! Слышите меня? Умрет, блядь!

И действительно, петух издает печальное, приглушенное кукареканье из своей клетки, крошечный черный капюшон у него на голове не дает ему ничего разглядеть.

Очень человечный и обнаженный Ксандер смеется, когда два охотника Совета спонтанно загораются, их тела вспыхивают яростным оранжевым пламенем. Они кричат в течение одной ужасающей секунды, прежде чем пламя гаснет, и мужчины падают на траву, живые и невредимые. Я наблюдаю, как светящиеся белые огни исчезают из глаз Ксандера, когда на него набрасывают обсидиановые сети. Он просто насмехается над своими похитителями, как будто все они сплошное разочарование.

Коса идет добровольно, на своих ногах, уже закованный в черные кандалы, и я удивляюсь, когда вижу, что охотники держатся от него на почтительном расстоянии. Однако холодные глаза акулы устремлены на меня, наблюдая, как Лайл бесцеремонно швыряет меня на траву. Мои руки связаны за спиной, но, к счастью, грудь прижата к земле. Только вот моя задница выставлена на показ всему миру между тонкими веревками сети.

От осознания, что заместитель директора Академии Анимус полностью контролирует мое тело, мне хочется вмазать ему по смазливой роже, когда он подходит посмотреть на меня сверху вниз, прищурив янтарные глаза. Но я не могу даже зарычать на него в своем замороженном состоянии.

— Вы вынудили меня пойти на крайние меры, мисс Аквинат, — говорит он тем монотонным голосом, который, похоже, ему нравится использовать. Я назвала его «Голосом для списка покупок». — В Академии Анимус вы получите необходимую помощь. И будете в безопасности.

Безумный смех пытается вырваться из моей груди, но я слишком устала, и он переходит в кашель. Этот зверь думает, что я буду в безопасности в школе-тюрьме? Где самые дикие и криминально настроенные представители нашего вида в возрасте от восемнадцати до двадцати пяти лет пытаются научиться вести себя цивилизованно?

Да вы стендапер, человек-лев.

Мистер заместитель директора-он-же-тюремщик хватает одеяло у одного из охотников за головами и набрасывает его на меня. Даже стискивая зубы от стыда, я всё равно испытываю облегчение, что у него, по крайней мере, хватило порядочности сделать это.

Потому что, когда он снова поднимает меня в воздух, я вижу, что по другую сторону полицейской ленты собралась толпа, и у многих из них телефоны в руках. Я слегка обмираю от унижения, когда Лайл левитирует меня в открытые задние двери ожидающего военного фургона.

Я настолько потрясена этим захватом, что даже не знаю, плакать мне или кричать, когда двери закрываются и погружают меня во всепоглощающую темноту. Когда машина с грохотом трогается с места и выезжает на дорогу, моя усталость возвращается в полную силу. Глаза тяжело закрываются, все мое тело обмякает, и моя анима издает печальную трель.

Какая-то крошечная частичка меня испытывает облегчение от того, что теперь я могу лечь и отдохнуть. Что мне не нужно спасать свою жизнь сломя голову в течение следующих нескольких часов. Побег быстро стал меня утомлять.

Это же всего лишь отсрочка, верно? Всего лишь небольшое отступление в моих хорошо продуманных планах.

За исключением того, что в глубине души я знаю, что это нечто большее, потому что Академия Анимус не только исправительная школа, но и тюрьма. И еще никому за всю историю Академии не удалось спастись бегством.