Ее дикие звери

Глава 2

Дикарь

— Подержи моего цыпленка.

— Петуха, — поправляет Ксандер, забирая у меня черную птицу.

Я хмуро смотрю на своего брата по стае, потому что он может взять свое образование, полученное в частной школе, и засунуть в свою большую драконью задницу.

— Его зовут Юджин, — огрызаюсь я. Похлопав упомянутого цыпленка по красному гребешку на голове, я поворачиваюсь обратно к дрожащей кассирше «Опалового пера». При виде нас эти людишки всегда мочатся в штаны от страха. Заходят как-то в роскошный магазин дракон, волк и акула и, что ж… сдаётся мне, все знают, что будет дальше.

А возможно всё дело в крови, которая до сих пор пачкает мои зубы и голый торс. Видите ли, на охоте я останавливаюсь только пообедать. Обедом сегодня были два охранника-птички, которые сейчас лежат на полу магазина позади меня.

— Человеческая женщина, — показываю я на кассиршу. — Выметайся. У твоего босса неприятности.

Когда блондинка с темным искусственным загаром и в короткой-короткой юбке хватает свой телефон и бежит звонить в полицию, Ксандер снова усмехается.

— Говорит так, словно он в данный момент не человек.

Коса, мой брат по крови, ничего на это не отвечает и проходит мимо меня в заднюю часть магазина, отряхивая плечо своей накрахмаленной черной дизайнерской рубашки. У Косы свои причуды, а у меня свои.

Но Ксандер ошибается. Я уже очень давно не «человек».

Мы оба следуем за Косой мимо примерочных и проходим через занавеску в кладовке. Там есть узкая лестница, ведущая в тускло освещенный подвал.

Я ворчу на Косу, и он молча придерживает занавеску, позволяя мне сделать то, что я хочу. Проходя мимо него с ухмылкой, я напеваю веселую мелодию, преувеличенно громко топая вниз по лестнице.

— Птички, птички… Волк пришел играть.

Внизу начинают скрипеть стулья, когда обитатели подвала вскакивают на ноги. Кто-то издает крик как раз в тот момент, когда я перепрыгиваю через перила и приземляюсь в комнате, размахивая руками.

— За круглым столом птичек пять, вот-вот начнут страдать!

Пятеро самцов-орлов в человеческом обличье, в возрасте от тридцати до пятидесяти лет, стоят вокруг стола, заваленного документами официального вида, с восковыми печатями и прочей ерундой.

— Кем, твою мать, ты себя возомнил? — кричит один из них, помоложе. Его рука лезет в карман, но я в мгновение ока оказываюсь рядом с ним, перепрыгивая через стол прямо к его горлу. Хватаю его за хрустящие от геля волосы и впиваюсь зубами в глотку ровно настолько, чтобы пустить кровь.

Он кричит.

— Брось пистолет, глупая птица, — протяжно произносит Ксандер, спускаясь в подвал. Даже с моим цыпленком, зажатым у него под мышкой, и шнурками белых наушников, свисающими из ушей, наш дракон с горящими глазами выглядит жутким, что пиздец.

Орлы бесполезны в бою. Их сила в исцелении, поэтому многие из них носят оружие. Этот кладет пистолет на стол, поскуливая в моих зубах. Вибрация его горла щекочет, и я подавляю смешок.

Коса выходит из теней лестницы, и орлы устремляют на него свои взгляды. Они замечают его серебристые волосы, небесно-голубые глаза и пять строк старинного морского шрифта на левой стороне шеи. Манящий запах ужаса наполняет мой нос.

Я вдыхаю его, как сладкий аромат, и рычу от удовольствия.

Даже если птички не узнают признаки его ордена, они все знают, кто мой брат. Каждый зверь, что бродит во тьме, абсолютно каждый знает, кто такой Коса Харкорус и чем он занимается.

Коса поворачивается к орлу слева от меня, парню средних лет с залысинами в черных волосах и бледной кожей, который кажется знакомым мне на счастье. В голосе моего брата слышится его фирменная хрипотца — хищник, превратившийся в нечто худшее:

— Добрый день, Дирк Полупернатый.

— Т-ты должен быть мертв, — заикается Полупернатый.

Сжимаю челюсти на своей жертве. Кровь брызжет у меня изо рта, когда я вырываю ему трахею и бросаю на пол, где он бьется, как рыба на берегу. Я проглатываю большую часть крови, но алая жидкость стекает по моему подбородку на обнаженную грудь, смешиваясь с уже засохшей там кровью.

Вот почему рубашки бесполезны.

Два орла кричат, и один из них тянется к умирающему, но я обнажаю на него зубы, и самец, широко раскрыв глаза, склоняет голову в знак покорности.

— Хороший мальчик, — говорю я, хотя мой волчий голос звучит слишком гортанно, чтобы быть понятным.

Коса выдвигает стул и садится. Он неторопливо достает сигарету из старомодного металлического портсигара, который носит в кармане, и прикуривает серебряной зажигалкой в форме волка, которую я подарил ему на Рождество.

Брат выпускает сизый дым.

— Нет. Не мертв. А вот те двое охранников у твоей двери и этот орел, да.

Дирк Полупернатый бледнеет.

— Но не это цена за нарушение твоего соглашения со мной, Дирк. Могу я называть тебя так?

Мы все слышим, как Дирк громко сглатывает.

— Пожалуйста, присаживайтесь, — мягко говорит Коса и указывает на стул.

Орел на полу, наконец, перестает дергаться, и четыре оставшихся птички следуют приказу занять свои места. Ксандер пододвигает другой стул и сажает Юджина к себе на колени. Я слишком взвинчен после убийства и довольствуюсь бродяжничеством по подвальной комнате, чтобы осмотреть ее на предмет чего-нибудь интересного. Здесь нет ничего особенного, кроме стола посередине и нескольких диванов в глубине комнаты. Я чувствую запах орлиц и женских духов — скорее всего, со вчерашнего вечера. В углу стоит стеклянный буфет с виски и другими спиртными напитками, а также хрустальные бокалы. Место для деловых сделок и женских забав.

— Мистер Харкорус, пожалуйста, это все большое недоразумение… — блеет Дирк.

Температура в комнате внезапно падает. По стенам разлетаются кристаллы льда, и я ухмыляюсь, когда Коса указывает сигаретой на Дирка.

— Не лгите мне, мистер Полупернатый. Я не терплю лжецов.

Полупернатый захлопывает рот.

Коса затягивается сигаретой, и все орлы внимательно следят за его движениями. У него голос, который яростно требует внимания, и даже я ловлю себя на том, что сам внимательно прислушиваюсь.

— Я научился искусству заключения деловых сделок у своего отца. Сейчас ему было бы столько же, сколько тебе, Дирк, но вы, конечно, вряд ли встречались, вращались в разных кругах. Как-то он обсуждал стоимость одного ценного… товара. Мне тогда было двенадцать, но я наблюдал довольно внимательно. Они не могли договориться о цене. Мой отец хотел чуть больше миллиона. Покупатели не могли себе этого позволить, но все равно хотели. Встреча закончилась, и той же ночью эти звери пришли, чтобы украсть товар. Но так никуда не годилось, и не прошло и пяти минут, как у нас на пороге лежали три орла без крыльев. Мой отец забрал их чистые активы и счел вопрос решенным. «В нашем мире, Коса, мы берем то, что хотим, и не оглядываемся назад», — сказал он мне тогда. Теперь ты, — продолжает брат, указывая на Дирка, — заставляешь меня оглядываться назад. И мне это не нравится. У меня нет на это времени. Поместье Полупернатого принадлежит мне.

Дирк разводит трясущимися руками.

— Мистер Харкорус, пожалуйста, мы говорим о земле моего брата. Семейное имение.

— Земля, которая была завоевана по Старым законам сорок лет назад, — просто отвечает Коса. — Земля, которую сейчас освобождают от твоего присутствия в соответствии со Старыми законами.

Он пронзает Дирка взглядом, от которого у птахи начинают извиваться перья на голове, как черви на тухлом мясе, потому что червем он и является.

— Теперь вот что должно произойти, — скрежещет Коса. — Поскольку ты хорошо осведомлен о сделке, которую я заключил с твоим покойным братом, и его последующих интригах, ты также будешь осведомлен о том, что я делаю со зверями, которые предают меня. Предприятия Полупернатого и, следовательно, это заведение теперь принадлежат мне.

Я стою за спиной Дирка, но и без того знаю, что он разинул рот. Полупернатый смотрит на остальных, но те благоразумно молчат.

— Мы так не договаривались. Ты не можешь…

Я хватаю его за затылок и бью лицом об стол. Стол сотрясается, его дружки вздрагивают, а когда Полупернатый поднимается, у него перехватывает дыхание.

— Пожалуйста. О, Дикие Боги, пожалуйста.

Наклоняясь, я шепчу ему на ухо:

— Мы знаем о твоих маленьких планах, малыш Дирки. Я пришлю твоим женам красивые черные вуали, чтобы они надели их на твои похороны. Ты же Рекс для трех милых птичек-невеличек, так ведь?

Дирк начинает что-то лепетать.

— Благодарю, мистер Полупернатый, — Коса встает и тушит сигарету о стол.

Он подзывает Юджина двумя пальцами. Птица поспешно взмывает в воздух и садится на руку Косы.

Брат забирает Юджина и поднимается обратно по лестнице. Но мы с Ксандером остаемся на месте, глядя вниз на оставшихся четырех орлов за столом. Я ухмыляюсь своему брату-дракону, и он ухмыляется в ответ, поднимая руку, в которой агрессивно вспыхивают ярко-красные языки пламени.

Мы не уходим, пока не прекращаются крики и на полу не остаются пять искалеченных тел.

Поднимаясь вверх по лестнице, Ксандер швыряет за собой огненные шары, но, вернувшись в магазин, задерживается у прилавка.

Драконы любят блестящие вещи, и думается, его привлекли рубашки со стразами.

— Пойдем, — мысленно проецирую в сознание Ксандера — причуда волчьих способностей.

— Вот, — он бросает мне черную футболку с лошадью на левой стороне груди. — Ты не можешь и дальше разгуливать полуголым. У нас есть стандарты, знаешь ли.

Я закатываю глаза, потому что сам он сейчас одет в футболку, у которой оторвал рукава. Спереди — забрызганный белым рисунок его последней любимой европейской рок-группы. Но я все равно натягиваю футболку, потому что Аурелия рядом, и я хочу хорошо выглядеть, когда мы наконец встретимся.

Я ненавижу ее, и она наполовину сумасшедшая, но она моя Регина, и мой анимус воет, требуя, чтобы я выглядел для нее как можно лучше.

Надевая футболку, я царапаю руну на указательном пальце, — маленький подарок от Короля Змей. Кровавые сделки опасны, и наш вид не любит с ними связываться, но для этого случая мы все сделали исключение.

Аурелия должна умереть. Она представляет опасность для меня, моих братьев и всего, ради чего мы работали. И если ее отец хочет быть тем, кто это сделает, то по Старым Законам он имеет на это право.

Мы выходим, и Ксандер собирает в ладонях расплавленное пламя размером с пляжный мяч и перебрасывает все это через плечо.

Как только я выскакиваю из магазина с криком «Вуху!», мой взгляд цепляется за что-то, и я хватаю вещицу, прежде чем все помещение взрывается дождем пламени и стекла.

Мы догоняем Косу, который небрежно прогуливается по тротуару, а Юджин с несчастным видом плетется за ним. Пригнув голову на манер хищника, я подкрадываюсь к цыпленку и набрасываюсь, отрывая его прямо от тротуара. Тот в ужасе кудахчет и клюет меня в руку, но я крепко прижимаю его к груди и издаю нежное квохтание. Юджин успокаивается, а Коса поворачивается и выжидающе смотрит на меня.

Втягивая носом летний воздух, я крадусь вперед, принюхиваясь к тому, что несет ветер. Ветерок прохладный, хотя воздух горячий. Пахнет жареным орлом, дымом и едой, которую готовят в кафе через дорогу.

Но что-то будоражит мою кровь. Что-то сладостное и древнее зовет меня точно так же, как Луна зовет Землю.

Я ругаюсь себе под нос, когда я и мой петух — не Юджин — улавливаем аромат ванильного торта нашей Регины.

— Сюда, — рычу я своим братьям. — Мы близко.

Мои брови хмурятся.

— И она слаба.