Хрущевка княжны Соколовской 3

Глава 6

– Покушении? Что за нелепость! – я виноватой себя не чувствовала, впрочем, может, и стоило бы. Но ярость при воспоминании о том, что он мог сделать с Мариной, захлестывала снова и снова, не оставляя места для сочувствия к Снежину. – Это мне следовало бы сейчас писать заявление в полицию о похищении и лишении свободы против воли вместо того, чтобы оправдываться перед вами!

– Я твой наставник и несу за тебя ответственность, – вдруг рявкнул Краузе так грубо, что я от неожиданности даже отступила на шаг. – И если кто-то погибнет из-за того, что ты не сдержала свои благородные порывы, полетит в первую очередь моя голова. А ты отсидишь свои десять лет и выйдешь на свободу как ни в чем не бывало. К тому же, милая, имей в виду, что без меня ты бы оказалась беспомощна и вовсе не смогла бы спасти свою драгоценную сестру. Так что поумерь пыл и умей быть благодарной за то, что я тебе дал.

Слова Краузе подействовали как пощечина. Горькая, но справедливая. В самом деле: он научил меня всему, что я знала. Да, сама я практиковала кое-какие мелочи по учебникам без его ведома, но если бы не упражнения по самоконтролю, если бы не его многочисленные объяснения о взаимодействии с моей капризной стихией, я бы не смогла освоить и простейших вещей.

– Простите, – процедила я сквозь зубы. Признавать поражение оказалось ужасно неприятно, но надо смотреть правде в глаза: спасая сестру я переступила границы.

– Извинений недостаточно, – Краузе наклонился, выдвинул ящик стола и достал оттуда белую папку, перевязанную веревкой. Бросил ее на стол и жестом пригласил подойти.

Я повиновалась, с интересом глядя на краешек документа, который выглядывал из-под картонной обложки.

– Раз уж ты так самостоятельна и не в меру талантлива, к тому же теперь располагаешь большим количеством свободного времени, – едко начал он, пока я развязывала прочный узел веревки, мешающий открыть папку, – значит, пора тебе начинать расплачиваться с долгами. Для начала – перед Ермаковым: это ему придется аккуратно убирать последствия твоей несдержанности. И уж будь добра, сделай все по совести.

Я наконец справилась с узлом и открыла папку. В ней лежали на первый взгляд разрозненные документы. Какие-то счета, данные об открытии и закрытии вкладов, информация о финансовых делах незнакомых мне предприятий и даже газетные заметки малозначительного содержания о юбилеях деревообрабатывающего завода.

– Сделать что? – уточнила я, растерянно перебирая документы.

Большинство из них ни о чем мне не говорили, но вдруг среди вороха бумаг мелькнуло знакомое название: «Fresh art: новый взгляд на старое искусство».

Я долго копалась в памяти, пытаясь понять, откуда мне известно это смешное название, и увлеклась разбором мозговых завалов информации настолько, что даже пропустила мимо ушей ответ Краузе.

– Та галерея, в создание которой отец вкладывал деньги. Одно из немногих начинаний, которое не прогорело после контакта с его средствами, – наконец сообразила я и от радости даже выпалила ответ вслух.

Я видела данные об этой галерее в документах, которые мне показывала Наталья, и даже кажется собиралась навестить ее, но так и не дошла.

– Вот и отлично: тебе есть, с чего начать. Повторю еще раз, потому что ты явно меня не слушала, – на этот раз Краузе говорил громче. – Впрочем, как обычно, – ворчливо добавил он и кашлянул в кулак. – Вся эта информация так или иначе связана с капиталами некоего Михаила Юрьевича Морозова. Фамилия его должна быть тебе известна: его старший сын волочится за Мартой.

– Ничего он не волочится… – начала было возмущаться я, но вдруг до меня дошло. – Морозов! Третий из тех, кто поделил капитал моего отца под руководством Тарковского. Если память мне не изменяет, он получил большую часть, и в случае моей бездетности – что весьма вероятно – его сын получил бы и княжеский титул. Должно быть, сейчас он крайне недоволен тем, что план провалился.

Краузе наблюдал за моей скачущей мыслью не без одобрения. Похоже, он больше не злился: в его взгляде я видела азарт хищника, завидевшего вдалеке добычу.

– Соображаешь в верном направлении, – кивнул он, когда я остановилась, чтобы уложить в голове новости. – Но ради небес, на этот раз воздержись от глупостей. Морозов – богатейший человек в городе, один из самых влиятельных промышленников страны. И нам нужен на него только маленький компромат: нестыковки, грязные методы. Все, что возможно вытащить о его делах из открытых источников. Только из них… пока что, – на последних словах Кразуе сделал значительный акцент.

– Поняла, – я кивнула и снова завязала узел на обложке папки.

– Ничего ты не поняла, – Краузе положил руку поверх картона и развернул меня лицом к себе. – Твоя задача – разобрать бумаги и вытащить из них громкие заголовки для газет. Можешь обратиться к своей подруге, она в таких вещах опытная. Но не подслушивать, не шпионить, никому не угрожать удушением и уж тем более не претворять эти угрозы в жизнь. От магии вообще воздержись еще на некоторое время, пока не уляжется история со Снежиным, – с нажимом проинструктировал он.

Что за репутация у меня в его глазах, если он выдает инструкции в такой форме? Я что, какая-то убийца или террористка? Подумаешь один раз припугнула зарвавшегося князя: в тюрьму меня за это что ли отправить?

– Говорю же – поняла, – я дернула плечом, высвобождаясь из хватки старческой, но все еще сильной руки.

– Узнаю, что колдовала – сам у Ермакова антимагические оковы попрошу и лично на тебя надену. С большим удовольствием, – добавил Краузе, отступая на шаг. – На сегодня свободна.

Папку я сунула в объемную бежевую сумку, которую еще со времен работы на кафедре привыкла везде таскать с собой, но вместо того, чтобы отправиться домой, позвонила сестрам и велела им приехать к полицейскому участку. Раз Снежин решил предать историю огласке, то и мне нет смысла молчать: пусть ответит за все, что сделал, по строгости закона.

Сестры явились в указанное место, но как только Марина поняла, чего я от нее хочу, остановилась на лестнице у входа в помпезное здание местной милиции и скрестила руки на груди.

– Ты не понимаешь! – почти крикнула она, когда я аккуратно попросила ее поторопиться: дул холодный ветер и должен вот-вот начаться сильный дождь. – Обратиться в полицию с официальным заявлением это все равно, что в газету заявить: «я отправилась с холостым мужчиной к нему домой и осталась с ним в его спальне»!

Марта кивнула и тоже встала как вкопанная, поддерживая сестру.

– Наоборот, – возразила я, уже чувствуя раздражение из-за упрямства девочек. – Если ты молчишь и скрываешь, значит есть что скрывать. И если ты сама не расскажешь всю правду, то кумушки на чаепитиях истолкуют события уж точно не в твою пользу. К тому же, куда еще идти за защитой незамужним княжнам, оставшимся без отца, деда или брата, как не в милицию? В орган государственой исполнительной власти, которую, на минуточку, возглавляет лично Его Императорское Величество.

Я проверяла недавно: конституционная монархия в этом мире работала так же, как в моем родном.

Упоминание Императора на девочек подействовало почти гипнотически. Они обе посмотрели на меня с возросшей надеждой, но Марина все еще сомневалась.

– Нет, ты только представь: мы зайдем туда, в это здание, где множество мужчин, и я должна буду рассказывать им – совершенно незнакомым людям – обо всем, что случилось. А они потом еще будут в этом разбираться и выяснять подробности дела, – средняя сестра покраснела до кончиков ушей, ее голос постепенно затих.

Так вот в чем на самом деле проблема: она ужасно стесняется. Но конкретно в нашем случае стыдиться стоит только Снежину.

– Посмотри на это с другой стороны: ты не идешь туда для того, чтобы вывалить перед всеми свое грязное исподнее. Ты идешь, чтобы обличить преступника, преступившего законы Империи и чести, чтобы добиться справедливости и наказать того, кто посмел посягнуть на свои права как дворянки и гражданки нашей страны, – попыталась изменить точку зрения сестры я.

Кажется, немного я ее убедила, но Марина все еще сомневалась. Однако Марта, немного подумав, изменила мнение.

– Марго как-то сказала, что слово – одно из немногих оружий, которое нам сейчас доступно. Своим молчанием мы только дадим негодяям повод думать, что они могут делать что угодно, – с неожиданной серьезностью сказала она, положив руку на плечо сестры. – Марина, ты сможешь. А мы будем рядом, правда?

Я едва не прослезилась от этих простых, но таких проникновенных слов. Не думала, что Марта слышала эту фразу, которую я сказала Ермакову в тот день, когда она впервые проводила собрание книжного клуба в библиотеке. Кстати, я так и не превратила ее в очередную газетную заметку. Кажется, сейчас самое время!

– Хорошо, – Марина, собравшись с мыслями, расправила плечи и все мы вместе вошли в приемную.

Как выяснилось, для разбирательств, связанных с дворянами, существовали особые отделы милиции. Туда нас и направили, и обходились там точно так, как и полагается обходиться с княжнами.

Я в основном наблюдала, оставаясь немой поддержкой для девочек. Хотела, чтобы они пережили этот опыт сами, и чтобы почувствовали себя увереннее после того, как со всем справятся.

Наблюдая за манерами местных милиционеров, быстро пришла к выводу, что они либо отпрыски разорившихся дворянских семей, либо дети крайне состоятельных родителей, и что работой своей по всей видимости гордятся.

Никто не проявил к нам ни тени неуважения, хоть порой я и замечала удивленные взгляды, брошенные вслед нашей троице. Пару раз ко мне даже подошли юноши, чтобы спросить, та ли я странная княжна, которая публикуется в газетах.

В просторном кабинете секретарь подробно записал свидетельства Марины, а затем Марты, которая обнаружила пропажу сестры первой, и мои – о ее поисках. Правда, когда дело дошло до истории о том, как именно я нашла сестру, пришлось выкручиваться крайне аккуратно.

– В момент, когда моя магия оказалась в комнате, где находились Марина и Александр Николаевич, я, должно быть от волнения, изменила структуру воздуха в доме. Возможно, князь мог почувствовать слабость из-за этого, но уверяю, никакой опасности мои действия не представляли.

– С опасностью ваших действий разберется комиссия по контролю за магами вашей стихии, – отмахнулся мужчина средних лет, который выглядел очень опрятным и не слишком уставшим.

Судя по тому, с какой размеренностью и спокойствием он работал, дворяне чаще предпочитали решать спорные вопросы лично, не прибегая к помощи органов местной власти, так что работой милиционер загружен не был.

Он задал еще несколько очень подробных вопросов о состоянии Марины после того, как мы приехали, чтобы ее забрать. Сестра стеснялась, и тут – единственный раз за все время разговора – я вместо нее рассказала, как она заботилась о Снежине, которому «слегка поплохело в связи с изменением температуры и плотности воздуха, вызванными моей магией». Таким образом я рассчитывала выставить сестру несколько более наивной, а похитителя – более чудовищным, чем есть на самом деле. И нисколько при этом не грешила против истины: факты, изложенные мной, могут подтвердить все свидетели ситуации.