Хулиган. Его принцесса

Глава 7. Бедная принцесса

POV Таня

По залу разносился характерный звук мячей для волейбола.

Так же как и шепот и хихиканье студентов, которые не воспринимали занятия физкультурой всерьез. Я вытерла пот со лба и сосредоточила взгляд на мяче. Но было трудно сосредоточиться, когда шум в спортзале стал нарастать.

— Мы сделали это в раздевалке, — с гордостью объявил девичий голос.

— Да ладно! — завизжала другая. — И как это было?

— Так, что вы не поверите.

Девочки, сидевшие на лавке, зашумели еще громче и я поглубже вздохнула. Передав мяч через сетку, я стала ждать, когда моя соперница, Саша, передаст его обратно. Но, отвлекшись, она пропустила мяч и едва не грохнулась на пол.

— Твое очко, — недовольно процедила она, а я победно ухмыльнулась.

Пока она бежала за мячом, я выпрямилась и перевела взгляд в сторону. Эльвира и ее подружки все еще перешептывались.

— Он был… хорош? — спросила одна из ее подруг.

Эльвире нравилось это внимание. Ей всегда нравилось быть в центре.

— Это буду знать только я, а ты никогда не узнаешь, — сказала она с чеширской ухмылкой.

С отвращением я закатила глаза. Саша вернулась и мы возобновили игру. Она слабо подала мяч и я подняла руки, чтобы отбить его.

— Ты правда переспала с Громовым?

При упоминании этой фамилии я оцепенела и мяч упал рядом со мной. Саша закричала от радости, ведь это было первое ее очко, и я нехотя пошла за мячом, который укатился чуть поодаль.

Может, я неправильно расслышала фамилию?

— Она снова треплется о Даниле, да?

Мой желудок сжался.

Похоже, мне не показалось.

Я подняла голову. Уля, скрестив руки, хмурилась в сторону столпившихся девочек. Подняв мяч, я повернулась к ней и изобразила незаинтересованность.

— Они мешают всем играть, — проворчала я.

Уля ухмыльнулась.

— А кому есть дело до игры? Если даже ей все равно, — она кивнула подбородком в сторону преподавательницы, которая сидела за своим столом, устремив взгляд в какие-то бумаги.

— Мне есть.

— Ты же знаешь, что вы с Сашей единственные, кто здесь реально играет.

Я пожала плечами.

— А ты?

— Одной знаешь как-то играть неудобно. А все остальные заняты заглядываем в рот Эльвире.

Поджав губы, я вновь обернулась на круг девчонок, которых собрала Ивлева.

— Как ты вообще с ним пересеклась? — спросила одна из подруг Эльвиры.

Она ухмыльнулась.

— Случайно увидела его в коридоре. Ну а потом… — она закусила губу и после паузы продолжила: — он сам на меня набросился.

— Повезло тебе.

— Фу, — пробормотала я. — Нашла чем гордиться…

— Ну, в какой-то степени, это повод для гордости. Своеобразный, но повод, — отозвалась Уля и, столкнувшись с моим хмурым взглядом, спросила: — Что?

Сдержав возмущенный вздох, я направилась к сетке, где меня терпеливо ждала Саша. Внезапно по залу разнеслись громкие вздохи. Я повернула голову как раз вовремя, чтобы увидеть исчезновение Эльвиры из толпы.

А чуть присмотревшись, я обнаружила ее лежащей на полу и морщившийся от боли.

— Прости, пожалуйста! — Ксюша пробилась сквозь толпу и опустилась на колени рядом с Эльвирой. — С тобой все нормально? Я не хотела… Оно как-то само получилось. Хочешь, я провожу тебя к медсестре?

Уля, схватившись за живот, сильно смеялась в голос. Девочки роптали между собой, неодобрительно поглядывая на Соколову. Но никто, кроме нее, не сделал попытки помочь Эльвире.

— Ты это специально, да?! — огрызнулся Ивлева.

— Нет! — Ксюша яростно замотала головой. — Клянусь, я нечаянно.

— На то была воля небес, — пробормотал я и Ульяна засмеялась еще сильнее.

Ксюша неохотно потянулась к руке Эльвиры, чтобы помочь ей встать, но Ивлева оттолкнула ее и встала сама. Покраснев, Соколова поднялась на ноги, сжимая руки в крохотные кулачки.

— Эль, ты как? — спросила одна из ее подруг, похлопывая ее по спине. — Твою мать… Кажется у тебя будет синяк, — отозвалась она, смотря на ярко-красный лоб Эльвиры.

— А как же твое свидание с Громовым? Ты не можешь пойти вот так, — сказала другая.

— П-прости! — заикалась Ксюша, чувствуя свою вину.

— Заткнись! — прикрикнул на нее Ивлева. — Твои гребаные извинения не уберут этот уродливый синяк с моей головы, ты, тупая сука.

Ульяна перестала смеяться. Она в один миг стала темнее грозовой тучи, и, прежде чем я успела ее остановить, она направилась прямиком в толпу.

— Если здесь кто и тупая, то только ты! Разнылась из-за синяка, который можно легко скрыть косметикой. И знаешь, — она с отвращением посмотрела на Ивлеву, — как-то слишком много шума ты создала из-за свидания с Громовым, которое наверняка просто выдумала.

— Что?! — тут же возмутилась она, повернувшись к Ульяне, выпятив бедро и положив на него руку. — Что ты сказал? Что я выдумала свидание?

— Ты не первая девушка, которая утверждает, что встречалась с ним, знаешь ли, — Уля незаметно заслонила Ксюшу своей спиной и продолжила: — И ты не единственная девушка, с которой он тупо переспал. Хотя, может, ты и это выдумала.

— Ты просто завидуешь, — прошипела Ивлева.

Ульяна разразилась смехом.

— Что? Завидую? Чему здесь завидовать? Тому, что ты отсосала у него? Или тому, что раздвинула для него ноги?

Эльвира захлопнула рот и опасно сверкнула своими глазами.

Испытывая одновременно веселье и раздражение от этого зрелища, я хлопнула в ладоши и воскликнула:

— Ладно, хватит, — все повернулись лицом ко мне и я продолжила: — Прекратите трепаться, займитесь лучше делом. И, Эльвира, если нужно — сходи в мед-кабинет.

Ксюша улизнула самой первой, за ней последовали и остальные. Но ни Ульяна, ни и Эльвира не сдвинулись с места.

Они по-прежнему стояли напротив друг друга и смотря: Уля — с ухмылкой, Эльвира — с оскалом.

— Вам двоим особое приглашение нужно? — спросила я.

Ивлева коротко взглянула на меня и снова посмотрела на Ульяну. Затем она покачала головой, сжав губы в тонкую сердитую линию.

— Повезло вам, не так ли?

— Ты о чем? — спросила Уля, приподняв бровь.

— Должно быть, это здорово — быть богатыми стервами и всегда добиваться своего, — отрывисто пробормотала Эльвира, ненавистно глядя на Ульяну, прежде чем поплестись прочь.

Я молча вздохнула, никак не ожидая такого.

— Эта су… — зашипела Уля, теряя всё веселье.

— Прекрати, — процедила я, схватив ее за руку, когда она попыталась последовать за Ивлевой. — Ты сделаешь только хуже.

— Кем она себя возомнила? — Уля уперла руки в бока, глядя вслед удаляющейся одногруппнице. — Как она вообще посмела так сказать? Сука. Скажу маме, чтобы она расторгла все контракты с ее отцом.

Я покачала головой.

— Если ты это сделаешь, то просто докажешь ее правоту.

— Ладно-ладно, шучу! — воскликнула она с ухмылкой. — Но разве я виновата в том, что я неприлично богата, а она — практически нищая? Нет. Так что, если ее это успокоит, то она может пойти и отсосать еще у кого-нибудь. Мне все равно.

Уля продолжала бормотать, удаляясь за свободным мячом. Я уставилась на нее, внезапно почувствовав горечь.

В нашем универе было полно богатых студентов, чье семейное происхождение и богатство считались выдающимися. Они были рождены с деньгами и привилегиями. Рождены с властью.

Наследники и наследницы огромных состояний. Их считали — аристократами.

Если Орлова, Громова и его друзей следовало бояться и избегать, то этих людей следовало уважать и слушаться.

И я была одной из них.

Принцесса, как ласково называл меня Данил.

Потому что я была единственной девушкой, у которой, как все считали, было всё — деньги, привилегии, власть, красота и ум. Дочь и наследница одной из самых влиятельных семей не только в этой стране, но и в Японии.

Все считали, что мне крупно повезло.

Считали, что мне сопутствовала удача.

Считали, что я ни в чем не нуждаюсь, потому что у меня было всё, чего я только могу пожелать, ведь я богата.

Но деньги не решают всех проблем.

Не решают…

И я знала это, как никто другой.

— Что здесь произошло? — спросила преподавательница, подойдя к нам. — Таня, все в порядке?

Да, но не благодаря вам — чуть не вырвалось из меня.

Мне так и хотелось огрызнуться, но я воздержалась.

Я постаралась смягчить выражение своего лица, чтобы создать впечатление, как будто ничто не могло пробить мою броню. У меня это хорошо получалось. У меня было достаточно практики в этом.

Повернувшись к ней, я как можно вежливее сказала:

— Все в полном порядке, Лариса Семеновна.

Затем я отвернулась, расправила плечи и вернулась к Саше.

POV Даня

— Я хочу, чтобы сегодня ты был дома, Данил.

Сердитый тон на другом конце линии заставил меня закатить глаза. Проклиная себя за то, что неосознанно ответил на звонок, не взглянув на экран, я вывернул руль и въехал в ворота владений Черепа.

— Я буду дома тогда, когда захочу, — проворчал я в трубку.

Раздался многострадальный вздох:

— Ну почему ты такой трудный?

— Не знаю. Наверное, мама, надо спросить у тебя — почему я такой?

Мать прищелкнула языком.

— Это очень важный званый ужин, Данил. Придут коллеги твоего отца.

— Я занят сегодня вечером.

— Чем? — с недоверием спросила она. — Да и что бы там ни было — это не так важно, как предстоящий ужин. И пожалуйста, я прошу тебя. Не возвращайся домой с очередным синяком под глазом.

— Спасибо за фантастическую идею, мама, — ответил я с коротким смешком.

— Я не должна была позволять тебе водиться с этим мальчишкой, с этим Орловым, — сердито прошипела она после некоторой паузы. — Одному Богу известно, чем ты занимался с этим хулиганом.

Мое веселье вмиг улетучилось.

— Не говори о нем, — прорычал я. — Никогда не смей говорить о нем что-либо плохое. Ты поняла меня?

Между нами повисла напряженная тишина, которую мама прервала своим заявлением:

— Я крайне разочарована в тебе, сын.

А затем она просто сбросила звонок. Я сделал глубокий вдох, пытаясь подавить нахлынувшие чувства.

Она не понимает нашей дружбы, моей и Леши.

Никогда не поймет.

С этими мрачными мыслями я выключил зажигание, выбрался из машины и направился к дому Черепа. Это был шикарный дом, по соседству от дома его дедушки и бабушки. Они давали Черепу все, что он захочет, учитывая, что он был их единственным внуком и единственным родственником, поскольку его родители умерли много лет назад.

Но когда он завалил сессию на первом курсе, они усомнились и всерьез взялись за внука. Черепу поставили условие — или он берется за учебу, или возвращается в дом бабушки и дедушки под их тотальный контроль, нравится ему это или нет.

— Где Леха? — спросил я, когда нашел только Черепа и Влада. Череп развалился на диване, а Рябинин — в кресле напротив. Они играли в видеоигру, возмущенно бормоча друг на друга.

— Наверху, — проворчал Череп, не отрывая взгляда от экрана телевизора. — Но он…

Я не стал дослушивать и просто поскакал вверх по лестнице. Толкнув первую попавшуюся дверь, я вошел внутрь и стал искать Орлова в темноте. Но то, что я обнаружил, заставило меня разозлиться еще сильнее.

— Не знал, что ты здесь, Антонова, — сказал я с ехидством в голосе.

Настя посмотрела в мою сторону и ничуть не смутилась, хотя из одежды на ней была одна только юбка и сидела она верхом на Орлове. А вот мой лучший друг, напротив, смотрел на меня со всей злобой, на которую был способен.

— Когда она слезет с тебя, я буду ждать тебя внизу, — пробормотал я, покидая комнату и закрывая за собой дверь.

Я раздраженно выдохнул.

Твою же мать…

Какого хера Орлов снова был с сукой?

Я вернулся вниз и опустился рядом с Черепом на диван.

— Трахаются? — поинтересовался друг, не отвлекаясь от игры.

— Да, — процедил я сквозь зубы, а позже вспыхнул: — Какого хрена она вообще здесь забыла?!

Череп равнодушно пожал плечами.

— Она пришла и сказала, что хочет поговорить с Лехой.

— Ты уверен, что она не сказала — хочет потрахаться? — пробормотал Влад, яростно нажимая кнопки на своем контроллере. — Я не знал, что Леха обзавелся девушкой. Это ведь далеко не первый раз, когда они “разговаривают”, — хмыкнул он, явно представляя в голове разговоры в горизонтальной плоскости.

Я проглотил застрявший в горле гневный ответ и выдохнул, молясь о спокойствии.

— Она не его девушка, они не встречаются, — сказал я Рябинину, потянувшись за куском пиццы.

Череп застонал, когда его герой умер, а Влад, победоносно ухмыльнувшись, отложил контроллер и обратился ко мне:

— Почему нет?

— Не знаю. Спроси у него.

Влад нахмурился в раздумье.

— А ты? Ты ведь тоже сейчас ни с кем не встречаешься, да?

Я поднял бровь.

— Жизнь слишком коротка, чтобы привязывать себя к одной девушке.

— Шлюха, — вымолвил Череп, замаскировав свое заявлением под кашлем, отчего Рябинин едва сдержал смешок.

— Девушки — как цветы, малыш. И каждый цветок по своему красив и хорош. Каждому нужно уделить внимание, — я доел кусок пиццы и открыл банку колы. — Вы бы лучше послушали, — отозвался я, когда они снова повернулись к телеку. — Особенно ты, Череп. Возможно, вас чему-то научит моя любовь к девушкам.

Они продолжали старательно игнорировать меня. Но я не собирался останавливаться.

— А почему ты спрашиваешь, малыш? Хотя нет, не говори мне, я знаю, — я наклонился к Рябинина. — Неужели ты влюбился в меня?

Череп разразился смехом. А Влад, скривившись от отвращения, швырнул в меня подушкой.

— Не будь идиотом, Громов, — сердито пробормотал он, уворачиваясь от подушки, которую я послал в ответ. — По универу пошел слушок, что ты с кем-то встречаешься. Поэтому я и спросил.

— Это такой прикол? — моя ухмылка померкла.

— Я на полном серьезе. Какая-то девка во всех соцсетях трубит, что стала девушкой самого Громова.

Вот же сука.

Вот почему я не любил прикасаться к девчонкам в универе. Потому что большинство из них старались ухватиться за мой член, чтобы подняться в обществе. Именно поэтому я долгое время недолюбливал абсолютно всех девчонок, пока не нашел им должное применение. Пока не дорос до этого…

Когда родители только начали суетиться надо моей, опекать и нянчиться, я понял, что это было не из любви. Это было связано с тем, кем были мои родители и кем я стану в будущем из-за них же. Я воспринял это не слишком благосклонно. Но родители велели мне притворяться примерным сыночком. И я притворялся.

Но когда мне стали навязывать маленьких девочек — это было уже слишком. Мне не нравилось, как они плакали, требуя моего внимания. Мне не нравилось, когда они устраивали истерики, не получая требуемого. Мне не нравилось, когда они вешались мне на шею из какой-то детской симпатии. Мне не нравилось унижаться, чтобы не задеть их тонкую душевную организацию.

Но я все равно притворялся. Перед взрослыми.

С детства я усвоил от родителей уроки, как притворяться, улыбаться, смеяться и никогда не показывать то, что я чувствовал на самом деле. И усвоил правило — никогда не показывать слабость и никому не доверять. И последнее я усвоил с большим трудом.

Но стоило взрослым отвернуться, как я становился жестоким и безразличным к их детям, но делал это так, чтобы винили не меня. Родители винили себя за то, что не научили своих детей приличям. И винили своих чад в том, что те потеряли сдержанность и забыли о манерах. Но меня никогда не ругали.

— Она просто мне отсосала, я даже не трахнул ее, — объяснил я, взволнованно проводя рукой по голове.

— Наверное, она решила, что сорвала джекпот, когда сам Громов младший уделил ей внимание, — пробормотал Череп.

— Не называй меня так, Кирилл, — специально процедил я имя.

— Я — Череп!

— Вы оба такие незрелые, — пробормотал Влад. — И что ты собираешься с этим делать, Дань?

— Не волнуйся, — сказал я, ставя банку на колено. — Завтра я положу конец этим слухам.

— Как?

Я ухмыльнулся и ответил:

— Трахну кого-нибудь.

— Так вот он какой — наследник фармацевтической компании “ГромФарм”. Твои родители, должно быть, так гордятся тобой.

Я перевел взгляд на лестницу. Антонова спускалась вниз, затягивая свои рыжевато-русые волосы в высокий хвост. Леха следовал прямо за ней. Мои губы растянулись в улыбке, когда я наклонил голову и ответил.

— Еще раз привет, Настя. Я и не знал, что ты теперь выезжаешь на дом. Сколько берешь за выезд?

Проходя мимо дивана, она злобно сверкнула глазами.

— Пошел ты, Громов.

— Как хочешь, — спокойно парировал я. — И следи за своим языком, Настя. У нас в комнате ребенок.

При этих словах Влад резко повернул голову и окинул меня яростным взглядом. Бедный Рябинин, всю жизнь быть малышом и терпеть мои подколы, просто потому что он был на год младше нас.

— Я отвезу ее домой, — сказал Орлов, беря со стола свой шлем. — И вернусь.

— Осторожно, Леха, — добродушно предупредил я лучшего друга. — После того как она покончит с твоим членом, она возьмется за твое сердце.

Орлов тяжело вздохнул и кивнул Антоновой в сторону выхода. Он даже дотрагиваться до нее лишний раз не хотел. Но кой черт он тогда тащил ее в свою постель?!

— Надеюсь, ты не забыл надеть презерватив.

— Заткнись, Громов.

— Не волнуйся, Леш, — Настя растянула губы в оскале, окинув меня почти ленивым взглядом. — У меня нет чувств. Он не сможет сказать ничего такого, что могло бы меня задеть.

В ответ я вскинул бровь.

Бессердечная сука.

Девушки могли быть стервятницами, но она была змеей.

Коварная. Хитрая. Презренная.

Если бы мне нужно было выбрать цветок, чтобы описать ее, я бы выбралолеандр. На языке цветов он символизировал желание, очарование и соблазнение. Но все части олеандра известны своей ядовитостью. Именно такой Антонова и была — соблазнительной сукой, способной погубить по щелчку пальцев.

Она могла одурачить многих парней, но не меня. Я знал ее с самого детства, с тех самых пор, как она стала избалованной стервой. Я терпел ее только потому, что мы вращались в одних и тех же кругах, но когда она стала преследовать Орлова — мое терпение иссякло. Мне не нравилась, что она использовала Леху, даже если это был просто секс, потому как я то знал, что у нее был какой-то скрытый мотив.

Как только они ушли, Череп, который сгорбился на своем месте, чтобы стать как можно более незаметным, выпрямился и огляделся.

— Надо будет вызвать клининг, — заявил он.

— Зачем? — спросил Влад.

— Чтобы отмыть здесь все, до чего она прикасалась.

Влад усмехнулся.

— Что она такого сделала, чтобы вы, придурки, ее ненавидели?

— Она — зло, Влад, — сказал ему Череп. — Само зло.

Я кивнул в знак согласия.

— Сам посуди — она довела Черепа до слез в школе.

— Я, блять, просил тебя забыть это! — рявкнул Череп, ноздри которого яростно раздулись.

— Ладно. Но я до сих пор помню ту грандиозную вечеринку летом, которую ты устроил, когда узнал, что она забрала документы из универа.

— Серьезно? — со странным изумлением спросил Рябинин. — Она реально заставила Черепа плакать? Что она такого сделала?

Прежде чем я успел ответить, Череп отбросил свой контроллер и бросился на меня. Я вскрикнул и быстро вскочил с дивана, убегая прочь от этой машины для убийств.

POV Таня

Я поправила лямку своего рюкзачка, проходя через кампус. Подавив зевок, я побрела по территории под хруст листьев под ногами.

Мимо меня прошла толпа парней, смеясь и толкая друг друга. Это были местные спортсмены, которых я хорошо знала, но не то чтобы лично. Я бы и не обратила на них внимания, если бы не увидела, что они тащат за собой парня, судя по всему, первокурсника. По его испуганным глазам было понятно — он бы подался в бегство, если бы не чужая рука, держащая его за плечо. А держал его никто иной, как Игорь Еремеев — гордость универа по достижениям в легкой атлетике. Игорь не отличался дружелюбием и уж точно не был хорошим парнем.

Я последовала за ними, когда они свернули в узкий переулок за зданием. Едва я завернула за угол, то увидела, как Еремеев агрессивно толкнул первокурсника к стене. Парень испуганно заскулил, когда его схватили за воротник рубашки. И тут моя тревога переросла в гнев.

Вот же ублюдок.

— Еремеев, ты что творишь? — твердо спросила я, выходя из-за угла.

Игорь повернул голову и, увидев меня, потерял свою наглую ухмылку. Он отпустил воротник первокурсника и обхватил дрожащего от страха парня за плечи.

— Надо же какой чести мы удостоились. Это же сама Градова — наследница крупной компании своего отца или просто… принцесса, — заявил он с насмешливой улыбкой на губах.

— Не смей меня так называть, — процедила я.

Так меня называл он.

До того как разбил мне сердце вдребезги.

Теперь никому так не позволено меня называть.

И не только потому, что на самом деле я не являлась принцессой, а скорее была балластом собственной семьи, а потому, что это прозвище напоминало мне о нем — о Даниле, о моей первой больной любви.

— Ладно-ладно, Ваше Высочество. Чем обязан вашему визиту?

— Отпусти его, — сказала я самым холодным голосом, на какой только была способна.

— Славика? — глаза Игоря расширились от удивления. — А я его разве держу? Что я, по-твоему, с ним делал?

— Ты свободен, можешь идти, — обратилась я к перепуганному первокурснику.

— Но мы со Славой еще не закончили… разговор, — подобрал слово Еремеев.

Вернув взгляд на него, я строго заявила:

— Закончили, — снова взглянув на Славу я обратилась к нему в приказном тоне: — Иди. Сейчас же.

Еремеев нахмурился еще сильнее. А его друзья начали возмущенно шептаться между собой. Не имея другого выхода, Игорь убрал руку с плеча первокурсника, и парень, благодарно кивнув мне, тут же бросился прочь.

— Тебе не следовало лезть не в свое дело, Градова, — мрачно пробормотал Еремеев.

Мои брови взмыли ввысь.

— Разве ты уже не старшекурсник, Еремеев? Разве ты не должен был уже перерасти эти детские выходки? Или тебе так трудно повзрослеть и стать мужчиной?

Он ткнул в меня пальцем.

— Следи за своим гребаным языком.

— Убери свой палец от моего лица, пока я его не сломала.

— Ты — сука.

Я скрестила руки на груди и спокойно парировала:

— Знаешь, меня называли и похуже. Так ты уберешь свой палец? Или мне действительно нужно сломать его?

В гневе Еремеев бросился на меня, занеся руку для удара. Однако я была готова к этому.

Схватив его за запястье обеими руками, я поднырнул под его руку и, развернувшись на полный круг, заломила ему руку за спину. Я толкнула Еремеева вперед, впечатав его тело в стену.

Его друзья ринулись помочь ему, но я бросила на них предостерегающий взгляд, и они нехотя отшатнулись назад.

В конце концов, я же Градова — та, которую они обходили стороной из-за одной моей фамилии. Принцесса — как Еремеев осмелился меня назвать.

Этот титул, хоть и раздражал меня, но имел свои преимущества.

Я снова повернулась к Еремееву, который уже покраснел от боли.

— Хочешь я завершу твою спортивную карьеру, о которой ты так печешься? — спросила я его холодным тоном. — Мне ведь ничего не стоит сделать это. Так что, следи за своим действиями.

Сделав шаг назад, я отпустила его. Он резко развернулся, выражение его лица было убийственным. Мы уставились друг на друга, но никто из нас не намеревался отступать. Затем, так же внезапно, как вспыхнул в нем гнев, все рассеялось и Игорь вдруг стал задумчивым. Насторожившись, я внимательно следила за ним и его друзьями.

— Угрожаешь? А если я выкину встречную угрозу?

Сбитая с толку, я спросила:

— А тебе есть чем мне угрожать?

Улыбка расплылась на его лице, а глаза начали обшаривать меня с головы до ног.

— Я тут слышал… кое-что, — его глаза встретились с моими. — О тебе.

Мне потребовалось все мое мужество, чтобы не вздрогнуть.

— Что ж, поздравляю, — сказала я. — А теперь — свободны.

Он рассмеялся и на мгновение страх охватил меня, заставив почти задрожать. Мои руки сжались в кулаки, ногти впились в ладони. Боль пронзила меня насквозь, но я не дрогнула, не показала своего страха.

— Ты притворяешься невинной, — заявил он и, наклонившись ко мне, продолжил низким голосом: —А на самом деле ты такая же грязная, как и все мы.

Прежде чем я успела отреагировать, он со смехом отступил назад.

— Еще увидимся, Градова.

POV Даня

Ублюдок.

Руки затряслись от гнева и я стиснул зубы едва ли не до треска эмали.

Он, сука, посмел прикоснуться к ней.

Я смотрел, как этот ублюдок и его друзья, посмеиваясь над Таней, стали уходить. Таня так и застыла на месте. Что бы ни сказал ей Еремеев, это заставило ее задуматься. Но когда она смогла сбросить с себя оцепенение и пошевелиться, ее лицо не обрело какое-либо выражение — оно осталось пустым. Кровь отхлынула от ее лица, а руки были сжаты в крепкие кулачки.

И вид такой потерянной Тани заставил меня выйти из себя.

Этот ублюдок за всё заплатит.

Я повернулся и пошел прочь, на ходу доставая телефон из кармана. Найдя имя Черепа в списке контактов, я нажал на вызов и приложил трубку к уху.

— Что? — спросил Череп, как только ответил.

— Я звоню насчет Еремеева Игоря. Ты ведь что-то о нем нарыл?

Последовало долгое молчание, прежде чем Череп ответил:

— Не я, а Влад. И нарыл кое-что такое…. — протянул друг, придавая своей интонацией ситуации нехилый оборот. — А в чем дело? Ты сейчас вообще где?

— Сегодня вечером, — заявил я, сжимая в кулаке телефон и игнорируя вопросы друга.

— Что “сегодня вечером”?

— Разберемся с ним сегодня вечером.

Прежде чем Череп успел ответить, я повесил трубку. Я чувствовал, как повышалась температура моего тела по мере того, как нарастал гнев, и изо всех сил старался подавить его.

С одной единственной мыслью я пересек кампус и направился к своей тачке.

Еремеев сегодня заплатит за то, что посмел приблизиться к Тане. Моей принцессе…