Хулиган. Его принцесса

Глава 20. Зарождение дружбы

*Даня и Леша в возрасте тринадцати лет*

На лестнице послышались громкие шаги, затем раздался противный смех, сердитые голоса и какое-то хныканье, за которым последовали звуки ударов плоти о плоть.

Данил оторвался от своего комикса, отвлекшись на весь этот шум. Рядом с ним на школьной скамье сидел его лучший друг Леша, который в силу некоторых обстоятельств поступил в школу, где учился Данил.

Учителя были обескуражены, когда образцовый ученик Данил превратился в бездельника, лентяя и дебошира. Они винили в этом холодного и неприступного Лешу, но потом все просто перестали обращать на них внимание.

Теперь, в возрасте тринадцати лет, их существование едва признавали, даже несмотря на то что Леша был выдающимся гением, а Данил — умным и исключительным мальчиком. А поскольку их форма обучения была гибкой, то вся школа довольно редко их видела.

Но это не помешало им завести друзей…

— Хватит! — услышал Данил чей-то голос.

— Хватит, — передразнивающе повторил другой голос, после чего снова раздался противный гогот.

Послышались новые шаги и группа из трех парней, тащивших еще одного, выскочила с лестницы на второй этаж. Эта часть школы была пустой из-за ушедших на каникулы младших классов, поэтому было совсем неудивительно, что их занесло именно сюда.

Не обратив на это никакого внимания, Данил вернулся к своему комиксу. С недавних пор он стал бесчувственным и безжалостным ко всем, кто не был его лучшим другом. Но вдруг он почувствовал, как Леша пошевелился рядом с ним.

Орлов поднялся со своего места, его глаза были сосредоточены и насторожены. Удивленный этой внезапной переменой друга, Данил проследил за его взглядом.

Трое парней, выглядевшие на год или два старше их, приставали к худощавому мальчику помладше, которого они силой затащили на этаж.

Один из парней толкнул младшего к стене и сказал своим приятелям:

— Вы слышали? Этот урод признался Насте в любви.

Его друзья разразились смешками.

— Тебе понравилась Настя Антонова, признанная красавица школы? Ты себя то в зеркало видел, уродец? Она не твой уровень.

Данила внезапно осенило — он узнал этого мальчика, загнанного в угол этими придурками. Это был Кирилл Романов, единственный наследник одной из старейших и богатейших семей города. Его родители умерли, когда он был еще маленьким, а потому о нем заботились бабушка и дедушка. А еще он обучался по той же форме обучения, что и Данил с Лешей.

Данил присутствовал в тот день, когда спустя два месяца после начала учебного года Кирилл столкнулся с Настей в столовой и признался, что она ему нравится. И он также присутствовал, когда Антонова прямо сказала, что он ей противен, жестоко отвергнув чувства этого паренька.

Придурок, удерживающий Романова у стены, начал трясти его.

— Ты что, тупой? Неужели ты думал, что такая девушка, как Настя, посмотрит на такое жалкое ничтожество, как ты?

— Неудачник!

— Он реально мечтал стать ее парнем? Жалкий урод.

А затем они начали всей толпой бить его. Тогда Данил вернулся к своему комиксу. Это было не его дело, чтобы он в него вмешивался. Однако Леша явно решил, что это было его дело, когда решительно направился к ним, крепко сжав руки в кулаки.

Глубоко вздохнув, Данил закрыл комикс, положил его на скамью и направился вслед за своим лучшим другом.

— Отпустите его, — сказал Орлов низким угрожающим голосом.

— Ты кто вообще? — пробормотал один из парней.

— Свали отсюда, если тоже не хочешь отхватить.

Но Леша выглядел невозмутимым.

— Если из нас кто-то и отхватит, так это вы, — уверенно заявил Орлов.

— Отвали, Рэмбо! — со смешком отозвался один.

Самый высокий из них начал наступать на него, но Леша был готов. Он схватил его за руку, заломил ее за спину и толкнул на пол.

— Тох, ты че?! — приятель рывком поднял его на ноги. — Ты сопляку этому навалять не можешь?

Они столпились вокруг Леши с угрюмыми хмурыми лицами, готовые накинуться на него в любую секунду и избить до полусмерти. Но Орлова это совсем не пугало, он стоял и скучающе смотрел на них. Тогда Данил, совсем не торопясь, решил, что пришло время заявить о себе.

— Трое против одного? — заговорил он. — Как-то это нечестно, вам так не кажется?

Все повернули головы в его сторону и в один миг заметно побледнели.

— Это же Громов… — прошептал своим приятелям один из придурков.

— Тот самый?! — испуганно спросил второй.

И осознав уровень неприятностей, ожидающих их, если они тронут хоть пальцем Данила или Лешу, они бросились прочь, едва не падая с ног. Громкая фамилия и грозные родители были щитом Данила от всех проблем. А он тем временем был щитом Леши.

Романов, забитый руками и ногами, всё еще лежал на полу и тогда Леша поспешил протянуть ему руку, чтобы помочь встать. Но, к досаде Данила, тот отмахнулся от руки его лучшего друга и сам поднялся с пола, пронзая их своим хмурым взглядом.

— Мне не нужна была ваша помощь, — проворчал он.

Данил раздраженно поморщился, мысленно обозвав Романованеблагодарным болваном.

— Я сделал это не для тебя, — резко ответил Леша.

— В следующий раз просто пройди мимо, понял?

— С чего я должен тебя слушаться?

— Спокойно, — Данил встал между ними, не позволяя этим двоим схлестнуться. Он едва смог скрыть свое удивление — Романов пытался пойти против Орлова, хотя уже краем уха знал, кем он был и на что был способен. — Леш, давай не будем тратить на него силы? Хотя мне и очень хочется надрать ему зад за неблагодарность. Но он недостойный противник.

— Что?! Это потому что я слабый?! — сердито ответил Кирилл. — Потому что я жалкое ничтожество? Я легкая мишень для хулиганов?

— Да, — сочувственно согласился Данил с его самокритичными словами.

— Вот и отвалите от меня!

Леша молча наблюдал за спасенным парнем, а потом наконец выдохнул и вдруг схватил Кирилла за руку.

— Пошли, — сказал он и начал тащить сопротивляющегося парня за собой.

Данил, поспешив за ними, с удивлением спросил друга:

— Куда ты его тащишь?

— В медкабинет, — отозвался Леша, даже не оглянувшись.

POV Таня

Я последний раз перечитала написанную работу и поставила жирную точку. Когда все было готово, я поднялась со своего места, чтобы отдать работу преподавателю. Как обычно, я закончила самой первой из одногруппников и преподаватель совершенно не был этому удивлен, уже слишком привыкнув к этому факту.

— Татьяна, не могли бы вы, пожалуйста, отнести эти файлы на кафедру, раз уж вы освободились? — обратился ко мне препод, протягивая нужную стопку файлов.

— Конечно, — ответила я.

Он как-то странно, с трепетом улыбнулся, глядя на меня. Я стиснула зубы, потому что знала причину подобного поведения не только среди преподавателей, но и студентов. Это было то, о чем говорил весь универ, хотя и по прошествии недели все эти разговоры чуточку утихли.

— Ты танцевала с Данилом Громовым, — восторженно отозвалась Уля, загнав меня в угол. Ее щеки раскраснелись после танца с Артуром, возможно, я выглядела также. — Ты танцевала с Громовым! — перешла она на противных для ушей ультразвук.

— У тебя пластинку заело? — мрачно ответила я. — Это был всего лишь танец, а ты так реагируешь, как будто мы… переспали на глазах у всех, — подобрала я наиболее подходящее сравнение к ее реакции.

— Но это же Данил Громов!

— Ты хотела, чтобы я отказала ему и навлекла на себя гнев его семьи? — спросила я, приподняв бровь. Хотя, гнев семьи Громовых не сравнится с гневом моей семьи…

Она на мгновение заколебалась, а потом всё же сумела собраться.

— Но… почему ты? Почему из всех в зале он выбрал именно тебя?

— Может, потому что я дочь человека, от чьего имени организован этот благотворительный вечер. Или потому что это было учтиво с его стороны?

— Учтивость и Громов — вещи не совместимые.

Я тяжело вздохнула и скользнула взглядом к выходу, продолжая мечтать о горячей ванне и мягкой постели.

— Благотворительные вечера и Громов — тоже вещи не совместимые, — пробормотала я. — Тем не менее он был здесь.

Когда наступил понедельник, случилось то, чего я всегда боялась.

Из-за этого дурацкого танца обо мне поползли слухи.

Я попросила Ульяну держать язык за зубами, но даже несмотря на это, слухи всё равно поплыли по универу. У меня даже создалось впечатление, что за этими сплетнями стояли Милена и Сабина. Они тоже были на том вечере, хотя мы с ними особо и не пересекались.

Но всё оказалось не так плохо, как я думала.

Потому что никто не верил, что это произошло на самом деле.

Были фотографии, но, похоже, Данил постарался, чтобы его лицо не попало в кадр. На вечере были всего лишь несколько человек из универа, тех, кого считали аристократами за счет богатеньких родителей, проще говоря — мажорами. И, в отличие от Милены и Сабины, они были сдержанны в своих делах и не принимали участия в таких бессмысленных делах как сплетни.

И хотя никто не верил в то, что танец между мной и Громовым и вправду был, слухи продолжали витать по универу, привлекая к себе всё больше людей.

Я взяла файлы и вышла из аудитории. В коридорах было пусто и тихо, а через двери доносились звуки шумных лекций. Проходя по коридору, я мысленно перебирала материал, полученный на сегодняшних парах.

Идя на кафедру, я ожидала, что мой путь пройдет более чем спокойно, но не тут то было. В меня кто-то врезался из-за угла, заставив попятиться назад, чтобы не упасть.

Найдя точку равновесия, я с недоумением подняла голову и увидела перед собой худощавого первокурсника, который смотрел на меня сверху-вниз.

Паника исказила его черты, когда он пробормотал:

— Прости, пожалуйста. Я случайно.

— Не забудь передать Владу, что я не ломал ее, ладно? Она уже была сломана, когда я взял ее с его стола… — вдруг раздалсязнакомый голосиз-за спины, врезавшегося в меня студента, и только потом его обладатель заметил меня.

Он прислонился к стене, скрестив руки на своей большой груди. Его раздраженное выражение исчезло при виде меня, а глаза сощурились.

Повернувшись, я уставилась на спину убегающего парня. В руках у него была игровая приставка, а бежал он так быстро, что его руки размывались для взора. Покачав головой, я решилась продолжить путь и проигнорировать случившееся.

Но уйти просто так мне не удалось. В момент собственной слабостия искоса взглянула на оставшегося у стены парня и, проходя мимо него, тихо пробормотала:

— Привет.

Улыбка скользнула по его лицу и он внезапно оторвался от стены, преграждая мне путь. Озорство озарило его лицо и я настороженно приподняла бровь.

Он ничего не сказал.

Он просто молча смотрел на меня и ухмылялся.

— Ты либо уберешься с моего пути самостоятельно, либо я сама уберу тебя, — холодно заявила я, а его ухмылка оттого стала только шире.

Он окинул меня взглядом, давая понять, что такая миниатюрную девушка, как я, ни за что не сможет сдвинуть такого гиганта, как он, даже на сантиметр. Я стиснула зубы и сделала шаг к нему. Это удивило его даже больше, чем мое приветствие. Похоже, он привык к тому, что девушки шарахались от него, но никак не наоборот.

— Думаешь, я шучу, Кирилл?

— Нет, — в его глазах появился блеск. — Я знаю, что не шутишь, Таня, — прежде чем я успела как-то отреагировать на его ответ, он продолжил: — И если ты перестанешь называть меня Кириллом, я дам тебе пройти.

Я гордо вскинула подбородок, уверенно заявив:

— Я не веду переговоров с хулиганами.

Он рассмеялся.

— Тань, ты же знаешь, что я не хулиган.

— Я больше ничего о тебе не знаю, Кирилл. С тех пор как ты стал общаться с этими двумя…

— Без проблем. Я расскажу тебе всё, что ты захочешь узнать, — пообещал он с такой искренностью, что я не смогла не улыбнуться.

— Я ничего не хочу знать, Кири… Череп, — поправила я себя, называя его по прозвищу, которым он начал пользоваться в последнее время. — Единственное, чего я хочу — это чтобы ты подвинулся.

Он усмехнулся и отошел в сторону, даруя мне заветный проход. Я думала, что на этом наш разговор закончится, но тут он начал следовать за мной, как маленький щенок.

— Куда ты идешь? — спросил он.

— На кафедру, мне нужно отнести эти файлы, — со вздохом ответила я.

— Я видел, как ты танцевала с Даней на вашем благотворительном вечере.

Меня не удивила эта мгновенная смена темы. Я привыкла к его резкости.

— Конечно, видел, — язвительно ответила я, шагая по коридору. — Ты же был там, помнишь?

— Ты танцевала с ним слишком близко, — заметил он.

— Не так близко, как ты с Радой за занавесками, — парировала я, бросив на него испепеляющий взгляд. — Серьезно, Кирилл? На моем благотворительном вечере? В моем доме?

— Я думал, мы договорились на том, что ты называешь меня Черепом, — усмехнулся он. — И это произошло случайно.

— Что? Твой член случайным образом оказался в Раде? — выпалила я.

— Да, так оно и было.

Я замахнулась папкой, чтобы ударить Кирилла по его несносной голове, как он вдруг рассмеялся и отскочил от меня. До меня только тогда дошло, что я разговаривала с одним из самых скандально известных студентов в универе.

Я окинула его взглядом. Неудивительно, что люди считали его опасным. За последние несколько лет он сильно вырос и оброс мышцами. Это был уже не тот маленький мальчик, который то и дело становился мишенью для хулиганов. Теперь он сам стал хулиганом…

— Так он тебе не нравится? — спросил Череп, как только догнал меня.

— Кто?

— Громов. Ты же танцевала только с ним.

Я тихо застонала.

Только не это…

— Я танцевала с ним, потому что он пригласил меня на танец, — быстро ответила я. — А ты же знаешь, что это дурной тон — без причины отказывать, к тому же столь важной персоне, как Громов.

— Такому высокопоставленному снобу, — едва различимо пробормотал Кирилл, после чего задумчиво добавил: — Да, наверное, ты права.

Голоса впереди заставили Черепа остановиться. Мы приближались к кафедре, у входа в которую толпилось несколько человек. Я остановилась следом и посмотрела на своегостарого друга.

— Тебя не должны видеть со мной, — сказал он с извиняющейся улыбкой.

Я кивнула и с улыбкой сказала:

— Увидимся, Череп.

Он отдал мне честь и вернулся туда, откуда мы пришли, а я продолжила путь к своей цели.

Никто не знал, что мы с Кириллом были знакомы. Сейчас я бы не назвала его своим другом. Как и он меня. На самом деле прошло уже много лет с тех пор, как мы в последний раз общались друг с другом, поскольку я старалась избегать его, да и он меня тоже.

Когда он впервые пришел в нашу школу, он был маленьким, тощим ребенком, который всегда держался особняком.

Все почти не обращали на него внимания, а оттого у него совсем не было друзей.

А потом он совершил фатальную ошибку — признался в чувствах Насте Антоновой.

Я была там, когда произошло это признание и не могла поверить ни собственным ушам, ни глазам. Как ему могла понравиться Настя, которая была признана самой злобной стервой школы? По ней сохли многие мальчики и я искренне не понимала, что они в ней такого находили, чтобы пускать по ней слюни. У нее ведь из достоинств был лишь богатый отец и кило змеиного яда, который можно было сцедить с ее клыков.

Из-за этого признания над Кириллом начали издеваться.

Над ним подшучивали, обзывали и избивали после уроков. Несколько раз мне удалось спасти его, просто появившись в качестве свидетеля, да еще и с такой громкой фамилией, как моя. Но, честно говоря, я не планировала предотвращать ни одного нападения на него, потому что мне было просто всё равно. После того, что Данил сделал со мной, я перестала заботиться о многих вещах и сильно отстранилась от людей.

Он был в лазарете, когда мы впервые заговорили друг с другом. Я тогда бежала на урок, неудачно споткнулась, разбив колено, и пошла к медсестре, чтобы обработать свою свежую ссадину. Но медсестры внутри не оказалось, зато на кушетке лежал побитый Кирилл. Я уже собиралась уходить, как вдруг он заговорил со мной, не вставая со своего места.

— В том шкафу, — пробормотал он и я повернулась к нему.

— Что?

Он мотнул подбородком в сторону шкафчика.

— Перекись, вата и бинты там.

Я уставилась на него. Его голубые глаза были пустыми, лицо ничего не выражало и не имело синяков, но я знала, что оказался он здесь не просто так. Хулиганы старались не бить его по лицу, поскольку его бабушка и дедушка были весьма влиятельными людьми в городе, способными доставить серьезные проблемы обидчикам своего единственного внука, но поскольку Кирилл никогда не доносил на них, его не переставали обижать. И хотя его глаза были пустыми, я видела, как в их глубине плескалась боль.

У меня болезненно сжалось сердце. Это было все равно, что смотреть в зеркало.

Внезапно его глаза вспыхнули и он, тихо застонав и схватившись за ребра, соскочил с кушетки. Он подошел к шкафчику и сам достал то, что мне было нужно.

— Сядь, — сказал он мне.

— Давай я сама, — нахмурилась я от его явного посыла.

— Не бойся. Я сделаю это даже лучше, чем ты, — возразил он. — Я уже давно этим занимаюсь.

У меня не было слов, я лишь стояла и продолжала молча таращиться на Кирилла. Он же не стал ждать моего послушания и, взяв меня за руку, потянул к кушетке, на которой еще недавно отлеживался после очередных побоев. Я сидела неподвижно, пока он бережно обрабатывал мое колено и даже дул, когда мне было слишком больно.

Я посмотрела на него, на его бледную кожу, на его каштановые волосы с неровной челкой, частично закрывающей глаза.

И я поняла.

Он был таким же, как я.

Разбитым, безжизненным, несчастным…

— С тобой всё будет хорошо, Кирилл, — тихо сказала я, не зная, откуда взялись эти слова, но мне просто внезапно захотелось сказать ему это. Поддержать…

Он поднял голову и некоторое время пристально смотрел на меня.

— А с тобой? — после долгой паузы спросил он.

Я поджала губы.

Осознание своей правоты не облегчило боль в моей груди.

— И со мной тоже… когда-нибудь.

Так началась наша странная дружба.

Мы встречались в лазарете, он часто бывал там, притворяясь больным или являясь им, а я пробиралась туда, чтобы просто поговорить с ним. Я не хотела себе в этом признаваться, но он казался мнеинтересным. Он был удивительно разговорчивым, порою наивным и… ну, забавно глуповатым. Он с трудом усваивал учебный материал и я помогала ему с уроками, когда могла. Ему нравилось, что я никогда не задавала вопросов об обижающих его хулиганах или о Насте, а мне просто нравилась его компания.

Но потом я увидела, что он стал общаться с Данилом и Лешей Орловым.

Он выглядел счастливее.

Здоровее.

И тьма в его глазах исчезла.

Я даже не почувствовала предательства оттого, что потеряла его из-зачеловека, которого когда-то считала своим другом, который когда-то давно разбил мне сердце и теперь отнял единственного друга.

Все, что я почувствовала, — это облегчение. Я была искренне рада видеть Кирилла счастливым. И не побитым…

Я больше никогда не ходила в лазарет.

И он тоже.

Так закончилась моя очередная дружба.

POV Даня

Я провел рукой по волосам, издав усталый вздох. Мои мысли были заняты лучшим другом, который сегодня ужинал с Ксюшей и ее родителями. Я волновался за него и не мог не нервничать. Невозможно было предположить, что сделает или не сделает Орлов на этом вечере знакомства с родителями своей девушки.

И неизвестно было, что мог сделать отец Ксюши при виде такого зятя. Ну, будущего, разумеется. По крайней мере, я надеялся на подобный исход отношений своего друга…

Но мрачные мысли продолжали терзать мою беспокойную голову. Вдруг он ударит Леху за то, что тот ляпнет что не то? Орлов же был дерзок на язык, он мог с легкостью нагрубить и тем самым нажить проблем себе на зад.

Черт возьми, ему нужно было отказаться от этого приглашения или отмазаться, сказав, что у него болит живот, зуб, зад, да что угодно, лишь бы только не идти туда. Но Леха этого не сделал, он со всей готовностью отправился на вечер с неопределенным концом. А когда я попытался завести об этом разговор и предостеречь друга, Орлов лишь сказал мне, не лезть не в свое дело, и повез Ксюшу домой.

И Ксюша. Мне определенно понравилось то, что я увидел, когда вчера обедал с ними в кафетерии. А еще у нее была очень милая улыбка, отчего я только сильнее убедился в том, чтобыл рад ее появлению в жизни Орлова.

Чего нельзя было сказать о ее родителях, который, возможно, захотят их разлучить.

Появись у моей дочери такой ухажер, я бы тоже воспринял его в штыки, а, может, и дал бы пинка под зад, чтобы катился подальше, да побыстрее.

Но сейчас ситуация была совсем другой. И Леху я знал как никто другой.

Это настолько сильно беспокоило меня, что я даже не сразу заметил Черепа. Этот придурок сидел на корточках в кустах, которые плохо скрывали его огромную тушу, и смотрел на парковку. Ему только не хватало грязи на лице и камуфляжного костюма.

— Какого хрена ты здесь делаешь, Череп? — спросил я, глядя на своего друга.

Череп быстро взглянул на меня, а затем вернул взгляд на стоянку.

— Прячусь, — ответил он.

— От кого? — спросил я, почувствовав, как мои брови поползли вверх.

Этот громила, который пугал всех своим не то что видом, а просто существованием, от кого-то прятался? Это что-то новенькое.

— От Рябинина. Я сломал его PSP.

О-о-о-о…

— Чувак, ты труп, — ответила я, начав смеяться.

— Заткнись, — прошипел на меня Череп. — Он может заметить меня.

— Хрен с тобой, сиди здесь дальше, но я бы посоветовал, перебираться куда-нибудь поближе к кладбищу, — пробормотал я со смешком, забавляясь с нелепости этой ситуации. — Ладно, я поехал.

Но прежде чем я успел уйти, его рука схватила мое запястье. Я застонал и бросил на него возмущенный взгляд. Мне не нужно было это дерьмо.

Я уже мысленно мчал до дома Ксюши, чтобы убедиться, что с Орловым все в порядке. Дело было в чрезмерной заботе, граничащей с преследованием. И хотя я понимал, что это выходило за всякие рамки, но никак не мог себя успокоить, зная дар Орлова парой слов выводить людей из себя.

— Отвези меня домой, — заявил вдруг Череп.

Я стряхнул его грязную руку со своей и без раздумий отрезал:

— Чувак, нет. У тебя есть своя машина.

— Да, но Влад наверняка ждет меня около нее. Ты же не хочешь, чтобы вся моя красота умерла, правда? — заныл он, указывая на себя.

— Во-первых, слово красота принадлежит мне, а тебе — тупость.

— Ты меня назвал тупым? — вмиг насупился этот идиот.

— А во-вторых, какого хрена ты трогаешь его PSP? — продолжил я раздраженным тоном. — Ты же знаешь, что это шутка священа.

— Я хотел поиграть, — пробормотал Череп с угрюмой гримасой.

— Наигрался? — спросил я и, получив кивок вкупе с раскаянным взглядом этого громилы, добавил: — Отлично, теперь можно и сдохнуть за это.

— Так ты можешь отвезти меня домой? — спросил он с надеждой.

Я устало потер затылок.

— Ладно, — нехотя пробормотал я. — Поехали.

Череп ухмыльнулся и я наивно понадеялся, что не пожалею о том, что пустил его в свою тачку. Но я еще не успел завести машину, как пожалел об этом решении.

Будет ли это считаться убийством, если Череп совершенно случайно выпадет из машины на полном ходу?

— Эй, ты меня слушаешь? — спросил Череп, ткнув меня в плечо.

Я отмахнулся от него.

— У меня руль в руках, придурок.

— Просто ответь на вопрос — почему ты танцевал с Градовой?

— Я надеялся, что ты это не увидел, — пробормотал я и после недолгой паузы начал обвиняющим тоном: — Ты же исчез с той брюнеткой. Я думал, что вы двое уехали к тебе. И вообще, разве есть какое-то правило, согласно которому я не могу с ней танцевать?

Череп выглядел недовольным моим ответом.

— Не уходи от темы. Ты и Градова. Градова и ты.

— Я и Градова. Градова и я, — повторил я и артистично фыркнул.

— Это в голове не укладывается, Громов. Это же… абсурд.

— Абсурд? — насмешливо переспросил я, услышав столь умное слово из уст своего друга. — А что сразу не ересь, нелепица, ахинея, сюр, вздор? Галиматья? Абракадабра, блять?! — закипел я. — Знаешь что? Проверь, у тебя там член не пропал, а то ты стал трепаться как сплетница.

Череп даже не думал обижаться, вместо этого он громко рассмеялся.

— Рада многое мне рассказывала, — сказал он в свое оправдание. — Помнишь, я рассказывал тебе о ней? Это та девушка, которая не переставала болтать. Ну, та самая брюнетка.

Я стиснул челюсти и крепко сжал руки на руле.

— Прекрати трахать ее.

— Если я прекращу, то она будет еще больше болтать.

— Тогда перестань с ней встречаться.

Череп снова начал смеяться, а я нахмурился.

Абсурд…

Меня нервировало то, насколько Череп был близок к истине. И меня выбесил его немой вывод о том, что мы с Таней не подходили друг другу. А еще сильнее меня выбесил вывод, к которому я пришел самостоятельно — мы так и не поговорили с ней.

Если бы только Череп не был мне другом, я бы уже давно заехал ему по роже за испорченное настроение, которое и без него было хреновым, но этот придурок умудрился испортить его в несколько, сука, раз!

“Чтобы убедиться, что с ним будут всё в порядке.”

Мне было тринадцать, когда я услышал эти слова от лучшего друга, который практически силой тащил тощего Черепа к себе домой. Такие слова удивили меня, потому что, во-первых, они исходили от Орлова, а во-вторых, потому что Леха впервые после произошедшей трагедии чем-то заинтересовался и перестал быть таким мрачным и обреченным.

Поэтому я терпел присутствие Черепа в нашей жизни и терпел их с Лехой тренировки по самообороне и борьбе. Я даже терпел нахальство Черепа, которое с каждым днем все чаще обращалось ко мне и все реже к Орлову, и изо всех сил старался сдерживать себя.

Когда я спросил Леху, почему тот ему помогает, он только и смог сказать:

— Я ненавижу, когда обижают слабых.

Эта странная справедливость и тяга к свершению правосудия обеспокоила и смутила меня, но позже я понял что к чему.

А еще позже понял, что на Черепе это дело не закончится.

С тех пор Череп стал нам хороши другом и я всё еще не мог поверить, что тот мелкий гном с годами превратился в огромного великана.

— Не думай, что я не догадываюсь, что ты делаешь, — сказал Череп, когда я повернул машину на свою улицу. — Ты пытаешься увести меня от разговоров о Градовой.

Да твою мать…

Я ненавидел его необычайную проницательность.

Если бы только он применял это умение в учебе…

Я старательно сохранил нейтральный тон, когда солгал:

— Отец предложил пригласить ее на танец. И прежде чем ты спросишь, когда это я начал подчиняться ему, скажу — что сделал это, чтобы доказать свою правоту, — продолжил я. — Но большего ты от меня не дождешься. Это касается только меня и моей семьи.

Череп задумался над моим ответом.

— Так неинтересно, — заключил Череп, недовольно цокнув. — Мог сразу так и сказать. Чего выделывался то?

— Я не хочу говорить об этом. Ты вообще знаешь, сколько вреда мне принес один этот танец? Об этом весь универ гудит и из-за этого мой гарем уменьшается.

— Шлюха, — пробормотал Череп.

— Сказал тот, кто не смог удержать член в штанах на вечере у Градовых, — жестко парировал я. — Так что заткнись нахрен.

— А если я не заткнусь?

— У меня Рябинин на быстром наборе.

— Понял, заткнулся, — смиренно отозвался Череп, отвернувшись к окну.

POV Таня

В животе внезапно громко заурчало.

Я перестала писать и посмотрела на время на своих наручных часах. Я даже не заметила, как быстро пролетело за работой время и как внезапно стало так сильно поздно. Оглядев кабинет, я увидела, что представители остальных курсов отсутствовали. Впрочем, вполне ожидаемо. Будь они здесь — вот что меня удивило бы, но никак не наоборот.

Нахмурившись, я начала подниматься на ноги, но тут заметила наспех написанную записку, приклеенную к самому краю моего стола. Отлепив ее, я принялась вчитываться в размашистый явно женский почерк:

"Вышли за припасами, возьмем что-нибудь и тебе. А еще постараемся найти Эдика. Скоро вернемся. P.S. Ты была так занята, что мы не решились побеспокоить тебя — Нина и Оля."

Всё еще держа записку в руках, я подошла к окну и раздвинула жалюзи. Солнце уже село и на улице стало заметно темно. Я снова проверила время. Час назад у нас должно было состояться собрание по поводу студенческих мероприятий на следующей неделе, но из-за отсутствия Эдика мы так и не смогли начать.

Эдик — труп. Теперь уж точно. Он всегда срывал наши планы и мне это надоело. Если в ближайшее время не будет поставлен вопрос о ее увольнении с должности представителя курса, то встанет вопрос о его скорой кончине. Я убью его прямо в этом кабинете и здесь же спрячу труп, потому что никто из его друзей не додумается искать Эдика в месте, в котором он почти никогда не появляется. План продуман, осталось дело за малым — найти орудие убийства и заиметь беспроигрышное алиби.

Прислонившись к подоконнику, я сложила руки на груди, устремив взгляд в вечернее завораживающее небо, глубоких голубых, фиолетовых и красных оттенков.

Я даже вспомнила, как любила смотреть на небо, будь на дворе любое время суток. Когда я была ребенком, я часто валялась в саду прямо на земле и с интересом разглядывала причудливой формы облака днем и мерцающие звезды ночью. Звезды и луну я любила больше всего и я не раз из любви к ним выбиралась ночью на улицу. А даже если не удавалось, то подоконник тоже неплохо выручал в этом занятии. Это было чудесное время…

Дверь открылась и я спиной почувствовала, что кто-то вошел в кабинет, но замер в дверном проеме.

— Вы нашли его? — спросил я, не отрываясь от окна, зная, что это наверняка вернулись Оля и Нина. На приход Эдика надеяться было бессмысленно, а никто больше сюда и не зайдет.

Но ответа почему-то не последовало.

Тогда мой взгляд скользнул к двери и я открыла рот, чтобы что-то сказать, но слова и дыхание застряли в горле, когда я увидела на пороге Данила.

Убедившись, что я была внутри, он закрыл за собой дверь, запер ее на замок и шагнул в комнату.

Я не произнесла ни слова и не двинулась с места, да и некуда мне было отступать — позади окно, вокруг стены и замкнутое пространство. Я будто оказалась запертой в клетке с голодным тигром, о спасении от которого можно было лишь молиться.

Я молча уставилась на него, стараясь не выражать каких-либо эмоций от его внезапного появления, заставшего меня врасплох.

А он также молча смотрел в ответ, скользя по моему лицу внимательным взглядом.

Когда я уже собиралась что-то сказать, что-то сделать, может быть, даже закричать, чтобы он покинул кабинет, в котором Громова вообще быть не должно было, он внезапно опередил меня.

— Ты готова начать разговор?

— Что? — прошептала я потерянно, ожидая чего угодно, но не этого. И моя решительность на крик и отпор внезапно вылетела сквозь закрытое за моей спиной окно.

Что он вообще делал здесь, в универе?

Обычно он и его друзья уходили еще до окончания пар, если приходили вообще. За исключением разве что Орлова, который как добропорядочный парень дожидался свою девушку после учебы, чтобы забрать ее и увести домой. Прямо пример для подражания…

И тут до меня дошло, что пока я тонула в мыслях и вопросах, он уже пересек кабинет и приблизился ко мне. Я перестала думать о том, почему он всё еще был здесь, и хотела отступить хотя бы в сторону от его прямого наступления, но было уже слишком поздно. Громов уже был прямо передо мной.

Он наклонился, уперевшись руками на окно по обе стороны от меня, и заключил в капкан, из которого будет трудно выбраться. Он ведь не менее упертый, чем я сама. Будет держать меня в своих тисках до победного и желаемого.

Не отпустит пока не получит этот самый разговор, в котором пока что был заинтересован лишь он один.

— Разговор, Таня, — от его глубокого голоса мое сердце, и без того учащенно бьющееся, начало еще сильнее, едва ли не до хруста ребер, колотиться в груди. — Я же говорил тебе, что у нас будет нормальный разговор. И я хочу знать, готова ли ты поговорить прямо сейчас.