Хрущевка княжны Соколовской 3

Глава 20

Спустя час я уже стояла в маленьком душном кабинете. Когда мы с Владом сюда зашли, два коренастых мужчины столь невыразительной внешности, что запомнить их при всем желании не удавалось, сразу вскочили и как-то подобрались. Очевидно к князю они испытывали сильное уважение, на меня же время от времени косились с интересом.

Без лишних вопросов нас проводили в комнату, где уже дожидался нападавший. При виде меня он со злобой сверкнул глазами и собирался что-то сказать, но один из следователей отвесил ему подзатыльник. Меня должно бы возмутить такое самоуправство со стороны милиции, но этот человек пытался меня убить, так что жалости к нему я не испытывала.

Только теперь у меня появилась возможность хорошенько его разглядеть. Средний рост, средняя комплекция, мелкие черты лица, невыразительный взгляд – ничто из этого не задерживалось в памяти так же, как и лица следователей. Но вот мозолистые руки, которые спокойно лежали на столе, скованные наручниками, обращали на себя внимание. Больше походило, что этот человек привык трудиться физически – что неудивительно, учитывая, что он повелевает стихией земли. Но зачем ему в таком случае понадобилось браться за заказ на убийство?

– Повтори все, что ты рассказал сегодня утром, для наших гостей, – потребовал один из следователей и предложил мне сесть, но я осталась на ногах. Так почему-то чувствовала себя более безопасно.

– Меня нанял Константин Георгиевич Яринский после того, как княжна очернила его репутацию и разорвала помолвку, – равнодушно произнес мужчина, пожав плечами. – Он не просил убивать княжну, только немного припугнуть. Должно быть, он выжил из ума из-за свалившихся на него несчастий, но мне плевать: мне нужны были деньги.

Это ложь! Яринский хоть и козел, но не идиот. Да и не его это методы – запугивание и покушение. Если бы он еще чего-то хотел от меня добиться, то поискал бы способы для шантажа. Да и вообще такая месть выглядит глупо и бессмысленно, и никак не вяжется с прагматичным характером человека, который создал довольно популярную среди дворян финансовую организацию.

– Вы же прекрасно понимаете, что несете чушь, – сказал Влад, шагнув к мужчине.

– Я даю показания и признаю свою вину в покушении на княжну, но утверждаю, что цели и намерения ее убить не имел, – с вызовом наклонившись к князю, повторил нападавший.

Следователи задали ему еще несколько наводящих вопросов об обстоятельствах встречи с Яринским и о том, что именно он потребовал. Нападавший отвечал гладко и в подробностях. Судя по недовольным лицам следователей, он повторял эту историю уже не единожды, но они тоже сомневались в ее правдивости. Вероятно, для того и позвали нас, чтобы подтвердить подозрения.

Больше ничего толкового мы не добились, пришлось покинуть комнату допроса, но я все еще внутренне горела от возмущения. Почему-то не оставляло ощущение, что к покушению может быть причастен Морозов. Недавняя записка от Андрея Марте еще больше укрепляла меня в этом мнении. Но никаких веских доказательств у меня нет, так что разбрасываться обвинениями пока рано.

– Мы тоже полагаем, что он лжет, но увы, методы допроса с применением психических способностей некромантов духа запрещены. Евгения Кречет тоже беседовала с ним, однако судя по ее словам, по большей части этот засранец – простите княжна – говорит правду. В его словах есть лишь малая толика лжи или недоговоренности, но какая именно мы пока не определили. Он еще будет здесь, мы продолжим расследование, – отчитался второй следователь, который прежде молча наблюдал за разговором. – И разумеется допросим Константина Георгиевича.

Я ужасно жалела, что не могу сама поучаствовать в расследовании, поэтому крайне настойчиво попросила, чтобы мне передали все детали того, что скажет Яринский. Веса моим словам придавало молчаливое присутствие Влада. Может, без его подавляющего взгляда следователи и не согласились бы раскрывать мне материалы дела, но из уважения к его персоне пообещали прислать копию протокола допроса, как только он будет проведен.

Князь заговорил лишь после того, как мы оказались в машине.

– Полагаю, у нас с тобой один и тот же подозреваемый, но сомневаюсь, что Яринский расскажет больше. Он не станет подставлять Морозова, – задумчиво произнес он, глядя на мокрую от затяжного дождя дорогу.

– Почему? – спросила я, не понимая его логики.

– Краузе ведь подозревает старшего Морозова в попытке переворота, так? Если его вина будет доказана, то его вполне могут счесть изменником короны. Мы пока не знаем, что именно он задумал, но не исключено, что и Яринский, и Снежин были – или остаются – активными участниками его планов. Не удивлюсь, если Морозов решил окончательно растоптать репутацию Яринского после скандала, из-за которого сотрудничать с ним стало невыгодно. И Константин Георгиевич проглотит это предательство, потому что если он начнет обличать Морозова, то пойдет под суд уже совсем по другим статьям. И если от обвинения в заказном покушении он еще может откупиться, то от статьи об измене Его Величеству – вряд ли, – пояснил Влад.

– Получается, мы снова в тупике, – тут же вычленила главное я.

И задумалась, привалившись лбом к холодному стеклу. Минут десять мы ехали молча, но в это время у меня созрел маленький план. Как только он обрел более-менее четкую форму, я поспешила поделиться им с князем.

– У меня есть идея, как выявить других возможных подельников Морозова, – от предвкушения я даже руки потерла, как заправский делец.

Прежде чем излагать свою мысль, рассказала Владу о странностях картин местного художника, и только потом уже – о том, что собираюсь сделать.

Влад смотрел на меня с сомнением.

– Сама по себе идея мне нравится, но тот факт, что в ней будешь участвовать ты – не слишком, – наконец признался он.

К этому моменту машина уже остановилась у дома, в котором мы временно жили с сестрами.

– Я под охраной, к тому же планирую привлечь к этому делу еще и Наталью. И может быть даже немного задействовать клуб Марты. В общем, хочу сделать так, чтобы не было понятно, кто стал первоисточником информации, – немного подумав, добавила я.

– Все равно тем, кто в этом замешан, будет ясно, что это твоих рук дело, – покачал головой Влад.

Что, опять по старым граблям плясать будем? Он мне запрещает – я делаю исподтишка?

Наверное, по решительному выражению моего лица он угадал, что отступать я не намерена, и смиренно вздохнул. Взял меня за руку и, поднеся ладонь к лицу, прильнул губами к коже.

– Ладно, мешать тебе не буду. Но пообещай, что пока шум не уляжется, ты останешься дома.

Я конечно пообещала, но увы, обстоятельства помешали сдержать слово. И через неделю, когда весть и молодом о талантливом художнике уже разлетелась по всем газетам, мы с Владом стояли почти в самом центре наполненной людьми галереи.

От большого количества посетителей воздух в маленьком помещении быстро стал спертым, но я теперь умела контролировать свое состояние гораздо лучше, чем пару месяцев назад, так что не особенно опасалась рухнуть в обморок. Привычно сканировала пространство на предмет любопытных разговоров и на всякий случай держалась поближе к князю.

Он и сам от меня не отходил, одаривая подозрительным взглядом всех, кто рисковал подойти к нам ближе чем на метр. При этом он то и дело касался моей руки или приобнимал за талию, вызывая этими незамысловатыми действиями жар по всему телу.

То ли проверял мое состояние, то ли старался показать, что я теперь его официальная невеста. А может и двух зайцев убивал одновременно, но мне плевать: я просто радовалась, что он рядом в этот странный и сумбурный день.

Галерея стихийно организовала открытую выставку после того, как дворяне массово заинтересовались творчеством юного протеже Морозова.

– И что они находят в этой мазне? – пробормотал Влад, окидывая ближайшую к нам картину скептичным взглядом.

– Понятия не имею, – так же тихо ответила я, пожимая плечами.

Впрочем, необычные пристрастия высшего света меня мало интересовали. Я выискивала взглядом те картины, под краской которых видела маленькие полости, но их, разумеется, выставлять не стали.

– Не ожидала, что вы еще и ценительница искусства, – пропела за спиной маркиза Мышковская, привлекая мое внимание.

За последние несколько дней она заметно округлилась – видимо, ждала ребенка. Но даже в таком состоянии не поленилась прийти на громкое городское событие и пособирать сплетни.

– У меня много интересов, – туманно ответила я, не желая продолжения разговора.

Куда больше обычной светской болтовни меня интересовала проверка картин, а еще то, что происходит в кабинете директора. Я особенно внимательно прислушивалась к тому, что говорится в его стенах, но пока не заметила ничего подозрительного. Однако чутье подсказывало, что все самое любопытное впереди.

– Отрадно видеть, что по крайней мере некоторые из них благородны, – продолжила упорствовать маркиза, хоть и видела, что мне разговор с ней неинтересен, – это ведь так романтично: помочь обрести славу юному дарованию!

– Я лишь подхватила тренд, – только и оставалось процедить мне. Вот же светская зараза: чтобы так искусно вплести в одну незначительную фразу и похвалу, и оскорбление, и обвинение в том, что я – причина ажиотажа, наверняка нужны годы практики.

– Прошу, не преуменьшайте свои заслуги! – от демонстративного переизбытка чувств Мышковская даже руками всплеснула. – Со стороны Михаила Юрьевича было ужасно жестоко скрывать от нас столь талантливого молодого человека. Наслаждаться современным искусством могли лишь самые близкие его знакомые, это так нечестно! Знаете, я видела похожие картины в кабинете директора риелторской фирмы, когда мы с мужем выбирали новый дом.. Как же его фамилия…

– Случайно не Лушкин? Я покупал дачу с его посредничеством, – учтиво подсказал Краузе, возникший рядом буквально из ниоткуда.

Я невольно улыбнулась, переведя взгляд на наставника. Он вальяжно прохаживался между гостей, время от времени задерживался возле какой-нибудь картины, потягивал золотистое игристое и выглядел донельзя довольным. Он напоминал сытого кота и медлительностью, показной леностью движений, и довольным прищуром выцветших, но проницательных глаз.

Я знала, в чем причина его радости: Краузе пришел сюда именно для того, чтобы собрать данные об именах друзей Морозова. Тех самых, которые заполучили картины «талантливого художника» раньше, чем о них узнал свет. Разговоры об этих людях неизменно возникали то тут, то там. Задачу фиксировать их и составлять список потенциальных заговорщиков и взял на себя Эдуард.

Когда я озвучила ему план, он выслушал его с большим одобрением, и теперь явно радовался тому, что все идет согласно нашей задумке. Я специально раструбила имя и «особенности стиля» художника на весь город, чтобы выяснить, каков состав круга близких друзей Морозова.

Чем больше подозреваемых – тем больше нитей, за которые мы можем потянуть.

– Да-да, именно он! – подхватила диалог Мышковская, обрадованная тем, что хоть кого-то заинтересовал ее треп. – И еще я видела пример такого же абстрактного искусства у… – она пустилась в перечисление имен, в которые я не вслушивалась.

Мое внимание привлек низкий голос с хрипотцой, который я прежде слышала только из трубки телефона.

– Потрудись объяснить, как это вышло?! – почти рычал Морозов в кабинете директора галереи.