Ее дикие звери

Глава 22

Аурелия

Наступает пятница, и мне нужно просто продержаться до двух часов дня, когда прибудут грузовики с доставкой. Я взволнована и напряжена, и Минни сразу это замечает.

— Лия? — спрашивает она, когда мы готовимся к завтраку.

Я проверяю свою спортивную сумку, которая в данный момент набита украденными вещами. Аурелия — воровка. Моему отцу было бы так стыдно. Моей маме тоже, я уверена, хотя мне нравится думать, что она гордилась бы мной за то, что я смогла выжить.

— Да, Минни? — тихо спрашиваю я, засовывая сумку обратно под кровать.

— Ты действительно думаешь, что это твой единственный выход?

Мне даже не нужно уточнять, о чем она говорит, потому что я ни о чем другом не думала с тех пор, как приняла решение. И, честно говоря, Минни была единственным человеком, который помог мне пережить последние несколько дней. Она веселая, и внутренний ботаник во мне безмерно забавляется, видя обширные, упорядоченные, помеченные цветами заметки в ее розовой папке, которую мы повсюду носим с собой. Она так гордится этим, что даже не обращает внимания на поддразнивания Сабрины и Стейси.

— Я действительно так думаю, — честно отвечаю я. — Я просто пыталась прожить еще один день, пока…

— Пока не сбежишь, — заканчивает она за меня шепотом, как будто комната прослушивается. Я серьезно надеюсь, что это не так, и оглядываюсь с новым интересом. Хотя Лайл не похож на сталкера.

— Я уважаю то, что ты не хочешь посвящать меня в свои планы, Лия, — мягко говорит она, заправляя розовый локон за ухо и накладывая румяна. — Просто хочу, чтобы ты знала, что я ценю то, что ты дружила со мной всю эту неделю. Куда бы ты в конечном итоге ни отправилась, возможно, я смогу навестить тебя после того, как выберусь отсюда.

Минни и сама никогда не говорила о причинах своего зачисления в Академию, мы уважаем частную жизнь в обоих направлениях, но ее чувства поднимают мне настроение, потому что, черт возьми, я напугана, а она была моим единственным настоящим другом за, ну, в общем, когда-либо. Я говорю ей об этом, и ее лицо морщится.

Я бросаюсь к ней и крепко обнимаю. Минни издает писклявый звук, как и Герти у нее на плече. Генри отвечает грустной трелью.

— О, прости, — говорю я, отстраняясь. — Тереза сказала, что мы должны спросить согласия, прежде чем обнимать друг друга.

— У тебя есть мое гребаное согласие, — всхлипывает она, притягивая меня обратно к себе. Я смеюсь и целую ее в розовую макушку. — Ты возьмешь Генри с собой?

— Я и так украла все остальное, так что могу украсть и его тоже.

Снимаю нимпина со своего плеча и смотрю в его влажно-черные глаза. Он подпрыгивает на своих крошечных ножках, явно понятия не имея, о чем я говорю. Я взяла с собой его корм и щетку для ухода, чтобы быть уверенной, что смогу за ним присмотреть. Не смогу жить в мире с собой, если Генри придется есть помои из мусорных баков.

Раздается стук в нашу дверь, и мы резко вздрагиваем. Ни я, ни Минни не двигаемся, чтобы открыть дверь. Мы просто смотрим друг на друга широко раскрытыми глазами, как будто по другую сторону находится хищник. Но кто бы это ни был, он подсунул листок бумаги под дверь, и наши чары ужаса рассеялись. Минни подскакивает, чтобы схватить записку.

Она пробегает по бумаге взглядом, и ее брови взлетают вверх.

— Это для тебя.

Я осторожно беру записку, замечая, что она на модной толстой карточке, похожей на наше предыдущее уведомление об отработке.

Но это не уведомление о отработке. Это нечто гораздо худшее:

Реабилитационная терапия для Аурелии Аквинат

Сеанс: Суббота, 9 утра

Терапевт: Лайл Пардалия, заместитель директора

Расположение: Офисы для руководителей, верхний этаж, центральное здание (пользоваться лифтом)

— Почему я должна встречаться с ним для личной терапии? — в ужасе спрашиваю я.

Дата указана на завтра, и под ней замысловатая подпись Лайла, сделанная его верной авторучкой. Я провожу пальцами по жирному черному шрифту и вздрагиваю.

Минни делает судорожный вдох.

— Лия, не думаю, что ты осознаешь серьезность своего положения.… помимо трех монстров. Согласно справочнику, заместитель директора ведет худших учеников, а тебя буквально разыскивают за убийство.

Все, что я могу, это уставиться на нее, потому что она права. Но мысль о том, чтобы сесть напротив этого льва и поговорить о своих мыслях и чувствах? Немыслимо. Смехотворно.

Тогда и к лучшему, что меня здесь не будет. Я почти жалею, что не могу увидеть выражение этого ангельского личика, когда он поймет, что я обманула его ожидания и разрушила все одним махом.

Мы посещаем занятия по гигиене и взаимодействию с людьми как обычно, и я немного расстроена, потому что Тереза сообщает, что в среду мы увидим студенческую деревню, а мне очень хотелось посмотреть на маленький городок, созданный множеством поколений студентов академии. Кроме того, через несколько недель мы должны были начать занятия по «Здоровым отношениям», и я знаю, что упускаю возможность хорошо провести время.

Но моя свобода слишком важна. Минни, Ракель и я внимательно следим за тремя монстрами, чтобы не случилось чего-нибудь странного. Дикарь по-прежнему полон решимости игнорировать меня, а Коса с Ксандером сегодня просто апатичны. Но у меня нет времени обдумывать их поведение, потому что слишком рано наступает время обеда, и я знаю, что скоро приедут грузовики с доставкой.

Мы выходим из класса гигиены, и я говорю Минни:

— Мне просто нужно взять тампон.

Минни сразу понимает, что я использовала кодовую фразу.

— О.

Эта мысль меня немного печалит, потому что мы разработали секретный язык, как это сделали бы лучшие друзья, включая кодовые слова и бегающие глазки. Я кладу руку ей на плечо и сжимаю его, пытаясь передать свои эмоции одним прикосновением.

— Все в порядке, — не знаю, говорю я это ей или себе, потому что мое сердце колотится, как в одной из рок-песен Ксандера.

Она поджимает блестящие лиловые губы, а ее веки переливаются в тон. Она просто кивает, и я ухожу, пока не начала плакать.

Пройти в общежитие несложно. Там все еще стоят четверо охранников, и когда я говорю им, что мне нужны средства гигиены, они отходят в сторону.

Мы с Генри поднимаемся в нашу комнату. Я осторожно снимаю свой студенческий шнурок, наматываю вокруг бейджа и кладу на комод. Хватаю сумку, затем поднимаю восьмой щит и забираю нимпина. Прохладное спокойствие щита-невидимки ощущается так, словно я надеваю старую любимую пижаму. Так дом кажется ближе, и я привыкла к этому состоянию, что заставляет мое сердцебиение замедляться. Я уже выполняла подобные мелкие задания, я справлюсь.

Выдохнув почти с облегчением, я говорю:

— Генри, если ты хотя бы пискнешь или чирикнешь, я позволю Дикарю съесть тебя, как он и просил. Понял?

Генри издает тихий испуганный звук, и впервые я задумываюсь, не совершила ли ошибку, взяв его с собой. Но сейчас уже слишком поздно менять свои планы.

Мы с Генри покидаем наше общежитие, и я бросаю последний прощальный взгляд по сторонам. Картина маслом с драконом в конце коридора, как всегда, привлекает мое внимание. И всего на мгновение я задумываюсь…

Но у меня нет времени размышлять о магии драконьего дома, потому что мне нужно уходить прямо сейчас, чтобы все сработало. Развернувшись, я бросаюсь по коридору и спускаюсь по трем лестничным пролетам.

Мне приходится немного подождать, пока один из охранников не войдет в здание во время своего ежечасного патрулирования, но когда только он это делает, я тихо выхожу вслед за ним.

Погрузочная площадка находится за школой, позади кухни, и я никогда раньше там не бывала, потому что туда вход воспрещен. Быстрым шагом направляюсь к восточной стороне Академии, уворачиваюсь от нескольких патрульных, ступая по траве, когда могу, чтобы приглушить свои шаги. У меня есть пятнадцать минут, чтобы добраться до площадки, и этого времени должно хватить.

Но я делаю это. Я и правда сбегаю. Они назовут меня сбежавшей Региной, а Минни создаст движение в Академии в мою честь.

Тебе нужен беглец? Я дам тебе беглеца, Лайл Пардалия, хренов мудак. К черту твою школу. К черту твою терапию. У меня есть мое животное-компаньон, мне больше ничего не нужно. Мне больше никто не нужен.

Я прохожу через боковые ворота, которые, согласно карте, ведут в зону прибытия новых студентов. Справа от меня начинается подъездная дорожка, которая является главным входом/выходом. Огромные ворота из золотого и черного чугуна в настоящее время закрыты и охраняются четырьмя вооруженными охранниками. Золотые детали завораживающе переливаются на послеполуденном солнце, и это почти пересиливает зловещее ощущение от темных, извивающихся прутьев. Старые деревья стоят перед ними, как почетный караул, шелестя листьями на теплом летнем ветерке.

Я пересекаю подъездную дорожку и направляюсь мимо медицинского корпуса к задней части. Дорога ведет к месту, где должны быть погрузочные площадки.

На нашей студенческой карте нет этой части школы, потому что у студентов не должно быть доступа. Однако на помощь пришла розовая папка Минни с картой из Интернета, которую она распечатала «для подготовки» к поступлению в Академию.

Собираюсь ли я послать ей коробку роз с моей первой зарплаты на настоящей работе? Черт возьми, да.

Генри неловко ерзает у меня на плече, как будто знает, что нам не следует быть здесь. Но пока все идет по плану, и он был послушен и не производил шума. Взволнованная, я несусь по траве, огибая здание с тыльной стороны Академии… и тут же останавливаюсь как вкопанная.

Первое, что я вижу, — это большой сетевой продуктовый грузовик, который уже стоит на погрузочной площадке. Второе — высокая мускулистая спина с распущенными серебристыми волосами, падающими на воротник дорогой черной деловой рубашки.

Я немедленно отхожу назад и прижимаюсь к боковой стене так сильно, что могу раздавить себе почки.

Какого черта Коса там стоит? Мне приходит мысль, что, возможно, он тоже решил сбежать и пришел к тому же плану побега. Две горошины в стручке, нас двое, ага.

За исключением того, что… Он стоит на виду, как будто руководит.

У меня сильный обонятельный щит, и за все время, что я нахожусь рядом с исключительными носами диких зверей, меня ни разу не поймали. Насколько сложно будет просто прокрасться с другой стороны и проскользнуть через открытые двери в задней части грузовика?

У меня буквально не будет другого шанса, потому что кому-то обязательно покажется странным мое долгое отсутствие. Охранники скоро войдут в мою комнату, чтобы посмотреть, почему я до сих пор не вышла. Здешние анимы находятся под пристальным наблюдением как охранников, так и студентов, а в обеденном зале анимусы-орлы заметят, что меня там нет.

Я хищник. Высший хищник. Зверь, не похожий ни на кого другого.

Я могу это сделать.

Делая размеренные вдохи/выдохи, я отрываюсь от стены и, прижимая спортивную сумку к груди, выглядываю из-за угла. Акулы там больше нет, только два больших медведя-охранника, помогающие вытаскивать коробки из грузовика.

А затем голос, подобный холодной, удушающей смерти, произносит:

— Я слышу, как бьется твое сердце, Аурелия.

Я замираю, прежде чем медленно поднять взгляд вверх. Коса сидит на краю крыши, свесив ноги с парапета, и небрежно курит сигарету.

Генри взволнованно подпрыгивает вверх-вниз, потому что у него явно не все в порядке с головой.

Я медленно отступаю от здания. Мои ноги дрожат, но я приказываю им двигаться. Глаза Косы, более светло-голубые, чем небо, отслеживают меня с такой смертоносной сосредоточенностью, что волосы встают дыбом.

— Как ты прячешься? — тихо спрашивает он, не сводя глаз с моей груди, с моего неровно бьющегося сердца, и выпускает сизый дым. Он качает головой, как будто не может до конца в это поверить. — Это настоящий позор, что ты должна умереть, Регина.

Он отталкивается от крыши, и все, что я могу, это бежать.

Невидимая, я, блядь, спасаюсь бегством, мчусь прямо к погрузочной платформе, чтобы побыстрее попасть в школу.

Я не слышу, как Коса приземляется, и не осмеливаюсь оглянуться, когда скидываю шлепанцы, обгоняю грузовик, проскакиваю мимо двух растерянных медведей, поднимаюсь по пандусу и бегу через открытые двери на колесиках. Здесь полно коробок и охранников, натыкаюсь на одного из них, и он издает тревожный крик.

Но он понятия не имеет, что произошло, а другие охранники просто смотрят на него, как на сумасшедшего. Коса знает этих охранников? Как он может просто так разгуливать здесь?

Я бегу так быстро, что Генри вынужден впиться своими крошечными коготками мне в плечо, но ему удается оставаться рядом со мной, когда я сворачиваю в узкий вход, ведущий непосредственно в школу. Прохожу мимо кухни, мчась по длинному коридору так быстро, как только могу. Мои босые ноги стучат по половицам, и я понятия не имею, преследует меня кто-нибудь или нет. Все на обеде, так что я, к счастью, больше ни с кем не сталкиваюсь. Это то самое крыло, где мы с Минни вытирали всю эту кровь в понедельник вечером, так что я знаю дорогу наружу.

Я поворачиваю налево, потом направо, потом еще раз налево и толкаю дверь.

Солнечный свет падает мне на лицо, когда я выхожу на улицу и продолжаю бежать по тротуару. Я приближаюсь к женскому общежитию, где все еще стоят те же четверо охранников.

Именно тогда Генри теряет хватку и падает с моего плеча. В отчаянии я резко останавливаюсь, горячий бетон больно царапает мои босые ноги. Я шиплю, когда Генри встряхивается, ловит себя прежде, чем удариться о землю и левитирует обратно ко мне с расширенными от страха черными глазами.

Затем, быстрее, чем я успеваю осознать, невероятно сильная рука закрывает мне рот. Другая обвивается вокруг моей талии и дергает.