Ее дикие звери

Глава 37

Аурелия

На следующее утро, в знак солидарности, Сабрина и Стейси пришли переодеться в нашу комнату. Коннор обещал встретиться с нами за завтраком, а Ракель наотрез отказались присоединиться к моему новому предприятию. Но даже это не может остановить мое воодушевление.

Много лет назад я купила себе комплект нижнего белья на супер дешевом сайте, но этим дело и ограничилось, поскольку у меня никогда не было лишних денег. Кто бы ни распоряжался моей новой стипендией, он, несомненно, будет рад, что я использую ее с толком.

С одобрения Сабрины мы с Минни уже выбрали, что наденем, еще вчера вечером. Наша подруга-леопард надела свое новое облегающее платье с ее любимым леопардовым принтом и добавила к нему черные туфли на шпильках. Я не знаю, как она собирается весь день ходить в них по кампусу, но она уверена в них, а в сочетании с красной помадой выглядит как модель из пин-апа пятидесятых.

Стейси хочет быть милашкой в стиле «Лолита», поэтому на ней лимонно-желтый комбинезон с оборками, который она сама перешила, и белые гольфы до колен с кружевными рюшами. Она даже добавила белый бант к своему высокому хвосту для полноты эффекта.

Минни, с другой стороны, одета в темно-розовое облегающее платье в сочетании с золотыми браслетами и босоножки на шнуровке в греческом стиле. Мы помогаем ей завить волосы, чтобы потом собрать их в высокий хвост, и в итоге она выглядит как маленький десерт. На третьем курсе учится львица, на которую она хочет произвести впечатление, и я знаю, что та будет по уши влюблена.

Ракель не хочет привлекать к себе внимания, но в знак солидарности носит сексуальные чулки в сеточку и обрезанные черные джинсы, которые подчеркивают ее эффектные ноги.

А я?

Полностью обтягивающий комплект ярко-красного цвета — есть.

Бюстгальтер пуш-ап — есть.

Ультра-мини юбка, открывающая мои ноги — есть.

Короткий кроп-топ — есть.

Без трусов — против моей воли, но есть, и, по крайней мере, у меня не будет складок от резинок (в эти дни я за позитив).

Безупречный макияж — есть.

Наконец, я надеваю совершенно новые белые кроссовки и выпрямляю волосы, чтобы они были гладкими и свободно ниспадали на спину.

Хочу ли я немного внимания? Не очень, но я хочу еще больше доказать свою точку зрения. Я хочу показать им, что мы не измотаны тем, что они сделали. Короче говоря, это старое доброе «Идите нахер».

Как бы они ни старались, психам меня не достать. Их лишили сил, и Тереза сказала мне, что в Академии снова увеличили численность охраны. И я не собираюсь садиться в тюрьму, не повеселившись напоследок.

Когда мы выходим из общежития, несколько девушек удивленно поднимают брови, но здесь многие анима так наряжаются. Это в нашей природе — выпендриваться перед анимусами, пытаясь привлечь своих партнеров. Просто я еще не делала этого так откровенно.

Обеденный зал — другое дело, и даже когда мы подходим к наружным дверям, охранники, стоящие по обе стороны, обмениваются мрачными взглядами и поправляют оружие.

На мгновение у меня в животе запорхала стая бабочек, это точно.

Сабрина вскидывает голову, и мы впятером входим в столовую с развязными ухмылками.

Шум оживленного зала растворяется в тишине.

Я сразу понимаю, что не готова. Эти парни умирают от жажды и в холодный день, а мы с Минни не привыкли к такому вниманию.

Нам сразу же начинают свистеть, и один волк даже воет.

— Чеееерт, дамы! — зовет кто-то.

— Садись с нами, Рискованный полет! — кричит другой.

— Мышонок, тащи сюда эти кексики!

Пока мы подходим к буфету, раздается не один дикий лай и рычание, и мы стараемся не смотреть им в глаза.

Но особенность очереди в буфет в том, что теперь мы стоим задницами к залу.

Сабрина и Стейси выпендриваются и определенно находятся в своей стихии.

Коннор подходит к нам в обтягивающей красной рубашке, с распущенными длинными черными волосами и широкой улыбкой на лице. Его канареечно-желтый нимпин что-то щебечет, но не возбужденно. Наши отвечают писком, будто жалуются на отсутствие у нас чувства самосохранения.

— Привыкайте к этому, анимы, — посмеивается Коннор, шлепая Сабрину по заднице, когда она радостно подставляется ему. — Вы только что включили красный сигнал, и все звери придут на зов. Маленький бассейн с акулами, сами понимаете.

Он ухмыляется кому-то, кто приближается ко мне сзади, и я чую льва.

— Привет, леди, — раздается глубокий, соблазнительный голос.

Я оборачиваюсь и вижу потрясающего широкогрудого парня, с красивыми зелеными глазами, горящими интересом в сторону Минни.

— Как тебя зовут? — он протягивает свою большую руку.

Минни застенчиво протягивает руку в ответ, и он наклоняется, чтобы поцеловать ее.

— Минни, — тихо произносит она.

Лев улыбается, хотя его хищный взгляд прикован к ее декольте.

— Я Эштон. Пожалуйста, составь мне компанию и посиди со мной за столиком.

О, он такой обходительный, настолько, что если бы я не видела, как он ударил другого льва с такой силой, что его пришлось отнести в медблок, только за то, что тот украл у него вилку, я бы посоветовала своей лучшей подруге пойти с ним.

— О, я… — Минни смотрит на меня, потом на Коннора.

Коннор тут же понимает и уводит Минни.

— Мы поедим вместе, — торопливо говорит он. — В другой раз, Эши.

Эштон хмурится, но больше ничего не говорит, направляясь обратно к своему столику, где его встречают сдавленным смехом.

— Мне нравятся твои волосы, — раздается другой низкий голос.

На этот раз мы оборачиваемся и обнаруживаем трех волков, наблюдающих за нами со своего столика в первом ряду. Все они выше ста восьмидесяти двух, с легкой щетиной, как любит носить стая. У того, кто заговорил первым, кольцо в носу.

— Подожди… Аурелия, верно? — спрашивает он.

Я заставляю себя улыбнуться.

— Верно.

Они на мгновение замолкают, и я понимаю, что они ведут телепатический разговор друг с другом. Затем они внезапно отворачиваются от меня.

— Извини, э-э… Неважно.

Сабрина издает звук отвращения.

— Киски.

Самцы замирают, и у меня сводит живот, пока я борюсь с желанием ударить нашу леопардиху. Все трое самцов немедленно оборачиваются.

— Что ты только что сказала? — голос вожака низкий и опасный.

— Не обращай на нее внимания, — быстро говорит Минни. — Она разговаривала со мной.

— Нет, блядь, не с тобой, — его ноздри раздуваются, и он указывает на меня грязным пальцем. — Дикарь уже заявил на тебя права. Мы и близко к тебе не подойдем.

У меня отвисает челюсть, когда они встают и отходят от нас.

— Подожди, что?

— Нет, они не это имели в виду! — говорит Минни.

Волки молча уходят, направляясь в дальний конец обеденного зала.

Ракель откашливается позади меня.

— Э-э, ты н-не помнишь, к-когда ты была на т-траве, голая, а Дикарь л-лежал на тебе сверху? На языке волков это з-заявление. Т-теперь для всех в-волков в этом месте ты с-собственность к-короля волков, — они пожимают плечами. — У нас есть т-телепатическая доска объявлений.

Я на мгновение уставилась на Ракель, вспоминая гигантскую, ужасающую волчью морду Дикаря надо мной, его сильное теплое тело поверх моего, и пьянящий запах. В контексте похищения я думала, что он просто удерживает меня. Очевидно, я ошибалась. Волки — самый социальный орден, и они строго соблюдают свои неписаные социальные правила. Дикарь считается здесь самым сильным волком, а это значит, что ни один волк не станет бросать ему вызов.

— Черт, мне придется играть по-другому, — бормочу я.

Итак, внимание волков потеряно, но к черту их, здесь полно других зверей.

Ракель бросает на меня недоверчивый взгляд, но я настроена чертовски решительно.

Мы забираем свои завтраки — яичницу с беконом для меня, тарелку асаи для Минни — и направляемся к нашему столу, где уже сидит Ракель с огромной стопкой блинов.

— К-как мы собираемся с-со всем этим справиться? — Ракель машет вилкой, указывая на пристальные взгляды самцов со всех сторон.

Минни осматривает зал.

— Их еще нет.

— Я-я уверена, мы узнаем, к-когда они п-появятся, — мрачно говорит Ракель.

И действительно, когда я почти доела яичницу, я их чувствую. Близость моих суженых распространяется, как пылающий огонь сквозь сухие заросли. Это одновременно пугает и влечет. И точно так же, как от дыма лесного пожара, у меня перехватывает дыхание.

Все мое тело дрожит, и я потираю голые бедра. Минни, сидящая напротив меня, сразу замечает это и кивает в сторону входа в зал. Ракель, Минни и Коннор, сидящие с той стороны стола, откуда виден вход, застывают.

— Не оборачивайся, — твердо советует Коннор. — Будь сильной, Лия. Они не причинят тебе вреда.

Я благодарно киваю ему, очевидно, единственному здравомыслящему человеку в нашей группе, потому что Сабрина и Стейси оборачиваются посмотреть.

Львица ругается, и я глубоко дышу, чтобы сдержать бабочек, ураганом порхающих у меня в животе. Я люблю свой наряд, и они не испортят мне день. На самом деле, их реакция сделает мой день лучше. Это одно очко для меня и ни одного очка для них. Я лучшая в этой таблице лидеров.

Дыши. Просто дыши, черт возьми, Аурелия.

При их появлении в обеденном зале воцаряется тишина. Как будто кто-то убавляет громкость и увеличивает напряжение. Всего несколько мгновений назад в комнате было очень шумно, но теперь это свелось к напряженному бормотанию, поскольку звери-самцы избегают зрительного контакта, чтобы проявить уважение.

Через несколько мгновений они появляются в поле моего зрения.

Психи идут по центральному проходу, окутанные облаком тьмы. Клянусь, никто в зале не дышит и не моргает, когда они направляются к своему обычному столику во главе с Косой, который крадется со своей тарелкой сырой рыбы. Никто из них даже не смотрит в мою сторону, и я не отрываю взгляда от своей тарелки, пока они не проходят мимо нашего столика.

Но моя анима, теперь более могущественная, чем я, заставляет меня поднять голову, чтобы взглянуть на них: на три осколка моего существа.

Непохоже, что они провели целую неделю в клетке, потому что они выглядят, как всегда, безупречно. Свежевыбритые, недавно подстриженные, и ни единой складки на их обычной темной одежде. Единственное новшество — на запястьях у Косы и Ксандера толстый черный металл. Магические оковы, подавляющие магию.

На Ксандера начинают коситься, потому что то, что мы видим — или не видим — ужасает. Ксандер не просто слеп. У него вообще нет глаз в глазницах, вокруг них красные шрамы, как будто их выцарапали. Буквально.

Моя анима кричит от осознания.

Плечи Ксандра слегка напрягаются, словно он слышит ее. Через несколько секунд он приходит в себя, но я так поглощена попытками не расплакаться, не закричать и не вскочить со стула из-за того, что…

Кто-то жестоко обошелся с моей парой.

— Лия! — шипит Минни. Она перегибается через стол, чтобы схватить меня за руку, потому что она единственная, кто понимает, что произошло. — Лия, прекрати, — рычит она с небольшим напором своей силы в голосе, и это выводит меня из состояния ярости и шока. Я осознаю, что Генри яростно клюет меня в мочку уха.

— Дыши, Лия. — Стейси хватает меня за другую руку и сжимает. — Давай, ты сможешь. С нами ты в безопасности.

Я ровно выдыхаю, когда Стейси сжимает мою левую руку, Минни впивается ногтями в правую, а Генри щиплет меня клювом за ухо. Боль успокаивает меня, и я киваю им в знак благодарности.

Генри тихонько поскрипывает, напоминая мне, как нужно дышать.

Целитель во мне задается вопросом, как можно исправить такую травму, как у Ксандера, если это вообще возможно, и я знаю ответ. Если вы не мифическая морская звезда-оборотень, вы не можете отрастить целые органы или части тела.

Несмотря на то, что сейчас у Ксандера нет никакой магии, с помощью которой можно было бы видеть, он все еще умудряется без проблем занять свое место спиной ко мне. Кажется, ему вообще не нужны глаза.

Дикарь и Коса садятся за стол, и вскоре к ним присоединяется их свита из жутких зверей, включая сибирского тигра Йети и огромных бородатых волков.

Теперь, когда мы знаем, что никто не пострадает, обеденный зал успокаивается, и разговоры снова возобновляются тихим шепотом. За нашим столом так тихо, что я слышу прерывистое дыхание Минни, пока мы заканчиваем завтракать, и воркование Герти ей на ухо. Мы все встаем в невысказанном, единодушном согласии убраться из зала, когда какая-то наглая гиена решает сделать свой выпад.

— Так скоро уходите, дамы? — спрашивает он, потирая руки, как злодей из черно-белого фильма. Меня распирает желание сказать ему, что если он хочет научиться быть по-настоящему злым, ему следует сесть за стол мафии, но он просто начинает болтать о какой-то вечеринке в пятницу вечером.

Кто-то роняет пластиковый стаканчик в другом конце обеденного зала, и дальше все как в замедленной съемке.

Словно у шарнирного клоуна на ярмарке, моя голова сама по себе поворачивается к упомянутому столу мафии. Минни и анимы тоже следуют за звуком.

Мы видим, как вся кровь отливает от красивого лица Дикаря, и он становится белым, как гипсокартон. Его зрачки расширяются, полностью закрывая каре-зеленые радужки, охватывая меня взглядом с головы до бедер. Пустая рука застыла в воздухе, словно он делал глоток из своего стакана и уронил его по дороге.

В этот момент Коса, чьи серебристые волосы сверкают в утреннем свете подобно чистым звездам, поворачивается на стуле, чтобы посмотреть на меня. И когда его взгляд фокусируется на мне, льдисто-голубые глаза тоже поглощаются зрачками.

Минни нервно хихикает себе под нос, но я не могу перестать смотреть на своих суженых. Вся комната, включая бормочущую гиену, исчезает, пока не остаемся только мы вчетвером.

Ксандер поворачивается, чтобы тоже взглянуть на меня, раздув ноздри и склонив голову, словно пытаясь к чему-то прислушаться. Не знаю, как много он может «видеть», но он знает, что что-то происходит.

Логическая часть меня помнит, что я пришла сюда, чтобы кое-что доказать. Эти ублюдки пытались похитить меня, а Дикарь угрожал Минни.

Я принимаю волевое решение отвернуться от них и развернуться всем телом к гиене. Чары рассеяны, и я чувствую себя так, словно вынырнула со дна бездны.

— Ты сказал «вечеринка»? — спрашиваю я дерзким тоном, выставляя бедро. Моя тетя Шарлотта была бы так горда.

Гиена проводит рукой по своим маслянистым черным волосам, останавливая взгляд на моем декольте, и кивает.

— Да, я говорил…

Но я не слышу его, потому что прямо в меня брошено телепатическое копье, и голос Дикаря бьет по мозгу.

— Избавься от него, Регина, или, клянусь, его кишки будут у меня в зубах через пять ебаных секунд.

Сердце колотится о ребра, когда я медленно поворачиваюсь, чтобы посмотреть на Дикаря. Его зубы настолько стиснуты, что я удивляюсь, как он не раздробил их в порошок. Коса смотрит на меня хищным взглядом и даже не моргает. Клянусь, я вижу, как в нем шевелится акула.

— Пять. Четыре. — Обратный отсчет Дикаря похож на низкий, угрожающий гул.

Подождите, он серьезно?

— Три.

О черт, он серьезно.

Как бы мне ни хотелось утереть ему нос, я не могу позволить этому парню умереть из-за меня. Это будет вторая гиена за два месяца, и я не могу допустить, чтобы на моих руках была новая кровь.

— Пока! — говорю я все еще болтающему гиене, хватаю его за плечи, разворачиваю и отталкиваю прочь. Его друзья начинают хохотать, когда он возвращается к своему столику, в смущении понурив голову.

— Хорошая девочка, — говорит Дикарь. — Но ты прикасалась к нему. Теперь Ксандеру придется выжечь тебя с его кожи.

— Нет, — громко выдыхаю я.

Окружившие меня анимы в замешательстве переводят взгляд с меня на моих суженых. Рука Минни взлетает ко рту.

Но Дикарь медленно кивает, затем берет свой стейк и продолжает есть. Коса, однако, продолжает смотреть на меня.

— Черт возьми, это страшно, — бормочет Сабрина.

Коннор толкает ее в плечо:

— Давайте убираться отсюда к чертовой матери, анимы.

— Ни слова больше. — Ракель хватает Минни и Стейси за руки и тащит к выходу вместе с остальными.

Я спешу за ними, чувствуя на себе взгляды. У нас за спиной раздается несколько ехидных перешептываний, но я даже не слышу их, потому что мрачный голос Дикаря все еще звучит у меня в голове.