Хрущевка княжны Соколовской 3

Глава 31

Внутри, в застегнутом на молнию тонком кармане, обнаружила тот самый лист, исписанный, судя по ощущению, с тем же изяществом, что и другие доносы. Вчитываться не стала, вместо этого повернулась к Морозову и злорадно улыбнулась. Он удивленно вздернул брови, явно ожидая какого-то интересного представления. Что ж, постараюсь его не разочаровать.

– Георгий Игнатьевич, – обратилась я к директору галереи, который выглядел вполне довольным и явно не ожидал подвоха, – вы сказали, что помните тот день, когда мы встретились впервые.

– О разумеется. Как я могу забыть первую встречу со столь удивительной женщиной? Ваш острый ум и деловая хватка просто поразили меня, – охотно принялся петь дифирамбы он.

– Поразили настолько сильно, что вы никак не смогли скрыть от меня то, насколько важна галерея для планов Михаила Юрьевича? – перешла в наступление я.

Разумовский подавился куском печенья – совершенно безвкусного, кстати. Со стряпней Влада оно не шло ни в какое сравнение. Глаза директора галереи забегали и наконец остановились на мне.

– Простите, но тогда я еще не понимал, не знал, что вы… Что вашего ума будет довольно, чтобы… Что… – он мялся еще несколько минут, так и не найдясь с ответом.

Я даже начала думать, что он в самом деле специально намекал мне на необходимость встречи с Шихте. Но сейчас это неважно: он явно знал, что проворачивает Морозов, и оставался на его стороне, так что мне не стоит мучиться угрызениями совести, подставляя его.

– Хотите сказать, что ваша неосторожность была связана только с тем, что я всего лишь обнищавшая княжна и ничего не могу смыслить в делах? – продолжила я давить, искоса поглядывая на Морозова. Он наблюдал за сценой со сдержанным интересном и останавливать меня не спешил. – И это ваше оправдание? По-моему, звучит жалко. Особенно в свете того, что вы уже успели настрочить очередной донос.

Разумовский побледнел и замер, вытянув шею, как испуганный зверек.

– Это не я! – крикнул он так испуганно, что мои подозрения укрепились. Может, у него и в самом деле есть что скрывать от Морозова, раз так нервничает? В любом случае сейчас это уже неважно. Надеюсь, он останется в живых после всей этой истории.

– Проверьте его вещи, – спокойно велел Морозов охраннику.

Огромный молчаливый мужчина кивнул и ушел, а через несколько минут вернулся с портфелем Разумовского, из которого прилюдно достал сложенный вдвое лист. Морозов взял его и вцепился взглядом в рукописные строки, внимательно изучая их.

Не удивлюсь, если он видел хотя бы копии предыдущих доносов и теперь пытался понять, похож ли этот на два прежних. И судя по углубившейся складке между бровей, нашел немало сходства и в стиле, и в почерке.

– Даже если бы я в самом деле был отправителем этих доносов, разве логично было с моей стороны приносить одно из таких писем сюда? – беспомощно возразил Разумовский. Неплохой аргумент кстати.

– Уж точно логичнее, чем оставлять его дома, где за вами и вашим кабинетом присматривают купленные мой слуги, – процедил сквозь зубы Морозов.

Ого, он настолько внимательно наблюдает за всеми, кто в курсе его планов? Не знаю даже, восхищаться такой щепетильностью или горевать оттого, что его доверия мне не видать, как собственных ушей без зеркала.

– Меня подставили! Ищите предателя в собственном доме! – заверещал Разумовский так, что у меня заложило уши.

– Все вы так говорите, когда прищемит хвост, – отрезал мой новый «жених», полоснув по новоиспеченному предателю злым взглядом. – Пару месяцев вы погостите в моем загородном доме, Георгий Игнатьевич. Разумеется, без телефона и с проверкой личной переписки. Надеюсь, отпуск пойдет на пользу вашему благоразумию, – вынес вердикт он.

Умно. Просто выгнать Разумовского нельзя: если обозлится, может сдать тому же Краузе все, что знает. Убивать тоже опасно, особенно если Морозов планирует начать активно действовать в ближайшее время. Смерть директора галереи привлечет ненужное внимание. Остается только запереть до тех пор, пока все не будет кончено.

– Но дела в галерее… Я исправлюсь, я… – продолжал мямлить Разумовский, собственными оправданиями только убеждая всех в том, что именно он и есть доносчик. Как неразумно!

– Думаю, мне вполне по силам временно выполнять эту работу, – поспешила встрять я, пресекая его скулеж.

Морозов перевел взгляд на меня с сомнением, но немного подумав, все же кивнул.

– Обсудим это позже, срочной работы там все равно не осталось, – добавил он, а затем посмотрел на Разумовского и снова кивнул охране. – Возьми еще двух людей и увезите его на холм.

Его люди, по-видимому, знали адрес. Разумовский сам поднялся и пошел за ними, так что возможности понаблюдать, как его силой волокут из столовой, я лишилась. Ну и ладно, не очень то и хотелось. Простите, Георгий Игнатьевич, но такова цена спасения моей горемычной семьи.

После того, как машина, в которую сел бывший директор галереи, выехала со двора, Морозов почти сразу отправил по домам и остальных своих товарищей. Девочек увели наверх, Андрей и сам поспешил скрыться с глаз разозленного отца, и в просторной холодной комнате мы остались вдвоем.

– В самом деле хочешь возглавить галерею? – спросил он, все еще крутя в руках лист с доносом.

– Только это предприятие из всех, в которые мой отец вкладывал деньги, до сих пор на плаву. В качестве его главы я сделаю все, что вам нужно, но после – хотела бы сама заняться его восстановлением и репутацией. Не волнуйтесь, инвестиции впустую не пропадут, со временем это место себя окупит, – поспешила объясниться я. Впрочем, старалась говорить равнодушно, чтобы жениху не показалось, будто я оправдываюсь.

– Его окупаемость волнует меня в последнюю очередь, – отмахнулся он, наконец убирая злосчастный лист в нагрудный карман. – Развлекайся, но разумеется одна ты туда ездить не будешь. И да – под управление галерею получишь только после свадьбы.

– Но навести порядок я там могу? Мне все равно нечего делать в этом доме, – я расплылась в довольной улыбке.

Немного подумав, Морозов кивнул.

– Имей в виду, что у охраны тоже есть амулеты, которые реагируют на магию, – добавил он.

Но выйти из дома все же разрешил. Отлично!

Выбор Андрея, который показался мне почти случайным, теперь выглядел крайне выгодным: я мало того, что временно обезопасила его самого от подозрений, так еще и повысила кредит доверия к себе в глазах жениха, а в качестве приятного бонуса получила доступ к документам галереи. Похоже, не стоило недооценивать моего маленького доносчика, он оказался гораздо умнее, чем я думала.

– А что там написано? – спросила я, указывая на краман, в котором скрылась записка.

– Неужто сама не прочитала? – поддел Морозов, но записку все-таки достал и показал мне.

Я бегло просмотрела ее. В витиеватых выражениях автор послания сообщал, что меня несколько дней держали в заброшенной тюрьме для магов за городом, а потом угрозами доставили в дом Морозова.

– Написана раньше, чем слухи о нашей неземной любви поползли по городу, – отметила я, хотя важной мне показалась совершенно другая информация. – Интересно, почему он не успел отправить это сразу?

– В тот день, когда мы приехали сюда, я велел усилить контроль за всеми участниками сделки. Не зря, как теперь вижу, – охотно ответил Морозов. Похоже, его настроение постепенно улучшалось, раз он не отказывался разговаривать.

– Сделки? – уточнила я, хоть и не особо надеялась, что мне объяснят, в чем ее суть.

Морозов лишь хищно улыбнулся в ответ.

– Продолжай в том же духе, и если после свадьбы я буду тобой полностью доволен, то может, так и быть, кое что тебе расскажу, – он протянул руку, намереваясь коснуться моего лица, но я поднялась со стула.

– После свадьбы – все что пожелаете, – постаралась даже улыбнуться с намеком, и надеюсь, вечерний полумрак скрыл мою неловкость.

Ночью мне наконец удалось выспаться, главным образом потому, что в комнате я осталась одна. Пару раз, правда, проснулась от щемящей в груди тревоги, но постаралась не думать о том, что сейчас чувствуют девочки, ни о страхе Разумовского, который пострадал лишь потому, что стал удобной мишенью.

Утром продолжала успокаивать себя мыслью, что сейчас, когда на кону счастье сестер и жизнь Влада, не время предаваться мукам совести, и мне почти удалось погасить в груди ее едкие порывы, но из-за новостей, которые принесла приставленная ко мне работница, переживания взметнулись с новой силой.

– Здесь князь Тарковский. Он хочет видеть вас, – совершенно бесцветным тоном сообщила она.

Недолго думая, я направилась на первый этаж, в гостиную. Поглощенная мыслями о том, что сказать Владу и стоит ли пытаться намекнуть ему на истинное положение вещей, даже не заметила Морозова и едва не столкнулась с ним. Он сам перехватил меня, не позволив впечататься носом в его грудь.

– Так спешишь к бывшему жениху, что я даже ревную, – без тени иронии произнес он, впиваясь в меня внимательным взглядом. – Хочешь, прогоню его?

Я аккуратно отступила на шаг, разрывая дистанцию между нами и одновременно пытаясь справиться с мерзкой дрожью, охватившей тело.

– Нет. Не лишайте меня удовольствия лично все ему высказать, – наконец выдавила я, натягивая на лицо саркастичную улыбку. Одним предкам известно, сколько сил мне стоило сохранить равнодушный тон.

Морозов усмехнулся и отступил, освобождая путь. И я медленно спустилась по лестнице. Со стороны мою неторопливость наверное можно расценить как нежелание видеть князя, но я банально опасалась, что навернусь со ступеней из-за слабости в ногах.

Влад вальяжно сидел на диване спиной к утреннему солнцу, которое било в окно, и совершенно неприлично рассматривал меня, не отрывая взгляда. По выражению лица я не могла понять, что он чувствует, и все же лед в глазах выдавал его ярость.