Ее дикие звери

Глава 3

Аурелия

В панике принимаю человеческий облик, лихорадочно осматриваясь по сторонам. Вскакиваю на ноги, но пока не могу их увидеть. Когда мои щиты подняты, я не могу «чувствовать» их так, как обычная Регина чувствует членов своей стаи.

— Ли-я-а, — тихо зовет Дикарь.

Его голос подобен сладкой ласке вдоль моей обнаженной спины, и внезапно я замираю по-оленьи, мышцы дрожат в предвкушении. Моя анима корчится под кожей, тоскуя по тому, кто охотится на меня. По тому, кто уже был в моем теле.

Моя пара. Дикарь — моя пара.

Замереть на месте — это то, что делает добыча, но я слишком устала, чтобы стыдиться. Не могу отрицать, что хочу своих связанных судьбой. Что я чувствую их присутствие во всём, что есть в моей реальности. Что просто осознание того, что они рядом, сводит меня с ума от необходимости бежать к ним.

Но я не могу. Я, блядь, не могу позволить им заполучить меня.

Мой мозг говорит мне бежать, и прямо сейчас я думаю, что мой мозг работает неправильно. Я собираю последние остатки сил, чтобы поднять щит невидимости, как раз в тот момент, когда слышу целенаправленный хруст тяжелых ботинок.

Свобода от моего отца и всего, что преследует меня, так близка, что я чувствую ее вкус. Мне просто нужно еще немного времени. Я поступлю в новый смешанный университет. Проживу свою жизнь вдали от отцовских когтей и его двора и освобожусь от этого дерьма.

До меня доносится аромат сосен и весны, и я вдыхаю его полной грудью. Анима внутри меня вскидывает голову.

Кровь стучит в ушах, и каждая клеточка моего тела напряжена, когда я фиксирую взгляд на промежутках между деревьями.

Солнечные лучи пронзают зеленый купол над головой, разрезая воздух диагональными полосами, освещая пространство потусторонним сиянием.

Они выходят на поляну, как три адских повелителя.

Я делаю резкий, шокированный, первобытный вдох.

Потому что это первый раз, когда я вижу их всех троих в твердых физических формах и без прутьев клетки между нами, и это зрелище — сладкий и сильный удар в нижнюю часть моего живота.

Дикарь впереди. И когда мой волк неторопливо приближается к моему израненному невидимому телу, я вообще не могу дышать.

За прошедшую неделю Дикарь успел подстричься. Темные пряди падают на лоб, а по обеим сторонам волосы убраны. Он также сбрил щетину на подбородке, но даже при гладкой коже у него какой-то дикий, брутальный вид. При солнечном свете Дикарь еще более ошеломляюще красив, нежели в полумраке темницы Чарльза Полупернатого.

А ещё за прошедшую неделю Дикарь умудрился обзавестись маленьким черным петухом, который в настоящее время дрожит у него подмышкой, потрясывая красным гребешком от страха.

У меня буквально нет времени обдумывать это новое развитие событий, потому что ореховые глаза Дикаря хищно обводят поляну, голова по-звериному опущена, выслеживая свою добычу. Он знает, что я близко.

Похоже, они не используют свои измененные формы для охоты за мной, потому что Дикарь в черных джинсах и обтягивающей черной футболке, которая облегает его широкую грудь бойца. Одежда скрывает татуировки и шрамы, появившиеся, как я думаю, после целой жизни, проведенной в нелегальных подпольных боях.

Коса крадется за своим братом немного позади. Он — первая акула, которую я встретила, потому что они терпеть не могут сушу. У него характерная для его вида потусторонняя красота, высокие скулы и длинные серебристые волосы.

Но на этом его привлекательность заканчивается.

Больше всего меня удивляет его внешний вид, потому что он охотится в лесу в черной деловой рубашке и брюках, по моим предположениям, очень дорогих. С татуировками на шее и черными чернилами на руках он похож на опасного наемного киллера. Льдисто-голубые глаза обшаривают поляну, и меня охватывает холод от его чисто смертоносного взгляда. В отличие от остальных, Коса сказал мне всего два предложения в прошлом.

Ксандер входит следом за Косой.

На лице дракона фирменная мерзкая ухмылка, но на фоне утонченной мужественной красоты она выглядит сексуально. В последний раз, когда я его видела, он был подвешен полуголым к стене подземелья, и это резко контрастирует с его нынешней внешностью.

Длинные черные волосы сейчас собраны в узел на затылке. Черное кольцо в носу и свисающий крест в левом ухе. В черной майке и рваных джинсах он выглядит довольно сногсшибательно, даже если не учитывать светящиеся серебром глаза, которые позволяют ему видеть сквозь физическую слепоту. У него один наушник, но я замечаю, что старое музыкальное устройство исчезло — его заменили на новый блестящий черный телефон, засунутый в передний карман джинсов.

Сложите все это вместе, и вы получите трех чудовищ под два метра ростом, от которых любой нормальный человек бежал бы в обратном направлении.

Вместо этого мое тело пытается наклониться к ним. Тупая, возбужденная анима…

Три альфа-самца, и все они должны быть рексами в своих собственных стаях. Вместо этого они принадлежат мне. Предполагается, что я буду их Региной, лидером и центром нашей брачной группы.

Мой взгляд цепляется за тот факт, что Дикарь все еще носит мою черную резинку для волос — с той единственной ночи слабости, когда он снял ее с моих волос и надел себе на запястье. Как ни странно, в той же руке он держит розовую сумочку. Она крошечная, блестящая, выглядит дорогой и нелепо свисает с его большой татуированной руки. Полностью вышедшая из-под контроля, моя предательская анима издает тихий печальный крик.

Все три головы поворачиваются ко мне.

Дорогая Дикая Мать, я точно покойница.

Ксандер — чуть больше, чем размытое пятно, и я не осознаю, что он крадется у меня за спиной, пока меня не придавливают к лесной подстилке. Мы с грохотом падаем на опавшие листья, и мой бок взрывается болью. Щит невидимости опускается, когда из моего горла вырывается жалобный вопль.

Какая-то первобытная часть меня наслаждается ощущением большого, крепкого тела Ксандера, прижимающегося к моему, но это быстро вытесняется яростью, порожденной осознанием того, что они действительно поймали меня, несмотря на все мои усилия на протяжении пяти дней.

Назовите меня перфекционисткой, но я думала, что смогу добиться большего.

Руки Ксандера сжимаются на моем обнаженном животе, его дыхание щекочет мне ухо.

— Ты слаба, девочка-змея. Я слышал твое тяжелое дыхание за двадцать шагов.

Я закрываю глаза со смиренным вздохом. Да, сейчас я совсем без сил. Неужели я прошу слишком многого — всего лишь час сна?

Возьми себя в руки, Аурелия. Подумай.

Возможно, именно близость к моим парам придает мне прилив энергии, потому что, когда Ксандер грубо поднимает меня на ноги, мой разум внезапно становится острым.

Я совершенно голая. Сиськи вразлет, вареник наружу, булки прижаты к некой части Ксандера, о которой я не позволяю себе сейчас думать.

Моя сила нарастает, дикая и готовая вырваться, потому что на самом деле это самая неловкая ситуация, которая когда-либо случалась со мной. Тот бургер, должно быть, тоже подействовал.

Ксандер грубо заводит мои руки за спину, удерживая оба моих запястья только одной ладонью. И хотя я ненавижу его за это, мне не удается прогнать приятное ощущение теплой мужской руки на моей холодной коже и его пальцев, сжимающих мои запястья. Я проглатываю свое желание и хмуро смотрю на Дикаря с Косой, которые встали передо мной подобно суровым гигантам с горящими ненавистью глазами.

Самое странное — возможно, даже тревожное — ни один из братьев не смотрит вниз, только на мое лицо.

— Лия, — тихо говорит Дикарь, и мое сердце плачет от того, как он произносит мое имя. Но волк хмурится и теребит розовую сумочку.

Он подходит, наклоняется, чтобы положить ее к моим ногам, быстро разворачивается и уходит с напряженными плечами, словно ненавидит себя за это.

Во второй раз я перестаю дышать.

Я точно знаю, что это такое. Анимус внутри Дикаря заставляет его сделать мне, его Регине, подарок. Если бы мы были в нормальной брачной группе, это было бы правильно. Нормально и ожидаемо. Но мы ни в коем случае не нормальные, и я не могу поддаться сильному желанию наклониться, взять сумку в руки и расцеловать ее, как ребенка.

Никто из них мне не доверяет. Я им даже не нравлюсь. Дикарь находит меня привлекательной, я знаю, и он был единственным, кто прикасался ко мне. Он подарил мне лучший оргазм в моей жизни своими сильными пальцами, и я думаю, именно поэтому его зверь испытывает желание осыпать меня подарками сильнее, чем другие. К тому же, он волк, а они ценят семейные узы больше, чем любой другой орден.

Как бы я ни была тронута, это разрывает сердце, потому что я не могу ее принять.

— Ты знаешь цену этой сумки? Ксандер усмехается мне в ухо. — Семь мертвых орлов, один человек с посттравматическим стрессовым расстройством и магазин в огне. Солидные два миллиона в качестве компенсации ущерба.

Мое сердце опускается так низко, что я почти уверена, что оно где-то у меня в ногах.

— И знаешь что? — кричит Дикарь, внезапно оборачиваясь и глядя на меня дикими и яростными глазами. — Я убью еще сотню гребаных тварей, чтобы избавиться от этой блядской ярости, которую я испытываю. Я не могу поверить, что ты пыталась убить нас, Лия!

Коса молча расхаживает позади брата, пока я в шоке смотрю на них. Я захлопываю свой разинутый рот, прежде чем закричать в ответ:

— Я не пыталась вас убить! Я бы никогда этого не сделала!

Все трое замирают, и Коса прекращает бороздить пространство, чтобы посмотреть на меня своими ледяными голубыми глазами.

Когда Коса просто смотрит на вас, это похоже на удар ножей для колки льда. А когда он вот так буравит вас взглядом? Ножи для колки льда проворачиваются в ране. Его взгляд холодный и расчетливый, но, черт возьми, он умудряется выглядеть горячо при этом.

Подумать только, я натянула спортивные штаны, чтобы прикрыть его голую задницу в том подземелье, а ведь он привык носить такую дорогую одежду. Мне стыдно, что я вообще пыталась.

Хватка Ксандера болезненно сжимается вокруг моих запястий.

— Змея не лжет, — огрызается он. — Но ты не можешь отрицать, что убегаешь от нас. И ты солгала, что не являешься нашей Региной.

Отвергать своих связанных судьбой — ужасное преступление. Среди нашего вида только истинное зло решилось бы разрушить что-то настолько священное.

Я сохраняю молчание… Пока Коса не приближается ко мне, напоминая самого дьявола в окутывающей его тьме. И тут я замечаю, что у него в руках.

Сверкающий отрезок обсидиановой цепи.

Ужас, глубоко укоренившийся в моем существе, сжимает меня в своем безумном кулаке.

— Нет! — я кричу, брыкаясь в хватке Ксандера, как ослица в стойле. — Ты не можешь это использовать!

Коса останавливает свое наступление, и это все, что мне нужно. Я обрушиваю на Ксандера силу своего щита, вкладывая в него каждую калорию, которую дал мне бургер. Дракон отшатывается, выпуская меня из рук, и я бегу. На ходу я накрываю мужчин тремя щитами, заключая их в пузыри моей силы, и они тут же бросаются на преграду.

— Я доберусь до тебя, Лия! — позади меня ревет Дикарь, молотя кулаками по щиту. — Ты, блядь, моя!

Мое сердце разлетается на куски от ярости в его голосе. Этот звук — песня, которую ни одна пара никогда не должна слышать.

— Тебе не спрятаться! — кричит Ксандер, обрушивая всю силу пылающего драконьего кулака на мой щит.

Я спотыкаюсь и кричу, когда боль пронзает мой мозг, и мне приходится опустить щит, удерживающий Ксандера.

Осколок страха пронзает мое сердце, когда Коса молча разрывает свое заточение, как лист бумаги, мгновенно освобождаясь.

С первобытным воплем Дикарь вылетает долю секунды спустя, и мне ничего не остается, кроме как обратиться в бегство. Принимаю форму орла, перья прорываются сквозь мою кожу, клюв вырывается изо рта, и я поднимаюсь в воздух в пять судорожных взмахов. Я отрываюсь от деревьев как раз в тот момент, когда самцы на земле штурмуют лес подо мной.

Пьянящий успех уносит меня все выше по ветру… пока могучий, гортанный рев не пронзает воздух.

В нашем мире есть только одно существо, способное издавать этот ужасающий звук, от которого волосы встают дыбом.

Я чувствую только ужас, когда ощущаю преследующий меня дикий и свирепый жар.

Перед лицом дракона я всего лишь жалкий голубь.