Хулиган. Его принцесса

Глава 9. Вес сожаления

POV Даня

— Бедный Игорь. Говорят, его так сильно избили, что он не может даже ходить.

— Я слышал, что он в крайне тяжелом состоянии.

— Я пыталась навестить его. Но меня не пустили.

— Я до сих пор не могу в это поверить.

— Тебе лучше поверить в это. И в то, что мы скорее всего больше не увидим здесь Игоря. Вы же знаете, как это обычно бывает. После встреч с ними, никто не возвращается…

Весь день универ то и дело гудел об участи Еремеева. Не было ни одного студента, который бы воздержался от обсуждения этой темы.

Пройдя через свой корпус, я вышел через эвакуационный выход и нашел ожидающего меня Орлова. Он опирался спиной о стену и смотрел в свой телефон.

— Почему все говорят, что его сильно избили? — пробормотал Орлов, поворачивая голову ко мне. — Я только немного подпортил ему лицо.

— И ушиб ребра, но это неважно, — добавил я, засовывая руки в карманы джинсов. — Ты же знаешь, что такое слухи. Они обычно преувеличены. Тебе не о чем беспокоиться.

Леха задумчиво хмыкнул и продолжил смотреть в телефон. А я стал осматривать своего задумчивого друга. На этот раз он не был вялым. Он был сосредоточенным, бдительным.

А все потому, что у нас появилась новая работа.

Череп знал, что так будет. Что Леха будет отвлечен от своего дерьмового настроения, только если у него будет что-то еще, чем он сможет себя занять.

Но это было неправильно.

Я стиснул зубы, вспомнив события прошлой ночи.

И мне так захотелось извиниться перед другом.

Когда я приехал к Лехе прошлой ночью, он уже заперся в подвале и никого не впускал. Череп и Влад вздохнули с облегчением, когда увидели, что я пришел. Они были встревожены. А все потому, что ключи от подвала были только у меня и у Лехи. Без меня они никак не могли его проверить.

Когда я отпер подвал, мы увидели Орлова, бьющего голыми руками по боксерской груше.

Его лицо было искажено от горя и я сразу же почувствовал, как меня захлестнуло сожаление. Я велел Черепу и Владу отправляться домой, начать расследование в отношении поставщика и той девчонки, Ксюши Соколовой, а Орлова предоставить мне.

Долгие часы я наблюдал, как Леха колотил боксерскую грушу, выплескивая всю внутреннюю боль. Я не пытался заговорить с ним, потому что знал, что Леха был погружен в воспоминания о той ужасной ночи много лет назад.

Той ночи, когда его мать умерла после избиения и изнасилования.

Той ночи, когда все изменилось. Для него. Для меня. Для нас.

Поэтому я просто ждал.

Ждал, пока Леха выдохнется. Ждал, пока Леха позволит мне прикоснуться к себе, чтобы я мог довести его до спальни. Ждал, когда смогу убедиться, что Орлов никуда не денется из дома и не сделает ничего другого, кроме как ляжет спать.

Но Леха не спал.

Не спал и я.

Мучимый воспоминаниями, Леха всю ночь проворочался, кошмары не давали ему покоя. И всю ночь я наблюдал за ним, следя, чтобы он не причинил себе вреда.

Когда наступил рассвет и Леха, наконец, смог спокойно уснуть, я все еще не мог успокоиться.

Сжимая голову руками, я сидел у кровати лучшего друга, терзаемый непреодолимым сожалением и угрызениями совести.

Если бы только я не сделал этого.

Если бы только я не заботился о ней.

Если бы только я не потерял контроль над собой.

Я понял, что облажался, как только Череп упомянул о наркотиках для изнасилования. Я видел, как изменился Орлов — вспышка боли в глазах и нарастающая ярость. На его лице появилось затравленное выражение.

Я облажался. Крупно облажался.

И все из-за Тани. Точнее, моих чувств к ней…

— Пойдем, Дань, — сказал Леха, возвращая меня в реальность из раздумий. Я поднял голову и увидел, что тот сунул телефон в карман. — Череп и Влад у меня дома, — продолжил он. — Они ждут нас.

Я на мгновение уставился на него.

Он вел себя так, словно прошлой ночью ничего не произошло.

Я тоже. По крайней мере, я старался так себя вести.

— Поехали.

POV Таня

— Таня?

Я резко подняла голову. Отец смотрел на меня с обеспокоенным выражением лица, сидя во главе стола. Я сидела слева от него и мы вместе ужинали в столовой.

— Все хорошо? — спросил он.

— Да, папа, — ответила я с легкой улыбкой. — Прости, если я что-то прослушала. Я задумалась об эссе.

Он улыбнулся в ответ и его глаза потеплели от нежности.

— Все в порядке. На мгновение я подумал, что ты думаешь о мальчиках.

Я выпрямила спину и твердо ответила:

— Нет, папа.

— Ты уверена?

— Да, — настаивала я. — У меня нет времени на мальчиков. Они будут только мешать моей учебе.

Он рассмеялся и сжал мою ладонь.

— Я верю тебе, милая. Но я был бы только рад, если мы мои подозрения оказались правдой. После расставания с Робертом ты постоянно грустная. Быть может, если бы у тебя кто-нибудь появился, ты бы стала чуточку веселее. Если бы появился тот, кто сделает тебя счастливой.

Ох, папа, если бы ты только знал, что и с Робертом я была вечно грустной, но просто прятала свою грусть за маской абсолютного счастья. Да и вряд ли кто-нибудь сделает меня счастливой, по крайней мере, пока я живу в оковах своей семьи. Ни мама, ни брат не позволят мне обрести счастье.

Я нахмурилась, посмотрела в свою тарелку и ответила отцу:

— Я пока не хочу вступать в новые отношения. Займусь лучше учебой.

А потом я улыбнулась.

Прошло несколько недель с тех пор, как я в последний раз ужиналас отцом, единственным человеком из моей семьи, кто искренне беспокоился обо мне. Он был так занят работой и командировками, что мы почти не виделись.

А когда новая горничная вошла в мою комнату и сказала, что я буду ужинать с папой, я так разволновалась, что невольно напугала ее своей реакцией. Диана изъявила желание сделать мне прическу, но это заняло у нее очень много времени, так как ее руки сильно дрожали. Из-за этого мне пришлось израсходовать добрую порцию своего терпения, но я все же сдержалась.

Диана была сама по себе робкой и нервной, а нахождение рядом со мной не делало ее смелее. Она считала меня хозяйкой, а потому и боялась меня также, как и всех остальных членов семьи. Да и не могла я к ней относиться по-дружески, потому как то и дело вспоминала, как на ее месте была Аглая, которая была мне подругой долгие годы, пока мама не уволила ее после того, как она прикрыла мое отсутствие ночью дома. Нет, никто так и не узнал, что меня не было дома, но маму не устроил тот факт, чтомы с Аглаей были сильно близки.

— Ты не должна перегружать себя учебой, Таня, — сказал папа. — Ах да, не помню говорил тебе или нет, но через три недели будет благотворительный вечер.

— Не переживай, папа, я не перегружаю себя, я уже привыкла. И да, ты говорил, я помню, — ответила я.

— Пусть будет так, — он кивнул. — А что до вечера — твое присутствие на нем очень важно, поэтому ты должна позаботиться о себе. Я уже отменил на те дни твои занятия с Ильей. Посвяти это время подготовке — салон, спа, покупка красивого наряда. На этом вечере ты должна всех затмить.

— Хорошо, — согласно кивнула я, зная, что, скорее всего, забуду купить платье, а подготовка к благотворительному вечеру будет минимальной.

— Моя девочка, — он протянул руку и нежно убрал прядь волос за ухо. — Тебе не нужно так усердно заниматься. Просто наслаждайся учебой.

Я дернулась от его прикосновения, как от удара током. Это было трудно, но мне удалось сохранить улыбку на лице.

Почему? Потому он не разрешил работать мне в компании? Почему он разрешил Глебу, а мне нет? Потому что я девушка? Значит, сын — это наследник, который получает всё, а дочь — разменная монета, которая удосуживается лишь выгодного договорного брака? Где справедливость?!

Я быстро избавилась от этих уничижительных мыслей. Ужин с папой был редкой возможностью, которой я должна была насладиться в полной мере.

Почувствовав жажду, я потянулась за своим бокалом, когда отец заговорил снова:

— Кстати, Глеб тоже будет на этом вечере.

Услышав это, я лишь чудом не выронила стакан из рук.

— Правда? — спросила я, натягивая на свое лицо радостную улыбку. — Это хорошая новость.

Губы отца расплылись в ответной улыбке.

— Я знаю, что ты скучаешь по нему, Таня. Он пробудет здесь некоторое время и вы двое сможете наверстать упущенное. А еще он сказал мне, что отвезет тебя кое-куда на следующий день после благотворительного вечера.

— Что? — я тут же нахмурилась. — Куда?

А папа лишь сильнее улыбнулся с моей реакции.

— Он сказал, что это секрет. Думаю, он хочет сделать тебе сюрприз.

Сюрприз? Еще один сюрприз? Переживу ли я этот? Потому что каждый его сюрприз был хуже предыдущего.

Я сохранила спокойное выражение лица, хотя уже начала сильно волноваться. И знала, что в этом волнении проведу ближайшие три недели, накручивая себя догадками.

Какого черта ему от меня нужно было?!

— А… мама тоже прилетит? — спросила я, боясь получить ответ.

Его улыбка померкла, сменившись озабоченным хмурым взглядом.

— Нет. Глеб сказал, что ей все ещенездоровится. Завтра я отправляюсь в Японию, чтобы навестить ее.

Слава Богу…

Я знала, что должна была расстроиться из-за того, что она тяжело заболела, но ничего не могла с собой поделать. У меня не было приятных воспоминаний о ней. Не было и каких-либо чувств к ней. Кроме негативных…

Тем не менее это не помогло ослабить болезненный узел в моем животе.

— Я бы хотела отправиться с тобой, — сказала я, изображая любящую дочь. — Но…

— Я понимаю, Таня. У тебя учеба. Не беспокойся о маме, с ней все будет в порядке.

— И мы же все равно поедем в Японию на новогодние каникулы, верно? Тогда я смогу увидеться с ней.

— Да, так и будет, — папа снова улыбнулся. — Мы будем праздновать Новый год со всеми твоими родственниками по материнской линии. Прошло уже много времени с нашей последней встречи. Уверен, они по тебе скучают.

Теперь на моих губах заиграла искренняя улыбка.

— Я тоже по ним скучаю. Особенно по дедушке.

— Не сомневался в этом, — пробормотал он, нарезая стейк и тихонько посмеиваясь. — Это же именно он был твоим первым наставником в карате.

— И поэтому я с нетерпением буду ждать с ним кумитэ*, — заявила я.

Мы закончили трапезу, под мои расспросы о делах папы и местах, в которых он побывал. Несмотря на счастье, которое я испытывала, ужиная с ним, я почти не притронулась к еде.

Это обеспокоило отца, но я сказала ему, что от волнения у меня пропал аппетит, и он мне поверил.

Я продолжала играть роль послушной пай-дочери. Это была моя работа и я выполняла ее как на людях, так и наедине с собой. Но с папой это было делать легко. Он любил меня, я это знала. Но этого было, увы, недостаточно. Потому что ему было все равно, что творилось в его доме, когда он отсутствовал, лишь бы это не портило нашу фамилию.

И все эти годы у меня так и не хватило смелости воспротивиться воле отца и высказать ему все, что я думала о нашей семье. Я даже не знала, на что он будет способен, если я его разозлю. Тайное насилие со стороны собственной матери сделало меня полнойтрусихой.

Я не хотела выяснять, встанет ли он на мою сторону, если я когда-нибудь расскажу, что делала со мной его жена, потому что боялась, что он этого не сделает. Я боялась, что потеряю его. Поэтому продолжала терпеть жестокое отношение матери, лишь бы у меня был отец. И это убивало меня.

— Как прошел ужин, Татьяна Андреевна? — спросила Диана робким голосом, когда я вошла в свою комнату.

— Хорошо, — пробормотала я и, подойдя к туалетному столику, вынула все шпильки из своей прически.

— Кстати, во время ужина, вы получили несколько сообщений, — сказала она, протягивая мне телефон. — И один звонок.

Я посмотрела на экран. И пропущенный звонок, и непрочитанные сообщения были от Ульяны. Я открыла чат и прочитала сообщение:

“Таня, молю тебя, можешь скинуть мне свое эссе? Пожалуйста? Я не буду списывать, клянусь!”

Я фыркнула с сообщения подруги. Ага, как же она не будет списывать. Знаю я ее…

Я уже собиралась заблокировать телефон, когда мой взгляд остановился на неизвестном номере и сообщении от него.

“Для тебя.”

Закрыв глаза, я глубоко вдохнула.

Водород — 1,00794.

Гелий — 4,002602.

Литий — 6,941.

Я продолжала мысленно перечислять химические элементы по порядковым номерам и вспоминать их относительную атомную массу, отчаянно пытаясь думать о чем-либо еще, кроме этого сообщения.

*****

Кумитэ*- спарринг в карате.

POV Даня

— Хреново выглядишь, Дань, — прокомментировал Череп со своей обычной широкой ухмылкой, чувствуя себя как дома на диване Орлова.

— Заткнись, — ответил я, бросив едва заметный взгляд на Леху, который устроился в кресле напротив Влада. — Ты что-нибудь нашел?

— Вот, — Рябинин протянул мне свой айпад. — Это она.

Я сел рядом с Черепом и посмотрел на фотографию на экране. Это была Ксюша Соколова. Светлые волосы, маленький рост. На снимке она сидела в аудитории и задумчиво смотрела в окно. Трудно было сказать, какого цвета у нее были глаза или как выглядело ее лицо, потому что фотография была некачественной и размытой.

— Кто, блять, сделал эту фотографию?

— Гриша, — ответил Череп. — У него это не очень хорошо получается.

— Ты думаешь? — спросил я с сарказмом.

Череп выдохнул и поерзал на своем месте.

— Я даже не успел набить рожу Еремееву прошлой ночью, — пробормотал удрученно он. — Так что хватит ныть из-за этой долбанной фотографии.

— Я думал, ты хочешь сыграть хорошего полицейского против плохого Орлова? — предположил Рябинин.

— Нет, — парировал он. — Я хотел быть плохим полицейским и надрать ему задницу. Нехрен было трогать Славу.

— Череп, — предупреждающе процедил сквозь зубы Влад. — Клянусь, я сам трону этого Славу, если ты и дальше будешь на него надеяться. Учись сам или хотя бы пытайся.

Череп бросил на друга насмешливый взгляд.

— Ты этого не сделаешь.

— А ты проверь, — с вызовом отозвался Рябинин.

Череп решил сменить тему, поняв, что Влад был серьезен в своих словах.

— Дань, а почему ты все-таки вызвался тогда остаться? — спросил он

— Может, потому что мы забыли сказать ему, чтобы он закрыл свой гребаный рот? — спросил я, подняв бровь.

Череп фыркнул.

— После того, что мы сделали, он бы точно не пискнул. Что ты сделал? Швырнул ему в лицо деньги?

— Неа, — я провел пальцем по экрану. — Я просто добавил несколько внушительных угроз.

И заставил его понять, что Таня неприкосновенна…

На следующей фотографии Ксюша сидела на ступеньках универа и читала книгу. Изображение уже не было размытым, но я все равно не мог разобрать, как она выглядела. С пораженным вздохом я протянул айпад Орлову.

— Какая-то она невзрачная, — заметил я.

Череп со мной не согласился.

— По-моему, она симпатичная.

— А мне она кажется глупой, — сказал Влад, скрестив руки на груди. — В любом случае, она тихоня, второкурсница, учится хорошо, ни одного пропуска. А еще, судя по тому что всё свободное время она проводит с книжками в руках, должно быть, любовными соплями, она — книжный червь, — добавил он, дернув губой от отвращения.

— А еще она одиночка, — вмешался Череп. — Одна ест в кафетерии, ходит в универ и обратно тоже одна. Обычно пешком, очень редко — на автобусе.

Слушая отчет друзей, я откинулся на спинку дивана и закинул ногу на журнальный столик. Мой взгляд остановился на Лехе, который все еще смотрел на ее фотографию.

Если Череп считал, что я выглядел хреново, тоОрлов выглядел гораздо хуже, чем я. Он выглядел совсем неважно, и чем дольше я наблюдал за ним, тем больше беспокоился о лучшем друге.

— Что-нибудь еще есть? — пробормотал я, рассеянно поигрывая своими кольцами.

А в ответ — тишина.

— И это все? — удивленно спросил я у Влада и Черепа.

— Я отправил парней, чтобы узнать о ней что-нибудь еще, — сказал мне Череп. — Влад сейчас практически бесполезен.

Рябинин оскалился.

— Я не виноват, что ее почти нет в сети.

— Хочешь сказать, что у нее нет соцсетей? — удивился я. — Она же девчонка.

— Вот именно — у нее нихрена нет. Точнее есть, но она ими почти не пользуется. Знаешь, когда был сделан ее последний пост? Шесть месяцев назад и это было что-то о Гарри Поттере. И в ее профиле нет никакой полезной информации, ничего, что могло бы связать ее с поставщиком. Я даже ее почту проверил, но там нет ничего кроме бесполезных рассылок.

— Подожди, — Череп нахмурился. — Как ты залез в ее почту?

— У нее пароль — от 1 до 8.

— Серьезно?

Влад в отчаянии закатил глаза.

— Нет, блять, я прикалываюсь. Конечно, правда — я взломал ее почту, хотя если бы знал, что все будет так просто, то не парился бы со взломом так долго.

— Не ворчи.

— Так почему она? — наконец заговорил Леха и все повернулись, чтобы взглянуть на него. — Зачем она нужна поставщику? По вашим словам — у нее нет друзей, популярность нулевая и она невзрачная.

Череп прочистил горло и бросил на него тяжелый взгляд.

— Ладно, — вздохнул Орлов. — Она симпатичная.

Череп одобрительно кивнул на это заявление.

— Думаю, нам нужно сблизиться с ней, чтобы узнать ее лучше, — предложил я. — По-другому у нас вряд ли что-то получится разузнать о ней. Мы даже не можем выяснить, кто этот поставщик, потому что он использовал одноразовую симку, всякий раз когда связывался с Еремеевым. Так что кем бы ни был этот ублюдок, он умен и хорошо знает, что делает. Нам нужно узнать, что привлекло его в Ксюше. А для этого нам нужно, чтобы кто-нибудь сблизился с ней, стал ее другом или что-то в этом роде.

— Хорошая идея, Даня, — Череп похлопал меня по спине. — Я знал, что мы можем на тебя рассчитывать.

— Подожди, что? — спросил я оторопело.

Влад отдал мне честь.

— Мы всегда будем помнить о твоей жертве.

Осознание нахлынуло и мои глаза обратились к Орлову.

— Эй, я не имел в виду себя.

Но Леха уже был согласен с остальными.

— Разве не ты однажды хвастался Черепу, что ты казанова универа? Султан своего гарема? Самый красивый, самый сексуальный, самый горячий…

— Остановись, — прервал я его, подняв руку вверх. — Или мое сердце сейчас разорвется. Ты же знаешь, как я не люблю комплименты.

И Череп, и Влад синхронно закатили глаза.

— Это не могу быть я, — уже серьезно сказал я, наклонившись вперед и уперевшись локтями в колени. — Не могу.

— Почему? — спросил Леха. — Влад не может этого сделать. Она на год старше его, и хотя обычно это не имеет для него значения, он не самый дружелюбный для такой цели.

Влад самодовольно усмехнулся, вальяжно раскинувшись в своем кресле.

— Я скорее доведу ее до слез, чем вытяну из нее какую-нибудь информацию или стану ей другом.

Я бросил на него недовольный взгляд.

— А Череп? — продолжил Леха. — Думаешь, она будет рядом с ним?

— А почему нет? — возмущенно пробормотал Череп. — Я как плюшевый мишка. Я не причиню ей вреда.

— Зато напугаешь ее до смерти, — ликующе отозвался Рябинин. — Ее рост, наверное, где-то метр шестьдесят, если не меньше, а ты внушительных метр девяноста. Думаешь, она, взглянув на тебя, не упадет в обморок?

Черепу пришлось нехотя согласиться.

— Ну да, — затем он бросил на меня завистливый взгляд. — Думаю, это должен быть ты, Даня. Леха прав. Девушки так и вьются вокруг тебя, так что она не станет для тебя проблемой.

Я и не считал, что ее будет как-то тяжело привлечь.

Но мне все равно не нравилась эта идея.

И одной из причин — была Таня…

Но выбора у меня, походу, не было.

— Ладно, — сказал я с тяжелым вздохом. — Я сделаю это. Но предупреждаю — она может влюбиться в меня, — заметил я. — Вы же знаете, что я неотразим.

— Лучше разбитое сердце, чем изнасилование, — неожиданно отрезал Орлов.

А после он поднялся со своего места и вышел из гостиной. Я взглянул на Влада, который только пожал плечами, и на Черепа, который жестом приказал мне следовать за Орловым. Стиснув челюсти, я поднялся на ноги и пошел за лучшим другом.

Леха как раз прикуривал сигарету, когда я застал его стоящим на крыльце дома. Я осмотрел лучшего друга и отметил, что он выглядел прямо-таки паршиво.

Ничего не говоря, я взял сигарету из пачки Орлова и прикурил ее.

А через некоторое время я нарушил молчание, чтобы спросить:

— Лех, ты как?

— Я в порядке, — пробормотал он, глубоко затягиваясь сигаретой и выдыхая дым.

Мне захотелось вынуть сигарету у него изо рта и швырнуть ее на землю. Слишком уж много он курил, но решил не усугублять и без того тяжелую ситуации своей маниакальной заботой.

Покачав головой, я тихо сказал:

— Знаешь, ты не обязан этого делать. Если эта Ксюша не дура, то с ней, наверное, ничего не случится.

— То есть ты хочешь сказать, что мы должны просто оставить всё, как есть? Типа — будь что будет? — недоверчиво спросил Леха, затушив сигарету в пепельнице на перилах. — А что, если с ней это случится? Что, если этот урод изнасилует ее, а мы ничего не сделаем для того, чтобы этого избежать? Ты хочешь, чтобы я просто отвернулся, когда мы можем избежать ее изнасилования? Ты себя вообще слышишь?!

Мое тело напряглось от его обвиняющего тона.

— Я не об этом.

— Тогда о чем?

— Я просто не хочу, чтобы ты пострадал! — сердито выпалил я.

Орлов опасно сощурил глаза и уставился на меня.

— Я просто боюсь, что эта работа, это гребаное хобби, сделает еще хуже для тебя, — продолжил я.

— Заткнись, — прошипел Леха.

— Ты отказываешься ходить к врачам, отказываешься принимать лекарства.

— Я сказал, заткнись.

— Ксюша — это неона! — я всплеснул рукой и продолжил: — Все они. Все эти девушки. Все эти люди. Это неона. Я понимаю, что ты чувствуешь и как тебе тяжело, ноты не можешь продолжать спасать других, когда даже не пытаешься спасти себя!

В порыве гнева Орлов схватил меня за грудки и рывком притянул к себе.

— Что ты знаешь о том, что я чувствую? — процедил он сквозь стиснутые зубы, буквально рыча от эмоций. — Что ты знаешь о том, как потерять того, кого любишь? Что ты знаешь о потере матери? Ты, у которого есть всё, чего только можно пожелать в жизни. Что ты знаешь о том, как пытаться защитить кого-то, но в конце концов потерять его, причемсамым ужасным образом?!

Леха опустил руку и отстранился назад, на его лицо отразилась боль, такая сильная боль, что даже у меня в груди защемило.

— Ты не знаешь. Так что не надо. Не надо, блять, предполагать. Я знаю, что я по уши в дерьме, но я пытаюсь жить. Я пытаюсь. Ради нее. Ради мамы. Но это трудно, Даня. Это пиздец как трудно.

Я почувствовал, как кровь отхлынула от моего лица, а внутренности сжались от сострадания.

— Лех, — прошептал я. — Мне жаль. Мне правда жаль.

Я подошел ближе, но Леха отступил назад.

— Я уже говорил тебе. Говорил ни один раз, — лицо Орлова превратилось в пустую маску. — Тебе больше не нужно быть моим другом. Лучшего друга, которого ты знал, больше нет. Я принесу тебе только страдания, если ты останешься рядом со мной. Так что, — маска треснула, показав короткую вспышку вины. — Пожалуйста, оставь меня.

А затем он вернулся в дом. Застыв, я мог только слышать, как Череп что-то говорил Лехе, прежде чем дверь его спальни с грохотом закрылась.

Тогда я отмер и гневно наступил на пепельницу, разбив ее вдребезги.

Что он, блять, сказал?

Оставить его? Он хочет, чтобы я оставил его?

Он что, думал, что я дружил с ним из-за жалости? Потому что я его жалел?

Твою же мать!

Я никуда не собирался уходить. Я не собирался его бросать.

Больше я его не брошу.

Я запылал от злости так сильно, что меня начала била дрожь. Сжав руки в кулаки, я уставился на осколки стеклянной пепельницы под ногами, не обращая внимания на Черепа и Влада, которые вышли ко мне и начали свои расспросы.

POV Таня

Я со вздохом отбросила ручку и устало потерла виски. Повернув голову, я увидела, что Уля снова разговаривала с Ксюшей. Наверное, правильнее было бы сказать — раздражала ее. Она снова издевалась над ней, выхватывая из ее рук книгу и дразня ее.

На лице Соколовой было написано явное отчаяние. И я бы не стала винить ее, если бы она в один прекрасный день ударила Улю.

— Тань, идем обедать.

Мой взгляд скользнул к Сабине и Милене, которые уже стояли у двери. Они обе не хотели подходить ко мне. И я не винила их в этом. Сейчас я была не самым приятным человеком. Все утро я была не в духе из-за новостей о скором возвращении Глеба и его так называемого сюрприза. Что бы это ни было, я была уверена, что мне это не понравится.

Но было еще кое-что, что заставляло меня чувствовать себя неспокойно. Глубоко внизу, в глубине живота, лежала свинцовая тяжесть, которая никак не хотела уходить. Что-то заставляло меня нервничать, словно я вот-вот должна была оказаться в мире, где всё будет незнакомо и опасно.

Невольно в памяти всплыла пара зеленых глаз и я яростно тряхнула головой, чтобы избавиться от них.

Глупости всё это. Скорее всего, это было просто беспокойство, связанное с Глебом и ничего больше.

Издав еще один порывистый вздох, я поднялась и посмотрела в сторону Ули.

— Ульяна, мы идем в кафетерий, — позвала я ее. — Ты с нами?

Она повернула голову и улыбнулась мне.

— Да, я иду.

Она что-то сказала Ксюше, отчего та нахмурилась еще сильнее. Я чуть не улыбнулась. Было очевидно, что она была недовольна вниманием Ульяны. Я по себе знала, какой Уля была упрямой, настойчивой и раздражительной.

— Тебе стоит оставить Ксюшу в покое, — сказала я ей, когда мы направились на выход. — Кажется, ты ей не нравишься.

Уля махнула рукой и рассмеялась.

— О-о-о, поверь, я ей нравлюсь. Она просто притворяется, что это не так.

Я приподняла бровь, пока мы шли за девочками в кафетерий. Мы продолжили разговор, стоя в очереди за едой.

— Почему? — спросила я. — Я думала, ты хочешь подружиться с ней. Неужели она этого не понимает?

— Это всё потому, что я ее подшучиваю над ней. Она просто такая забавная, когда злиться, что я ничего не могу с собой поделать.

Я покачала головой.

— По-моему, ты просто издеваешься над ней.

Она нахмурилась, протягивая мне поднос.

— Нет. Я просто пытаюсь ей понравиться.

— Ну, я не думаю, что у тебя это хорошо получается. Судя по тому, что я видела, она хочет тебя придушить, но никак не подружиться с тобой.

— Это вторая стадия принятия нашей дружбы — гнев, — хихикнула она. А затем она вдруг посерьезнела и осторожно сказала: — Кстати, чтобы нам с ней быстрее подружиться, я подумала о том, чтобы в следующий раз пригласить ее пообедать с нами.

Моя рука замерла над столовыми приборами. Уля смотрела на меня с таким серьезным выражением лица, что меня это обеспокоило больше, чем ее внезапное заявление.

— Зачем? — спросила я.

Она пожала плечами.

— Просто она кажется такой одинокой.

— А она вообще примет твое приглашение? Ты ей не нравишься, помнишь?

— Я ей нравлюсь, ясно? — ответила она в отчаянии. — Послушай, мне нужно твое одобрение. Я вчера обсуждала эту идею с Миленой и Сабиной, но им она не понравилась, потому что они боятся Эльвиру, которая теперь открыто недолюбливает Ксюшу после того случая в спортзале. Остаешься только ты.

Мы обе выбрали еду, расплатились за нее и направились с подносами к нашему столику. Уля ожидаемо надулась, как было всегда, когда она хотела добиться своего. А я на мгновение задумалась. Я ничего не знала о Ксюше, но, думаю, ее присутствие в нашей компании никак не повредит. Она казалась милой, хотя и робкой.

Если понадобится, я смогу противостоять своей семье. С самого детства родители учили меня выбирать себе друзей согласно социальному статусу и в основном общаться с детьми из богатых семей. Будучи всегда послушной дочерью, я следовала этому предписанию.

Но ради Ульяны, которая быламоей единственной настоящей подругой, а не однодневной и не фальшивой, как все остальные мои знакомые, я позволю Ксюше присоединиться к нам, независимо от того, была ли ее семья достаточно богата. К тому же, если она окажется не такой уж и милой, то я смогу попрощаться с ней прежде, чем мои родители узнают об этой дружбе.

Кивнув Ульяне, я сказала:

— Хорошо. Ты можешь пригласить ее.

— Правда? — она буквально просияла от счастья.

— Да, — мы дошли до нашего столика прямо возле входа в кафетерий и заняли свои места. — Ты можешь пригласить ее завтра, если хочешь.

Она импульсивно обняла меня, едва не повалив на пол, и завизжала от восторга, заставив Сабину и Милену задуматься о происходящем. Я уже собиралась сказать Уле, чтобы она от меня отвязалась, когда мое внимание привлекла суматоха в коридоре. Студенты спешили попасть внутрь кафетерия, толкая друг друга локтями и наступая друг другу на ноги. Их лица очень точно выражали тревогу и испуг.

— Что происходит? — спросила Ульяна, тоже заметив что-то странное в поведении студентов.

— Он здесь, — сказал нам один из старшекурсников, пробегая мимо. — Орлов здесь.

Я увидела, как Милена и Сабина обменялись паническими взглядами и побежали в противоположную часть кафетерия. Уля, не изменяя своему любопытству, осталась на месте, вытянув шею, чтобы рассмотреть того самого виновника самого страшного явления в мире — паники.

Волна страха захлестнула и меня, когда я заметилаДанила. Он стоял в самом конце коридора и смотрел на двери кафетерия.

Горло начало сдавливать спазмом.

Что он здесь делал?

Его глаза встретились с моими, и даже на таком расстоянии я увидела, как они сузились.

“Для тебя.”

Несмотря на попытки выбросить их из головы, эти проклятые слова продолжали звучать в моей голове с тех пор, как я получила то сообщение. Его сообщение.

Не было сомнений, что оно было от него.

Не было сомнений, что он стоял за произошедшим с Игорем Еремеевым.

Не было сомнений, что ему было что-то известно.

Но вопрос был вот в чем — почему?

Почему он отправил мне это сообщение?

— О, нет, — услышала я шепот Ульяны.

Я нерешительно повернула голову в ее сторону и увидела, как она поражено прижала ладонь к губам.

— Ксюша, — она подняла другую руку и я проследила за ее направлением. — У нее неприятности.

В замешательстве я некоторое время наблюдал за Соколовой, прежде чем мой взгляд поймал приближающееся к ней фигуру. Мои глаза расширились, когда я узнала, кто это был.

Алексей Орлов.