Ее дикие звери

Глава 19

Аурелия

С холодным выражением лица Коса первым проходит через драконий замок и теперь стоит всего в полуметре от меня, окруженный Дикарем и Ксандером. Их энергия потрескивает и вспыхивает вокруг них, как живое пламя, которое занимает всю чертову комнату.

Я сглатываю.

Какого хрена я не подумала, что они защитят свое имущество, выше моего понимания. Я полная дура, и из-за крайнего смущения мое лицо становится все краснее с каждой секундой.

Я стискиваю зубы, чтобы подавить нарастающую панику, поднимаюсь на ноги и смотрю на них так, словно это они виноваты. Они всегда были такими пугающими вблизи? Всегда занимали так много места? Черт, тот день в лесу кажется был целую вечность назад.

Холодные голубые глаза Косы приковывают меня к месту. Я нахожусь к нему ближе, чем когда-либо, между нами нет прутьев клетки, и его присутствие кружит мне голову, словно я выпала за борт прямо в штормовой океан. Дикарь — единственный, кто носит свой красный ремешок с надписью «Опасно: не приближаться», и явно воспринимает его как трофей.

Ксандер прислонился к дверному косяку, засунув руки в карманы, будто все это было скукой смертной, и уставился в пространство, слушая музыку через наушник. Под его черно-красной футболкой виднеется родовая татуировка в виде извивающегося дракона на впечатляюще мускулистой левой руке.

Генри подпрыгивает в знак приветствия на моем плече, и все еще не издал свой экстрасенсорный визг. Очевидно, он ударился головой при падении.

— Что вы делаете? — сердито огрызаюсь я, пытаясь унять бурлящий во мне адреналин. Бесит, что мне приходится смотреть на них настолько снизу.

Дикарь приподнимает темную бровь, разглядывая беспорядок на своей кровати, но взгляд Косы становится злобным. Несомненный король акул делает единственный значимый шаг вперед, и у меня нет выбора, кроме как отступить, если я не хочу оказаться с ним лицом к лицу.

Меня до безумия раздражает, что я вынуждена это делать. Одно движение, и я словно размахиваю перед ними огромным красным флагом с надписью «Покорная». Что может быть еще хуже? Уголок рта Дикаря дергается в ту же секунду, как я это делаю.

Инстинктивно я удваиваю свой обонятельный щит, потому что я в раздрае и чертовски большой опасности. Коса выглядит разъяренным, когда замечает смятую постель, но ничего не говорит, заставляя меня терять рассудок в тишине.

— Кого вы там на цепь посадили? — выпаливаю я. — Злитесь, что не смогли меня поймать? Поэтому решили схватить другого?

— А знаешь, — как бы между прочим говорит Дикарь, взгляд направлен не на меня, а на Генри, сидящего у меня на плече. В его глазах я вижу истинного волка, и это заставляет меня немедленно схватить моего маленького нимпина. — Он выглядит аппетитно.

— Не смей! — говорю я, прижимая Генри к груди, как будто могу защитить его своими сиськами. У Дикаря явно нет отцовского инстинкта, на который могли бы подействовать феромоны Генри.

— Уверен, что его косточки вкусные и хрустящие, — Ксандер наклоняет голову, будто на самом деле представляет косточки Генри у себя во рту, и клянусь, его белые глаза светятся интересом.

Я таращусь на них и делаю еще один шаг назад. Но потом они все делают шаг вперед, и я понимаю, что я по уши в дерьме.

— А вы выглядите по-другому, когда не за решеткой, — медленно произношу я, пытаясь как-то отсрочить то, что надвигается. Плевать как, лишь бы застать их врасплох и дать мне опору.

Никто из них не отвечает, но Дикарь внезапно выглядит разъяренным. На нем все еще моя резинка для волос, и когда он видит, что мой взгляд опускается к его запястью, стискивает челюсти.

— Что ты здесь делаешь, змея? — выплевывает в мою сторону Ксандер. — Пытаешься что-то украсть?

— По-видимому, пытаюсь спасти ваших многочисленных пленников! — восклицаю я, выглядывая из-за Косы.

— Он твой родственник? — спрашивает Ксандр, с отвращением кивая подбородком в сторону гостиной. — Двоюродный брат?

Внезапно я начинаю чертовски раздражаться.

— Чего вы от меня хотите? — спрашиваю я сердито, как будто это не я только что ворвалась сюда без приглашения. — Что бы вы ни искали, я не могу вам этого дать.

Ледяные глаза Косы опускаются на Генри, и я отворачиваюсь от него, в защитном жесте прижимая Генри к своей шее.

Существо вырывается из моей хватки, и я вынуждена разжать руки и наблюдать, как он взлетает, но в тот момент, когда Генри открывает свой маленький клюв, Коса набрасывается быстрее гадюки и хватает его в воздухе своими татуированными руками.

Генри издает оскорбленный писк, когда Коса подносит нимпина к своему идеальному, жестокому лицу, но все, что акула делает, это смотрит на Генри сверху вниз.

К моему крайнему удивлению и ужасу, Генри подпрыгивает на ладони Косы, словно они ведут безмолвный веселый разговор. Все становится еще хуже, когда Коса сажает Генри к себе на плечо, а мой нимпин сидит там и невинно моргает на меня.

— Предатель! — я ахаю, уставившись на свой голубой пушистый комочек. — Ты должен был защищать меня!

Но Генри продолжает безмятежно моргать, как ни в чем не бывало. В ужасе я делаю еще шаг назад, но моя задница натыкается на петушиную клетку. Я собираюсь поговорить с этим смотрителем зоопарка, Риком, потому что Генри явно неисправен.

А потом Коса говорит, и его голос превращает мое тело в статую ужаса и страха.

— Аурелия, — я и забыла этот навязчивый, мрачный скрежет. Звук, который мог бы принадлежать какому-нибудь монстру, живущему среди могил. — Я дам тебе один шанс, только один, чтобы объяснить, почему ты лжешь о том, что не являешься нашей Региной.

Мой желудок превращается в желе, которое теперь пытается вырваться из моего горла. Подтекст в его голосе. Исходящая от него угроза. То, как он ласкает мою кожу, словно пальцами, невероятно пугает и возбуждает одновременно.

Боюсь ли я? Черт возьми, да. Боюсь ли я того, что меня ждет, если я раскрою им свой секрет? Тоже, черт возьми, да. У меня нет выбора, кроме лжи. Эти парни уже ненавидят меня. Даже если эти маньяки будут безопасны для меня, и я соглашусь быть их Региной, я все равно буду в опасности, потому что каждый зверь в округе будет знать, кто я такая.

Прямо у меня на лбу появится метка. Большая неоново-красная вывеска с надписями «племенная свиноматка», «деньги» и «немедленно поймать и продать».

И тем не менее, это тяжело, потому что в клетке упрямства, в которую я ее поместила, моя анима рыдает, скулит и воет, что это мои суженые. Что это стая, которой я принадлежу, и в этой комнате целых три свободные кровати.

Но все становится намного хуже, потому что Генри не единственный предатель. Мое тело реагирует на их близость. Моя киска пульсирует, и мне приходится сжимать мышцы от разочарования.

Дерьмо.

Само их присутствие разливается по моему телу, как поток теплого медового жара, и внезапно возникает глубокое желание, чтобы Коса обнял меня, приласкал, тупо трахнул.

Однако последствия этого — уровень опасности, который я просто не могу себе позволить.

Поэтому я говорю сквозь стиснутые зубы и хлопаю рукой по шее, где, как я знаю, они не могут увидеть нашу брачную метку.

— Я не ваша Регина. В этом нет никакого смысла.

Температура в помещении резко опускается ниже нуля. Ксандер вскидывает голову по дуге, и это подсказывает мне, что он закатывает глаза. Он усмехается, как будто ожидал моего ответа. Дикарь буквально ощетинился от гнева, а Коса замер так неподвижно, словно вообще не дышит.

Мои инстинкты кричат мне бежать. Моя анима кричит мне прыгнуть в объятия Косы. Короче говоря, я растерянная клякса на полу.

— Аурелия, — скрипучий голос Косы заставляет мою кожу вспыхнуть и покрыться мурашками одновременно. — Я не допущу неуважения с твоей стороны. Я не терплю лжецов. И я пойду на все, чтобы уничтожить тех, кто причиняет мне зло.

Меня сейчас буквально вырвет, и я с трудом сдерживаюсь.

Опасность и смертоносное обещание сквозят в его словах, и я знаю, что этому зверю никогда не перечат. Но слова Косы застают меня врасплох, потому что речь идет о выживании.

— Дело не в уважении, — тараторю я, как дурочка. — Просто вы все неправильно поняли.

— По-моему, это называется газлайтинг, — растягивает слова Ксандер. — Так нам говорили на терапии. Ты что, газлайтишь нас, змеючка? Потому что мы, блядь, видели твою метку, когда ты раздвинула свои красивые ножки для Дикаря. Или ты не помнишь, как звала нас сиреной посреди ночи, и мы впятером приперлись в твою отвратительную лачугу в астральной форме?

Не знаю, что меня больше поражает: то, что он назвал мои ноги красивыми, или то, что он назвал мое милое бунгало отвратительной лачугой. Отчасти так оно и есть, но все же Ксандер не имел права так говорить. Кроме того, как я могу объяснить Зов сирены, если я не их Регина? Он загнал меня в словесный и буквальный угол.

Естественно, все, что я могу сделать в данной ситуации, — это уклониться.

— Так вы выпустите меня или нет?

— Думаю, — ноздри Дикаря раздуваются, и я даже вижу вздутые вены на его шее. — Мы будем держать тебя здесь на цепи, как домашнее животное.

Я скрещиваю руки на груди.

— Вы не пос…

Я осекаюсь, потому что Коса резко хватает меня за горло и толкает назад. Ударяюсь спиной о клетку и хриплю от шока.

Огромная прохладная ладонь Косы прижимается к моей трахее, а пальцы сжимают сонную артерию. Я вскидываю руки и впиваюсь ногтями в него.

Я знаю, что это угроза, но Регина во мне не может не радоваться тому, что он действительно прикасается ко мне. Его кожа соприкасается с моей. Кожа к коже, и, клянусь Дикой Богиней, он такой сильный…

Моя анима взывает к нему, и от силы этого зова у меня слезятся глаза. Я вспоминаю, как этот зверь за считанные минуты подчинил своей власти весь обеденный зал академии. Как звери кланялись ему. Вспоминаю, как он убил гиену в подземелье только за то, что он покусился на мою честь, и это было до того, как Коса узнал, что я его Регина. Пространство между моими ногами пульсирует с каждым учащенным ударом сердца, и я на секунду закрываю глаза.

Я охвачена сотней эмоций, и, возможно, это, а также угроза попасть в тюрьму за преступление, которого я не совершала, выводит меня из себя, потому что я делаю нечто рискованное.

Нечто безумное.

Я открываю глаза и опускаю свой обонятельный щит. Резко.

На Косу обрушивается вся сила моего запаха Регины и возбуждения, и он заметно вздрагивает.

Часть меня не может поверить, что я настолько отчаялась, что угрожающее прикосновение, тем не менее, остается для меня прикосновением и заводит меня. Это жалко? Я думаю, так и есть. Но первобытный зверь во мне одобрительно рявкает.

Дикарь начинает рычать, глубоко и низко в своей груди, и от этого я становлюсь еще влажнее. Ксандер с отвращением фыркает и воротит нос.

Мой взгляд возвращается к Косе. Могущественная акула смотрит на меня, его зрачки расширились, почти полностью скрыв небесно-голубое кольцо. Красота этого мужчины завораживает своей неземной притягательностью. А потом его запах обрушивается на меня, как муссон.

Он не пользуется одеколоном. Запах мороза и соли просто необъятен. Словно весь Тихий океан подчиняется его зову. Аромат наполняет меня, как океанский прилив, который затем устремляется обратно в море и утаскивает меня за собой.

И я хочу, чтобы меня утащили, если это значит быть ближе к нему. Большой палец моей руки двигается, лаская кожу на тыльной стороне ладони, которой он сжимает мое горло.

Он напрягается.

Затем медленно, так медленно, что это причиняет боль, Коса наклоняется вперед, и жар его тела сводит мою аниму с ума. Как раз в тот момент, когда я думаю, что почувствую его нос на своей шеи, он ненадолго замирает и вдыхает.

Мучительный момент растягивается в вечность, и всего на мгновение я теряю разум и упиваюсь объятиями этого могучего зверя.

Довольно резко он отпускает меня и отступает назад.

Мне с трудом удается удержать ноги под собой, чтобы не соскользнуть на пол червяком. Меня шатает и кружится голова, но хватает ума собраться с мыслями и снова поднять свой обонятельный щит.

Все трое мужчин заметно встряхиваются.

Но я мысленно пинаю и проклинаю себя, потому что только что облажалась. По-крупному.

Просто взяла и подтвердила им две вещи. Даже если они не могут видеть мою брачную метку, такой уровень возбуждения невозможен вне брачной группы. А также я подтвердила, что могу контролировать свой запах. Я полная идиотка и обсираюсь просто по-королевски.

Коса слегка поворачивает голову к Генри, сидящему у него на плече, и маленькое существо молча, но радостно левитирует обратно ко мне.

И тут я вспоминаю.

Морские звери обладают экстрасенсорными способностями, а Генри — экстрасенсорное существо по своей природе. Следовательно, Коса — единственный зверь в этом месте, который может контролировать нимпинов.

Именно то, что мне нужно. Давайте добавим еще одну ложку дегтя в мою бочку с медом.

Я практически издаю стон от смятения, когда крошечный Генри снова садится мне на плечо, счастливо перебирая лапками.

Коса бросает на меня взгляд, который можно описать только как смертоносное предупреждение.

Естественно, я игнорирую это.

— Вы собираетесь меня отпустить? — вызывающе спрашиваю я. Буквально тыкаю в акулу палкой. После этого я собираюсь попросить Терезу о дополнительной терапии.

И будет ли «после этого»?

— Иди, Аурелия, — Коса поворачивается ко мне спиной.

— Я не хочу ее отпускать, — рычит Дикарь.

Моя анима вскрикивает от его слов. Но я знаю, что он не имеет в виду ничего хорошего.

— Я думаю, мы должны сделать ей прощальный подарок, — говорит Ксандер. — Иди сюда, змеючка.

Он разворачивается и ведет остальных в гостиную. У меня нет выбора, кроме как последовать за ними, сверля взглядом петуха, который теперь стоит как можно дальше от меня, на дальней кровати.

Какие-то звери заходят с другой стороны комнаты, и это наводит на мысль, что у них есть способ проникнуть в эту комнату снаружи.

Пытаясь скрыть свое удивление этим открытием, я вхожу в комнату с высоко поднятой головой. Здесь кот, которого они называют Йети, несколько волков и, к моему великому удивлению, Клюв, который смотрит на меня с таким недовольством, словно намеревается отчитать.

И тут до меня доходит, что он врывается сюда так, будто привык к этому. Клюв с ними. Он часть их группы.

Но у меня нет времени спорить с ним по этому поводу, потому что Ксандер тащит прикованного к стулу змея в центр комнаты. Кляп снова на месте, и он кричит сквозь него, темные глаза распахнуты от ужаса.

Дикарь агрессивно расхаживает перед нами взад-вперед, словно он в одном шаге от того, чтобы убить кого-нибудь.

— Прекрати его мучения, Дик, — говорит Ксандер. — Мы все равно с ним закончили, верно, Коса?

У меня кровь застывает в жилах.

Все, включая змея, смотрят на Косу.

Он коротко кивает.

Из глубины спальни доносится крик петуха, похожий на леденящий кровь вопль, как раз в тот момент, когда Дикарь принимает свой волчий облик. Мне хватает времени только разглядеть полуночное чудовище, которым является волк Дикаря, прежде чем он прыгает на змея, его пасть широко раскрывается, обнажая массивные белые клыки. Стул с грохотом падает на землю.

— Нет! — кричу я, мои руки взлетают к Генри, чтобы прикрыть ему глаза.

Мужчина издает влажные, булькающие звуки, но на смену им приходят рычание и скрежет Дикаря, когда он выгрызает ему глотку.

Клюв подходит ко мне и подталкивает к выходу. Коса издает низкое предупреждающее рычание, и Клюв немедленно перестает трогать меня, дергая головой в сторону лестницы.

— Вот кто они, Лия, — шипит он. — Вот с кем ты имеешь дело. Уходи. Сейчас же. И никогда не возвращайся сюда, если не хочешь умереть.

Я сдерживаю рыдание, оглядываясь на двух мужчин и волка, который настолько разъярен, что я даже не могу заставить себя посмотреть, во что он превратил человека. Двое из них, высоких, мускулистых, игнорируют меня, словно я ничто. Моя анима выкрикивает одинокий, скорбный гимн.

Все, что я могу сделать, это бежать.